Сергей! Я предлагаю в отдельной теме обсудить первичную аксиоматику «Философии синтеза» (авторского проекта, неизбежно отражающего и ту философскую картину мира, которую автор раздела исповедует). Цель обсуждения — не критика Вашей аксиоматики (или решения ОВФ), но попытка её раскрытия в диалоге (с другими картинами мира и их философией, или другими решениями ОВФ, если такая формулировка предпочтительней).
Если эта тема и её идея не вызывает в Вас энтузиазма и не входит в план (замысел Вашего раздела), то просто прикрепите этот мой пост отдельным сообщением в любую из уже открытых здесь тем (я не нашёлся — в какую). Или удалите, я его тогда перенесу в другой раздел.Итак:
Эта фраза в очередной раз выдает Ваше решение ОВФ. Есть нечто первичное: Бог, подлинная реальность, перво-сущность. Но она совершенно не учитывает моего решения (где синтез-то картин?).
Еще раз.
Для меня существует три субстанции (первореальности): материя, бытие, первосущность (Абсолют).
Я уже не раз в соседних темах проводил параллель нашего мира с картиной живописной и процессом её создания (жизни). Воспользуюсь тем же приёмом и здесь, а Вы мне покажите, в чём и где моя параллель хромает. Любая аналогия хромает, но благодаря пониманию конкретной причины этой хромоты, можно попробовать выйти на следующий уровень диалога.
Если творящийся мир, внутри которого мы находимся, представить как некую живописную картину, а нас самих — как существ, проходящих по этой картине свой путь (проводящих на ней некую линию своей судьбы), то Ваша аксиоматика выглядит следующим образом:
1) Холст, краски, кисти — это первая субстанция:
материя.
2) Творческий процесс создания картины во времени — это субстанция вторая:
бытие.
3) Замысел, идея, которые должны быть воплощены в картине и которые стали причиной (необходимостью) её написания, — это субстанция третья:
первосущность (Абсолют).
Здесь порядок цифр для меня неважен. Важно другое: утверждение, что
абсолютно любая картина содержит идейную (сущностную), материальную и бытийственную составляющие (творческий процесс созидания картины).
Внутри одной картины, принятой за единственную реальность, никаких противоречий с Вашей аксиоматикой у меня не возникает.
Противоречия (или дополнения) возникают тогда, когда приходит понимание того, что весь наш мир, вся наша материальная Вселенная (с её идейной и бытийственной составляющей) — это только одна из творящихся (становящихся)
картин реальности, а не сама реальность.
При таком понимании возникает расширение аксиоматики, которое приводит к следующим философским нестыковкам с
аксиоматикой одной картины, принятой за исчерпывающую и единственную реальность:
1. Только внутри одной картины, считая её за единственную форму существования реальности (или за саму реальность), правомерно идейную сущность этой картины почитать Абсолютом (Творцом). Если же приходит понимание того, что это только картина (одна из картин), то её
идейная сущность — лишь один из
символов Абсолюта (Творца), но не Абсолют.
2. Если это одна из картин, то в ней могут находиться
только символы той реальности, в которой существует её Художник, через идею данной картины и при помощи материального воплощения (формы материи) в процессе созидания картины (бытия) символизирующий одну из своих сущностей (замыслов, идей).
3. Если материальная Вселенная — лишь одна из картин реальности, то существует некая объемлющая все картины реальность, не вмещающаяся ни в одну из них, но вне которой никакая из картин не может существовать, не материально — а вообще.
4. Если Художник (Творец, Абсолют) не является синонимом идейной сущности (замысла) одной картины, то Его сущность и Его бытие принципиально несоизмеримы с сущностью и бытием одной Его картины, хотя её сущность и является одной из символизаций Его сущности.
5. Реальность, объемлющая все картины, все материальные вселенные с их идейной сущностью и их бытием (становлением), и есть подлинная реальность, духовная Вселенная, Царство Божие. То есть, это та реальность, в которой существует сам Художник, а не реальность его картин. И свойства этой духовной Вселенной непредставимо отличны от свойств и бытия всех творимых внутри неё картин (материальных миров). Привычные нам категории бытия и сознания, субъекта и объекта, идеи и материи, пространства и времени совершенно неприменимы к духовной Вселенной. Она и есть первореальность и последняя реальность, а не сущность и первореальность одной из её картин.
6. Внутри нашей картины есть категория времени, причём — линейного и однонаправленного (это свойство только нашего мира, нашей картины). Из-за этого свойства мы как бы видим только одну линию внутри картины и в одном направлении воспринимаем её бытие (процесс создания). Нам представляется бытие как творчество, направленное по той линии, по которой мы движемся. Мы почти не можем себе представить, что Художник делает мазки то в будущем, то в прошлом — во всём
становящемся целом картины. А время и пространство её — это и есть творческий процесс её становления (в целом и вне линейного времени). То есть, восприятие даже одной картины, внутри которой мы живём, для нас затруднено в её целом (полноте времён). И мы «путаемся в показаниях», меняем свою философию в зависимости от данных науки, смены и трансформации религиозных представлений, смены культурных мифов и социальных моделей и т.п.
7. Свойства материи (пространства и времени) в других картинах (вселенных) могут настолько отличаться от нашей картины (вселенной), что их бытие нашим представлениям о мироздании совершенно недоступно. Но это только материальные вселенные, а их объемлющая духовная Вселенная для нас не представима даже в самых отдалённых предчувствиях (в гораздо большем разрыве наши представления от неё находятся, чем наш с Вами здесь диалог — от представлений о мире только что родившегося ребёнка, не потенциально, но актуально, хотя дитя может быть рядом с нами). Для нас уже само представление, что духовная Вселенная есть и что она содержит, как свои символизации, бесчисленное множество материальных вселенных, в каждой из которых существует бесчисленное множество звёздных систем, — представление на грани возможностей нашего разума.
8. Понимание того, что существует множество миров (материальных вселенных и картин мира) и что все они являются лишь символизациями подлинной реальности, духовной Вселенной, Целого Мiра, — такое понимание делает философскую аксиоматику одной из картин (и даже синтеза картин одного мира) совершенно неприменимой для других картин других миров, а тем более для их Целого.
Отсюда (изнутри нашей картины мира; будем считать, что она уже синтезирована) справедлива и более расширенная аксиоматика:
1) Материя — это необходимый инструментарий для воплощения нашего мира. Свойства этой материи и её законы сформированы для конкретного замысла конкретного мира и могут меняться по мере его становления.
2) Бытие мира — это творческий процесс его становления, в котором принимают участие как существа (и сущности), принадлежащие этому миру и находящиеся внутри него, так и другие существа и сущности, нам пока неведомые (пока мы находимся внутри только одного мира).
3) Бытие мира и материя мира — нераздельны и появились тогда, когда появилось само время и пространство этого мира, как необходимое условие его рождения и становления. Грубо говоря, бытие и материя стартовали одновременно — с первым мазком кисти Художника. Хотя и здесь приходится оперировать категорией времени (без неё мы вообще лишены возможности мыслить, как и быть). Скорее всего, этот первый мазок, а вернее — эта кисть, впервые коснувшаяся холста (пространства), и есть начало времени в нём (мазок — начало, а кисть — время). В пространстве же мы воспринимаем (измеряем) только «следы времени» (мазки), но не его само — «кисть в руке Творца». Этот первый мазок Божьей кисти и породил к тому же само пространство (сделал его актуальным).
4) Сущность, идея, замысел нашего мира — это замысел о нём Творца, но не сущность Творца (Абсолюта). Идея мира как была и до его бытия (о чём мы можем только теоретически догадываться), так и становилась вместе с самим бытием: творческий процесс и идею почти невозможно разделить даже в нашем человеческом творчестве.
5) Существует объемлющая все миры (с их материей, их бытием, их сущностью) духовная Вселенная, Божье бытие и сущность, о которых мы можем судить только по сущностям нашего мира, являющимся лишь символизацией духовного Целого, но ни им самим и не его сущностью. (Последняя аксиома хотя и бесполезна для практического философствования, но очень полезна для того, чтобы ни одна из философских систем не посчитала себя философией реальности, а другие системы — философией фантомов.)
И два парадокса напоследок — как мостик для продолжения диалога:
1. Синтез картин мира возможен при двух условиях:
Необходимое: каждая проекция должна осознавать себя как проекцию, тогда возможен синтез проекций — как выход в объём (без объединения проекций, иначе объём схлопывается).
Достаточное: сам объём, созданный в результате синтеза-диалога проекций, тоже должен восприниматься как одна из проекций реальности (объёмных), а не как сама реальность. Иначе мы неизбежно этот объём сведём в очередную плоскость и начнём всё с начала. Это первый парадокс.
2. Второй парадокс синтеза.
Ответ на любой философский вопрос, будь он трижды ОВФ, должен рождать ещё больше вопросов (и ещё основательней). И чем больше ответов — тем больше вопросов. Синтез должен рождаться не в диалоге ответов, но в диалоге вопросов, возникающих при синтезировании ответов. И с каждой ступенью синтеза — вопросов должно становиться всё больше и больше. Поэтому философская система, где есть только один ОВФ, мне кажется непригодной для синтеза. Синтез — это
расширение смысла, а значит — расширение вопросов и проблематики, а не сужение их в один основной или даже в десять основных. Закрытие одного вопроса должно открывать несколько новых, ещё более глубоких и основных. Тогда только синтез будет синонимом жизни, а не смерти.
