Казалось бы все хорошо - можно выбросить все куски с жестоким Богом, но никаких четких критериев того, что в Ветхом Завете божественно, а что примыслили расисты-иудеи, быть не может.
Никто в этой теме не призывал ни выбрасывать какие-то куски, ни переписывать их, ни тем более превращать Писание в сахарную сказку и морализаторскую рацею. Речь идёт исключительно об осмыслении, об углублении понимания, о согласовании образа Бога с образом Отца Небесного, Который есть любовь и в Котором нет никакой тьмы. С тем образом Бога, какой явил миру Иисус Христос. Речь о восстановлении целостности Писания внутри человека, а не о перекройке текстов. Речь об
отношении к тем или иным символам, а не об их изъятии.
Если Библия — живая Книга, а не мёртвая буква, то нет и быть не может навеки вечные застывшего единого понимания её многоуровневой и сложнейшей символики. Понимание смысла библейских текстов — творческий, динамический процесс. Это понимание меняется от эпохи к эпохе. Остановить этот процесс можно только ценою духовного убийства, превращения Библии в идола или музейную реликвию, которую изучают, но не живут ею.
Новый Завет вообще трудно рассматривать как отдельную книгу - он есть продолжение Библии, близкое по жанру к пророческим книгам.
Не просто продолжение, но творческое развитие, прорыв, новая глубина и новая высь Откровения. Именно в свете Нового Завета по-иному высвечиваются и обретают иной смысл книги Ветхого Завета. Так что Новый Завет не продолжение Ветхого в линейном смысле, но раскрытие, углубление и просветление. И читать (понимать) Ветхий Завет в отрыве от Нового так же нельзя, как и Новый в отрыве от Ветхого. Целостность Библии не линейная. Новый Завет раскрывает Завет Ветхий на такой духовной глубине, какая в Ветхом Завете ещё сокрыта и силами только этого Завета не раскрывается.
Вообще в Ветхом Завете главное - это послушание Богу. Там нет абстрактного добра и абстрактного гуманизма, образующих некие принципы, которым Бог должен подчиняться (это ведь примерно и есть Ваша позиция).
Позиция описана с точностью до наоборот. Все моральные принципы вытекают из того образа Бога, какой сложился в сердце человека. Нигде не было речи, что Бог должен подчиняться каким-то абстрактным принципам. Воля Бога и есть Добро, а противление ей — зло. Об этом и спора не было. Речь о другом: о приписывании Богу злой воли, исходя из сниженного человеческими страстями и аффектами понимания Бога. Бог не подчиняется никаким внешним и абстрактным принципам, об этом даже нелепо говорить. Но Бог не может и отступиться от Самого Себя, не может быть тьмой и повелевать делать то, что отвратительно даже для человека; не может руководствоваться страстями, что и в человеке нам видятся низкими.
Если человеческая совесть входит в неразрешимое духовное и нравственное противоречие с некоторыми чертами в образе Бога, явленными в каком-то тексте, значит что-то не так в нашем понимании этого текста или текст искажён человеческой природой его автора. А подгонять совесть под букву — занятие совершенно бесперспективное. Совесть окажется всё равно сильнее и никаких доводов слушать не будет. Именно совесть есть самая прямая связь с Богом, а не буква и её понимание в духе того или иного времени и в угоду тем или иным земным интересам той или иной группы.
Не нужно приписывать Богу того, что Богу противно. Вот, собственно, о чём речь в настоящей теме. А не о каких-то абстрактных принципах, которым якобы кто-то хочет заставить подчиняться Бога. Андрей, Вы уже не раз приписывали нам безумную идею «очищения Бога»: мол, мы пытаемся диктовать Богу, что такое хорошо и что такое плохо, и лезем очищать Бога. А Вы, де, не можете себе такого позволить... И я в который раз говорю, что речь идёт об
образе Бога в
человеческом его
понимании. И ни о чём другом.
Добро - это послушание Богу, зло - непослушание. И точка.
Это так. Но ту же аксиому ставит во главу угла ИГИЛ (запрещённый в России). Вопрос:
какому богу — послушание? И является ли послушание извращённому и тёмному образу бога послушанием Богу или наоборот
такое послушание есть противление Богу? Человеку свойственно приписывать Богу зло, чтобы оправдать своё зло послушанием Богу. Волю Бога транслируют люди, а людям дана свобода в различении добра и зла. От имени Бога можно творить дьявольские дела. Примеров тому несть числа.
И никаких противоречий в самом Ветхом Завете нет, так как заповедь "не убий" очевидно относилась только к взаимоотношениям иудеев.
В таком случае, нет никаких нравственных противоречий и в ИГИЛ, ибо заповедь «не убий» относится только к верным, а неверные не люди. Либо Бог Ветхого Завета — это только племенной дух иудеев, для которого другие племена не его дети и вообще безразличны. Либо Бог Ветхого Завета — это Единый, Отец Небесный, для которого все Его дети любимы и дороги. Это уже свет Нового Завета, и в этом свете совершенно по-иному предстают тексты Завета Ветхого.
Да и готовность Авраама убить своего сына - которая Богу явно нравится - это как? Здесь уж точно послушание важнее гуманности.
Богу нравится готовность Авраама пожертвовать самым дорогим, а не убийство. И поэтому Бог останавливает Авраама и не допускает убийства. «Милости хочу, а не жертвы»...
И повторюсь: дело не в абстрактной гуманности, а
ложном истолковании воли Бога человеком. Собственно, и вся Библия, и вся история религий, и вся история вообще и есть не что иное, как
просветление в человеке образа Бога, длящееся и раскрывающееся Откровение. Это не линейный прогресс, но трагический путь, с падениями, зигзагами, взлётами, преступлениями. И в конечном итоге, человеческая нравственность и есть не что иное, как образ Бога в человеке. Какой образ — такая и нравственность. И потому нет ничего важнее для человека, чем образ Бога в его сердце. Если этот образ тёмен, то и плоды соответствующие. У террориста-смертника тоже есть неколебимая уверенность, что он исполняет волю Бога. И эта уверенность покоится на букве священных текстов. Фанатизм и есть формализм, возведённый в абсолют. О разном
понимании Писания идёт речь здесь, а не о ревизии его.
Труднее понять, почему Божьи заповеди делятся на те, которые мы считаем нужным выполнять, и те, которые все благополучно игнорируют (см. книгу Левита).
Мне кажется, это-то как раз легче всего понять. Время отсеивает от человеческих привнесений Божьи заповеди. Вернее, Бог постепенно просветляет человеческую природу, которая и трансформирует в те или иные формулы-заповеди Божью волю. Если побивать камнями грешников есть неизменная Божественная заповедь, отвечающая Божьей воле, то фундаментализм есть наиболее адекватная религиозная форма. А те извращения религиозной жизни, что именуются «мрачным средневековьем», это золотой век человечества, расцвет и зенит христианства. И тогда новое средневековье должно стать новой инквизицией и ничем иным. Если не видеть, что окаменение религиозной жизни — это прямой путь к атеизму, то нет смысла вообще обсуждать библейские тексты — нужно принимать их как руководство к действию, ибо нет там никаких противоречий и любая буква там есть адекватное отражение Божьей воли. Надо брать каменья (ножи, бомбы) и бить побольше неверных, потому что верных слишком мало.
По мне уж лучше неясная Библия. Неясность провоцирует вопросы и создает тайну, которая и притягивает людей и заставляет думать.
Заставляет думать — ключевые слова. Но думать-то и нельзя, если декларируется незыблемость понимания и абсолютная непротиворечивость заповеди «не убий» и приказа «убивать всех неверных, включая младенцев».
Образ Бога как всемогущего властителя, воля которого транслируется жрецами и содержится в каждой букве ими освящённого текста, и есть ясное и рационалистическое понимание Писания. В таком образе Бога собственно никакой Тайны нет, он вполне укладывается в образ человеческого властителя, только самого сильного и могущественного. Это слишком уж человеческое понимание как раз.
А вот в образе Отца Небесного, Творца, реализация Замысла которого зависит от свободного и творческого ответа Его детей, в таком образе Бога куда как больше тайны. И антиномия христианской мистики: «Бог одинокий и непонятый страдалец» — уходит в такую глубину Тайны, какая даже смутно не угадывается в аксиоме «Бога как всемогущего властелина мира».
Христианская антиномичность в отношении к миру не позволяет однозначно и буквально трактовать ветхозаветные мифы. Именно слишком человеческое, рационалистическое понимание Писания заслоняет Тайну Откровения, наделяя Бога легко узнаваемыми человеческими страстями. Об очищении образа Бога от этих плоско-рационалистических трактовок и идёт здесь речь. И эти вопросы не являются ни умозрительными, ни текстологическими — это вопросы живой нравственности, живой совести, вопросы по-настоящему жизни и смерти: образ Бога внутри человека — это то внутреннее солнце, в свете которого человек только и может видеть мир под нравственным углом зрения, различать добро и зло.
Если в образе Бога добро и зло смешиваются, то нравственным становится то, что полезно той или иной корпорации. И нет в том никакой Тайны, если у Бога есть свои (верные), по отношению к которым действуют заповеди, и чужие (неверные), в отношении которых никакие заповеди не действуют. Это исключительно человеческий подход, маскирующийся под волю Бога и прикрывающийся буквой. И тогда атеисты и материалисты честнее, они хотя бы не прикрываются именем Бога и не дискредитируют Бога своими деяниями.
Тайна же в том, что у Бога нет своих и чужих, плохих и хороших детей, что спасутся все. И никто не спасён, пока не спасён последний грешник. И тайна в том, что вовсе не послушания хочет Бог, что даже богоборчество Ему угоднее, чем послушание, купленное ценой насилия над совестью. А побивать грешника камнями — какая тут тайна? Тут всё до предела ясно и понятно.
