Дьявол торжествует победу, когда ему удаётся внушить к себе злые, то есть дьявольские чувства.
Н.А. Бердяев
В качестве предварительного итога вновь сформулирую две основные и сквозные для этой темы идеи, которые помогают мне примиряться с текущей формой российской государственности и не ждать от неё никакой реальной альтернативы глобальной Системе; пока в последней, в самом её центре, не начнутся такие процессы, какие лишат её тотальной власти над человечеством и тем создадут необходимость появления в мире качественно иной государственности, на принципиально других началах структурирующейся. Или (что ещё желательней) – появление нескольких паритетных формаций, не претендующих, как неолиберальная модель, на тотальное господство и потому способных к диалогу друг с другом.
Человеческий вектор
Вспомним добрым словом нашего Геннадия Мира и зададим его излюбленный вопрос:
«что максимизируется?» В неолиберальной (последней) стадии, как и вообще в капитализме,
максимизируется материальная прибыль, выражающаяся в денежном эквиваленте. Это центральная волевая установка и генеральный оценочный критерий для любой сферы деятельности, включая культуру. Тотальная максимизация материальной прибыли в человеческом сознании неизбежно ведёт к максимизации тех качеств души, которые способствуют достижению успеха в социуме; и к постепенному отмиранию тех, которые мешают делать выбор в пользу роста прибыли. Настройку души на поиск и обретение материальной выгоды называют «прагматизмом». Но ведущим и подавляющим остальные качества души становится
эгоизм, со всеми своими производными. А эгоизм и есть не что иное, как прямо противоположный любви вектор. Таким образом, в человеке максимизируется зло, то есть противобожеская воля умаления любви во всех её формах.
Отличие последней, неолиберальной стадии капитализма в том, что все альтернативные иерархии ценностей, ещё сохранявшиеся на предыдущих стадиях, подавляются одной единственной – финансовой. Это приводит впервые в истории человечества к тому, что пирамида культуры (от низшего к высшему качеству) переворачивается – и вместо качественного критерия культура руководствуется количественным (массовым), выражающимся, как и во всех других областях, в денежном эквиваленте. Также последняя стадия капитализма является той, которая охватывает всю планету, а её генеральный критерий становится воистину универсальным. Поэтому из всех наименований этой Системы наиболее отвечает её сути «
денежный тоталитаризм».
Стадия, когда капитализм совпадёт с границами человечества, и есть то состояние, когда дальнейшее расширение рынков станет невозможным. Это состояние, по Марксу (то есть с экономической точки зрения), знаменует собою конец капитализма как формации и ставит вопрос об иной экономической модели, развитие которой не является прямой функцией роста прибыли и расширения рынков. Это чисто экономическая причина конца капитализма и неизбежности следующей, социалистической формации. Хотя сам по себе
тотальный экономизм – сильнейшее искажение человеческой природы, когда в ней становятся второстепенными, а затем и вовсе отмирают иные подходы и более значимые для человеческого духа оценочные критерии.
Власть экономизма над духом и душой человека и есть главный грех капитализма. И в этом нравственном грехе, на мой взгляд, заключена и главная причина конца капитализма, а вовсе не в экономических закономерностях. Но порабощённая экономизмом душа верит больше экономическому, а не нравственному закону, потому экономическая причина краха капитализма и сработает быстрее, хотя является на деле лишь следствием нарушения нравственного закона.
Экономизм – это торжество быта над бытием. А денежный тоталитаризм – это та стадия экономизма, когда быт становится
пошлостью. При движении по карьерной лестнице человек вынужден руководствоваться пошлыми вкусами и низкими критериями. Максимизация прибыли (эгоизма)
автоматически производит нравственный отбор и структурирует государственность.
Чтобы реализовать не на словах, а в действительности политическую волю и экономическую реформу, идущую вразрез с критериями денежного тоталитаризма, необходимо наличие на всех ступенях государства людей, руководствующихся альтернативными нравственными критериями, – не материальную прибыль, но совершенно иные ценности максимизирующими в душе и сознании человека. И таких людей должно быть много, и занимать они должны руководящие посты. Иначе, любая реформа будет переформатирована под критерии неолиберализма и ничего, кроме усиления его царствующей пошлости, обществу не принесёт. Так как политическая и экономическая элита формировалась годами в системе координат денежного тоталитаризма, то и человеческое содержимое её – в духовном, культурном и нравственном смысле – было пропущено сквозь фильтры тотального экономизма (а на самом деле – сквозь решето непроходимой пошлости).
Таким образом, для реальных, а не имитационных социальных преобразований нужна кардинальная смена элит (если предположить, что всё-таки существует достаточно многочисленная социальная прослойка, способная руководствоваться альтернативными нравственными критериями, а не универсальным мерилом денежного тоталитаризма). Это необходимое условие. Перевести его в достаточное можно двумя путями: революционным (насильственная смена элит) или эволюционным (смена генерального критерия в умах большинства, включая действующую элиту). Последнее возможно лишь при ослаблении и затем разрушении глобальной идеологической матрицы неолиберализма.
В силу каких: экономических, политических, культурных, природных и т.д. – противоречий начнёт терять соблазнительность и разрушаться матрица неолиберализма в умах, не важно, но важно, чтобы процесс стал необратимым. Скорее всего, весь комплекс противоречий вскроется (хотелось бы только, чтоб не случилось ядерной, или другой техногенной, или экологической глобальной катастрофы). Будем надеяться, что экономические причины сработают быстрее и вызовут возвращение культуры в естественное состояние, а затем и кардинальное изменение критериев жизни и отношения человека к Природе. Я верю, что такой, эволюционный переход к новой эре ещё возможен.
Ложь и Правда
(сталинизм и путинизм)
Считаю очень и очень показательным (говорящим доступнее любых экономических аргументов!) то, что практически все популярные экономисты, публицисты и политики, критикующие (за дело и более чем обоснованно) нынешнюю систему и предлагающие альтернативные пути развития экономики (и тоже весьма обоснованно, так что и возразить по сути нечего), уже открыто обеляют образ Сталина, называют его одним из самых успешных преобразователей и модернизаторов в истории России.
Это говорят умные и честные люди, а правильность их экономических диагнозов и рецептов не вызывает сомнений (даже у меня не вызывает, при всей моей нелюбви к Сталину). Кто-то уже прямо говорит, кто-то между строк, но любая осмысленная дискуссия о смене курса и необходимых экономических преобразованиях не обходится без упоминания Сталина. Его образ словно из бездны и помимо воли возникает, незримо парит над публикой, эмоционально пронизывает любой политико-экономический дискурс и в итоге становится центральным при обсуждении гибельности нынешнего курса и необходимости его изменения.
И Хазин, и Грудинин, и многие другие трезвые аналитики и толковые практики уже совершенно открыто и прямо ставят Сталина в пример. Думаю, что и Глазьев симпатизирует Сталину, хотя открыто пока и не решается его противопоставлять своему патрону. Почему образ Сталина становится с каждым годом популярнее в народе – это понятно (и это страшный симптом), но почему умные, глубокие, трезвые люди начинают говорить о Сталине как об одном из самых успешных модернизаторов России?
Наверное, именно потому, что умные и трезвые. Потому что нет другого реального пути для экономических преобразований сейчас, кроме кардинальной чистки элит. И такую чистку можно осуществить только сталинскими методами. Любой другой сценарий приведёт к провалу реформ и к их дискредитации. Сталинский метод модернизации к тому же будет поддержан народом, а значит, придаст необходимую силу и власть решившемуся на глобальную чистку в условиях неизбежной и нарастающей борьбы со смещаемой элитой. Нарастающей борьбы – в том-то и дело. А значит – и растущего репрессивного аппарата.
Нет другого варианта, кроме сталинского, в нынешней исторической реальности. Если преобразования (хоть по Глазьеву) начинать сейчас, сталинский метод станет необходимостью, вне зависимости от того, кто начнёт реформу. Либо у этой реформы нет ни единого шанса на действительную реализацию, и всё останется на уровне пустой имитации.
Мне кажется, что это прекрасно понимает и президент России. И в этом понимании главная причина его невнятной экономической, да и не только экономической политики. Не хочет он становиться на сталинский путь, и всеми силами, до последнего будет стараться избежать его. И я думаю, что если ему удастся не допустить рецидива сталинизма в России, это станет его главной исторической заслугой. Это будет то
недеяние, что может оправдать перед высшей Правдой всю ложь его вечной полупозиции и бесконечного лавирования между непримиримыми лагерями и их правдами. А самой главной (нравственной!) заслугой (сродни подвигу) я считаю его способность устоять перед соблазном всенародного ожидания и потенциально ликующего одобрения сталинских чисток.
Сталинский метод модернизации будет поддержан народом, ибо предстанет восстановлением попранной справедливости и возвращением государству ответственности перед обществом. Да, это так. И это правда. Да, половинчатая путинская политика и неолиберальный экономический курс – это ложь. Но за правдой (с маленькой буквы), восстанавливающей справедливость сталинскими методами, стоит Ложь (с большой буквы). Такая Ложь, в сравнении с которой – по метаисторическим последствиям для народной Души – исчезающе мала правда-справедливость от мира сего. А за ложью, позволяющей оттягивать сталинскую модернизацию, скрывается Правда (с высшей точки зрения, а не с экономической).
Если Россия дотянет до глобального краха неолиберальной Системы, не лопнет терпение у народа и он не провалится в рецидив сталинизма, тогда у России будет шанс предложить действительную нравственную альтернативу миру. Если провалится в сталинизм – такого шанса не останется. Это главное, остальное приложится.
Крепостной мужик воевал с Наполеоном (с военной и экономической силой, превосходящей русскую, но не нравственно). А необходимость отмены крепостного права и запуска правовых реформ сословного государства была уже очевидна давно. Попытался начать такие реформы император Павел. Его методы названы тираническими и осуждены судом истории. А сам он поплатился жизнью за свою попытку. Декабристы тоже хотели ускорить ход времени. И если бы им удался переворот, была бы, в лучшем случае, якобинская диктатура, но превзошедшая жестокостью французскую с российским масштабом и размахом. В определённом смысле, Путин делает то, что делал Николай Второй, оттягивает реформы до той поры, когда они созреют во времени и в умах (в том числе элиты) и когда их можно будет провести без запуска цепной реакции репрессий.
Опасность преждевременного (кровавого) реформирования системы, невозможного без смены элит, усиливается сейчас в разы, по сравнению не только с 19-м веком, но даже со сталинской модернизацией, потому что верховный реформатор будет иметь дело не с одной российской элитой, но с глобальной мировой Системой, частью которой является российская неолиберальная элита. Слишком велик риск, запустив один раз аппарат чисток, провалиться в репрессивную бездну, превосходящую даже сталинскую (настолько, насколько мощь глобальной элиты превосходит мощь российской). А на весах истории – метакультурная миссия России, в случае нового провала в репрессии теряющая уже безвозвратно нравственную, а за нею и историческую перспективу.
Вряд ли в таких категориях мыслит наш президент (хотя кто его знает...), но то, что он осознаёт степень риска и всеми силами пытается избежать рецидива Сталина, для меня уже очевидно. И это позволяет мне считать на нынешней стадии терпение народа неизмеримо большим благом, чем форсирование преобразований сверху. И позволяет более снисходительно смотреть на ложь нынешней государственности. Когда мы имеем дело с государством, как метафизической сущностью, нам приходится выбирать между меньшей и б
ольшей ложью. Вернее, между ложью, которая убивает совсем или только временно заслоняет Правду (парадоксальным образом предохраняя её духовные ростки от
преждевременной встречи с исторической реальностью).
Если
ложь неолиберализма вызовет из бездны как свою альтернативу (как торжествующую
правду) рецидив сталинизма в России, то инспиратор неолиберализма одержит победу, и не только в России, но в мире. И тогда неолиберализм, рухнув, породит б
ольшее зло и б
ольшую ложь, чем он сам.
