Роза Мира — диалог культур и культура диалога

В теме о Гражданской войне в России, Красном и Белом проектах, а также о схватке Красного проекта и Коричневого (Европа, ставшая тогда Третьим Рейхом), мы вышли на одно из самых коренных противостояний и в России 20-го века, и в мире, а именно: интернационализм и национализм. Различные формы этого противостояния определяют во многом и современную геополитическую реальность. Предлагаю в самом начале темы попробовать определиться с терминами. Оттолкнусь от заглавного поста Антона. Как только речь заходит о национализме и интернационализме, мы начинаем оперировать такими глубинными духовными категориями, как эгоизм и любовь, что совершенно неслучайно. Вот от этой «печи» и начнём плясать:

Национализм, как и любой эгоизм, должен не нивелироваться, не уничтожаться, а преображаться через выполнение заповеди "возлюби ближнего своего, как самого себя".

Эгоизм и любовь – это полярные духовные вектора, взаимоисключающие. Любви противостоит духовно вовсе не ненависть, как принято думать, но именно эгоизм (эгоист, по мысли Бердяева, не любит себя, но ненавидит тех, кто не любит его). Ненависть – это чувственная производная эгоизма, когда самоутверждающееся за счёт других эго не находит себе никакого временного удовлетворения. Эгоизм отнюдь не является любовью к себе, из которой может-де произрасти любовь к ближнему. Эгоизм вообще не является любовью. Любовь – это рождение в любящем «я» любимого «ты», а в любимом «ты» – рождение узнающего себя «я». В «мы» любви только и существует «я». Без любимого «ты» оно не существует актуально, но лишь потенциально, и зарождается только в акте любви, когда встречает любящее «ты», узнаёт и обретает себя в нём. Эгоизм же – это замкнутая на себя любовь, нулевой вектор любви; никакого рождения «я» в «ты» эгоизм не знает, для него не существует «ты», но только «не-я». Само же «я» в нулевом векторе любви остаётся в потенциальном состоянии, в актуальное не переходит. Поэтому за неимением «ты» эгоист нуждается в самоутверждении своего «я» через унижение всех «не-я». Это и есть природа зла – воля к небытию. Если Бог есть любовь, то дьявол есть эгоизм. Эгоизм и есть «обезьяна любви». Возлюбить самого себя, не возлюбив ближнего, невозможно, равно как и полюбив ближнего, невозможно не полюбить своё «я», узнаваемое и раскрывающееся в любимом «ты». Таким образом, «эго» (в эгоизме) – это иллюзия «я», ненасытная похоть «я».¹

Любовь и эгоизм и есть Бог и дьявол, борющиеся в человеческом сердце. Точно так же эти полярные духовные сущности перемешаны и в национальных «я». В зависимости от того, насколько другие нации видятся по преимуществу как «ты» или как «не-я», и определяется интегральный вектор интернационализма и национализма – к бытию или к небытию.

При всей моей нелюбви к схемам в гуманитарной области, я не нашёл ничего лучше, как нарисовать некую абстракцию, которая, как мне кажется, облегчит нам задачу определиться с терминами. Надеюсь также, что эта схемка поможет увидеть некоторые взаимосвязи наиболее существенных исторических противостояний 20-21 в.в. Разумеется, это упрощение, сведение в плоскость сложнейших (объёмных) смыслов, но начать раскрывать их можно, и отталкиваясь от данной примитивной картинки (всё зависит от воображения):




В дальнейшем я буду выуживать (откуда-то), пользуясь этой схемой, различные исторические смыслы, о которых хотелось поговорить в данной теме. А пока продолжим определяться с  терминами (разумеется, насколько это вообще возможно).

Любовью к своему народу, национальной культуре, к Родине я бы всё же предпочитал называть «патриотизм». Патриотизм ещё не нуждается в самоутверждении за счёт других народов. В национализме уже больше эгоизма, и по мере преобладания эгоизма над любовью растёт и жажда самоутверждения за счёт других – национализм переходит в отрицательное духовное поле – в стадии шовинизма и затем нацизма. Чем больше эгоизм преобладает, тем сильнее умаляется любовь и тем острее и ненасытнее жажда самоутверждения за счёт других. Воля к бытию (в патриотизме) сменяется волей к небытию (в нацизме). Последняя же не знает никакого удовлетворения и не может быть остановлена ничем, кроме внешней силы.

Поэтому интернационализм, нивелирующий национализм, есть зло. Идея интернационализма, преисполненная любовью к безликому человечеству и не снисходящая до любви к каждому, опасна и всегда будет вырождаться в тоталитаризм.

Интернационализм – такой, какой мы знали в истории 20-го века, это вовсе не нивелирование национализма, но признание равенства разных наций, их самобытности, а также некоей высшей идеи, которая может эти нации объединить в общую семью (без нивелирования национальных культурных ликов). Теоретических и абстрактных рассуждений в социал-демократической среде и у тех же большевиков об интернационализме было полно всяческих, никакого единства в теории у них поначалу не было и в помине. Нас же интересует только то, что свершилось на практике, в исторической реальности. А в ней мы видим не какую-то абстрактную любовь к человечеству, но бережное, терпеливое, даже до самопожертвования порою своим национальным эго отношение к другим народам и культурам. Такое отношение было магистральной линией всего советского периода. И такая историческая наднациональная общность, как «советский народ», действительно возникла, это вовсе не пропагандистское клише. Поговорим об этом подробнее позже.

А пока я хочу сделать такое утверждение: интернационализм, как и весь Красный проект, отвечал глубинной сущности русского народа в гораздо большей степени, чем национализм и проект Белый (и даже больше, чем проект православной монархии). Только потому Красный проект и победил. И только тогда, когда он стал отходить от этой глубинной сущности, предавать её – он потерпел поражение (временное, я в этом убеждён тоже).

Так что нет ничего удивительного, что национализм и интернационализм появились на пике безрелигиозной эпохи, в эпоху железных дорог, в эпоху максимального отчуждения от Бога и природы, в эпоху буржуазного расцвета и кризиса веры.

Да, интернационализм – идеология безрелигиозной эры. Но в сердцевине своей растёт из той же духовной глубины, из которой выросла ни на одну империю не похожая – империя Российская. Ни один малый народ не только не прекратил своего исторического бытия в ней, но многие обрели его по-настоящему, расцвели культурно. Метрополия не высасывала соки из колоний, но отдавала по преимуществу. Титульная нация никогда не жила богаче других, а порою – жила беднее. Это совершенно другое устроение империи, чем все известные исторические примеры. И такое устроение коренится в иррациональной сущности соборного «я» русского народа, а не в каких-то рациональных идеях, экономических интересах или прагматичной политике. Последние могут только мешать, но бессильны изменить сущность Российской имперской воли. Когда мешают сильно и начинают подражать другим, на других принципах построенным империям – Российская начинает распадаться. Так было и в 1917, и в 1991.

Показательно, что интернационалисты-большевики были такими же адептами тотального экономизма в понимании истории, как и их нынешние антагонисты, мультикультурные либералы. Но это всё на уровне рацио, в глубине же сущность иная, даже полярная. Причины распада и православной монархии, и советской России исключительно идейные, экономические же – лишь следствия или поводы. Именно крен в национализм (а в своих крайностях – в черносотенство) стал одной из главных причин (а может быть, и самой главной) разрушения Российской империи в начале 20-го века. Существенную роль национализм сыграл и в крахе СССР. И если мы не вернёмся к интернациональной сущности нашей имперскости – распад продолжится. Либеральный же Российский проект лишён самобытной идеи в принципе, никакие патриотические одёжки не скроют его духовной немощи, потому он обречён в России на хроническую творческую и нравственную импотенцию и продлить своё существование в следующих поколениях попросту бессилен.

Интернационализм, оплодотворённый религиозным духом, это уже высшее, взыскуемое состояние. Пока небывшее. Можно назвать его вслед за Даниилом Андреевым «Розой Мира». Мне видится путём к нему обсуждаемый в другой теме синтез православия и социализма. Иного пути для России я попросту не вижу: все другие варианты, на мой взгляд, не просто тупиковые, но абсолютно гибельные, ибо требуют переформатирования соборной души до такой глубины, когда она перестаёт быть вообще.

Высшая стадия патриотизма – любви к Родине – это соборность (понятие, рождённое русской религиозной философией). Так и высшее состояние интернационализма – это Всеединство, Богочеловеческий синтез. И это тоже одна из центральных тем именно русской философии.

Как для национализма – шовинизим и нацизм, так отрицательный вектор для интернационализма – это мультикультурализм и затем неолиберализм (цифровой фашизм и социальный расизм, только глобальный, общемировой). При таком векторе, действительно, интернационализм, переходя в стадию мультикультурализма, становится злом – нивелированием национальных ликов, усреднением культур, всесмешением традиций и укладов. Этот вектор, действительно, ведёт к тоталитаризму, а затем – к абсолютной духовной тирании, к сатанократии.

Линия национализма (высшее состояние – соборность, а изнанка – нацизм) – это горизонтальная (земная) ось: сфера Души, душевного отношения к Родине и к другим народам.

Линия интернационализма (высшее – Всеединство, изнанка – неолиберализм) – это вертикальная ось: сфера Духа, Идеи, Смысла.

Различные комбинации интернационализма и национализма создают и разные государственные формы. В 20-21-м веках можно различить два основных типа государственности, в которые так или иначе укладывается всё многообразие форм.

Это государственность первого типа – с приоритетом Общего над личным (условно: социализм, красный проект). И государственность второго типа – с приоритетом Личного над общим (условно: капитализм, либеральный проект).

Первый силён духом (светлое там относится к вертикальной оси), а на оси горизонтальной – чреват подавлением личности и бытовой неустроенностью. Второй силён по душевной оси, а по духовной – становится бессилен перед соблазном хаоса, всесмешения (оборотной стороной которого и является духовная тирания).

Национализм (например, Белый проект в России времён Гражданской войны, да и нынешний во многом) не может противостоять нацизму, если они сталкиваются в  смертельной схватке. Не может – потому что лежат оба на одной душевной оси, а противопоставлять душевной тьме нужно Дух, а не земную и житейскую правду. Только по одной этой причине Белый проект был обречён в войне с Красным – на горизонте уже поднимался Коричневый, нацистский, которому можно было противопоставить только интернационализм, но не национализм. Неслучайно так быстро Европа (националистические колониальные государства второго типа, с приоритетом Личного над общим) стала фашистской, а затем и нацистским Третьим Рейхом. Противостоять ему могла только принципиально иная имперская модель, с вертикальной интернациональной осью, а не с горизонтальной – национальной, то есть – государственность первого типа, с приоритетом Общего над личным.

Так и мультикультурно-неолиберальному проекту (по вертикали) и националистическому (по горизонтали) ничего сущностного противопоставить национализм Российский (Белый проект, государственность второго типа) не будет в состоянии, когда начнётся прямое вторжение одной цивилизационной модели в другую с целью её порабощения. А такое вторжение (необязательно военное) не может не начаться, ибо по вертикальной оси миром теперь движет глобализация. А вот каков будет её итоговый вектор (ввысь – через интернационализм к всеединству или вниз – через мультикультурализм к сатанократии), зависит от победы Духа Богочеловеческого Диалога над духом системного Эгоизма. И по этой причине у России нет иного пути, кроме возврата к государственности первого типа (приоритет Общего над личным) и к интернациональной идее, которую только и можно противопоставить в Духе мультикультурному всесмешению.

Красный проект спас мир от Коричневого. И ничто бы не остановило национал-социализм, не будь ему альтернативы по вертикали в интернациональном социализме тогда. И во многом благодаря СССР либеральный проект (государственность второго типа, с приоритетом Личного над общим) смог перенять социальный вектор и сгладить неизбежные для капитализма противоречия, поднять жизненный уровень населения, создать средний класс (хотя и в кредит у будущих поколений). Теперь же, когда подходит время платить по счетам (будущие поколения становятся настоящими), на смену либерализму вновь надвигается национализм. И пока этот национализм видится даже благом, тормозом на пути неолиберальной глобализации (нео-, потому как от либерализма в ней столько же, сколько в постмодернизме от культуры; ничего по сути, а форма в той каше безразлична). Но это пока…

Провал национализма в нацизм может быть стремительным, как и в 20-м веке. А на пороге нового средневековья нацизм может пойти рука об руку с религиозным радикализмом, и если не будет в мире интернациональной альтернативы (в Духе и в государственной плоти), тогда альтернативой обанкротившемуся либерализму станет глобальная национал-инквизиция.

Я назвал государственность с приоритетом Общего над личным (а только такая может вмещать в себя интернационализм как отношение) – первым типом, а государственность с приоритетом Личного над общим (склонную к националистическому эгоизму с одной стороны и к мультикультурному всесмешению – с другой) – государственностью второго типа, потому что и в Истории первая появилась много раньше второй, и в Будущем (если мы видим его как Новое средневековье) государственность с приоритетом Общего над личным становится ведущей, а потом и основной. И благо, если эта государственность будет двигаться в правый верхний сегмент, а не в нижний левый (что сие означает, я постарался символически показать на картинке).

Итак, я тезисно обозначил несколько смыслов, о которых хотелось бы далее поговорить с привлечением исторической конкретики и с приложением её к сегодняшнему дню. Надеюсь, что хотя бы в терминах (соборность, патриотизм, национализм, шовинизм, нацизм – по одной оси; и интернационализм, всеединство (Роза Мира), Богочеловечество (братство) – по вертикали, а также: мультикультурализм, неолиберализм – вниз по той же оси) мы более-менее определились.

__________________________________

¹ Справка для читателя: подробнее о «я» и «ты» в любви и в эгоизме см. статью «Человеческий фактор» и статью-диалог «Истина истины – это…»

Ответвление из дискуссии о Русской идее. Прим. ред.

Вот это "прежде всего" и неприемлемо для Русской идеи как идеи интернациональной, идеи всеединства.

Я не согласен со знаком равенства и даже приблизительно равно между всеединством и интернационализмом. Интернационализм - обезьяна идеи всеединства.

В словах "русский национализм" или "национал-патриотизм" читается этнический смысл, а не культурно-ментальный.

Надо всегда вникать в контекст. Кто-то подразумевает под этими словами этнический смысл, кто-то культурно-ментальный. Национализм бывает трёх видов: этнический, политический и культурный. Для первого нация есть этнос, для второго - гражданское общество, для третьего - культурно-историческая общность людей.

Национализм же для Русской идеи (если "русский" не в этническом, но в культурном смысле как раз!) неприемлем.

А идея русского мира, как культурно-исторической общности людей, приемлема? Нужно ли сохранять эту общность? Бороться за неё? Или русские должны сгореть как дрова во благо других народов (идея интернационализма периода революции)? Всегда ли плох эгоизм? Или иногда, когда вопрос жизни и смерти, стоит и о себе подумать? Не на грани ли гибели сейчас находятся русский народ и русский мир? Не дошли ли мы до точки, когда дальше начнётся некроз?

...Назначение русского человека есть, бесспорно, всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только стать братом всех людей, стать всечеловеком, если хотите!

Разве это интернационализм? Для Ленина это было не что иное, как крайняя степень великорусского шовинизма. Но кто как не Ленин лучше олицетворяет идею интернационализма?

А по мне это есть осуществление христианства на Земле. Через национальную глубину ощущается единство с человечеством. Я русский, а потому брат каждому человеку. Такое не один интернационалист не примет.

Лишь во Христе мы братья и сёстры. Невозможна настоящая любовь между народами без Христа. Но также невозможно всечеловеческое братство без искренней любви к своей нации, и прежде всего любви к её божественному образу - замыслу Бога о ней. Любовь к Богу предполагает любовь к себе, своему народу, ближним и дальним, а потому и ко всему человечеству. Но это любовь, повторюсь, прежде всего к образу божьему. И эта любовь должна порождать желание богосотворчества. И как далека любовь националиста и интернационалиста от любви христианской! Обе они полны своеволия и нежелания богосотворчества.

Я не согласен со знаком равенства и даже приблизительно равно между всеединством и интернационализмом. Интернационализм - обезьяна идеи всеединства.

Со знаком равенства и я не согласен. Потому такого знака и не было у меня ни в словах, ни на картинке-схеме. А было другое утверждение и другой знак (знак совпадения направленности вектора, но не равенства величин), а именно: интернационализм и всеединство принадлежат наднациональным, идейно-духовным феноменам (вертикальная ось), в отличие от национализма, принадлежащего к феноменам душевным (горизонтальная ось).

Интернационализм настолько же "обезьяна всеединства", насколько советская культура - обезьяна культуры русской. Или атеист - обезьяна христианина. По-моему, это весьма спорные утверждения, даже стилистически. А если под "обезьяной" подразумевается духовный антипод, как в аксиоме "дьявол - обезьяна Бога", то такие формулы явно ложные и неприемлемые, не только стилистически, но и содержательно. Обезьяной Христа можно назвать Великого инквизитора, но никак не атеиста. Атеизм, в отличие от святой инквизиции, не рядится в одежды христианина.

Так никакой обезьяной русской культуре интернациональная советская культура не была. Ибо русская культура пронизана философией всеединства (идея, пророчески высказанная Достоевским в Пушкинской речи и на примере гения Пушкина обоснованная). Тем же духом, хотя и в атеистической одёжке, пронизана и культура советская. Даже государственная советская идеология не была обезьяной христианства. Снижением, упрощением была, но не обезьяной, не духовной противоположностью. Сделаем тут оговорку, что христианской идеологией не была никакая государственная идеология, а все варианты сращивания государства с христианской церковью приводили к снижению нравственного авторитета церкви и к духовному выхолащиванию христианства. (Разговор о государстве и культуре - как двух формах существования нации - отдельный; всё собираюсь открыть такую тему, давно назрела.)

Таким образом, интернационализму противостоит не национализм, но мультикультурализм - вот он и есть духовная обезьяна интернационализма. А обезьяной всеединства является не интернационализм (снижение идеала), но неолиберализм (извращение идеала, духовный перевёртыш).

А идея русского мира, как культурно-исторической общности людей, приемлема?
Нужно ли сохранять эту общность?
Бороться за неё?
Или русские должны сгореть как дрова во благо других народов (идея интернационализма периода революции)?
Всегда ли плох эгоизм?
Или иногда, когда вопрос жизни и смерти, стоит и о себе подумать?
Не на грани ли гибели сейчас находятся русский народ и русский мир?
Не дошли ли мы до точки, когда дальше начнётся некроз?

Отвечаю по порядку:

1. А идея русского мира, как культурно-исторической общности людей, приемлема?
Смотря что вкладывается в идею русского мира. Русский в русском языке не случайно какой, а не кто. Единственное прилагательное для обозначения этноса. А вот россиянин уже кто, а не какой. По Достоевскому, русский наиболее русский тогда, когда он перевоплощается в другие национальные формы и вносит в них своё содержание. Так и наш язык больше чем на две трети из заимствованных слов состоит. И наша классическая культура - это заимствованные формы и жанры. Русская природа текуча, она способна перетекать в различные, более твёрдые национально-культурные формы и наполнять их собой. Даже географически - русские словно растеклись по этой гигантской равнине и заполнили собою всё пространство между великими цивилизациями. И в философии русские сказали своё слово именно во внесистемных, текучих жанрах. Академическая систематическая русская философия вторична и провинциальна. Но русская религиозная философия, философия всеединства - воистину одна из величайших вершин мировой философии, только подходить к ней нельзя с наукообразными мерками и рассматривать как философскую систему. Таким образом Русский мир - это мир какой. Это мир альтернативной всечеловеческой духовности, в отличие от неолиберальной или иной системы, претендующей на мировой универсум.

2. Нужно ли сохранять эту общность?
Сохранять нужно не общность (этнос) и даже не культуру, но русскую духовность. Остальное приложится. А духовность эта - дух всеединства и всечеловеческого братства. И любые националистические уклоны в русской идее отравляют этот дух сильнее, чем все материалисты-интернационалисты вместе взятые. Русский национализм и есть инквизиция русского мира: охраняя его - убивает его духовно.

3. Бороться за неё?
Бороться, конечно, нужно... Если есть угроза для физического и культурного существования этноса. Но дело в том, что русский национализм - не менее, а то и более коварный враг для русской культуры, чем внешний агрессор (идеологический или физический). Именно - русский национализм, а не вообще национализм. Для другого народа и для другой культуры национализм становится в условиях неолиберальной глобализации даже временным спасением, если не принимает крайних шовинистических или нацистских форм. Для любого другого, кроме русского: русский какой, а не кто. Русская идея - идея всеединства. И противопоставлена может быть бездуховной глобализации только как всечеловеческая, интер- и над- национальная идея, а не как охранительная и националистическая. Русский национализм, выступая в качестве альтернативы неолиберальной глобализации, совершает духовную подмену в самой сущности русской идеи, не менее губительную для неё, чем тот враг, с которым этот национализм призывает бороться. А бороться, да, нужно, но не противопоставляя одному духу системы другой дух системы. Идея всеединства - это дух гармонизации систем, дух диалога - и национализм для него такая же тюрьма, как и неолиберальный глобализм. Грубо говоря, хрен редьки не слаще.

4. Или русские должны сгореть как дрова во благо других народов (идея интернационализма периода революции)?
Про хворост для мировой революции, которым должна, мол, стать Россия, - это современный либеральный фейк. Такой идеи большевики не высказывали. И такой лозунг отвратил бы от них и народ, и поддержавшую их часть армейской и государственной элиты царской России. А вот жертвенность присуща русской идее - как идее христианской, эсхатологической и мессианской. Русская идея - идея Женственного духа по преимуществу. А сгореть или не сгореть - это как Богу будет угодно. Главное - во имя чего гореть. Если во имя Божье - то для христианина это великая честь...

5. Всегда ли плох эгоизм?
Эгоизм плох всегда, ибо это духовная суть дьявола.

6. Или иногда, когда вопрос жизни и смерти, стоит и о себе подумать?
О себе подумать никогда не поздно... Но когда стоит вопрос жизни и смерти (вопрос предельной экзистенции), то лучше вспомнить такие слова Христа: "Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет её"... Или это: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя."

7. Не на грани ли гибели сейчас находятся русский народ и русский мир?
На грани духовной гибели сейчас находятся все народы и весь человеческий мир. Русский народ и русский мир могут спастись, только если положат душу своя за всех. Это христианская максима. А для народа, чья высшая миссия - всеединство, эта максима становится не правом, но обязанностью...

8. Не дошли ли мы до точки, когда дальше начнётся некроз?
Дошли. Только национализм негодный рецепт для русской души от того некроза.

Вы, интернационалисты всех оттенков, совершили самую отвратительную подмену: вы подменили бытие всечеловечества, единого конкретного человечества небытием, которому дали наименование интернационала. Вы безнадежно смешали вселенскость и интернационализм. И вы многих соблазнили, вы привлекли к себе сердца обличием добра. Смешение, подмена и обман начались раньше, до нарождения интернационала социалистического, в гуманистическом пацифизме, в либеральном космополитизме, в масонстве. Там уже конкретное всечеловечество подменено было абстрактным общечеловечеством. В положительное, конкретное всеединство человечества входят все ступени бытия человека, вся полнота, в нём ничто не отменяется и не уничтожается, всё достигает наибольшей силы и выражения. Но конкретного всеединства вы не знаете. Оно дано прежде всего во Вселенской Церкви, в нём единство человечества мыслится религиозно. Вам совершенно чужда та идея, что человечество есть конкретная реальность, как бы некая личность в космической иерархии. В вашем отрицательном абстрактном единстве человечества все иерархические ступени бытия человечества упраздняются, от них происходит отвлечение. В конкретном всеединстве не может быть противоположения между нацией и человечеством: во всеедином человечестве утверждаются все нации, в нём они достигают силы и цветения. В абстрактном единстве человечества бытие наций отменяется – человечества нет в нациях и через нации, и нации нет в человечестве и через человечество. Человечество есть отвлечение от всех ступеней конкретного индивидуального бытия. Во вселенскости нация и человечество – нераздельные и предполагающие друг друга члены единой космической иерархии. В интернационализме нация и человечество взаимно исключают друг друга и, в конце концов, нет ни нации, ни человечества, ибо нет никакой конкретной реальности, никакой конкретной индивидуальности, есть лишь отвлечение. Нет конкретного человека, а лишь абстрактный человек или класс, нет конкретного человечества, а лишь абстрактное человечество, отвлечение от всего органического, живого, индивидуального. Интернационализм противоположен не только национализму, но и вселенскости, и положительному всеединству; в нём действует дух небытия, истребляющий реальности во имя призраков.

Я не знаю ничего более отталкивающего и ложного, как попытки некоторых из вас дать интернационализму христианское обоснование и оправдание. Иные наивные и слабые христиане соблазняются этим. Но христианство может быть лишь враждебно интернационализму, оно враждебно духу небытия, духу, истребляющему конкретные реальности во имя абстракций. Христианство утверждает конкретное положительное всеединство, в которое входят все богатства бытия. Но оно не может и иметь ничего общего с тем абстрактным монизмом, в котором исчезает Бог и мир, тонет человек, нация и человечество. Для христианства прежде всего существует душа каждого человека, душа народа, душа человечества. Но оно не знает того, что не имеет души. А имеет ли душу ваш интернационал, ваше интернациональное человечество? Абстракция не может иметь души. Да и ваш интернационализм утверждает не единое человечество, а единый пролетариат. Вы создаете величайшую рознь в человечестве, какую только знает история мира. Вы отрицаете образ и подобие Божие в человеке и утверждаете в нём образ и подобие экономического положения. Для вас не существует человека и человечества, для вас существуют лишь экономические категории, лишь то, что материально есть у человека или чего у него материально нет. И кощунственно всякое сопоставление вашего интернационализма с христианством. Это вы, вы, интернационалисты, отрицаете, что человечество есть единый род Божий, вы самые страшные враги единства человечества. Вы окончательно разрываете в роде человеческом духовную связь будущего с прошлым и духовную связь избранного вами класса – пролетариата – с остальной отверженной частью человечества. И потому вы – убийцы человечества и человека. Христианство зовет к братству народов, как и к братству людей. Но братство народов предполагает существование людей, человеческих личностей. Истинная любовь всегда есть утверждение лика любимого, его неповторимой индивидуальности. И моя русская любовь к французу, англичанину или немцу не может быть любовью к отвлеченному человеку, человеку вообще, она может быть лишь любовью к французскому, английскому или немецкому человеку, к французскому, английскому или немецкому в нём, к индивидуальному образу. Вы же не знаете любви, не знаете братства. Для вас ничего не существует, кроме абстрактных экономических и социологических категорий, вносящих великую рознь в человечество. Любовь к какой-нибудь национальности, братское к ней отношение предполагает утверждение вечного бытия этой национальности, не допускает исчезновения её в абстрактном человечестве. И вам ли быть глашатаями братства народов? Интернационализм есть безобразная карикатура, изолгание вселенского христианского духа, лживое его подобие. Так и антихрист будет лживым подобием Христа, карикатурой.

Николай Александрович Бердяев "Философия неравенства"

"В самом начале 18-го года я написал книгу «Философия неравенства», которую не люблю, считаю во многом несправедливой и которая не выражает по-настоящему моей мысли."

Разве моя мысль не повторяет Бердяева?

О некоем теоретическом интернационализме - и Ваша мысль повторяет рассуждения Бердяева, и я те же мысли разделяю. Только относятся они к неприятию идеи всесмешения, которая исторически осуществилась вовсе не в советском проекте, а в мультикультурализме и неолиберализме спустя почти сто лет после написания данной критики Бердяева. По 18-му году совершенно было невозможно ни судить, ни представить историческую реальность Советской России: только что произошли две революции, началась гражданская война, впереди ещё был военный коммунизм. Уже в 30-е годы Бердяев совсем по-другому писал и о Советском Союзе, и о русском коммунизме. За что от него отвернулась часть белой эмиграции, его назвали красным и чуть ли не сталинистом. Судить о взглядах Бердяева на советский проект лучше по более поздним работам, когда уже появился исторический феномен СССР. Ни в "Истоках и смысле русского коммунизма", ни в "Судьбе России", ни в "Русской идее" нет и близко никакого воспевания русского национализма и противопоставления его советскому интернационализму. Достаточно почитать, что и с какой ненавистью пишет о Бердяеве знаковый для белой эмиграции философ Иван Солоневич, чтобы сделать вывод, насколько взгляды Бердяева несовместимы с русским национализмом (в любых его формах).

Советский Союз как исторический и культурный феномен появился в результате большого числа действующих сил, а не как осуществление плана, взятого из революционных и марксистских брошюр. Огромное влияние на становление реального СССР оказала классическая русская культура. Реальность и теория в СССР всегда были в конфликте, теория проигрывала в глубине и не отражала многогранной реальности советского общества, этот разрыв теории с реальностью и привёл в итоге к краху СССР. Я с самого начала сказал, что под "интернационализмом" рассматриваю не абстрактную идею, а живую и конкретную историческую общность советского народа, где идея интернационализма осуществлялась на практике. Взгляды русских марксистов 1918-го года меня интересуют в гораздо меньшей степени, а к реальной советской государственности они практически не приложимы (до ничего общего).

Начну с конца. Хочу-таки определиться с терминами, иначе так и будем ходить по кругу, а это малоэффективное зрелище. Антон, Вы на самом деле не понимаете принципиальной разницы между интернационализмом и мультикультурализмом? Давайте попробуем ещё раз вместе разобраться в этом вопросе, ибо в него упирается большинство наших с Вами разночтений (что дурно сказывается на плотности совместного текста-диалога).

Это не теоретический интернационализм, но «идеальный». Бердяев прозревает всю глубину этой идеи.

Во-первых, книга «Философия неравенства» имеет острополемический, эмоционально-сиюминутный характер, потому и была впоследствии названа автором самой неудачной своей работой. Во-вторых, в 1918 году ни один гений человеческий не мог предсказать, каким государством станет Советская Россия – на деле, а не в теории (а теорий тогда была тьма тьмущая, в том числе и среди марксистов). И в-третьих, Бердяев прозревает пагубность идеи равенства и всесмешения. Это идея мультикультурализма, а не интернационализма.

Идея интернационализма – содружество наций во имя наднациональной цели (построения идеального бесклассового общества). Никакого равенства и всесмешения в реальном советском интернационализме не было. Потому и книги того же Бердяева в более поздний период, посвящённые осмыслению русского коммунизма и русской идеи, имеют предметом этого осмысления уже ставший исторический феномен, а не лозунги и теории. Отсюда и другие оценки, и другие смысловые акценты, чем в «Философии неравенства». Критика же материализма никаких вопросов не вызывает, но интернационализм и материализм – это как килограмм и километр (могут к одному предмету относиться, а могут вообще никак не сопрягаться).

Но слава Богу, что не суждено было этой идее раскрыться во всей своей полноте.

Суждено – но в мультикультурализме и неолиберализме. Советский интернационализм имеет полярные с этими идеями основы.

Итак:
Интернационализм – это безусловный приоритет общего (наднациональной общности) над индивидуальным (узко-национальным). Такой приоритет не предполагает нивелирования национальных культур, ни их всесмешения, как и служение сверхличному (общему) идеалу не предполагает нивелирования личности и растворения её в этом идеале.

Мультикультурализм – это безусловный приоритет индивидуума над любым общим, включая национальную общность. Из такого приоритета вытекает равнодушие к национальным сущностям. Их тотальное равенство есть следствие этого равнодушия, а всесмешение видится методом освобождения индивидуума от националистической узости.

Интернационализм и мультикультурализм имеют полярные нравственные приоритеты и духовные корни. Поэтому подлинным духовным антиподом интернационализма является мультикультурализм, а не национализм и не всеединство.

Всеединство имеет тот же безусловный приоритет общего над личным, но это общее одухотворено религиозным смыслом, в отличие от советского интернационализма. Духовными антиподами интернационализм и всеединство от того не становятся. Всеединство так же предполагает служение личности сверхличному идеалу (только идеал тот не от мира сего, а в вечности). Всеединство – это гармония иерархий, в том числе иерархий национальных культур. Такую же гармонию провозглашает как идеал и интернационализм, но его идеал лишён религиозного измерения (вечности). Отсутствие измерения не означает автоматического появления отрицательного духовного вектора. Безрелигиозность не синоним тёмной духовности, а иногда (как в конце средневековья) – и преграда на пути к ней.

Неолиберализм исходит из безусловного приоритета индивидуума над любой иерархией, воспринимаемой как подавление личной свободы. Не просто нивелирование, а полное уничтожение любых иерархических структур – это идеал свободы по меркам неолиберализма. На практике получается финансовый тоталитаризм, абсолютное господство одной универсальной и безликой денежной иерархии. Это и есть предельное духовное равенство (абсолютное безразличие к любым иерархическим качествам и ценностям) и тотальное всесмешение. Неолиберализм – это количественное единство без различения качеств, духовный антипод всеединства, его дьявольская обезьяна.

Интернационализм является снижением идеала всеединства, его безрелигиозной проекцией (как светская культура – по отношению к высшей духовной культуре), но не обезьяной-антиподом.

Идея интернационализма, упавшая на почву русской идеи как всеединства, не смогла стать тем, чем грозила стать в любой другой стране. Советский интернационализм – это не «идеальный интернационализм».

Советский интернационализм и есть культурно-исторический феномен, который мы вправе называть «интернационализмом». Никакого «идеального интернационализма» в человеческой истории не было и нет, как не было и нет в ней «идеального коммунизма». И то, и другое – абсолютные утопии. Идеальное предполагает преодоление греховной природы человека, что в принципе невозможно в материалистической парадигме. На Западе, с его приоритетом индивидуального над общим, реальной альтернативой национализму стал мультикультурализм и неолиберализм – как глобальный проект объединения человечества.

Это интернационал-патриотизм – противоречивая смесь, требовавшая синтеза, но так и не получившая его в бытие СССР.

Смесь не столько противоречивая, сколько парадоксальная. Но это если помещать интернационализм и национализм (патриотизм) на одну ось и считать антагонистами. В другой системе координат они сочетаются так же, как дух и душа. Никакого неразрешимого противоречия нет. А вот для Русской идеи «интернационал-патриотизм» мне представляется куда как перспективнее, чем «национал-патриотизм». В интернационал-патриотизме есть выход к всеединству (по вертикали), а в национал-патриотизме – нет. В национал-патриотизме нет вообще глобального проекта, который мог бы духовно преодолеть неолиберализм. Идея «Москва – Третий Рим» бессильна противостоять глобальным идеологиям (любым). Поговорим об этом чуть позже (когда таки определимся с терминами наконец).

Так Бердяев и в «Философии неравенства» не воспевал русский национализм!

Русский национализм воспевали критики Бердяева, когда он стал осмыслять реальный советский феномен, а не пропагандистский фантом. Вообще по сей день все сторонники идеи «Москва – Третий Рим» (православный русский национализм) являются ярыми антисоветчиками. А причина антагонизма и проста, и глубока одновременно: советский проект несовместим с сословным разделением общества (это краеугольный камень!) Зато либерально-рыночная экономика совместима. Потому противоречия с советским строем у православных националистов глубже и непримиримей, чем с либерализмом (здесь лишь вопросы формы, а не сути разделяют). Оттого и критики Бердяева с позиций православного национализма (Солоневич и Ко) вылили на него буквально ушаты лютой ненависти, когда он стал осмыслять советский проект с христианских позиций.

По аналогии всеединство религий может быть достигнуто лишь через раскрытие каждой из них. Эта идея полностью противоположна космополитическим идеям, нивелирующим иерархии.

Интернационализм ничего общего не имеет с космополитизмом и никакого нивелирования иерархий не предполагает. Исторически интернационализм и космополитизм противостояли друг другу в мире как две глобальные альтернативы. Служение высшему (наднациональному) и нивелирование национального – две большие разницы (мягко говоря, по-одесски).

Интернационализм и есть раскрытие национальных иерархий в их соратничестве ради общей великой цели. Беда интернационализма в том, что он весь от мира сего. И эта та формальная схожесть, по которой интернационализм можно спутать и с космополитизмом, и с мультикультурализмом. Только судить идеи нельзя по одёжке, а суть же – у них полярная, ибо полярны духовно-нравственные приоритеты и корни этих идеологий.

Я не принимаю интернационализм и считаю его обезьяной всеединства, так как он, так же отказывая нациям в уникальности, глубине, в божьем замысле, закрывает возможность подлинного всеединства человечества.

В Божьем замысле – отказывает, пожалуй, так как не верит в существование такового. Но в уникальности и глубине не отказывает. Считать советский интернационализм обезьяной всеединства можно только в том случае, если считать советскую культуру обезьяной русской культуры. Русская культура пропитана идеей всеединства так же, как советская – идеей интернационализма. Была ли советская культура духовным антиподом (дьявольской обезьяной) культуры русской? Судя по плодам – нет: в чём-то была снижением, в чём-то продолжением, а в чём-то и развитием. Да и сама советская культура воспитывалась на классических образцах культуры русской. Начиная с детского сада, душа советского человека впитывала в себя русскую классику, была пронизана её духом.

Таким образом, никаким «закрытием возможности подлинного всеединства человечества» советский интернационализм не был, и возможность его религиозного одухотворения – через русскую культуру и религиозную философию – оставалась открытой. Чего нельзя сказать о неолиберальном проекте – там вот как раз блокируется любая возможность религиозного одухотворения, так как изгоняется сама идея сверхличного служения, качественной иерархии, полностью подменяются на противоположные все нравственные приоритеты и критерии (чёрное становится белым, а белое – аннулируется как таковое). Ничего подобного в советском интернационализме не было, ни практически, ни теоретически.

Антон, я привёл развёрнутую аргументацию (в нескольких постах), почему нельзя считать советский (реальный) интернационализм обезьяной всеединства; Вы либо тогда опровергните мои аргументы, либо нужно приравнять интернационализм к неолиберализму, либо давайте перестанем в дальнейшем называть обезьяной то, что ею не является.

Советский интернационализм показал, что настоящего единения народов в СССР всё же не было. Единение было внешним, кажущимся.

Идеального ничего и никогда не было. Да и вряд ли может быть в текущем мировом эоне. А вот тенденции, вектора в истории различимы: к идеалу или от него. Если бы единение народов в СССР было только внешним и кажущимся, то и Гитлер оказался бы прав (это ведь его уверенность была в призрачности советского интернационализма!) – и Союз пал бы под натиском германского нацизма так же, как пала под ним Европа. А раз такого не случилось, значит советский интернационализм не был фантомом, хотя и не был идеалом. И это тот аргумент, который подтвердила история, его невозможно опровергнуть. А потому и не нужно утверждать, что единение народов в СССР было внешним и кажущимся. Внешнее и кажущееся не могло бы выдержать такого удара и такого перенапряжения сил, какие выдержал Советский Союз.

Оттого СССР и рухнул так легко, да ещё и национальный эгоизм охватил все народы.

СССР рухнул, когда состарился и умер. И человек так же рушится, что не означает отсутствия в нём духовной и физической силы во все периоды его жизни. А вот почему СССР состарился и умер так быстро (по историческим меркам) – разговор отдельный, для другой темы. Не в интернационализме тут корень зла.

Когда вместо служения стал культивироваться эгоизм во всех областях жизни, в т.ч. и национальный эгоизм, тогда и начал разрушаться проект, смыслообразующим началом которого был приоритет общего над частным. Культ эгоизма и такая модель социума – две вещи несовместные. Закономерной для культа эгоизма выглядит и замена советской консервативной системы ценностей – системой либерально-рыночной (прежде всего в идеологии, а затем уже в экономике; если бы наоборот – ещё был шанс на сохранение фундамента, а там, глядишь, и на модернизацию всего здания; начали же с подрыва основы основ – всё и посыпалось).

Интернационализм не может преодолеть национализм.

И не должен преодолевать, зачем? А вот нацизм преодолеть и победить смог. Национализм же под натиском нацизма пал. Интернационализм – наднациональная общность, а национализм – национальная. Они о разном. Им нет необходимости сталкиваться лбами – это уже чисто политические игры.

Национализм, конечно, враг, но враг моего врага мой друг. Вот и весь принцип интернационализма.

И не весь, и вообще не принцип. И национализм не враг (если он не принимает форм шовинизма и нацизма). Враг – колониализм. И национально-освободительные движения были поддержаны в борьбе с этим врагом. Остальное – опять же чисто политическая плоскость, а не сущностно-духовные смыслы. Подлинный враг (инфернальный перевёртыш) интернационализма – это мультикультурализм, как неолиберализм – духовная подмена всеединства (вот где настоящие обезьяны порылись!) А смертный враг (злая обезьяна) национализма (патриотизма) – это шовинизм (нацизм).

Подлинное преодоление национализма возможно лишь через любовь к Богу и ближнему.

Это преодоление вообще греховной природы (природы эгоизма), что отдельной души, что общества. Это вектор, желаемое. Мы же говорим об исторических феноменах.

Как я и написал выше, осуществление интернационализма на практике не смогло привести к подлинному единению народов СССР.

К идеальному – не смогло, а вот к такому единению народов, что выдержало (прежде всего духовно!) напор тьмы, превосходящей СССР материальными ресурсами, смогло. И это немало. Надрыв произошёл в относительно сытый и мирный период, а не во время испытаний на прочность. Вкрадчивый и мягкий мещанский дух для советского проекта оказался коварней и тлетворней страшного нацистского зверя...

Осуществление подлинного всеединства впереди. И оно должно идти вглубь и ввысь, а не скользить по поверхности.

Чтобы идти вглубь и ввысь, гуманистическая (безрелигиозная) эра должна уступить место в истории эре религиозной. Мы же рассматриваем идеологии и формы государственности в эпоху гуманизма. Предъявлять к ним мерки религиозной глубины вряд ли корректно: всякому овощу своя грядка во времени. А судим их по плодам, по культурному качеству и нравственному климату прежде всего. Плоды были, семена в историческую почву попали... Сейчас мы видим иные всходы иных семян. Но это ещё не наш последний осенний вечер...

Разве это интернационализм? Для Ленина это было не что иное, как крайняя степень великорусского шовинизма. Но кто как не Ленин лучше олицетворяет идею интернационализма?

Идею интернационализма олицетворяет вся советская культура, а не Ленин. Мировосприятие советского человека формировалось советской культурой, а не Лениным. Ленин же на редкость гибкий был ум, хотя и ограниченный материализмом, но совсем не догматик; политически же – поистине гениальным чутьём обладал. Культ Ленина так же далёк от Ленина реального, как и постсоветские либеральные карикатуры на него. Я совсем не специалист по Ленину, его трудов толком не читал (и не собираюсь), но в период оголтелой антисоветчины большинство приписываемых Ленину лозунгов даже у меня хватает эрудиции отделить от Ленина исторического.

Вновь повторю всю ту же мысль: идея интернационализма воплотилась в советской культуре, воспитавшей такую историческую общность как советский народ. Это те плоды, по которым мы только и имеем право судить об идее интернационализма (всё остальное – абстракции или домыслы, бесплотные и бесплодные).

А по мне это есть осуществление христианства на Земле. Через национальную глубину ощущается единство с человечеством. Я русский, а потому брат каждому человеку. Такое ни один интернационалист не примет.

Кроме последнего предложения, никаких возражений. А вот почему такое не примет ни один интернационалист, ума не приложу. Если он примет христианство, то остальное вытекает из самой идеи интернационализма органично. Достаточно посмотреть советские фильмы, чтобы в том убедиться.

Но также невозможно всечеловеческое братство без искренней любви к своей нации, и прежде всего любви к её божественному образу – замыслу Бога о ней.

Интернационализм противоречит любви к своей нации и своей Родине не в большей степени, чем служение, например, поэта поэзии противоречит «любви к родному пепелищу, любви к отеческим гробам». Противопоставление над- и интер- национальной идеи любви к своей Родине – такое же надуманное, как и противопоставление идеи социальной справедливости – личной инициативе или изобилию на прилавках. Это всё пропагандистские трюки, нужно только смотреть, кто их исполняет и с какой целью (сами же по себе эти трюки глубоко бессмысленны).

Интернационализм только тогда и реализуется исторически как гармонизация межнациональных отношений, когда он наднационален. Если бы интернационализм лежал на той же оси, что и национализм, он бы ничего, кроме бездарной национальной уравниловки, предложить был не в состоянии: в нём не было бы наднационального измерения вообще. Интер- и появляется тогда, когда есть над-, то есть – идея, высшая по отношению к идеям национальным и только потому способная предложить им путь гармонизации. Сами по себе национальные идеи гармонизироваться не могут, но будут бороться друг с другом за жизненное пространство до полного взаимоистребления. Основное отличие интернационализма от всеединства в том, что над- в первом лежит исключительно во временной перспективе, а во втором – существует ещё и духовное измерение вечности, которое никоим образом не отменяет и перспективы временной, но наполняет её высшим качеством и вечным смыслом.

Любовь к Богу предполагает любовь к себе, своему народу, ближним и дальним, а потому и ко всему человечеству.

Что такое любовь ко всему человечеству, я не знаю (мне ощутить такое не дано). Интернационализм же не есть любовь – по определению идеологии. Интернационализм есть идея содружества наций во имя общей великой цели. Почему такая идея должна отменять любовь к кому-то, я не понимаю: судя по историческим и культурным плодам, никакой отмены любви к своим и своему не было. Да и способность к любви не идеологией создаётся. Любви же к Богу в атеистической идеологии быть не может. А все идеологии 20-го века были атеистическими (на деле все, а большинство и на словах). Но и атеизм, отнюдь, ещё не синоним бесовщины (бесы-то как раз в Бога «веруют и трепещут»).

И как далека любовь националиста и интернационалиста от любви христианской! Обе они полны своеволия и нежелания богосотворчества.

Я не уверен, что у православных приверженцев идеи «Москва – Третий Рим» христианской любви больше в сердце, чем у большевиков-интернационалистов. Равно как и способности к Богосотворчеству. Также я не уверен, что советская культура сплошь богоборческая и что в ней нет Богосотворчества. Опять же, если судить по плодам, Божьего в ней больше, чем бесовского. Чего не скажешь о неолиберальной альтернативе...

Вот ещё один характерный штрих в тему. Раз уж мы помянули здесь добрым словом Бердяева. В книге «Русская идея» он утверждает следующее: «Московский период был самым плохим периодом в русской истории, самым душным, наиболее азиатско-татарским по своему типу. И по недоразумению его идеализировали свободолюбивые славянофилы.»
  Вот тебе, бабушка, и православное царство (идеал и современных русских националистов). Это к вопросу о Богосотворчестве: где его было больше, в Московском православном царстве или в безбожной Советской России? Не на словах, а на деле.



Мне всё хочется от общих терминов перейти к исторической конкретике в этой теме. Попробую задать ещё один ракурс. Интересная получается раскладка:

В Первую Мировую войну сцепились разные национализмы друг с другом. А победу одним принесли интернациональные революции у других.
 Затем в России интернационализм воевал с национализмом в Гражданскую войну и победил. А в Европе национализм, подавив интернационалы, скатился в фашизм и нацизм.
  Интернационализм (оставшийся в советском варианте единственным в мире) во Второй Мировой войне одолел общечеловеческое зло, воплотившееся в европейском нацизме и фашизме.
 Затем интернационализм оказал поддержку национально-освободительным движениям и тем предопределил крах колониальной системы.
 Противостояние на равных советского интернационализма и западного либерализма позволило отодвигать во времени Третью Мировую войну.
 После распада СССР западный либерализм стал стремительно трансформироваться – и вместо двух глобальных проектов (интернационализма и либерализма) появился мультикультурализм и неолиберализм.
   Здесь просматривается аналогия с тем, как в Европе первой трети 20-го века национализм трансформировался в фашизм и нацизм. А ныне национализм пытается противопоставить себя глобальному неолиберализму.
    И вновь на горизонте появляется реальная угроза Мировой войны...

Возможно ли возрождение в новом качестве интернационализма и его союз с национализмом (патриотизмом) в борьбе с глобальным неолиберализмом? Вопрос более чем насущный.

Если есть понимание объективной неизбежности глобализации мира, тогда ясно, что никакой национализм не сможет ни идейно, ни культурно, ни политически противостоять глобализму – хотя бы в силу своей локальности. Отменить глобализацию и повернуть мир вспять национализм может только новой Мировой войной. Это будет катастрофа катастроф.

Противостоять глобальному проекту может только всемирный союз национализмов, их содружество (соратничество). Что и есть интернациональная идея по сути. Такой союз возможен, если национализм перестанет видеть в интернационализме свою противоположность и признает приоритет интернациональной идеи над узкими национальными интересами.

Путь к всеединству (гармонизации) человечества лежит через союз национальных (патриотических) сил и интернациональной идеи (по всей видимости, социалистической). Где и на какой стадии возможно религиозное одухотворение интернациональной идеи – вопрос и отдельный, и непростой. Пока ясно одно: формы религиозно-национальные (вроде мечты о Третьем Риме и православном царстве) совершенно непригодны для интернационального проекта. А ему альтернатива – либо Мировая война, либо трансформация неолиберализма через цифровой фашизм во всемирную сатанократию. Других вариантов пока не просматривается на горизонте. И горизонт тот грозен...