Роза Мира — диалог культур и культура диалога

Ярослав, когда я, четко обозначив мой язык как метафизический, философский, спросил Вас: от имени какого региона Вы со мной ведете диалог, т.е. на каком языке со мной разговариваете, и Вы ответили, что просто общаетесь со мной на форуме, то, по-видимому, Вы немного ушли от вопроса. Нет просто языка, любой человек волей-неволей всё равно в рамки какого-то языка свою речь облачает: философского, религиозного, мистического, математического, научного, поэтического, обыденного и т.д.
Меньше всего мне хотелось бы, чтобы диалог в авторском проекте, дискурс которого задается самим названием – «Философия синтеза» – велся бы на обыденном языке, потому что тогда философии и проекту просто смерть. Философия – антипод обыденности.
Но, рефлексируя над Вашим языком, я бы не сказал, что он обыденный (просто поговорить, поболтать о том о сём). Поскольку пока Вы не дали ему названия, то моих философских знаний хватает на то, чтобы квалифицировать его как эзотерический. Суть эзотерического дискурса заключается в том, что в его основе всегда лежит некое идеальное, дающееся мистически суперначало, детерминирующее не только дискурс, но и всё бытие вовлеченных в дискурс людей. В качестве такового я у Вас обнаружил Соборную Душу.
Таким образом, нашу встречу на просторах Интернета (и в какой-то степени – в жизни) я квалифицирую как встречу философского и эзотерического дискурсов. Поскольку тема авторского проекта – синтез, то возникает вопрос: насколько возможен синтез философского и эзотерического языков?
От этого вопроса не уйти, потому что и у философии, и у эзотерики есть свои и плюсы, и минусы. Надо беспристрастно их вскрывать. Ибо простое механическое совмещение этих дискурсов ничего не дает, поскольку их минусы тотчас входят в соприкосновение и начинают либо тормозить синтез, либо его деструктировать. В данном случае делу не помогут даже и идеальные начала, хотя, бесспорно, смягчают нестыковки. Почему? Потому что если у эзотерика такое начало, как правило, одно, то у философа существует целый пантеон идеальных начал. Например, у меня: всеобщее начало – это бытие, эзотерическое начало – это София, гносеологическое начало – это синтез снятия, математическое начало – это пифагорейски-плотиновское число, онтологическое начало – это суперсущность, религиозное начало – это Бог и т.д. Таким образом, вопрос о построении практического ансамбля людей (в частности философов и эзотериков) тотчас вызывает проблему теоретического ансамбля и синтеза идеальных первоначал.
Не знаю, готова ли эзотерика к такой – философской – постановке вопроса? Философия – готова, поскольку всеединство философов с самого зарождения философии уже представляет такой практический ансамбль, объединенный пантеоном первоначал, именуемых мудростью. Мудрость – даже не национальное начало, как Вы характеризуете Соборную Душу, а транснациональное, общечеловеческое начало, естественно, ни на йоту не умаляющее национальных начал. Все национальные Души в нее входят. В нее помимо душ входят также и духи, и умы, и Боги, и т.д. Но разговор об ансамбле начал уже переводит дискурс на философские рельсы и перетягивает одеяло на себя. А ведь на повестке дня стоит синтез философского и эзотерического дискурсов. Осилим ли мы его – решение за нами.

К сожалению, это настолько сложные и бездоказательные мистические "вещи", что я ничего толком объяснить не смогу

Философы же тем и отличаются от остальных людей, что пытаются такие вещи осмыслять.
В мире отмечается множество идеальных мистических существ (в том числе Ваша Соборная Душа), пожалуй, главные из которых, Бог и София. Если по отношению к Богу практика общения с Ним именуется теургией, то практику общения с Софией (Вечной Женственностью) С.Н. Булгаков предложил именовать софиургией. В этом смысле он характеризовал личность Вл. Соловьева как пронизанную «софиургийным огнём», а самого философа как величайшего софиурга.
Софиургия есть соединение, СИНТЕЗ  теории (философии) и практики (медитативного гнозиса). И у самого Соловьева, и у последующей софиологической традиции (С.Н.Булгаков, П.А, Флоренский, А. Белый, А.Ф. Лосев, Л.П. Карсавин, Д.Андреев и др.) есть очень много философских рассуждений, поясняющих и объясняющих феномен софиургии и т.п. практик. Тут и понятие идеальной материи, и понятие метафизического существа, и понятие символизации, и понятие пресуществления и т.д.
Говорить об этом – мало места. В 2006 году я выступал на «Соловьевском семинаре» в г. Иваново с докладом о «Метафизических основаниях Софии В.С. Соловьева». И очень подробно многие из этих вопросов рассматривал. Статья опубликована в сборнике: Соловьевские исследования. Выпуск 13. Иваново, 2006.
Конечно это капля в море. Но, думаю, что я на такой синтез иду сознательно. В то время как те эзотерики, с которыми встречаюсь по жизни (это ни в коей мере не относится к «Воздушному замку»), бегут от философских рефлексий, как чёрт от ладана.
(На остальные Ваши вопросы отвечу чуть позже)

Я.Т. А что такое "эзотерический язык"?
С.Б. Это когда сознание детерминируется мистическими существами.

Я.Т. Эзотерическая глубь есть в любой религии, она граничит с мистикой.
С.Б. Да.

Я.Т. К какому языку относится язык Бердяева?
С.Б. К языку русской философии.

Я.Т. Скорее всего, мой язык можно отнести к жанру эссе.
С.Б. Речь не о жанре, речь о детерминациях.
Если язык детерминируется логосами, он логический язык, если интуициями, он интуитивный язык, если духовными чувствованиями, он мистический язык, если мистическими существами, он эзотерический язык. Если Соборная Душа – логическая сущность, Ваш язык – логический, а если духовное существо – Ваш язык эзотерический. Но решать Вам.

Я.Т. Соборную Душу (сам термин) придумал… Хомяков.
С.Б. Верно, саму же Соборную Душу он не придумывал, она реальность, существо.

Я.Т. София - очень размытое понятие…
С.Б. Верно, как понятие. Но ее суть не в понятии, а в реальном существе, которое может быть поименовано любым словом: Богородица, Дева Мария, Вечная Женственность, Мудрость и т.д.

Я.Т. Ещё близкое – мифология.
С.Б. Возможно. Это требует четкого обоснования.

Я.Т. Хуже нет, чем пытаться собеседника "уложить" в какую-то схему…
С.Б. Это точно. Поэтому я лично Вас и не укладываю, а предложил это сделать Вам самому. А вот последнее уже – операция самопознания. Для философии лучше нет, чем изречение: познай самого себя.

Я.Т. Кого Вы относите к "эзотерикам"?
С.Б. К эзотерикам я так же холоден, как и Вы. Но если мы ведем речь о синтезе людей, то почему мы должны устранять от полифонии одну часть населения и лишать их причастности к Соборной Душе? Тем более если есть положительный опыт синтеза философии даже с эзотерикой – та же софиургия.

Я.Т. А разве художник не пытается осмыслять?
С.Б. Наверное, я нечетко выразился. Конечно, речь идет о логическом осмыслении. В искусстве оно представлено слабее, чем в науке.

Я.Т. В философской поэзии Волошина или космических стихах Тютчева элемент собственно философский (осмысления) может по содержательности оставить далеко позади многих и многих профессиональных философов.
С.Б. Согласен. Точно так же как один трактат Кантора по силе логоса оставляет позади всех советских и постсоветских поэтов вместе взятых. Но мы ведь не за битву поэтов с учеными, мы за синтез.

Я.Т. Это ли не синтез философии и искусства?
С.Б. Об этом уже много раз на ВЗ говорил. Это синтез философии и искусства в одной голове: голове Тютчева или Кантора. Что не означает синтеза философов и художников за пределами их голов.

Н.А. Бердяев.

Есть два мироощущения, которые кладут подавляющую печать на формы религиозного сознания. Одно из этих мироощущений повсюду видит в мире реальности в себе, заключает целиком бесконечное в конечное, дух в плоть этого природного мира, божественное прикрепляет к конечной плоти, в относительном и преходящем всегда готово видеть абсолютное и непреходящее, процессы жизни превращает в застывшие онтологические категории...
     ...Это - статическое, враждебное всякой динамике мироощущение. Оно является результатом перенесения центра тяжести жизни в этот природный мир, оно дает абсолютное освящение сложившейся исторической плоти.

И есть другое мироощущение, которое выражает динамическую природу духа. Это другое мироощущение повсюду в мире видит лишь знаки и символы иного мира, божественное ощущает прежде всего как тайну и бесконечность, за всем конечным, всегда преходящим ощущает бесконечное, ничто относительное и преходящее не почитает за абсолютное и непреходящее. Это символическое мироощущение переносит центр тяжести жизни в иной мир, в мир духовный, динамический и бесконечный, не видит последних реальностей в этом мире, в его природной плоти...
      ...Лишь символическое миросозерцание раскрывает пути творческой жизни духа, лишь оно делает возможным продолжение мифотворческого процесса, продолжение жизни предания, связывающей прошлое с будущим. По Крейцеру, символика есть видение бесконечного в конечном. Символика есть видимое изображение невидимых, таинственных вещей. Символ по природе своей не закрепощает бесконечного конечному, но делает все конечное прозрачным. Через конечное просвечивает бесконечное. В мире конечного нет абсолютной замкнутости горизонта. Плоть, символически освященная, есть плоть, не знающая тяжести, инертности, замкнутости природного мира. Истинная реальность всегда лежит дальше и глубже того, что явлено в природной плоти. Творческое движение духа не может быть остановлено непроницаемой плотью, притязающей на абсолютную реальность.
   ...Природный порядок не есть вечный и неизменный порядок, он - лишь момент, символизирующий жизнь духа. И потому из глубины духа могут явиться силы, преображающие его и освобождающие от порабощающей власти.