Попробуем подвести предварительные итоги этой и нескольких параллельных тем - в свете идеи синтеза Православия и советского проекта (о чём, собственно, и говорится в фильме "Миссия России", и что, на мой взгляд, является главной социальной идеей Розы Мира, если, конечно, перестать её рассматривать как очередную мировоззренческую систему):
1. Православная Российская империя не смогла к началу 20-го века решить социальный вопрос. То же, что говорит А. Молотков, говорили, например, и авторы знаменитых "Вех", обращаясь к церкви. Эти идеи не были услышаны. И Россия обрушилась в революционную бездну.
2. Буржуазно-демократический проект развития России потерпел крах - сначала в столыпинской реформе (развитие фермерства), а затем после Февраля 1917-го. Опытно Россия этот проект не прожила тогда (слишком он был краткосрочным).
3. Большевики свергли уже не царскую власть (что очевидно), но даже и не буржуазно-демократическую, но эсеровское Временное правительство. Главным камнем раздора, создавшим революционную ситуацию Октября 1917, была необходимость сотрудничества социалистов с буржуазными партиями или наоборот - окончательный разрыв с ними.
4. Россия после 1991-го года и по сей день наследует проект Февраля 17-го. Сначала чисто буржуазный - в 90-е, а затем эсеровский - с 2000-го. Последний и есть т.н. "третий вариант", т.н. "социальное государство" с сохранением власти в руках буржуазии. Собственно, это и есть путинский проект, являющийся прямым наследником проекта Керенского (если отбросить черты времени, то суть окажется идентичной). О невозможности исторической реализации такого "третьего варианта" говорит и А. Молотков. И весьма убедительно.
Что мы имеем: Россия опытно прожила несколько веков монархическо-православного проекта. Почти век - советского (атеистического социализма). Но у нас не было опыта буржуазно-демократического проекта. И потому мы так легко поддались иллюзии возможной интеграции в этот проект. Мы уверовали, что, отказавшись от социализма, сможем жить как на Западе, который нам представлялся царством демократических свобод и мещанского благополучия. Отчасти он таким и был в период противостояния с поздним СССР. В период противостояния со сталинским СССР европейский Запад был фашистским, а затем и нацистским Третьим Рейхом (об этом тоже нельзя забывать).
Можно ли было трансформировать советский проект - наполнить его христианским смыслом, отказаться от идеологии атеистического материализма, дать место творческой свободе личности, но без отказа от приоритета общего над индивидуальным? Теоретически - да, но практически - нет: советская и партийная номенклатура была творчески бесплодной (прямое следствие сталинского стиля формирования элиты). Ничего кроме дилеммы - коммунистической догматики или слепого подражания западной модели - она родить не могла в принципе. А так как коммунистическая догматика выродилась к тому времени окончательно, а опытного проживания в буржуазной модели у нашего народа не было (то есть, не было никакого иммунитета к неолиберальной идеологии), то развал СССР и попытка интеграции в западную модель с принятием всех рецептов, прописанных в той модели для стран третьего мира, выглядит неизбежностью.
Нам нужно было НА ОПЫТЕ убедиться в тупиковости этого пути, чуждости его нам и ПРОЧУВСТВОВАТЬ ОПЫТНО опасность для самого существования России, если она будет двигаться по этому пути или искать какой-то "третий вариант" (строить химеру социального рыночного государства).
Чтобы "массы проснулись", они должны были ПЕРЕЖИТЬ ОПЫТНО гибельность сделанного ими выбора. Другое дело, что за эти десятилетия (пока мы на своей шкуре испытывали неолиберальную утопию и поняли, наконец, всю бессмысленность нашей надежды на интеграцию России в западную модель по её колониальным правилам и рецептам) уже сформировалась государственность и властная элита, которую такая модель полностью устраивает. Цель элиты одна - выжить и сохранить при этом своё элитное положение, то есть - фактическое сословное разделение общества.
Отчуждение народа и его чаяний от элиты и её целей подошло к критической черте, за которой неминуем распад государственности революционным путём. Потому так похожа сейчас ситуация (сама атмосфера в обществе!) на последний год перед Первой Мировой. Похожа и в мире в целом. И даже церковь наша вернулась примерно к тому же состоянию, в котором она пребывала перед катастрофой 1917-го. И также она глуха и к русской философской мысли, и к обществу (миру).
Одна лишь разница: мы теперь имеем ОПЫТ, которого не было тогда. Это и опыт 70-ти лет советского проекта, горький опыт катастрофы 90-х, опыт буржуазной контрреволюции и двух с лишним десятилетий "капиталистического социального государства". Такой ОПЫТ дорогого стоит. И он даёт нам право на надежду, что взыскуемый синтез христианства и социализма состоится в России. Он не мог состояться ни в 1917, ни в 1991. Теперь может (он выстрадан и народом, и культурой России).
И вопрос уже не в осознании тупиковости нынешней модели (это осознание вполне состоялось в народе), и не в возвращении от вульгарного материализма к христианскому мировосприятию (это возвращение тоже стало необратимым), а только в цене смены элиты, которую данное положение устраивает. Внутри ли элиты (не только государственной, но и церковной) пробудятся здоровые силы, снизу ли как-то они попадут в высшие слои - всё это тактические вопросы. А стратегический один - произойдут ли в глобальной Системе такие метаморфозы, которые позволят России произвести смену элиты не революционным (катастрофическим), но эволюционным (относительно бескровным) путём?
Если в России начнётся кардинальная смена модели раньше, чем рухнет (расколется на непримиримые лагеря) глобальная финансовая Система, то мы неизбежно провалимся в бездну гражданских войн и, неизвестно, выйдем ли из неё живыми. Причём смута в России придаст сил (вернёт привлекательность) глобальной Системе и только продлит её существование. Вот это соображение и говорит в пользу того, что продление полуживой, но ещё как-то существующей нынешней государственности России - пока меньшее из зол. А на пути к добру стоит зло большее, и пока оно там - нельзя торопить время.
Пусть невмоготу уже видеть медленное разрушение нашей Родины, но форсирование исторического процесса приведёт к разрушению быстрому и, может быть, окончательному. Сам риск такого сценария слишком велик. К тому же есть все основания полагать, что в центре Системы уже начались необратимые процессы распада и они не будут слишком длительными. Если бы таких оснований не было, то, да, терять тогда нечего: нужно рисковать, ибо промедление смерти подобно. Но основания есть - и поэтому смертельный риск (пусть и ради благой цели) не оправдан, если не преступен.
Что касается "полуправды режиссёра", то, на мой взгляд, слишком сильный акцент на критике действующей власти лишил бы фильм той глубины и того Смысла, что в нём разлиты - и в образах, и в словах героя. К тому же оголтелая критика власти всегда дурно пахнет... Любой власти, что в 1917, что в 1991, что в 2018... В фильме сказано в публицистической плоскости ровно столько, сколько необходимо, и благодаря этой мере - приоткрывается иная перспектива...
