О мечте
– Ты злой! – Сказала она, нервно убирая в сумку скомканный носовой платок.
– Я знаю. – В моём голосе была обречённая покорность.
– Ты способен обидеть даже молчанием.
– Знаю. Всех это задевает.
– Тебе всё равно, как на твоё поведение реагируют люди?!
– Мне больно. – Сидел я с опущенной головой.
Эта опущенная голова выражала естественно возникшее чувство вины – чистая правда! Не менее чистой правдой было и то, что она видела в этом игру моего высокомерия.
– Отчего вдруг? – То ли удивлённо, то ли насмехаясь, вскинула она брови.
– Оттого, что обижаю. Оттого, что не знаю, как всё исправить.
– Будь естественным! – Со слабой надеждой встрепенулась она.
– Для меня естественно молчать.
– Но почему?! – Почти театрально заломила она руки.
– Чтобы не сказать кому-нибудь гадость. – Пожал я плечами. – Чтобы не обидеть.
– Но разве обязательно говорить гадости?
– Это происходит само собой. Я не специально.
– Самое гнусное в твоих гадостях – то, что люди не понимают, в какой момент и как именно над ними посмеялись, но остро чувствуют случившееся. Это вдвойне больнее. Это просто оскорбляет!
– Поэтому мне лучше молчать.
– Но разве нельзя вести себя по-другому?! – Не теряла надежду она.
– Я пробовал. – Энергично кивнул я. – Но это выше меня.
– Что выше? – Не понимала она.
– Меня раздражает посредственность… Она везде. Она вокруг. Она воинственна. Она диктует, каким надо быть, как себя вести, к чему стремиться. Я с этим не согласен… Я не специально, просто по-другому не получается.
Вопрос в её взгляде был настолько красноречив, что ей не нужно было ничего произносить. Красивое лицо выражало страдание.
– Я вижу мир и чувствую его по-другому. Этого никто не понимает. Они находят это странным. Они находят меня странным. Они хотят, чтобы я был как они. Чтобы не высовывался. Я не высовываюсь – я молчу. Но моё молчание задевает их ещё больше. Вот и тебя задевает. Оно задевает всех. Самое лучшее – чтобы меня не было вообще.
– Не говори ерунды. – С лёгким раздражением в голосе сказала она.
– Я часто представляю, что меня нет. Никто не будет жалеть обо мне. Никто не вспомнит. Никто не обрадуется и не расстроится. Это не плохо. Меня это не задевает…
– Не хорони себя раньше времени, умник.
– Я не хороню. Я тихо негодую: если можно тихо умереть, то почему нельзя тихо жить? Ведь я уже сдался.
– В каком смысле? – Удивилась она.
– Я больше ничего не жду от жизни. Отпустил свою мечту, понимаешь? Я отказался от мечты, предал её. Оказалось, что кроме этой мечты у меня больше ничего не было. Осталась одна пустота. С пустотой жить тяжело. Это неправда, что пустота ничего не рождает – пустота рождает боль. От боли хочется кричать. Поэтому лучше – молчать.
– Ты и в самом деле странный.
– Мне об этом говорили не раз. Но делать это кому-то совсем не обязательно – я и так это знаю, ведь я странный с рождения. С годами странность только увеличивается и тогда она бросается в глаза другим. Я не хочу этого.
– Боишься? – В её голосе было слышно сочувствие.
– Нет. Раньше боялся. Сейчас просто хочу, чтобы меня оставили в покое, чтобы не обращали на меня внимание. Хочу быть незаметным.
– Как же, незаметным! Твоя молчаливая физиономия просто кричит: «обратите на меня внимание!» В ней столько укора нам, живущим.
– Значит, я умер?
– Нет, но ты явно присутствуешь не здесь.
– Пожалуй…
– Так, где же ты? Где твой дом?
– Он везде и нигде конкретно.
– Как это?! – Заинтересовалась она.
– Я чувствую себя хорошо в любой точке вселенной, кроме той, в которой нахожусь здесь и сейчас.
– Это очень странно.
– Ещё бы. – Охотно согласился я. – Я – странный. Помнишь?
– Помню. Но ты всё равно очень странный. Ты очень ненормальный…
– Псих, да? – Подсказывал я.
– Всё равно, как тебя называть. Ты просто невыносим!
Я согласно кивнул.
– Ты любишь кого-нибудь? – После небольшой паузы спросила она.
– Любил, давно, вечность назад.
– А потом?
– А потом всё закончилось.
– Что случилось?
– Потом меня предали.
Поняв, что сказал неправду, я схватил её за руку и заглянул в глаза.
– Нет, это не правда. Меня никто не предавал. Предали мою любовь.
– Но ведь это одно и то же… – Удивилась она.
– Не одно. – Хмуро ответил я.
– И что больнее? – Настала её очередь посмотреть в мои глаза.
– Не знаю… – Честно ответил я. – Только болит до сих пор.
Помолчали.
– Что за мечта была у тебя?
– Этого я не могу сказать никому.
– Почему? Стыдишься?
– Нет, просто она очень хрупкая, моя мечта. Любое неосторожное или неверное слово может ранить её. Ей было трудно со мной… и я её отпустил. Пусть летит к другому, достойному.
– А как же ты?
– Я буду тосковать без неё. А потом умру.
– И всё?
– И всё.
– Грустно.
– Грустно.
Мы помолчали ещё немного, а потом разошлись каждый своей дорогой и больше никогда не встретились.
