Роза Мира — диалог культур и культура диалога

А. Сначала о том, чтО Еreignis не есть

1) Эрайгнис не есть собЫтие (свершение, происшествие, случай), как обычно переводят.
СобЫтие – это банальный момент сущих или бытийных процессов, в котором участвует некоторое количество объектов, а по замыслу концепта Эрайгниса должен быть один объект. Эрайгнис в какой-то мере является собЫтием одного объекта, но по-русски так не говорят. Например, не говорят: «Стоит стол; в 12 часов произошло одно событие его стояния, а в 19 – другое».
У Хайдеггера в работе «Время и бытие» есть фраза «Das Ereignis ereignet», которую переводят так: «событие сбывается». Но поскольку она выстроена из однокоренных слов, то и перевод должен быть тоже в эквивалентных терминах: либо «событие событствует», либо «сбывание сбывается».
Но событие не может сбываться. Сбываются планы, проекты, идеи, потенции, возможности. А как может сбыться событие? До его сбывания, его еще нет, а когда сбываются планы, тогда такое сбывание и называется событием. Поэтому, мне кажется, более уместно переводить Ereignis как сбывание.

2) Эрайгнис не есть со-бытиЕ каких-то бытий: вещей, объектов, существ, процессов или сущностных форм. У Хайдеггера со-бытие связано исключительно с одним объектом – человеком – и первичнее его событийствования с другими объектами и формами. Не со-бытие есть следствие их сближения, а они сами (каждое частное содержание или форма) есть следствие сначала просвета и выхода из Эрайгниса, а затем отчленения от него.
Таким образом, первично есть не некое всеобщее бытие, в которое встраивается в качестве его момента Dasein и Ereignis. А Ereignis первичен, и его расширение  порождает уже бытие вообще (Sein) и бытие в конкретике (Dasein). Сам Ereignis может в любой момент выбрать необходимую для себя собственность: объект, существо, сущность, которые необходимы для осуществления человеческого здесь-и-сейчас-бытия.

3) Эрайгнис не есть со-бытие материальных объектов, т.е. не есть со-бытие внутри природы и даже со-бытие человека с природой. И, в частности, Эрайгнис не есть  движение, а скорее (поскольку он первоначально связан с человеком) антропологическое и даже метафизическое движение. Хайдеггер даже метафорически говорил, что Эрайгнис – это буря, которая бушует в самом бытии. Таким образом, Эрайгнис – это всегда особое собЫтие человека, его бытия и даже, больше, метафизического бытия. Поэтому лучше переводить Ereignis не просто как сбывание человека, а как самосбывание.

4) Эрайгнис не есть со-бытие людей.
Конечно, существует совокупное бытие людей, но оно не равно Эрайгнису, а просто со-бытие человеков или эмерджентное бытие какого-либо социального объекта, в котором участвуют эти люди (например, семья или государство). В переносном смысле Эрайгнисом для самого социального объекта будет тот момент, когда его бытие сбывается как его бытие. А оно сбывается как таковое только при условии бытия участвующих в нем людей. Нет семьи без мужа и жены, а государства – без подданных.
И это со-бытие людей не таково, каким люди его оценивают и знают, а исключительно таково, каким является в момент своего встраивания в бытие и своякость каждого человека. Этот момент тождества социального бытия со своим сбыванием здесь-и-сейчас в бытии человека и есть Ereignis. Ибо в Эрайгнисе для тех, кто становится причастным к нему, открывается просвет, но не просвет бытия вообще, а просвет бытия себя при условии данного социального объекта.

5) Эрайгнис не есть со-бытие с Богом.
Эрайгнис есть со-бытие только со своим бытием, поэтому он не есть со-бытие с Богом, который представляет надчеловеческую субстанцию. Только насколько Бог проникает в человеческое бытие, отождествляясь с ним, настолько Эрайгнис – со-бытие с Богом. Поскольку самосбывание человека не может состояться без свободной воли к тому самого человека, постольку влияние Бога на человека идет либо в обход Эрайгниса, либо Бог осознанно передает механизмы Эрайгниса человеку или объективно сам в них встраивается, подобно тому как в эти механизмы встраиваются социальные объекты.

6) Эрайгнис не есть что-то отдельное от бытия. Как будто есть бытие, а есть еще отдельно бытие человека, которое как бы не всё бытие и к тому же внутри которого время от времени вдруг вспыхивает уникальное бытие, именуемое Эрайгнисом (как бы тоже не бытие вовсе). Нет, Эрайгнис исходно и есть бытие как оно есть, только в специфике своего самосбывания, и любое человеческое бытие внутри себя трансцендентно содержит Эрайгнис.
То, что в результате такого сбывания появляется и сущность, это вторичный эффект, который надбавляется к бытию человека, действительно, преобразуя его. Не Эрайгнис преображает, а надбавляемая сущность, обратно прибавляемая к бытию. Эрайгнис же только позволяет бытию быть. И в этом смысле он имманентен бытию.

7) Эрайгнис не есть выход (исход) самосознания бытия человека (Dasein) из статуса практического бытия (заботы-попечения) в статус теоретической трансцендентности и трансцендентальности.
Потому что он не какая-то региональная реальность, а особый концентрированный акт самого бытия, акт самосбывания, причем полностью себе имманентного, поскольку всё трансцендентные и трансцендентальные реальности в итоге остаются за его пределами: либо в сущем, либо в сверхсущем (Абсолюте или регионе сущностей).
Эрайгнис – полностью имманентное человеку бытие (хотя оно может быть и трансцендентно-трансцендентальным сознанию и самосознанию). Так что можно сказать: человек в каждый момент времени и есть Ereignis. Поэтому Эрайгнис – актуальность соамосозерцания бытия как оно практически есть само для себя.
Эрайгнис – это амфигиперальное (трансимманентное) бытие бытия.

8) Эрайгнис не есть переживание себя. Проблема в том, как человек живет (бытует). То, что его переживание и самосознание входит в его бытие, бесспорно. Но сводится ли бытие человека только к его сознанию? Нет. Единственно, на уровне автомоды – переживания переживания – Эрайгнис есть переживание.

9) Эрайгнис не есть познание. Ведь до того, как человек должен приступить к познанию, он уже должен быть. Исключение составляет опять же автомода, т.е. когда познание есть бытие или бытие есть познание. Тогда сбывание познания – познания познания –  есть Эрайгнис.

10) Эрайгнис не есть мышление, мышление в широком смысле слова. Хотя на уровне известной декартовской автомоды «Cogito ergo sum» (я мыслю, следовательно, существую), происходит перескок Эрайгниса к мышлению – к парменидовскому мышлению, тождественному бытию. Мысль как собЫтие самосбывания такого мышления есть Эрайгнис. Здесь автомода не мышление мышления, а тождество: мышление-бытие или бытие-мышление.

11) Эрайгнис не есть рефлексия. Хотя функционально рефлексия – акт непосредственного со-бытия. Но в предмет рефлексии входит много инородного материала: материальные объекты и существа, другие люди и социальные объекты, знания и сущности, которые заслоняют собой саморефлексию. Эрайгнис же есть рефлексия над бытием рефлексии как таковым.
 
12) Эрайгнис не есть акт прозрения, хотя к прозрению он стоит ближе всего, особенно когда результатом прозрения является истина бытия. Истина собственного бытия, если она несет собственное бытие, а не сущность, является Эрайгнисом.
У Хайдеггера истина – это несокрытость бытия (алетейя), и когда истина дается в несокрытости, то это и есть Эрайгнис, т.е. самая чистая автомода: истина истины или, точнее, естина истины.

13) Эрайгнис не есть созерцание человеком собственной сущности, потому что Эрайгнис – это созерцание человеком собственного бытия (Dasein). А для созерцания собственной сущности (формы) тоже есть термин – Erwesen (мой неологизм).
Хайдеггер (и я вслед за ним) четко различает три области: Dasein, снизу его подпирает Сущее, сверху напирают Сущности. И вот когда Dasein осознанно отделяется и от сущего, и от сущностей, сосредоточиваясь на самом себе, вот тогда и возникает Эрайгнис, буквально – сбывание себя собственного.
Ну и, конечно, опять исключение для автомоды, когда сущность человека сбывается (реализуется, воплощается) как его собственное бытие. Тогда Ereignis и Erwesen – одно и то же.

14) Эрайгнис не есть самоидентификация, во всяком случае психологическая или сущностная, хотя как онтологическая автомода – как единство с формой своего бытия, он точно самоидентификация.
Различаются: 1) чувственно-личностно-эготически-практически-самостно-бытийная самоидентификация, 2) душевно-духовно-рассудочно-мыслительна самоидентфикация, 3) разумно-софийно-категориально-сущностная самоидентификация.
Кажется, единство 1-й и 2-й самоидентификаций дает Ereignis, единство 2 и 3 самоидентификаций дает Erwesen. Синтез же их предполагает, что Ereignis может включать в себя Erwesen, а Erwesen может включать Эрайгнис. Как именовать синтетический продукт – зависит только от преобладающего вектора, на что делается больше ударение: на бытие или сущность?

15) Эрайгнис не есть высшее Я. Он есть обычное простое индивидуальное «я», бытующее в мире во взаимодействиях с небольшим числом конкретных объектов и процессов. Высшее же Я – это когда к малому «я» уже на основе Erwesen примешивается сущность, обозначающая и репрезентирующая (инспирирующая) большое Я.
Конечно, акты и опыты Эрайгниса различных людей зафиксированы в анналах истории и культуры, но они ничто, пока не вступят в коммуникативный резонанс с бытием других людей и не будут ими освоены, как личное бытие их маленького «я».

16) Эрайгнис не есть спасение, дарованное Богом (или кем-то свыше).
Религиозное сознание считает, что человек становится участником божественного со-бытия, когда своим сознанием сосредоточивается на единственном собЫтии, которое с ним происходит здесь-и-сейчас, а именно на откровении божественного бытия (сюда же относится общечеловеческое и сущностное бытие) – Seуn (через ипсилон). И тем самым, с пасая бытие, актуализируя его для себя и для других, человек открывается навстречу Бытию-Вечности-Богу.
Интерпретируя со-бытие как со-пасение с Богом или абсолютной Сущностью, человек в этом со-бытии абсолютно добровольно и осознанно навсегда передает бразды пасения Богу, а сам радостно и бесстрашно включается в бытие со-пасения с ним. Хотя и красота спасает, и добро спасает, и истина спасает. Но не потому, что они несут какую-то сущность, или даже энергию какой-то сущности, а потому что они сами суть человекоспасающие сущности, сбывающиеся как спасение.
Они спасают потому, что в них есть Эрайгнис (потому что они базируются на Эрайгнисе), а не потому, что какая-то высшая сущность дает Эрайгнису такую силу. Напротив, именно Эрайгнис обеспечивает силу бытия этим сущностям – как некий фон, на котором они способны разворачиваться.

Наташа, спасибо за со-мыслие.
Я уже выложил очередной текст на ФШ, когда увидел Ваш ответ на ВОЗ. Поэтому пока выложу здесь мои 12 пунктов о том, чтО Эрайгнис есть, а чуть позже сравню их с Вашими 9-ю пунктами. Очень много интересных перекрестий и резонансов.

Просто вопросы (не критика, но попытка понять: перевести с одного языка на другой):

1. По названию темы: «Эрайгнис — как предпосылка синтеза». Синтеза чего с чем и зачем? Я не иронизирую. Например: синтез буддизма с христианством (если сделать допущение, что внутри этих двух картин мира состоялся уже синтез их философских систем) — это перевод одной религиозной картины мира на язык другой, чтобы одна понимала лучше другую, или — это создание общей буддийско-христианской метафизической системы? То есть, синтез — это искусство перевода с языка на язык или создание некоего философского эсперанто? Пока мы не определимся с тем смыслом, что мы вкладываем в слово «синтез», говорить об его предпосылке крайне трудно: сразу возникает вопрос — предпосылка чего именно, какого пути и куда?

2. Как я понял (упрощаю, конечно, немного): Эрайгнис — это экзистенция плюс логос? Правильно ли я понял: синонимами Эрайгнис можно назвать следующие мыслеобразы:
«полнота бытия»
«миг вечности во времени»
«всё во мне и я во всём»
«быть в духе»
«исполниться Духа Святого»
«вдохновение» (не восторг, а именно вдохновение в пушкинском определении как высшей концентрации бытия)

Если я понял правильно, то возникают следующие вопросы (оттолкнусь от двух цитат):

Если предположить, что вне человека есть некое более первичное бытие (первоначало), то тогда, действительно, проблематично, что Эрайгнис является изначальным, а не рефлексивным следствием со-увязки с этим Вне. Но если предположить, что Эрайгнис первичен, то тогда от его имманентного алгоритма (автомоды) со-бытия с самим собой впоследствии отрывается и всё остальное бытие, кристаллизуемое как Вне: и Sein, и Dasein, и Seyn, больше того, и Сущности (Wesen и Dawesen), и Сущее (Seyende), а у некоторых мыслителей даже и не-Сущее.

Эрайгнис – как последний (первый) Бог.
Человеческое бытие в регионе бытия встречается с самим бытием, т.е. сбывается. Эта встреча и называется со-бытием (Ereignis). Все остальное – его вариации и инкрустации.
Например, многим исследователям кажется, что именно это при-шествие, при-ход бытия (Erignis) Хайдеггер называет загадочным выражением «последний Бог»

Выступает ли Эрайгнис в роли Святого Духа? То есть, если заменить Святой Дух словом «Эрайгнис», то всё сказанное не противоречит христианским символам Духа Святого. Но исходит уже не от Бога, а от самого человека, ни в каком Боге по большому счёту не нуждающегося. В чём главная идея замены Святого Духа словом «Эрайгнис»: что это прибавляет или убавляет в христианском понимании «быть в духе»?

То, что сказано здесь об Эрайгнис, по смыслу очень близко тому, что, например, Бердяев пишет о духе (о духе человека в том числе). В чём существенное отличие Эрайгнис от Духа? Что изменится в данной метафизике, если предположить первичность существования Бога-Творца или вынести вопрос о Боге за скобки как несущественный? Существование Бога как-то сказывается на Эрайгнис или нет?

Отталкиваясь от вышеприведённых цитат, можно сделать вывод, что есть ли Бог как первопричина и первобытие или нет, ничего не меняется для Эрайгнис. Отсюда вопрос: не является ли Эрайгнис предпосылкой такого синтеза, для которого вопрос о Боге не существен и полностью уходит из философии в область «веры» и «религии» (каждый пусть верит, как хочет, не принципиально)? Не служит ли Эрайгнис в итоге заменой того несказанного смысла, что верующие вкладывают в слова «поцелуй Бога», «дыхание Бога», «быть во Христе», «быть в Духе Святом»? Или ещё прямее: не является ли Эрайгнис заменой религиозного Логоса и эмансипацией человеческого бытия от бытия Божьего (не существенно для Эрайгнис)?

И последний вопрос: имеет ли Эрайгнис духовное содержание? Важно ли, каким духом наполняется Эрайгнис для человека, возможен ли внебожественный, безбожный или даже антибожеский Эрайгнис? Нуждается ли Эрайгнис в боговдохновенности или никак не зависит ни от какого Бога вообще? Фраза «Эрайгнис — как последний (первый) Бог» не является ли предпосылкой именно внерелигиозного синтеза, и не в этом ли главная идея эмансипации Эрайгнис в человеке от Духа Святого и Бога?

Это были только вопросы. Впрочем, для меня значимые, заданные не полемики ради совсем. Без ответов на эти вопросы лично я не могу участвовать в каком-то «синтезе»... Причём ответы эти должны быть мне понятны. Пока такого понимания у меня нет и близко.

Ярослав, по-моему, тоже хочет прояснений по поводу перспектив синтеза на основе эрайгниса.

Я хочу прежде всего понять следующий момент, который мне представляется принципиальным для духовного содержания синтеза (о каком синтезе идёт речь и какова цель этого синтеза), а именно:

Источник Эрайгниса — как полноты бытия («миг вечности во времени») — находится в самом человеке и не нуждается ни в каком Боге или Эрайгнис — это действие Духа Святого в глубине духа человека? Меня волнует источник Эрайгниса: сам по себе человек или Бог внутри человека?

В христианской традиции в человеке нет самодостаточного источника бытия — источник бытия и соответственно полноты бытия в Боге. А в контексте данной темы (и предлагаемом синтезе, предпосылкой которого объявляется Эрайгнис) вопрос об источнике Эрайгниса не существен, но по умолчанию этот источник находится внутри самого человека, а не в Боге. Отсюда и вытекает два варианта синтеза, имеющего разное содержание:

1. Синтез как создание универсальной внерелигиозной метафизики, в которой все религиозные вопросы вынесены за скобки, а религиозная терминология по возможности заменена «нейтральной». Целью такого синтеза, на мой взгляд, является создание единой безрелигиозной философии, общей для всего человечества, как научная методология, в отличие от разных религиозных философских систем, которые принципиально не сводимы к общему знаменателю.

2. Синтез как искусство перевода с одного религиозного языка на другой без претензии на создание единого языка (эсперанто). Синтез как общение и процесс, а не как метафизическая система и результат.

На мой взгляд, это разные духовные вектора и совершенно разные по содержанию (и по вероятным последствиям для духовной жизни) пути синтеза. И вопрос об источнике Эрайгниса мне видится одной из ключевых развилок для выбора самого пути, на котором предполагается осуществить синтез. Оба пути ведут в противоположные стороны и к противоположным духовным целям, хотя формально и то, и то вроде бы как синтез, направленный к единству и взаимопониманию. На деле же не совсем так. Вернее, совсем не так, на мой взгляд.

Ярославу и Андрею

Вопросов много. Начну раскручивать от простого, пока не касаясь сложнейших вопросов религии и синтеза философии и религии в целом.

1) Есть бытие. Факт.
Если бытие вступит в соотношение с самим собой, то тоже имеем факт. Этот факт со-бытия бытия с бытием и называется Эрайгнисом.
Если взять за основу пример Андрея с дикарем, то ясно, что «у дикаря в лесу, полном хищников», – сплошное перманентное бытие (не Эрайгнис). Эрайгнис у него возникнет тогда, когда он будет не только пребывать в бытии или даже ощущать бытие, а ощущать свое ощущение, т.е. когда он начнет рефлексировать над своим бытием, вступит с ним в со-бытие.
Эрайгнис поначалу будет даваться отдельными экстатическими актами. Но в перспективе, когда начнут осознаваться все акты бытия и со-бытия, то наступит некий момент, в котором дастся вся полнота бытия. И тут я согласен с Андреем, что в идеале (в пределе) Эрайгнис – это со-бытие бытия с самим собой во всей своей полноте.

2) Вопрос второй (который задает Ярослав): откуда в человеке бытие?
Теория Эрайгниса не даёт ответа на этот вопрос. Она дает ответ на вопрос, каким образом уже наличное бытие может вступать в со-бытие с самим собой. И мой ответ такой – в силу саморефлексивной (саморекурсивной) функции: x = f(x). Если есть бытие, то у него изначально есть такая функция, сначала в трансцендентальном виде, но с течением времени и ее культивирования она делается всё более имманентной, пока не достигнет всей полноты бытия.
Есть теории, объясняющие причину появления бытия разными способами. Религиозная – видящая причину бытия в Боге, тогда и вопроса о причине Эрайгниса нет никакого, ибо она будет тоже в Боге (Духе Святом и т.д.).  Или материалистическая – видящая источник бытия в материи, тогда и тут проблемы Эрайгниса нет никакой, ибо что бытие, что со-бытие – всё из природы. И тема закрыта.

3) Еще вопрос, могут ли Бог или материя оказывать влияние на Эрайгнис, на характер его протекания? И не только они, но, например, София или социум? Конечно, могут. Но тут я указал в пункте В.11, что главное - порядок следования. Если изначально есть Эрайнгис (со-бытие бытия с бытием), то дальше на Эрайгнис могут оказывать влияние и Бог, и София, и материя, и социум и т.д., образуя формы со-бытия (ургии) человека с Богом, с Софией, с природой, с людьми и т.д., но если изначально Эрайгниса нет, то и не на что влиять и Богу, и Софии, и людям и т.д. И проблемы нет.

4) И последнее. О синтезе. Я не сказал, что Эрайгнис – единственная предпосылка синтеза. Но в функционирование процедуры синтеза Эрайгнис тоже вносит свою лепту. Почему? Потому что любой синтез (если под синтезом мы понимаем человеческую деятельность) должен быть кем-то осуществлен. А что это значит? Это значит, что человек должен начать бытие по синтезу. А чтобы начать бытие по синтезу, человек должен отрефлексировать, что же он хочет сделать и что будет делать. А это уже означает – вступить со своим бытием по синтезу в со-бытие. В свою очередь, это и есть Эрайгнис. Трудно представить, как без Эрайгниса кто-то отважится на синтез. Он даже не будет знать, что это такое, Синтез, и зачем он ему нужен. А все теории о синтезе он будет считать блефом, поскольку не испытал со-бытия с ними.   

Об источнике Эрайгниса я ответил: по моей концепции он не в Боге и не в субъективности человека, а в самом бытии, в самобытии. Готов выслушать альтернативную концепцию и сравнить ее с моей.

Ответ на вопрос "На каком пути будет совершаться синтез?", зависит о того, о каком синтезе Вы спрашиваете. В мире миллионы процедур синтеза. Есть синтез водорода и кислорода в воду, есть синтез тигра и льва в лигра, есть синтез народа и власти в демократию, есть синтез волны и частицы в физике, есть синтез литературы и действа в театр, есть синтез учения Платона и Аристотеля, есть синтез участников диалога на ВОЗ, некоторые мечтают о синтезе всех религий и т.д. Для синтеза лигра не нужна терминология ни богочеловечества, ни человекобожия.

Сравнение пониманий Эрайгниса у Н.Подзолковой и С.Борчикова 
(пример синтеза философских концептов)

В сообщении Наталии – https://rmvoz.ru/forums/index.php?topic=4659.0#msg36148, приводится 9 определенностей понятия Эрайгниса. У меня таких определенностей насчитывается 12; см. – https://rmvoz.ru/forums/index.php?topic=4659.0#msg36160
Попробую сравнить их по-пунктно. Сначала даю текст Наталии в кавычках, затем через тире мои комментарии.

«Во-первых, Ereignis – это искусство быть живым, оживлять своё бытие…»
— У меня это п. 3 – самосбывание человека или со-бытие его с самим собой. Правда, у Наталии тут присутствует момент осознанного культивирования такого бытия-со-бытия как искусства жизни. Не возбраняется.  И даже предполагается.

«Во-вторых, режим Ereignis – это очень короткие промежутки, хайдеггеровские «просветы бытия». Не получается постоянно находиться в этом режиме…»
— У меня это п. 6 – особые собЫтия = экзистенциалы просветов и автомод.

«В-третьих, про работу. Ereignis – это всегда колоссальное напряжение, труд по «оживлению» и «расколдовыванию» своего прошлого. Если говорить в терминологии Бергсона – это напряжение по собиранию и удерживанию всего времени нашего бытия в одном настоящем живом активном миге».
— У меня это п. 5. Эрайгнис – собственно и есть всё бытие человека. Правда у Наталии тут акцент на актуализацию прошлого, хотя не надо сбрасывать со счетов и актуализацию будущего, и уже тем более настоящего.

«В-четвёртых, Ereignis случается, это «событие» – не есть результат нашего усилия… нашей воли, нашего понимания и рассуждения… Это событие случается, когда есть определённая расслабленность, даже растерянность души и готовность услышать «зов» сущего, в котором мы себя распылили».
— У меня это пункты 2, 4. Эрайгнис есть естественное и самопроизвольное развертывание Dasein или самости, которое захватывает человека.

«В-пятых, Ereignis — это возможность для истины и для понимания. Если мы успеем и сумеем приложить должные усилия внутри Ereignis, то результатом как раз явится понимание бытия, истина бытия».
— У меня это п. 8. Именно в Эрайгнисе творятся добро, красота и истина, т.е. шире: не только истина (понимание), но и добродетель и прекрасное.

«В-шестых, «проблески» Ereignis могут слипаться. Это описано у Пруста. Испытав Ereignis по отношению к некоторому прошлому моменту своей жизни, и успев его расколдовать, то есть «понять и оживить», мы фактически можем перемещаться во времени, так как «живое прошлое» реальнее «мёртвого настоящего», точнее, теперь оно и есть настоящее, просто в другом режиме бытия».
— У меня это п. 7. В Эрайгнисе происходит репродуцирование и даже творческое созидание бытия, причем не только в его бытийной составляющей, но даже и в глубинно смысловой (сущностной). Правда, Наталья здесь акцентирует внимание на особом режиме. Но для меня этот режим и есть режим сотворения бытия.

«В-седьмых, условиями для Ereignis являются бесстрашие, глубина и отказ от привычного образа я. …Любое взаимодействие онто-изолятов происходит «на поверхности» миров, но для того, чтобы возник некий социо-эмерджент, нужно «подтянуть» к этой поверхности нечто «из глубины», иначе нам нечем будет поделиться. А то, что таится в глубине нашего онто-изолята уже есть результат переплавки некоторого эмерджента, который нам удалось «схлопнуть»… и погрузить в себя».
— У меня это п. 10. Если отвлечься от эмоционально-феноменологических описаний, то у Наталии тут, по сути, описана природа Первоначала, которое в качестве эмерджента связывает частные онто-изоляты (элементы) в целое и, наоборот, которое схлопывается и превращается в наличность элементов целого.

«В-восьмых… Ereignis – это всегда страдание. …Жизнь разверзает перед нами пропасть небытия, потому что Ereignis приоткрывает нам такое горнило, в котором наше судорожное цепляние за представления о себе и своей личности плавится и уже ничего не стоит. Живое – всегда меняется, постоянно умирает и каждый миг заново воскрешает себя».
— У меня это п. 11. Этот пункт связан с тайной последнего (первого) Бога. Там кроются какие-то трансцендентные глубины небытия. Хотя у Наталии здесь еще присутствует психологически-буддийский мотив жизни-страдания, придающий дополнительный экзистенциально-феноменологический окрас этой определенности.

В-девятых. «И наконец, внутри просвета Ereignis возможна (это зависит от нашего труда) не просто жизнь, это полное присутствие (Мамардашвили использует такой хайдеггеровский термин) и настоящее мышление (именно то cogito, о котором говорил Декарт). В таком контексте cogito ergo sum действительно звучит иначе. Как-то так: «если мне удалось мыслить в режиме Ereignis (то есть вынести боль и страдание разверзшейся глубины моего растраченного впустую и взывающего ко мне за спасением и оживлением моего времени и бытия), я оживляю себя и весь мир через меня, теперь мы с миром действительно существуем».
— У меня это пункты 1, 9. Такое «настоящее» мышление, мышление, концентрированное на «Есть» Cogito и симпантальмно встраиваемое в мир, я и называю метафизической медитацией. Последний термин, кстати, заимствован как раз у Декарта, Гуссерля и Мамардашвили.

Собственно, по всем определенностям практически полное совпадение и резонанс наших позиций (с небольшими нюансировками). Прекрасный пример синтеза!
Остался всего один пункт – п. 12 (и то частично), не охваченный Наталией. Это часть, касающаяся айорической природы категории и феномена Эрайгниса.
Но эта часть настолько инновационна, что требует отдельного сообщения, которое в ближайшее время и напишу.