Продолжаю открывать для себя Раима Фархади. Ощущаю в нём по-настоящему родную душу. И почему-то очень близко и своевременно звучат для меня его стихи о далёких краях и незнакомых людях и народах.
Десять стихотворений Раима Фархади из цикла «Афрасиаб после дождя» // Фархади Раим Под снегом легенд зеленеет трава: Стихотворения и поэмы. – Ташкент: Изд-во литературы и искусства имени Гафура Гуляма, 1981. – 384 с.
(Афрасиаб — это древнее городище площадью более 200 га, ныне — скопление желто-серых лёссовых холмов в северной части современного города Самарканд. Руины древнего Самарканда).
Афрасиаб после дождя
Афрасиаб.
После дождя
Размыло глиняные склоны…
Здесь рано утром проходя,
Ты вдруг застынешь, изумлённый.
Дождь благостный тебе явил
Обломок древней терракоты:
Лик девушки. Пригож и мил.
На твой вопрос безмолвный:
«Кто ты? –
Богиня Солнца иль раба,
Царица Согда иль блудница?..» –
С её отточенного лба
Вот – позолота. Лишь крупица.
Слетит. Как бы в ответ тогда.
Ты вздрогнешь, вещий знак заметя…
Её восторг, её беда
Тебя коснутся сквозь столетья.
… Спешила по тропе она,
Ладони и уста горели…
Вот бусинка. Всего одна.
Рассыпанное ожерелье.
Здесь, видно, улица была.
Шла женщина, ступая чинно.
Вот горлышко того кувшина,
Что к роднику она несла…
А это – жертвенник огня.
А этот холм – её жилище.
Базар, где шум и толкотня,
И мрак ночной на пепелище.
Найдёшь в горсти родной земли
Следы пожарищ и набегов,
И зёрна, спящие в пыли,
И корни будущих побегов.
Афрасиаб после дождя…
Ручей к ручью –
поток струится,
В ложбинах яростно гудя,
В пути взмывая, словно птица.
Течёт поток земных времён:
Шатры.
Повозки.
Аргамаки.
А завтра –
где промчится он –
На склонах пламенеют маки.
Дождь прошумел. И снова зной.
Но ты ещё во власти встречи…
Уносит вдаль
поток шальной
Звучание согдийской речи.
Средние века
В ретортах тишины
Желтел застывший зной.
Песочные часы
Струились не спеша.
Земля просила пить
Иссохшими губами.
Её безмолвный крик
Летел в глухое небо.
Угрюмо брёл закат –
Багровый кардинал.
И думали тогда
О философском камне
Вараны на песках –
Алхимики пустынь.
Соль выпаренных слёз,
Потресканные губы,
И лишь голубизна
Звенела, как струна.
* * *
Укрыл снег легенд
Города и века.
И лишь очертанья
Под слоем песка.
Руины дворца.
Городская стена.
Обрушилась,
Глиною стала она.
Сгорели сады,
Отпылала листва.
Исчезли в песке
Золотые слова:
Гургандж, Уструшана,
Фараб и Яркенд
Уснули навеки
Под снегом легенд.
По мёртвому руслу
Ужель никогда,
Бурля, не промчится
Речная вода?
Погасли черты
Дорогого лица…
Сын больше не встретит
Родного отца.
Ужели
Никто никогда
Не войдёт
В двенадцать
Распахнутых ветром
Ворот…
Но снег
Запоздалый,
Что выпал чуть свет,
Яснее ещё
Обозначил их след.
И смотрят глаза,
Прорастают слова,
Под снегом легенд
Зеленеет трава.
Корни
Смерть – это миф. Всё в мире остаётся:
Жив праведник и не убит злодей.
Шумит листва. Восходит в небе солнце.
Душа опять вселяется в людей.
Нас тяготят неясные желанья,
И тщимся мы самих себя постичь.
Своим поступкам ищем оправданья…
И предков зов перерастает в клич.
Вазон с цветком несу на подоконник
И представляю явственно тогда:
Сюда я приходил… Я был Садовник,
Сады растил я в древние года.
Но иногда, собою недоволен,
Что слаб мой дух, что кость моя узка –
Себя я вспоминаю, был я Воин,
Я помню Тамерлановы войска!
А может быть, в доспехах Спитамена
Я выступал решительно в поход,
Любимую свою я спас из плена,
Разбил врага, освободил народ.
И вдалеке я Зодчий был когда-то,
Дворцов порталы к небу приближал.
И с минарета – царская расплата –
Был сброшен. И у ног царя упал…
Но я восстал из каменного пепла.
Стал Гончаром. Взял глину и песок.
Слепил кувшина женственное тело
И пламенем души его обжёг.
Глазурью белой рисовал я птицы.
И птицы улетали в небеса!
И до сих пор на изразцах ветвится
Тугая виноградная лоза.
Я Лекарь был под сводами былыми
И Пастухом гнал по холмам стада.
В сознанье не одно мерцает имя
И возникают в дымке города.
Звено в цепи извечных превращений,
Живу я, постигая в глубине,
Откуда эта жажда песнопений,
Судьбою предназначенная мне…
* * *
Мои корни в родной земле.
Там, где реки шумны в горах,
Где цветёт миндаль в феврале,
Где растёт колючий янтак.
Мои ветви до облаков.
Пыль дорог на моих руках.
Сто деревьев из ста садов
Мне знакомы в других краях.
Признаю я с ними родство,
Расстояниям вопреки.
Значит, твёрд и надёжен ствол,
Значит, корни мои крепки.
Птицелов
Ты ловил её, как птицу,
В сети слов, приманкой взгляда.
Сам в свои попался сети,
Так, ловец, тебе и надо.
Птица бедная томится –
Всюду крепкая преграда.
Бьётся громко в клетке птица –
Так, ловец, тебе и надо.
Отпусти её на волю.
Не взлетает. Вот досада.
Птица жить привыкла в клетке.
Так, ловец, тебе и надо.
Ты грустишь. Смеётся птица.
Зёрнышкам и крошкам рада.
Позабыла птица песни.
Так, ловец, тебе и надо.
Слово, что в строке томится –
Не великая отрада.
Ты забыл, что слово – птица, –
Так, певец, тебе и надо!
Письмена
П.Т.
Листы карагачей
Шершавы и сухи.
Послушай, книгочей,
Забытые стихи.
Возникнут имена,
Неясные, как сон.
Прожилки-письмена
Исчезнувших племён.
Элегий скрытый гул.
Одический размер.
Неведомый Катулл,
Безвестный Алишер…
Деревья. Листопад.
Шумящая листва.
Послушай, как звучат
Высокие слова.
О, как же глубока,
Свободна и легка
Последняя строка
Летящего листка.
Войдёшь в осенний сад,
А в нём – пожар веков,
В огне его горят
Черновики стихов.
Хамза
Много есть карагачей в Шахимардане.
Среди них
В молчании стоит
Карагач один, причастный к тайне,
Дерево, бугристыми корнями
Резко уходящее
В гранит…
Помнит дерево, когда поэт
По тропе спускался в час рассветный,
В гимнастёрку, как солдат, одет…
С песней,
Что осталась недопетой,
Не спеша спускался. Он любил
Снегом чуть прикрытую долину,
Строгость камня,
Горной речки пыл,
Ная звук томительный и длинный…
Жил могучий дух большевика
В тихом и задумчивом поэте:
Создана им,
Чтоб учились дети,
Школа в самим центре кишлака!
Потому,
Когда он не спеша
Любовался строгими горами,
Пробирались, тяжело дыша,
Вдоль дувалов муллы с курбашами…
Помнит дерево,
Почувствовав тогда
Тонкими, ребячьими ветвями,
Как нежданно ворвалась беда,
Как в поэта полетели камни…
Острым камнем, каплями свинца
Сколько раз пытались озверело
Уничтожить песнь, сразив певца,
Целятся – а песня улетела!
Вьётся вдаль тропа…
Оно стоит.
Дерево с могучими ветвями,
Слышите?
Оно гудит над нами.
Твёрдыми,
Железными корнями
Глубже уходящее
В гранит!
Предки
Земля притягивает камни,
И в оглушительном мельканье
Они бросаются с утёсов,
С железных рук каменотёсов.
Земля притягивает реки,
Дожди, деревья и траву –
Порою кажется, что предки
В том притяжении живут.
Как будто жизни продолженье,
Для них земное притяженье.
Их неистраченные силы
Луч солнца ловят в небе синем
От радости и боли плача,
Притягивают без конца
И наши беды и удачи,
И наши руки и сердца!
И нарастает притяженье
Ещё стремительней и злей –
И человеку всё сложнее
Идти сегодня по земле.
* * *
Восток и Запад…
Свет и Тень.
Вчера и Завтра.
Ночь и День.
Мы
Так считали
Испокон.
Мы
Это возвели
В закон.
Попробуй их соедини,
Не совмещаются они.
Не ведал Киплинг,
Их знаток,
Как близки
Запад и Восток.
Как неизбежно между тем
В сиянье юных лет
Соединились Ночь и День –
И родился Рассвет!
Соединялись русла рек,
Чтобы продолжить к морю бег,
Срастались корни языков,
Чтобы продолжить путь веков.
Сквозь годы,
Сквозь пески,
Сквозь снег
Шёл к Человеку Человек…
Сошлись и Завтра и Вчера
В сегодняшней поре,
А это значит, что пора
Подумать о Добре.
Поверить, что Земля кругла
И всё едино в ней.
Не совершая больше Зла,
Идти
Путём
Людей.
Далёкий Запад и Восток
Сойдутся наконец –
И ярче расцветёт цветок
Живых
Людских
Сердец!
