Дети одного солнца
КНИГА ПОКЛОННИКОВ ВИКТОРА ЦОЯ
Мы – ростки одного корня
Мы – дети одного солнца.
Мы – искры костра, зажженного чистой рукой.
И у нас на всех одно горе,
одно имя, ставшее воздухом,
один брат по имени Витя Цой...
Ольга Лехтонен
Виктор Цой, в моей жизни, как и в жизни, наверное, все-таки тысяч людей, занял особенное место. Мне было тринадцать, когда я впервые услышал группу "Кино". Парень сестры слушал русский рок и однажды дал послушать ей кассету, кажется, это был черный альбом. Сестре не понравилось, а я заразился его песнями с первой секунды. Кассета была в тот же день перезаписана. Плеера у меня, да и наушников не было, но был магнитофон. И вот пока сестра уходила вечером гулять с парнем, я тихонько слушал, чуть даже не прислонившись к колонке ухом, Цоя.
До Цоя я не слушал песни, так как слышал до этого лишь попсу, а над ней я мог лишь потешаться. Так что мне в конце концов стало уже касаться, что я и музыка нечто несовместимое. И вот каждый вечер я прослушивал его альбом по несколько раз. Особенно нравились "Кукушка" и "Муравейник". Прослушав их, я не выдерживал и перематывал на их начало, чтобы услышать их вновь. Наверное, через полгода где-то, купил себе кассеты с альбомами "Последний герой" и "Группа крови".
Года два подряд я слушал только исключительно Цоя, три этих альбома. И уже лишь в 15 лет я стал постепенно открывать для себя других представителей русского рока. Цой для меня не просто, да и наверное не столько открыл путь к русскому року, сколько вообще к творчеству и свету. Мне даже кажется, что если бы я не услышал его, я бы стал атеистом и нигилистом. Ведь я до этого на протяжении нескольких лет все, с чем сталкивался, отрицал, так как не мог принять. А песни Цоя дали сначала надежду, а затем и веру в любовь. Дали моей душе опору, без которой я не смог бы состояться как личность...
***
В 2009 году после почти, насколько я понял, десяти лет стараниями рок-поэтессы Ольги Лехтонен была выпущена книга "Дети одного солнца". В этой книге органично собраны истории людей, ставших киноманами, стихи посвященные Цою и вырезки статей из газет, также посвященных ему. Чувствую, что я не в состоянии передать ту атмосферу, в которую погружаешься, читая книгу. Думаю лучший способ почувствовать ее состоит в том, чтобы начать книгу.
ПРЕДИСЛОВИЕ СОСТАВИТЕЛЯ
Вначале был kinoman.net.
Неповторимая объединяющая атмосфера этого интернет-портала,
бурные дискуссии на форуме, развиртуализации у Стены на Арбате,
коллективные поездки в Петербург... В какой-то момент появилась идея
собрать и издать все, что поклонники посвящали Виктору: рисунки, пес-
ни, письма, стихи, рассказы. Поделиться своими мыслями, историями
в стиле «как я дошел до жизни такой», почему Цой значит для меня так
много... Собрать, сохранить. Конечно, прежде всего ради ЕГО светлой
памяти. Но и для самих себя: ведь время безжалостно. Оно неумолимо
несется вперед, отнимая у нашей несовершенной памяти драгоценные
мелочи и подробности, столь дорогие сердцу...
Когда дело дошло до реального воплощения идеи в жизнь, возникло
множество трудностей. Очень многие, к кому я обращалась за матери-
алами, отвечили мне: да, замечательная идея, очень хочется помочь,
но... Не получается. Очень трудно говорить. Чувствам тесно, а словам
пусто. Извините... Я, конечно, не в обиде: на своем опыте знаю, на-
сколько тяжело объяснить необъяснимое. В «киномании» всегда было
нечто, что не лезло ни в какие ворота. Не укладывалось ни в какие в
рамки, схемы и слова. Ни научные исследования, ни многочисленные
эзотерико-религиозные измышления не дали даже исчерпыващего
определения «киномании». Не говоря уж об объяснении. Главное – не-
уловимо...
Конечно, стороннего наблюдателя вполне устраивают примитивные
определения. Фанатская болезнь, психическая неполноценность – са-
мые общеупотребительные стереотипы. Ну, да. Просто и понятно –
психи. Что с них взять? Да, нас уже 20 с лишним лет презрительно
клеймят «фанатами». За такой солидный срок мы уже притерпелись
к идиотскому слову, как к неизбежному злу. А что толку спорить? Как
объяснишь посторонним, что творится внутри? Как дать понять, что
Цой для нас – боль неиссякающая, сила непреодолимая, свет неопису-
емый? Как выразить то, что растворилось в крови, проникло в каждую
клетку организма, в каждый нерв, в каждый уголок сознания? Мы или
молчим, или парируем: «Что с того, мы немного того?». ЕГО словами
отругиваемся...
Каждое слово в этой книге далось очень тяжко. Это плод труда
многих лет. Все выстрадано, выношено, вырвано из сердца. Написано
горячей кровью. Сердцем по шершавым плитам заборов и переулков.
Чернилами по бесконечным листкам писем, дневников, черновиков...3
Здесь – все настоящее. Проверенное почти двумя десятилетиями нашей
верности, нашей боли и памяти. Нашей личной жизнью проверенное.
Эта книга – конечно, только верхушка айсберга, ибо есть такие тайны
человеческих сердец, которые невозможно рассказать никому (именно
поэтому некоторые авторы просили меня не выдавать их настоящие
имена. Тайна исповеди священна, поэтому многие произведения под-
писаны лишь псевдонимом или интернет-никнеймом). Не все можно
преобразить в буквы и запятые. Но нужно рассказать хотя бы то, что
возможно, потому иначе нельзя до конца понять, кем был и остается
для нас на протяжении четверти века Виктор Цой.
У каждого из нас в груди – незаживающая рана. У кого-то «стаж бо-
лезни» уже почти 20 лет, у кого-то 10, кто-то слушает ЕГО песни лишь
2–3 года. Но ему, молодому и зеленому, от трагедии 15.08.90 также
больно. «У меня есть рана, но нет бинта». Да. Если за 19 лет боль не
утихла, то это уже – пожизненный диагноз. С этим придется смириться
также, как инвалиду приходится привыкать жить без рук или глаз...
По 100 тысяч раз каждому из нас приходилось слышать «не сотвори
себе кумира». Опять отругиваешься. Елки. А как объяснишь? Ведь ку-
мир – это твердокаменный идол. Его не любят – ему тупо кланяются. От
него откалывают кусочки на сувениры. Его используют себе во благо. За
его счет решают свои проблемы. А для нас Цой – живой, самый близкий,
самый родной человек! И мы не поклоняемся Вите, а впитываем его.
Из воздуха нельзя сделать идола – воздухом можно только дышать...
Это объяснимо только одним словом. Тем, что выше границ, услов-
ностей и часовых поясов. «Цой жив!» – это не просто слова на заборе.
Это суть того, что происходит с нами после его гибели уже почти 20 лет:
его душа оказалась сильнее смерти. Черный август, укравший у нас его
тело, не смог украсть его самого. Мы потеряли возможность видеть его
на концертах и слышать его новые песни, но мы не перестали общаться
с ним. Безо всяких оккультных столоверчений, гаданий и медиумов. –
Просто едешь на Богословское кладбище, касаешься гранитной плиты
на его могиле, а потом долго-долго молчишь. И понимаешь вдруг, что
он – жив, а могила это всего лишь условность «мира сего». И даже проще:
выходишь вечером на улицу, включаешь плеер на полную громкость,
смотришь, как вспыхивают в небе звезды, вдыхаешь полной грудью
свежий воздух. И граница между этим и «тем» светом с треском падает.
Ты – слышишь его. Понимаешь. Говоришь с ним.
Факт его гибели никого не остановил: мы научились видеть ЕГО
сквозь пелену смерти. Смотреть сквозь слезы на солнце. Любить вопре-
ки ужасу и боли. Дышать несмотря на дыру в груди. Писать заклинание4
«Цой жив!» вопреки всякому здравому смыслу.
Вы помните, какая единственная сила способна победить смерть?
Правильно, Любовь. Которая никогда не перестает. «А мне приснилось –
миром правит любовь»...
Никакое это не фанатство. Не идолопоклонство. Не кумиротворение.
Не культ. Это та сила, которая творила мир, которая испокон веков
делала из подонков – святых, из трусов – героев, из безмозглых обыва-
телей – настоящих людей. Любовь.
Я знаю, что в наше время очень модно быть циником. Принято уметь
все осмеивать, ниспровергать и подвергать сомнению, все критиковать,
везде искать подвохи и изъяны. Поэтому поясню сразу: не ищите здесь
художественных совершенств. Не имеет смысла оценивать эту книгу с
точки зрения литературы, фотодела или живописи, ибо у нас были со-
вершенно нехудожественные цели. Здесь – только наша искренность,
любовь, память, верность, уважение, вера. Боль и свет. Поэтому прошу:
если даже дочитав до конца, вы не поймете нас, то хотя бы остереги-
тесь глумиться. Промолчите. Оставьте нас наедине с НИМ. И пройдите
мимо... Пожалуйста.
осень, 2009 год.
