Роза Мира — диалог культур и культура диалога

...Недовершённость миссии Христа – один из краеугольных камней преткновения в религиозно-философской составляющей Розы Мира. Попробую и я внести свою лепту в этот «основной вопрос» её философии ­– интегральной философии творящегося на наших глазах Будущего и его всемирного Мифа....

Читать в библиотеке.

Абрам Терц.

В русском апокрифе есть эпизод: дьявол дрючком нанёс Адаму 70 язв, а Господь повернул их внутрь – "и обороти вся недуги въ него" ("Сказание, како сотвори Бог Адама").
Развивая аналогию, не получим ли мы в итоге подобного выворачивания – изгнание из Эдема, во-первых, а во-вторых, – посмертные адские муки, когда вывернутая вновь, на старый салтык,
душа попадает в атмосферу собственной внутренней жизни, которая станет отныне её физической средой, окружением? Тогда она сама создаёт себе погоду в аду, и наказание за грехи, заложенное в самих же грехах, может восприниматься как нечто вполне вещественное.

Мы все предатели. И это залог нашей свободы.
Человек на каждом шагу предаёт свою свободу. И другому может простить всё, кроме предательства. Не на словах, на деле. Как уважать предателя – без тени снисходительного презрения за пазухой? – как довериться вновь, до конца, без оглядки на прошлое, тому, кто уже раз предал и… вновь предаст? Предаст, куда денется: се – человек.
Взглянуть на себя в зеркало – прямо, без утайки, без кривляний: что может быть страшнее такого взгляда? Это чистое, бескомпромиссное зеркало и есть совесть: подлинное «Я», будущее «Я». И оно не прощает своего предателя, судит.
Бог всех прощает и никого не судит.

Мы все предатели. Это вопрос свободы.
Если человек не марионетка, не раб бессмысленный, сваливающий всё на искусителя-дьявола («плохого барина»), если человек ответствен за свой выбор, то он – предатель. Если свободен – то предатель. Если раб, то пострадавший и не виноват: виноват злой барин.
Так – кто: предатель или раб?
Без дураков, начистоту: кто?

Вот почему человек так боится свободы, пуще всего на свете. Приняв ношу свободы, он вынужден признать своё предательство: свалить не на кого: сам во всём виноват: сам предал, сам поддался соблазну, сам отрёкся, сам струсил… Сам.

Тяжек, страшен крест свободы. Вот и мечется человек в поиске, на кого бы свалить ответственность: атеист – всё списывает на среду, на обстоятельства, на воспитание, на генетику, на политику; оккультист – на искажённые (кто исказил?) законы, на карму; верующий – на дьявола («всемирный козёл отпущения»).

Дьявол и есть абсолютный предатель, нижняя, последняя точка предательства: тьма как таковая, сгусток небытия, ложь в абсолюте. И как просто свалить всё на него!
Был рай, но вторгся змей-искуситель и всё испоганил. А мы люди хорошие, слабые, беззащитные… Евреи Христа распяли, мы тут ни при чём. Это всё они: демоны, фарисеи, жиды, законы, цари, помещики, бюрократы, коммунисты, космополиты, англосаксы, оккупанты, фашисты, русофобы, сталинисты, либерасты, природа, законы, обстоятельства, нужда, олигархи, инстинкты, патриоты, они, оно, он. Таков мир. Мы не виноваты. При чём тут мы?

Раб всегда ни при чём. Ему не стыдно. Стыдно свободному, барину. Рабу нет. Рабу плохо и тяжело, но в глубине – хорошо и легко, потому что не стыдно.
Дорогие мистики и родонисты всех мастей, давайте разберёмся. Раз и навсегда. Где этот дьявол, всё извративший и всё испоганивший (так и есть, кто бы спорил), но – где он? каким образом он достиг такой могучей победы? каков, так сказать, «механизм» её достижения? И тут вылезает очень неприятная для нас закавыка и развилочка…
Тут либо человек свободен и дух его – в вечности. Либо – смертен и раб, вошь дрожащая. Второй вариант лишает смысла любое рассуждение о добре и зле: со вторым вариантом не о чем говорить. А первый – приводит неизбежно к тому выводу, что человек – по сути – предатель. Если довести мысль до конца, а не прятаться на полдороге в кусты софизмов.

Вот как предатель с предателем я и хочу дальше разговаривать с читателем (не-предатели могут быть «свободны»). Поговорим, по-нашему, по-предательски, без маски (все свои), без увиливаний и подмигиваний.
Пока мы не предали Бога, Христа, Его Замысел, никакой дьявол ничего с нами сделать не может (где этот фашист и оккупант окопался? В сердце человеческом). И лишь предав Бога и Христа в сердце своём, мы даём возможность дьяволу влиять на законы мира сего. Только так и никак иначе.

Если человек – в духе своём – вечное существо… А кто нам дал право усомниться в этом? Христос усыновил нас на Кресте. Нет? Не виноваты мы: не было нас в толпе, вопившей «Распни Его!» – не было? А где были? Тут ведь как: либо дух человека вечен, либо смертен: если не было в прошлом его, то он конечен и в будущем: всё находящееся внутри времени – конечно, смертно. Если дух человека вечен, то он над временем и больше времени: всё временное – внутри вечного духа: всё космическое время, от первого мига до последнего,  всё есть путь и судьба духа. Время и есть путь и судьба. Всё время, целиком. Иначе – не дух, а раб, смертное, сиюминутное существо, случайная комбинация атомов. Других вариантов нет: зародившееся во времени – во времени и умрёт. Разница между тысячелетием и минутой ничтожна на весах вечности.

Каждый из нас, в неисследимой глубине своего вечного и свободного духа, предал Бога, был в толпе, кричавшей «Распни Его!», клюнул на наживку Врага, поддался дешёвому обаянию, фокусам и демагогии Воланда, променял своё первородство на чечевичную похлёбку, славу, деньги, похоть, лень. Рабом быть проще. Но становится человек рабом добровольно, предавая свою свободу, дарованную Христом на Кресте каждому из детей человеческих. Дорогой ценой куплена наша свобода. Иуда – вот бессмертное зеркало человека (простим ли мы своё зеркало?).

Хочется быть Петром, Савлом-Павлом, Иоанном… Пока до дела не дошло, пока выбор не стал во всей своей грубой конкретике. Сейчас, устроюсь в тепле, ещё чуть-чуть, временно сдав кусочек свободы, временно… Но «чуть» не бывает: свобода не разменивается, она целостна. Дух не дробится. Быть чуть беременным свободой или рабством невозможно: раб разрастается в душе, как раковая опухоль, из одной клетки, из ничтожного дьявольского семени, стоит только прислушаться к нему, внять его «аргументам и фактам» (о, у него полно в рукаве и аргументов, и фактов, он вообще большой спец по доказательствам!). Чтобы забеременеть рабским семенем, ему отдаться надо, добровольно. Изнасиловать дьявол не может дух человеческий: Христос стоит на страже свободы каждого сердца. Никто не может сделать за нас выбор, кроме нас самих.

Искуситься и есть предать. Первородный грех, как любой грех, и есть предательство, совершённое в глубине духа и совершаемое по сей день. Только в результате предательства каждого из нас дьяволу удалось исказить и изуродовать наш мир, изолгать Замысел Логоса.

Подлинно существует лишь тот, кто имеет духовный центр – вечный внутренний логос: каждый живущий в нашем мире ответствен за этот мир: за весь мир – со всеми его тяжёлыми законами, страданьями, борьбой за существование, взаимопожиранием, конкуренцией, торгашеством, болезнями и смертями, – всё это следствие моего предательства: я живу в том мире, который выбрал сам. И этот выбор заключает в себе яд предательства («семя дьявола»). Первородный грех проявляется в разных обличиях вовне, но в глубине своей – это предательство Божьего Замысла, предательство Свободы.
Или – я ничего не выбирал? меня никто не спрашивал? Но тогда я – раб. И это тоже мой выбор.

Только осознав и приняв своё предательство – как первопричину всех бед в мире, – можно выйти из проклятого и замкнутого круга противоречий, разорвать рабьи цепи. Стать свободным – значит взять на себя, только на себя, не сваливая ни на дьявола («плохого барина»), ни на объективные законы («результат выбора»), ответственность за свою судьбу – судьбу мира. История мира – моя история, моя судьба, мой путь и выбор. И выбор этот отвратителен – это выбор предателя. Принять крест свой и есть принять ответственность за всё зло мира. Не будь совершённого в глубине моего духа предательства, не скажи я в сердце своём злу «Да», а Богу «Нет», – бессильно было бы Зло в мире, не один волос не упал бы. Бог распинается за нашу свободу. А мы увиливаем всеми силами от неё: соглашаемся на любые ужасы и бухенвальды, лишь бы не быть свободными. Нет для человека ничего страшнее свободы.
Предатель никогда не говорит прямо «да» или «нет»: он всегда виляет, скрывается…

В последней глубине мы свободны и чисты. Совесть – это и есть наше подлинное вечное «Я», Божий Замысел обо мне. И совесть знает, что говорит: не считаясь ни с кем и ни с чем, вне компромиссов и доказательств, аргументов и фактов, нелицеприятно говорит она истину.
Все искушения, все подлые голоса в нашем сердце, толкающие человека по дороге предательств, стараются заглушить голос совести. Это – не наши голоса! Это вторжение в наш внутренний «эфир» искусителя.
И здесь очень важно отдавать себе трезвый отчёт и ни в коем случае не идентифицировать своё «я» и эти искушения (только и ждут они такой ложной идентификации от нас!): нет, это не мой голос, это не я говорю: дистанцироваться, отмахнуться необходимо от всех этих навязчивых нашёптываний. Чтобы свободно идти своим путём, не сваливая выбор ни на кого: «еже писахъ – писахъ».

Прислушаться надо к чувствам, не путать Божий дар с яичницей, любовь с ненавистью: какие чувства порождает в душе тот или иной голос – таков и источник.
Мы принимаем в себя все голоса мира, рая и ада: наш внутренний эфир – форум голосов, но наше подлинное «Я» – Совесть.
И каждый наш выбор – творит наш путь, нашу личность. Личность и есть путь, а не точка в пути: весь путь, вся история. Личность творится. И только в этом смысл истории, смысл страдания и креста.

Наш мир – это наш выбор. И всё злое в нём – следствие нашего «Нет» Богу.
Бог уважает нас. Он любит и знает наше сердце. Дьявол не любит и не уважает никого. Предателя презирают все, но больше всех тот, на чьи искушения поддался предатель. Искушает, потому что не уважает (трус). Уважает Тот, кто знает глубину, а это знание даётся только любовью.

Спор Великого Инквизитора с Христом – это спор о человеке. Великий Инквизитор сам предал и считает всех предателями. И спорить с ним невозможно: он всегда и во всём прав. Прав, потому что человек ради счастья отказывается от свободы. До поры до времени…
Но Великий Инквизитор и его Хозяин не знают последней глубины человека (она сокрыта от их безлюбых очей и холодного разума). В этой последней глубине – Христос, свободное богосыновство.

Принимая мир – как крест – свободно, принимая свою вину, осознавая своё предательство, мы разрываем рабьи цепи Великого Инквизитора! Христос прощает всех. Мы осуждаем и не прощаем, терпеть не можем предателей: не хотим видеть своего зеркала, хотим быть заслуженно счастливы. Нас искушают именно заслуженностью счастья. Здесь очень тонкая грань, переступив которую, становишься на путь раба, путь предательства.

Даниил Андреев приоткрыл нам «иномирную» завесу, помог увидеть всю грандиозную сложность мироздания, присутствие в нём Великих Иерархий, показал борьбу Сил Света и Тьмы – в лицах. Знания помогают делать свободный выбор. Но знания могут и подтолкнуть наше сердце, чтобы свалить на объективную реальность, на Великие Иерархии свою ответственность за судьбу мира. Человек не марионетка. От выбора человека зависит судьба мира и судьба Иерархий так же, как наша судьба от них. Связи с иномирным – смысловые, а не причинно-следственные.

Я не хочу сваливать на дьявола ответственность за свою тьму, за своё предательство. Пусть он отвечает – за себя. А я – за себя. Я свободно пришёл в этот мир, свободно принял его реальность, свободно согласился с его законами. Этот мир – мой выбор. И я хочу отвечать сам за свой выбор, изжить и пройти его до конца, без всяких киваний на «злого барина». Только так я могу понять христианскую мысль Достоевского: «Согрешив, каждый человек уже против всех согрешил и каждый человек хоть чем-нибудь в чужом грехе виноват. Греха единичного нет.»


ГОТОВНОСТЬ

Я не сам ли выбрал час рожденья,
Век и царство, область и народ,
Чтоб пройти сквозь муки и крещенье
Совести, огня и вод?

Апокалиптическому Зверю
Вверженный в зияющую пасть,
Павший глубже, чем возможно пасть,
В скрежете и в смраде –  верю!

Верю в правоту верховных сил,
Расковавших древние стихии,
И из недр обугленной России
Говорю: «Ты прав, что так судил!

Надо до алмазного закала
Прокалить всю толщу бытия.
Если ж дров в плавильной печи мало:
Господи! Вот плоть моя».

Максимилиан Волошин. 1921

Приняв ношу свободы, он вынужден признать своё предательство: свалить не на кого: сам во всём виноват: сам предал, сам поддался соблазну, сам отрёкся, сам струсил… Сам.

Да, лучше быть свободным предателем, понимающим свою ответственность и принимающим её, чем "ни в чём не виноватым" рабом. Принятие ответственности - первый шаг преодоления предательства.

Хорошо, одним словом.

Мне тоже понравилось.

В.Брюсов

...
Да будет твоя добродетель —
Готовность взойти на костер...

Самому себе

    Когда ты функция прихода и расхода
для тех, кто знал тебя как человека
и в ком ты сам однажды встретил бога
растущего,– твержу,
как заклинаю собственную тьму:

    Не забывать о том прозрении и верить!–
безумная задача,
важней которой нет на свете.

    Видеть против шерсти,
идти на риск и доверять своим
несчастным братьям: каждый
в себе не раз божественный огонь
затаптывал, гипнозу
и колдовству поддавшись смертных формул.

    Верить вопреки!–
в немыслимую тайну,
неугасимое безудержное счастье,
в любом предателе сокрытое, как солнце
в ночи полярной.

    Пройти над пропастью сегодняшнего дня,
как просит и боится сердце,
как смел смотреть в глаза веков Волошин,
как верил в человека Крест,
когда вбивали гвозди
в последнюю надежду Мира.

    Иначе: жить не стоит – Пушкин лжёт
и лицемерит Чехов,
а дьявол – мудрый Воланд,
Христос – Иешуа-мечтатель.

сент.2006

Н. А. Бердяев.

Подлинная христианская мораль возлагает на человека, усыновленного Богом, свободную ответственность за свою судьбу и судьбу мира и исключает для сынов Божьих возможность чувствовать рабьи-плебейскую, неблагородную обиду на судьбу, жизнь и людей.
Переживание свободной вины – переживание силы; переживание рабьей обиды – переживание слабости.
Кто сопричислен к царству сынов Божьих, тот свободен. И кто жаждет искупить вину свою и грех свой, тот жаждет силы и из силы, а не слабости и из слабости, тот участвует в избавлении мира.

Христианство не допускает понижения качества во имя количества, оно все в качестве, т.е. в ценности аристократической.

Н.А. Бердяев.

Демонизм является в двух, по-видимому противоположных, формах: в форме обоготворения личности, безграничного утверждения её, и в форме презрения к личности, безграничного отрицания её. Но обе формы демонизма сходятся и в последнем счёте, одинаково покоятся на безличности, на отрицании абсолютного значения и предназначения личности. Одна личность обоготворяется, других превращает в средство, но от этого сама перестаёт быть личностью, попадает во власть безличной силы.

Глубочайшая трансцендентно психологическая основа поистине безбожного демонизма есть рабство, бунт раба, не знающего обязанностей благородства, злобствующего против безмерно великого. Речь идёт, конечно, о рабстве духа, тут социальные категории не имеют места.

В противоположность Ницше, я думаю, что демонизм, а не христианство, есть мораль рабов. Бунтуют против Бога рабы Божьи, дети Божьи любят Бога. Рабья психология способна понять отношение к Богу лишь как подчинение, ей всё мерещится порабощение, так как она внутренне несвободна. Рабьи чувства демонизма сказываются в том, что он так хорошо понимает подчинение Богу и так не понимает и не ощущает свободной любви к Богу. Ведь благоговение к высшему – прекрасно. Эта интимность свободной любви, свободного избрания самого дорогого для себя, своего же, – прямо противоположна всякому рабству, рабскому подчинению и рабскому же восстанию против того, что сделалось слишком далёким и слишком высоким. В демоническом бунте нет сознания царственного происхождения человека, есть духовное плебейство.

Обоготворяющая себя личность, отвергнувшая всякое высшее бытие, ничего, кроме себя, не признававшая, явно идёт к небытию, лишает себя всякого содержания, тлеет, превращается в пустоту. Утверждать свою личность – значит наполнять её бесконечным содержанием, впитывать в себя мировое бытие, приобщаться к бытию бесконечному. Всякое воление личности пусто, если оно не имеет своим предметом, своим объектом бытия универсального, мирового всеединства. Сделать самого себя самым сильным своим желанием, признать себя последней своей целью – значит уничтожить себя.

Демонический индивидуализм есть прежде всего отрицание индивидуальности путём себялюбивого её раздувания, уклон к обезличению и небытию.

Скука, невыносимая скука – вот психологическая подпочва новейшего демонизма, вот дьявольская сила, знакомая многим из нас, а скука и есть предощущение небытия. Когда Свидригайлов сказал Раскольникову зловещие слова: «очень скучно», – он выразил психологическую сущность демонизма.