Мы уже столько раз и в стольких темах касались проблематики "своих-чужих", что при попытке вновь говорить об этом хочется просто давать ссылки на те или иные ветки, статьи и т.д. Постараюсь выделить самое-самое главное на уровне тезисов, без развёрнутой аргументации (её было немало в других темах).
Свой-чужой - это ОТНОШЕНИЕ, а не система взглядов. Любая мировоззренческая система, касающаяся всемирных вопросов (творение мира, грех, добро, зло, посмертие), относится к другой такой же глобальной системе как к чужой (или ложной), когда противоречия инаковости пытается разрешить в рамках одной системы (любой), пользуясь логическим аппаратом по преимуществу. Возможно ли иное ОТНОШЕНИЕ систем друг к другу и к самим себе? Нужно ли чем-то поступиться ради него и чем именно? Богоугодное ли это вообще дело? И т.д. И т.п. Эти вопросы не раз и не два возникали у нас, когда мы касались возможности синтеза (диалога) различных систем.
А первая и главная развилка следующая: множественность культур, языков, религий - это следствие грехопадения, что-то неправильное, несовершенное, что должно быть преодолено на высшей стадии (после Страшного Суда и Второго Пришествия у христиан)? Или разные религии и культуры - это Божий Замысел, необходимое условие Всеединства; и преодолено должно быть только эгоцентрическое ОТНОШЕНИЕ разных ликов истины друг к другу, но не само их различие?
Первый вариант исключает сам вопрос о преодолении разделения на "своих-чужих": все чужие должны стать своими в истинной (своей) системе - либо погибнуть. Это логика исключённого третьего. Второй вариант - это принцип дополнительности, открывающий различные пути синтеза (прямо противоположные в том числе).
Если обобщить различные пути синтеза, то мы имеем два основных вектора:
1. Разрешение противоречий при помощи логики в одной системе.
2. Принятие противоречий и их принципиальной неразрешимости как условия отражения Истины абсолютной в мире относительном.
Второй путь и есть изменение ОТНОШЕНИЯ системы и к себе, и к другим (чужим) при сохранении различий. Этот вариант может приносить благие плоды при одном условии (необходимом, хотя и не достаточном) - при глубоком внутреннем понимании Богоугодности существования иных систем не только для полноты мира, но и для самой жизни твоей системы. Только такое понимание даёт жизненную потребность в диалоге с иными системами, в идеале перестающими казаться чужими, хотя и остающимися иными, включающими в себя неразрешимые в твоей системе противоречия.
Для такого диалога необходимо разделять логические и духовные противоречия. Первые разрешить невозможно и не нужно, ибо эти противоречия и выводят в объём абсолютного духовного мира из плоскости относительного (пусть и невербально, на уровне чувства). Так, попытка согласовать догматы при помощи логического инструментария и бессмысленна, и вредна. Догматы - это вылитые в словесные формулы свидетельства о духовных Событиях. Свидетельства истинные, хотя и разные. Но и События, о которых свидетельствуют догматы, не объективные факты, а духовная реальность. В духе же нет различия между субъектом и объектом. И логические противоречия между разными свидетельствами о духовном Событии неустранимы в объективной реальности в принципе.
Духовные же противоречия - это противоречия прежде всего нравственные, между добром и злом. Здесь никакие компромиссы невозможны, а диалог вреден. "Чужим" должно считаться только метафизическое зло. Различать же системы (благие и лживые) нужно по плодам, прежде всего культурным и нравственным, что вполне становится зримо в историческом опыте.
Ибо для того, чтобы та или иная религия стала подлинно мировой, надо чтобы весь оставшийся мир принял основополагающее религиозное Откровение данной религии.
Это установка Духа Системы (Духа мужественного). Для Духа Диалога (Духа женственного) данная формула выглядит иначе:
чтобы та или иная религия стала подлинно мировой, она должна признать другие мировые религии равновеликими, Богоугодными и необходимыми для Спасения в реалиях иных культур; как и основополагающее Откровение этой религии - в соцветии культур, созданных и пропитанных её Откровением.
Проще говоря: либо "всё не-я должно стать мною" - либо "я" вхожу в ансамбль "мы", состоящий из других "я", ставших для меня "ты". Никакого смешения религий в одну систему второй путь не предполагает (более того - смешение ведёт в противоположную сторону). Этот путь предполагает только качественное изменение ОТНОШЕНИЯ и к себе, и к другому.
Внутри соборного "я" одной религии должно зародиться "ты" другой, что и называется
любовью, как между отдельными "я", так и между соборными "мы". Любовь - идеал, а диалог - потребность в движении к этому идеалу. Но пока каждая система считает себя самодостаточной и не нуждающейся в иных, а различия между системами - не Божьим Замыслом, но следствием несовершенства мира, - до тех пор содержательный диалог между системами невозможен, а любая его попытка будет восприниматься как желание всё смешать в одной, причём дьявольской, каше.
Идея «своих» и «чужих» (которых мы знать не хотим) вытекает из таких основополагающих, для авраамических религий понятий, как «верный Богу Израиль», окруженный мятежным морем всяких враждебных нам амалекитян, ханаан и т.д.
На мой взгляд, это вытекает не из основополагающих религиозных понятий, а исключительно из
отношения к другим племенам. Это отношение было обусловлено той исторической стадией, когда формировались будущие мировые религии. На той стадии они были не мировыми, но племенными; их мировой потенциал ещё был только на Небе, а не на Земле. Вообще отношения к иным богам и религиям менялись параллельно с объединением людей в более сложные культурные и общественные системы: от рода к племени, от племени к национальному государству, от национальных государств к империям. А ныне мы живём в стадии преображения империй в нечто большее, глобальное.
Как типы государств и империй были разными, так разным (до полярности) может быть и глобальное общежитие, сам принцип его формирования. А принцип этот и есть прежде всего ОТНОШЕНИЕ к различиям систем. Из этого ОТНОШЕНИЯ и вытекают способы разрешения противоречий - либо обогащающие каждую из систем, либо нивелирующие и обедняющие всех, либо подавляющие в пользу одной, признанной универсальной. В любом случае, человечество уже находится в той стадии, когда вопрос взаимоотношения религий не может быть ни закрыт, ни отодвинут. Этот вопрос становится с каждым годом всё актуальнее, а от его решения зависит сам духовный вектор единого человечества.
Как невозможно было остановить процесс объединения родов в племена, а племён в государства, так и сейчас ничто не сможет остановить процесс глобализации. Его можно остановить только глобальной катастрофой, откатом человечества на тысячелетия назад. А вот дух глобализации может быть совершенно разным. И в первую очередь этот дух зависит от идущих внутри каждой системы процессов изменения ОТНОШЕНИЙ к себе, к культуре, к иным системам. Свои и чужие не столько между системами борются, сколько внутри систем.
Меня всегда раздражал экуменизм как теория.
В русской философии есть понятие соборности и всеединства. Экуменизм как теория (как система) противоположен им. Одно дело искусство перевода с языка на язык (искусство общения), а другое - попытка создания некоего эсперанто, общего (мультикультурного) языка. Это полярные духовные вектора.
Наиболее глубокую критику экуменизма можно найти не у сторонников конфессиональной замкнутости, но у сторонников всеединства. А в 20-м веке появилось такое философское и культурное явление как эссеистика (это явление пока ещё не осмыслено по-настоящему). Жанр эссе выступает в роли некоей текучей субстанции, заполняющей пространства между различными системами, перетекающей из одной в другую и меняющей в итоге ОТНОШЕНИЯ систем и к себе, и к иным. Ту же роль выполняют поэзия и мифология.
Жанр "Розы Мира", например, невозможно отнести ни к философии, ни к мифологии, ни к богословию, ни к поэзии, ни к эссе, ни к историософии, ни к публицистике, ни к метафизике (равно как и нельзя назвать простым смешением жанров, ибо имеется уникальный лик, внутреннее единство, смысловая целостность). Появление таких жанров в 20-м веке совершенно неслучайно.
Если же экуменизм имеет изначальный смысл как "вселенское христианство", то в самой идее нет ничего чуждого христианству. Христианство по определению вселенское. Чуждость появляется в ОТНОШЕНИИ к различным ликам христианства и предлагаемым способам их объединения. С одной стороны, раскол христианства на разные лики - это трагедия. А с другой - необходимость полноты (как раз проявление вселенской сущности христианства). Ну, так человечество к высшим формам духа и единства всегда шло через трагедию расколов и войн.
Если в двух церквах говорят разное, не может быть, чтобы и те и другие были правы. Либо одна права, другая – нет, либо, еще хуже, обе неправы.
Это и есть логика исключённого третьего. Свет либо частица, либо волна, либо, ещё хуже, и не то, и не другое (обе неправы). А почему обе-то не могут быть правы? Могут быть, если не сводить правоту каждой в одну плоскость. Противоположные грани обе правы, и более того - их противоположности и есть главное условие существования объёмной истины, невмещаемой ни в одну жёсткую логическую систему.
А то если позволить себе сомнения, то можно далеко зайти и отрезать себе путь спасения. Так что экуменизм как философия вреден. Ни одна церковь по совести не должна с ним соглашаться. Не может же церковь признать, что она хоть в чем-то может быть неправа! Кто тогда в неё пойдет?
А разве сомнение в собственной правоте - это единственный побудительный стимул к диалогу? Для симфонии нужно заподозрить в фальшивости, то есть усомниться в гармонии каждого инструмента и его партии? Почему собственная правота должна быть непреодолимой преградой для того, чтобы познать правоту иного, на иных принципах формулируемую, в иной смысловой и образной палитре? Главная преграда находится в гордыне, а не в правоте (не одно и то же).
Экуменизм как философия не существует вообще, поэтому говорить о его вредности или полезности не имеет смысла. Есть экуменизм как воля к объединению. Но эта воля может быть наполнена полярным духовным смыслом. Одно дело - попытка свети все религиозные лики в одну непротиворечивую систему, чем и погубить их. И совсем другое - это общение, в идеале ансамбль религий. И то, и другое зависит от ОТНОШЕНИЯ - к себе, к другому, к культуре, к человеческому творчеству, к миру, к природе и т.д., и т.п.
Философия всеединства и вскрывает смысл изменения ОТНОШЕНИЙ различных систем друг к другу. Хотя, на мой взгляд, в этом деле философская систематичность скорее помеха, чем подмога. Эту работу должны осуществлять иные жанры, более текучие и способные принимать различные формы без изменения собственной сущности. Жёстким логическим и метафизическим системам таковое не под силу.
