Если ты формально не будешь нарушать правил нашего интерактива, я никаких административных рычагов трогать не буду также. А вот называть вещи своими именами - буду. Из этого и исходи.
Нет, Ярослав, у меня нет и в мыслях нарушения правил этого сообщества. Мало того, я даже не собираюсь использовать столь любимую мной иронию - у меня есть другие места, в которых я могу ее использовать. Я отдаю себе отчет, что - учитывая разницу наших позиций (и, в особенности, разницу моего и твоего мнения о позиции другого) - даже вполне дружелюбная ирония может быть воспринята как конфронтация. Поэтому можешь не беспокоиться. Если мне покажется что-то неприемлемым, я просто уйду, без сцен и скандалов, тихо.
***
Теперь о проблемах “родонизма”. Я не вполне соглашусь с твоим утверждением, что эти проблемы не исчерпываются “сектантством”. Да, не исчерпываются - но проблемы взаимопереплетены, а потому “секта” проявляет себя и в том, к примеру, что ты назвал проблемой “духовидения” (об остальных, как ты выразился, “крючках” говорить не буду, поскольку точно не знаю, о чем ты говоришь, хотя, несомненно иные проблемы тоже наличествуют).
Т.н. “духовидение”, понятое “технологически и формально”, действительно представляет собой серьезнейшую проблему, чреватую и застоем в интеллектуальном и духовном развитии, и срывами. Совсем недавно я писал у себя в фейсбуке:
“Муза не диктует, а ведет беседу. Она говорит - но ей важна и наша реакция, и многое другое. В некотором смысле - она вообще, может быть, аспект нашего высшего "я". Она шепчет тебе слово "люблю" - и ты находишь нужные слова, используя тот арсенал, который у тебя есть. Творчески его используя. Поэму жителей Альфы Центавра музы не передают. Поэтому ченнелинг вызывает вопросы - музы могли бы выразиться лучше - или просто плохо знают наш язык - но тогда это не музы. Это просто ищущие контакта существа. Кстати, может быть и так. Но только диктовать текст из другого мира не имеет смысла - никто не поймет. Нужен переводчик и даже соавтор, я бы сказал. Поэт - не транслятор, он сотворец”.
В противном случае мы получаем непререкаемого глашатая иномирных сущностей, дословно передающего их сообщения. И вокруг такого глашатая как раз и образуется секта, которая занимается схоластическим компилированием цитат. Даниил Андреев в этом случае оказывается на позиции высшего из пророков, имеющего право на точные оценки какой бы то ни было реальности, инакомыслие же будет осуждено как ересь. К примеру, если Андреев назвал кого-то “темным вестником”, то сомнение в этом сообщении и, тем более, прямое противоречие ему будет сектантом отвергаться с порога фактически без рассмотрения.
***
Теперь несколько слов о “духовном росте личности”.
Я не отвергаю идею духовного роста, а потому не отвергаю и идею иерархии - вчера я видел мир более тусклым и плоским, а сегодня стало ярче и объемнее, к примеру. И это второе видение, конечно, можно считать иерархически более высоким.
С другой стороны, мое видение основывается на словах Иисуса: “Кто хочет быть большим среди вас, тот да будет вам слугою”. Каждый человек “сотворен по образу и подобию Божьему” - и в этом смысле не может быть иерархии между образами и подобиями, поскольку все это образы и подобия Единого. К примеру, в лпатоновском мире идей все идеи совершенны, и нет иерархии между идеей квадрата и идеей круга. Однако есть другая иерархия, которую Кен Уилбер назвал “естественной”, отличая такие иерархии от иерархий “патологических” (подобных именно раковой опухоли). Таково отношение платоновской идеи блага ко всем остальным идеям, поскольку именно идея блага (она же - идея единого) дает остальным идеям их внутреннее единство и благость. Однако и в этом случае сошлюсь на евангельский текст: “Что называешь меня благим? Никто не благ, только Отец Наш Небесный”.
Иерархия может существовать не между различными образами и подобиями, но в степени реализации существами их богоподобия, в степени проникнутости божественным светом. Но тут необходимо вспомнить еще одно важное место из евангелия от Матфея: “Не судите, да не судимы будете”. Любое четкое оценочное суждение представляет собой именно что судебный приговор, хотя он может и не вести к причинению прямого ущерба тому, в отношении кого выносится суждение. Святой часто отрицает свою святость, а просветленный - свою просветленность - то есть отказывается признавать себя находящимся на высоких местах иерархии духовного развития. Настоящее место и уровень существа могут быть видимы только Богом. Могу ли я дерзать выстраивать иерархию духовного уровня других существ, если смотрю на мир непросветленными очами - и в какой момент, при каких условиях могу я счесть, что вижу реальность, как она есть на самом деле?
Иерархия оказывается сугубо субъективным элементом моего восприятия - в том смысле, что прежде всего я могу говорить только о себе и своих шагах к свету или в сторону от него, и выносить суждения только о самом себе, судить только себя, но не других. Но и тут есть свои подводные камни. Существует опасность духовного карьеризма - я словно обнаруживаю себя на лестнице, по которой я карабкаюсь, и у меня есть большой соблазн сравнивать себя с другими, которых я вижу тоже карабкающимися по этой лестнице. Если мы все делаем шаг вверх - я своим непросветленным сознанием могу этого не заметить. А если шаг вверх делаю я один - я оцениваю этот шаг потому, что остальных вижу как еще больше отставших или как тех, к кому я в своем росте приблизился. Может возникнуть ситуация “духовного соревнования” (карьеризма), являющегося аналогом все той же “игры в царя горы”, которая есть развлечение отнюдь не райское.
Христианские (и не только) подвижники нередко решали эту проблему размещением себя в самом низу всякой иерархии (“я ничем не выше и не лучше травы, растущей у меня под ногами”).
С другой стороны, если я в какой-то момент воспринимаю свет, какого я раньше не видел (или видел, но забыл) - неважно, в музыке ли, тексте ли, в поступке ли - я могу почувствовать, что в воспринятом мною есть великая правда, которая мне родная, но которую я до того не умел видеть столь ясно, которую только предчувствовал. И тогда я могу сказать тому существу, которое дало мне возможность увидеть свет: “Пожалуйста, позволь мне учиться у тебя”. Эту ситуацию можно назвать и словом “служение”, но служу я при этом той высшей правде, которая открылась во мне же. невозможно служить чужой правде, и невозможно признать высшей ту правду, которую ты не воспринял. Причем эта высшая правда устами Иисуса опять-таки говорит: “Сын человеческий пришел, чтобы послужить, а не для того, чтобы ему служили”. Отсюда и слова о “ хуле на сына человеческого” и о “хуле на святого духа”.
Можно говорить об иерархии между мастером живописи и человеком, который первый раз взял в руки, к примеру, карандаш, держит его в кулаке и рисует каляки-маляки. Но как говорить об иерархии между Леонардо и Рафаэлем, Рерихом и Чюрленисом, Врубелем и Нестеровым? Кто из них выше, а кто ниже?
Ты говоришь, что я неправильно понимаю иерархию - именно в этом моменте, потому что для меня иерархия - это вопрос о том, кто выше, а кто ниже. И начинаешь говорить об “иерархии качеств”. Хорошо. Иерархия качеств налицо в мастерстве - но я не понимаю, как можно говорить о ней в применении к Толстому и Достоевскому. Я вижу различие их качеств - но не вижу иерархии. Так синее отлично от голубого, но как ввести между ними иерархию? Только внешним образом - например, по длине электромагнитной волны, но это будет фальшивой иерархией.
Тема весьма обширная, и за один вечер в одном посте трудно ее раскрыть. Так или иначе, я имел в виду прежде всего сложность самого понятия “иерархия”, которую не стоит недооценивать. Проблема же несовршенного человеческого сознания в том, что оно склонно всю реальность расставлять по вполне патологически иерархическим “полочкам”. Именно что “выше” и “ниже”. И эту склонность человеческого сознания не стоит недооценивать, иначе можно получить фашистское жестко стратифицированное общество.
***
Ты говоришь, что я строю “иерархическую структуру в области интеллекта”, говоря об “интеллектуалах”. Да, строю - именно в описанном мной выше духе различения уровней мастерства, глубины видения. Но предполагаю, что неграмотный крестьянин может видеть высшую правду куда лучше меня и любого другого “интеллектуала”. Однако такой крестьянин никак не будет “гопником”. “Гопник” - это и есть человек, признающий только силу и иерархии, основанные на силе. А вот тонкости различия между идеей блага у Платона и идеей аристотелевского перводвигателя, действительно, может только человек, изучивший соответственную область знания, то есть “интеллектуал”. И этот интеллектуал, как и крестьянин, может ясно видеть высшую правду или видеть ее смутно.
***
Согласен с тобой, Ярослав, в том, что только любовь открывает смысл свободы. Однако согласись, что если человек начинает выстраивать иерархию, основываясь на той любви, которая реализована в нем на данный момент, то он может попасть в западню - имею в виду, к примеру, Блока и Андрея Белого. Мы можем обожествить объект своей любви - в то время как любовь струится сквозь объект, при этом сам объект может быть и не самым совершенным для других. Он совершенен для нас - и не в своем текущем бытии, но в высшем смысле.
В любви человек прозревает божественный первообраз того, кого он любит. То есть любит в этом конкретном человеке Бога. Ловушка приводит к утверждениям типа “моя возлюбленная самая прекрасная объективно”, или “мой учитель видит яснее всех, и все кто не стал его учениками, не увидят истину во всей ее полноте”.
***
Что же касается “свободы” и “порнографии” - и вообще моего понимания свободы - наверное, я недостаточно ясно доношу свою мысль до читателей и, в частности, до тебя - отсюда и проистекает ряд непониманий.
Я совершенно согласен с Андреевым, что свобода является условием (он употребляет именно это слово) для всякого проявления - в том числе, для всех проявлений любви и творчества. Не может быть несвободной любви и несвободного творчества. Несвободная любовь - это рабство, а несвободное творчество - это функционирование шестеренки в механизме. При этом свобода и любовь не могут быть разделены, одна предполагает другую, они существуют только друг в друге.
Свобода в этом смысле абсолютна - выбор любого пути, который пожелает живое существо. Однако свобода, будучи одним с любовью, располагает живое существо к участию в коллективных проектах. Так, даже самый гениальный джазовый музыкант, участвуя в джеме, согласовывает свою партию с партиями других музыкантов. Можно ли назвать такое согласование ограничением свободы? Не думаю - потому что само участие в джеме является свободным, добровольным.
Мало того, в участии в коллективном проекте открываются новые степени свободы, доступные именно в коллективе, но невозможные для одиночки. Что ты в данном случае понимаешь под “порнографией” - я, увы, не понял. Надеюсь, ты мне разъяснишь.
На сем вынужден прерваться. Надеюсь в скором будущем ответить по остальным пунктам - в частности, об Аримойе и национальных культурах.
