«Идолы» заблуждений
Традиционная гносеологическая проблематика – недостоверная интерпретация наблюдаемых явлений, возникновение заблуждений. Так как
ВременнАя лупа заключает в себе принцип познавательных актов, то она же позволяет выявить причины их аберрации. Ранее уже отмечалось, в силу того, что горизонты прошлого и будущего, являющиеся параметрами
ВременнОй лупы, конечны, то любое суждение об интенциальном объекте всегда приблизительно, причём с течением времени, по мере увеличения значений горизонтов, степень неопределённости уменьшается. Но ограниченность горизонтов – это не единственная и, возможно, не самая неприятная по своим последствиям помеха в формировании суждений, в том числе, об окружающей действительности. Неполноту представлений, обусловленных конечностью
past-horizon и
future-horizon, можно отнести к «естественным болезням» роста. Так, при существенных ограничениях ряда параметров, доказала свою практическую значимость ньютоновская механика. В других условиях, более общих, законы последней уже не действенны, углубление и усложнение представлений о строении материи привели к открытию квантовой механики. Это пример закономерного процесса развития, связанный с расширением горизонтов. Более пристального внимания требуют искажения, возникающие из-за игнорирования необходимых предпосылок, обуславливающих возможность адекватных познавательных суждений субъектным логосом –
ВременнОй лупой. Что конкретно имеется в виду, станет ясно из нижеследующего.
Ранее мы констатировали. «Синтетические свойства
ВременнОй лупы есть способ объединения в единство ряда прошлых, относительно рассматриваемого момента, созерцаний и возможной последовательности представлений о будущем. В результирующем единстве, как в «фокусе», формируется мгновенный текущий образ объекта». Причём текущее созерцание, т.е. соответствующее рассматриваемому моменту, наиболее весомо как актуальная перцептивная данность. Оно необходимо следует из прошлого как каузальная возможность, но степень достаточности привносится целесообразной последовательностью будущих образов (
временным рядом апперцепций). Следует понимать, что мы «видим» не то, что видим, а то, что подразумеваем. Итак, подразумеваемый объект есть результат сложного синтетического процесса, в котором созерцаемый образ лишь мгновенный временной «срез», связывающий противоположности прошлого и будущего относительно наблюдаемого момента в тождество. Но если по каким-либо причинам отдельные промежуточные апперцепции недоступны познающему субъекту и, следовательно, выпадают из этого процесса, то произвольная «интерполяция» недостающих элементов приводит к неточным или вообще ложным суждениям. Каждому, наверное, приходилось сталкиваться с ситуацией, когда несколько человек наблюдают один и тот же объект, но интерпретируют его по-разному. Как в той притче о слоне и трёх незрячих. Различный индивидуальный опыт в сочетании с недостающими «звеньями» обуславливает появление мнений, которые принято называть субъективными в их негативном смысле.
Современная научная парадигма игнорирует целевую причинность. Поэтому обособившиеся отрасли, где осознанно, а чаще неосознанно, учитывается целевая компонента или в формировании суждения или как фактор деятельного начала, а также в той или иной степени системно берутся в расчёт последствия выпадения элементов из
временного ряда апперцепций, имеют по большей части прикладную направленность. Примером таковой является поприще фокусников и иллюзионистов, девиз которых: «Ловкость рук и никакого мошенничества». Это та экзотическая сфера деятельности, где парадоксальный результат, противоречащий обыденному опыту, является конечной целью. При всём разнообразии приёмов, в основе – преднамеренное, при помощи отвлекающих манёвров, «прореживание» действительной временнОй последовательности событий (
временного ряда апперцепций), что и позволяет добиваться неожиданных эффектов, призванных развлекать публику. И всё благодаря навыкам, адекватно воспроизводящим имманентный любому и каждому рассудочный универсум существования, как деятельного познания. Надо отдать должное природным самородкам этой индустрии, которые своими «несерьёзными» достижениями демонстрируют интуитивное понимание гносеологической методологии, зачастую более глубокое, чем у иных догматических начётчиков, от которых мы были бы вправе этого ожидать в силу принадлежности их к цеху профессиональных учёных.
Другой, опять же, прикладной дисциплиной, где необходимыми факторами истинностной картины признаются как причинность в традиционном понимании, так и целевая, является криминалистика. Причём оба типа
временных рядов апперцепций (потоков апперцепций) присутствуют как равноправные. Целевая компонента терминологически формулируется как мотивация (преступления). Каким бы безупречным не был каузальный ряд – вещественно-доказательная база преступления, если отсутствует мотив, этого недостаточно, с позиций эмпирически сложившихся требований, для вынесения окончательного вердикта. И криминалистика, по крайне мере, в декларируемой части придерживается этого правила, возникшего из «опыта, сына ошибок трудных». В этой сфере по своим последствиям ошибки действительно трудны, а опыт их предупреждения буквально выстрадан. Поэтому, наверное, апробированные здесь методологические приёмы, как представляется, максимально полно и развёрнуто, в сравнении с другими самостоятельными дисциплинами, воплощают познавательные императивы, присущие человеческому логосу, конкретизируемому автором в схематике
ВременнОй лупы. И, возможно, этим обстоятельством объясняется популярность детективного жанра, востребованного самыми разными людьми, независимо от возраста, профессии, образования и прочих различий. Укоренённая в сущностной основе человека любознательность, не всегда удовлетворяемая в обыденной жизни, ищет выхода и находит его в головоломках. А талантливо написанный детектив, может быть, наиболее адекватно задействует каузально – телеологические «аккорды» познавательной потребности и снимает напряжение «исследовательского голода».
Типическим примером, с сохранением интриги от первых до последних строк, что свойственно несравненной Агате Кристе, может служить детектив «Убийство в доме викария». С наблюдательной и проницательной мисс Марпл, чьи специфические учтивость и сдержанность не оставляют сомнений у читателя, что события разворачиваются на территории туманного Альбиона. Жизненный опыт и природная одарённость позволяют этой пожилой даме «видеть насквозь» скрытые мотивы и предугадывать возможные поступки окружающих, или, выражаясь языком кантовской парадигмы, синтезировать a priori перспективный ряд апперцепций, согласующийся с хронологически упорядоченной ретроспективой. Её способность выделять из всего многообразия почти равновероятных версий единственно верную позволяет ей раскрыть преступление, посрамив тех, кому это положено по профессии. А окружающим не остаётся ничего, как признать в ней сыщика по призванию. Секрет успеха мисс Марпл в её таланте всю имеющуюся эклектику интегрировать в синтетически целостный временной процесс и умении определить, когда последний достигает необходимой стадии наполненности взаимообусловленных деталей, исключающей ложное суждение. Этот рубеж достаточности – принципиальный момент познавательной динамики, требующий понятийного оформления.
Даже не имеющему отношения к криминалистике, из тех же детективов, известна процедура, именуемая следственным экспериментом. Цель последнего – в мельчайших подробностях воспроизвести обстоятельства самого преступления или иных событий, связанных с ним. В ходе следственного эксперимента проверяется, связываются ли ключевые события, и достоверно зафиксированные, и умозрительно предполагаемые, в неразрывную цепь. Где связующей «тканью» выступает множество, на первый взгляд, второстепенных нюансов и деталей, эксплицирующихся в ходе эксперимента. Нередко кажущееся поначалу взаимообусловленным, на поверку таковым не оказывается. И проявляется это в нарушении «рассудочной» непрерывности, в нестыковке смежных по времени апперцепций: появившихся в результате эксперимента и событиями – «временными срезами», ранее не подвергавшимися сомнению. Данная практика, проверенная временем, является специфической эмпирической иллюстрацией «теории»
ВременнОй лупы, из содержания которой очевидно, что только целостное свойство, присущее потоку апперцепций, освобождает от неопределённости рассудочно-мыслительный процесс продуцирования достоверного знания. Указанное свойство, дифференцируемое как достаточное условие достоверности, будем называть
связностью. Обращаясь к гуссерлевской феноменологии, можно трактовать
связность как стадиальную завершенность ноэсы, достигшей тождества со своим коррелятом – ноэмой.
Возможно, самым одиозным учением в контексте понятия
связности является антропогенез. С подачи Ч. Дарвина, наверное, не все, но большинство его последователей в своей исследовательской деятельности исходят из посыла-предвосхищения, что человек как вид произошёл от обезьяны в результате естественной эволюции. И задача состоит лишь в том, чтобы подтвердить этот факт, собрав соответствующий доказательный материал. Но по мере накопления данных всё более становится очевидным, что не всё так однозначно. Сложнейший феномен человека не сводится к биологическому и социальному аспектам. Прямолинейные эволюционные проекции с человекоподобных обезьян на человека, по крайней мере, преждевременны. С завидным постоянством обнаруживаются новые ветви различных Homo, и не только Homo, с эволюционными «пустотами» – как между ветвями с одной стороны, так и каждой из ветвей и Homo sapiens с другой. А это значит, что о
связности здесь говорить пока не приходится и любое поспешное суждение чревато заблуждениями.
Ф. Бекон верно уловил «предрасположения» сознания человека к заблуждениям, которые он называл «призраками» или «идолами». По Бекону это «идолы пещеры, идолы театра, идолы площади и, наконец, идолы рода». Переизлагать суть «классификации» английского философа не буду, а заинтересованного читателя отсылаю к первоисточнику. Беконовские «идолы» есть не что иное, как частные случаи универсальной причины ошибочных воззрений – нарушения непрерывности
потока апперцепций, то есть
связности. Именно в нетривиальной природе познавательных интенций находятся источники пресловутых заблуждений. Мы имеем дело не с механическим накоплением персептивных отражений, а с творческой синтетической деятельностью субъекта. Непонимание или игнорирование последним принципов, лежащих в основе собственной рассудочно-мыслительной активности, как каузально – телеологического временного процесса, взаимодействующего, следует ещё раз особо подчеркнуть, с динамической действительностью, в которой нет ничего постоянного по определению, усугубляет изначальную неопределённость, которая иначе, как посредством опыта-пути, не преодолевается. Как только текущее, временное, изменчивое, каковым является всё вокруг, фиксируется кем-то как что-то конечное, в тот же миг рождается «идол» и появляется первый «идолопоклонник».
