Андрей, приветствую!
В своём очерке Вы коснулись большого количества вопросов, каждый из которых тянет на отдельную тему. Спустя месяц после появления у нас этого очерка, я не нашёл ничего адекватнее для реакции на него, чем разбить его на отдельные тезисы и как-то отреагировать на каждый. Постараюсь не слишком грешить при этом занятии против авторского контекста.
В этой теме хотелось бы увидеть мысли об эволюции СМИ в меняющемся обществе.
Мне представляется сделать необходимым уточнение, что само понятие "средств массовой информации" зародилось не так давно (по историческим меркам) и стало предтечей МАССОВОЙ культуры как социального и духовного феномена. Сам духовный вектор и того, и другого нуждается в философском осмыслении и религиозной оценке намного больше, чем анализ стадий их эволюции. И первый вопрос: эволюция ли это? и эволюция чего? А второй и главный вопрос: что происходит с самим человеком внутри этой эволюции МАССОВОЙ культуры и средств МАССОВОЙ информации, как её части? Ключевое слово выделено заглавными буквами: в нём содержится центральная
подмена качества количеством, переворачивающая культуру с ног на голову и превращающая её в итоге в свой антипод, в антикультуру. Подмена духовного информационным также одна из ключевых подмен в антикультуре.
Все это типично российские явления, которых на Западе не наблюдается. «Самодовольные бюргеры» меняться просто не хотят. Им и так хорошо.
Это справедливо для очень короткого и очень специфического исторического этапа (условно: со второй трети 20-го века до первой четверти 21-го). Именно в период торжества массовой культуры (перевёрнутой иерархии качества). Такого состояния культуры не наблюдалось никогда прежде в человечестве и не будет наблюдаться после. Ибо "после" попросту нет для человека. При сохранении этого противоестественного состояния культуры "после" равносильно расчеловечиванию, то есть – исчезновению человека как существа духовного и даже как биологического вида. Во все другие исторические периоды "бюргеры" менялись гораздо интенсивнее, чем русские крестьяне. Инквизиция, реформация, революция... и т.д., и т.п. – это всё западные стадии, а не русские. Русские по настоящему включились в этот исторический танец только к началу 20-го века.
Им не знакомо российское ощущение перманентного кризиса, вечного противостояния, вымывания нормальности, болезненного тревожного чувства, что все катится в какой-то апокалипсис и надо стать на пути этого катящегося под уклон «всего».
Вообще-то это христианское понимание истории и её смысла... Ну да ладно.
Думаю, жители Содома и Гоморры тоже не испытывали тревожного болезненного чувства. Испытывали ли нечто подобное жители Древнего Рима перед его крушением?.. Если нынешний европеец не видит "вымывания нормальности" вокруг себя и не испытывает тревожного чувства при этом, то это говорит о его духовной бесчувственности, а не о реальности. Главное отличие российского и европейского (нынешнего) состояния человека в том, что первый холоден или горяч, а второй теплохладен. Русский бунт против христианства был горячим и кровавым сто лет назад. А современный европеец предал и своё христианство, и свою великую культуру, зевая и ничем особо не тревожась. Пока его не коснулся экономический кризис. Падение уровня жизни эмоциональную реакцию уже вызывает, в отличие от умирающих христианства и великой культуры. Не видеть "катящегося под уклон" не означает того, что под уклон оно не катится. И причина этого не вовне, а внутри западного общества. И она заставит себя увидеть. Так или иначе.
Все эти страхи, тревоги и страдания остаются в сфере умозрения
Это пока напрямую не коснулось телесного существования. Такая слепота, скорее, говорит об омертвелости духа, чем о стабильности социума. Можно провести и такую параллель: в России начала 20-го века появился термин "жиробесие". Во время Первой Мировой войны именно это состояние управляющего слоя привело государство к краху.
Эти перемены часто принимают форму иностранных влияний, хотя их движущие силы чисто внутренние.
В России как раз всё больше людей понимает, что причины наших бед в нас самих. И это вселяет надежду на исцеление. На Западе же, насколько я могу видеть, чувство исключительной собственной правоты, уверенность в своём нерушимом благополучии, залог которого в собственных заслугах, пока превалирует. А это страшная болезнь...
Явление «блогерства» - это как раз одна из таких перемен. Само собой понятно, что возникли блогеры не у нас.
Блогеры возникли в Интернете. Что такое Интернет – отдельная и большая тема. Блогеры, как и СМИ, феномены массовой культуры. Сама же массовая культура есть следствие перевёрнутой пирамиды качеств культуры истинной. Это явление второй половины 20-го века, никогда не бывшее прежде. С ног на голову культура не переворачивалась до того никогда в истории. Массовая культура, находясь в низинах культуры, не является ни плохой, ни хорошей. Она естественна. Но вынесенная на вершину и ставшая эталоном, она трансформируется в антикультуру. В атмосфере этой антикультуры у человека не остаётся иного пути, кроме деградации и расчеловечивания. Это совершенно объективный процесс, обусловленный самим приоритетом ложных качеств и ложных стимулов антикультуры. Блогеры, как и любой человек, могут руководствоваться критериями и стимулами либо антикультуры, либо культуры истинной. Во втором случае от них требуется осознанное духовное служение, а это по плечу далеко не каждому. И не сулит массового успеха в нынешней реальности.
Так кто же объясняет простому человеку, что и как ему думать? Как ни странно, это те же газеты, журналы и телевизор, хотя зачастую в новом обличье веб-сайтов и ютуба.
Это так в фельетонную эпоху. До неё духовными авторитетами были иные инстанции. И не одна.
Суть здесь в не всегда понимаемой у нас консервативности и традиционности западного общества.
Под консервативностью и традиционностью западного общества подразумевается что? Гей-парады, гей-браки, зоофилия, педофилия, религиозная и культурная импотенция? Если оставаться в реальности, то и советское, и нынешнее российское общество производят впечатление обществ консервативных и традиционных в гораздо большей степени, чем современное европейское. Несмотря на атеистический официоз первого (советского) и поражённость западной либеральной идеологией второго (нынешнего российского). Хотелось бы отталкиваться от реального положения дел, а не от теоретических построений.
Хотя в российском словарном запасе понятие «Запад» лежит на одной полке с понятиями «прогресс» и «новые технологии», все эти новшества струятся по поверхности западного образа жизни, привычных буржуазных ценностей, критериев и клише.
Это дела давно минувших дней. Последние два десятилетия понятие "Запад" всё больше ассоциируется с развратом, грабежом, ложью, идейным тоталитаризмом, культурным вырождением и т.п. А входит ли в "привычные буржуазные ценности, критерии и клише" понятие "родитель №1" и "родитель №2", бородатые женщины и браки между мужиками? Ювенальная юстиция как согласуется с буржуазными ценностями и их культом семьи? А сатанизм и сексуальные извращения всех мастей? Таких вопросов можно задать десятки. Но главный из них: какую реальность видеть хочется и приятно, а какую – нет? В массовой культуре можно найти любую, на любой вкус. И в этом её центральный соблазн. Можно и так, и эдак, и всё едино, и кому что нравится, главное – покупают или нет.
Все это усваивается в семье и школе, меняется крайне медленно и потому приобретает ауру вечных и безальтернативных истин, которые даже и не осознаются как истины, а просто как нечто само собой разумеющееся – примерно так же как правильность формул в учебниках математики.
Сказать, что мама женщина, а папа мужчина, это из разряда таких истин?
На фоне твердых и надежных знаний, которые несут «солидные» источники, личные мнения не имеют большого веса.
Личное мнение Иисуса Христа имеет вес на весах истины больше всех "солидных источников" вместе взятых всех времён и народов. Впрочем, для современных "солидных источников" и мнение Христа, и чьё-либо ещё (Платона, Шекспира, Гёте, Пушкина и т.д.) весит ровно столько, сколько может собрать "лайков", причём монетизируемых. И так во всём. Это и есть антикультура. Расчеловечивание.
а если нет – ну что ж, у нас свобода, пусть поговорят – нерушимые устои от этого не пострадают
Нерушимые устои ещё не пострадали? О каких "устоях" идёт речь? И о какой свободе, к слову? Взять тот же Ютуб – это свобода слова? А что тогда несвобода?
За кажущимся многоцветием западного мира скрывается бетонная твердыня нерушимых и общих для подавляющего большинства истин
Тот же вопрос: истина, что мать женщина, а отец мужчина – относится к нерушимым? А истины христианства? И таково ли ныне реальное многоцветие западного мира (культурное, идейное), каким его рисовали ещё два-три десятилетия назад? На деле – многоцветие ли это, или уже одноцветие тоталитарной и абсолютно нетерпимой идеологии? На деле, повторюсь, а не на словах и не в лозунгах.
за исключением ограниченной сферы возможного выбора, в которой развертывается политическая борьба и конкуренция за влияние на души между церквами
Церквами? Влияние на души? Реальная политическая борьба и конкуренция? Я не ослышался?
почему я должен менять свое мнение, слушая какого-то болтуна, если я верю в надежность тех солидных источников, на которых незыблемо покоятся устои моего мировосприятия?
В определённые времена "болтуном" называли и Господа. А сейчас до Него вообще нет никому дела. И чем источник "солидней", тем неприличнее для него ссылаться на имя Господа...
В этой обстановке тут и там спонтанно возникали неформальные авторитеты, вокруг которых формировались расходившиеся кругами волны влияния.
Так было всегда. Но критерии духовного авторитета в массовой культуре (то есть, в массовом сознании) и в культуре истинной (прежних веков) прямо противоположны. Тотально. В этом вся проблема.
Именно аура вызывающей доверие сильной и уважаемой личности была центром притяжения. «Лица не общее выраженье» и подлинность их опыта и переживаний были залогом искренности и правды.
Критерии "истины и правды" перевернулись с ног на голову в последние полвека.
С расцветом информационного потенциала интернета, обычный журнализм потерял смысл.
Обычному журнализму не так и много лет. Хуже другое, что чтение книг всё больше теряет смысл. И вина ли в том интернета – вопрос сложный... Замена книги газетой (затем радио и телевизором) происходила задолго до интернета. Но интернет этот процесс ускорил стократно. Хотя и открыл новые возможности... (Отдельная и большая тема.)
В интернете также есть антикультура (большинство) и культура (меньшинство). И влияние интернета на реальность взаимно. И вряд ли он является только её отражением. Скорее – моделированием и ускорителем. В этом родство интернета с искусством.
Примечательно, что при растущем спросе на блогерство, культивируемая в Замке культура диалога опять оказывается маргинальной.
Замок маргинален в той же степени, что и поэзия. Поэзия предполагает творческое участие читателя, то есть – диалог. Труд души. Работу духа. Массовая культура не только того не требует, избегает, но и не может властвовать над душами, способными вести диалог и отвечать творчески на другое творчество. Попса и поэзия две вещи несовместные. За редким исключением (на стыке эпох), лишь подтверждающим правило.
Язык возвращается к своему исходному смыслу средства отдачи приказов, призывов к действию, воздействия на эмоции, передачи информации.
В поэзии слово (язык) не средство, но цель. В начале было слово... Впрочем, мы об этом не раз говорили, но вкладывали в слова разный смысл.
Не нужно обманывать себя: монолог – это форма власти, а слушание есть форма подчинения (по-слушания).
В антикультуре так. Но в истинной культуре иначе. В поэзии, как высшей форме существования языка, без творческого участия читателя (слушателя), без его активного воспроизведения образов и смыслов в душе своей, стихи остаются мёртвой буквой, скользят по поверхности сознания и не становятся словом живым. Антикультура – это мёртвый воздух для мёртвых духом. Поэзия – живой для живых.
В сущности, мы плохо усваиваем равенство и в разговоре на равных чувствуем себя непривычно и неестественно, заменяя диалог неуклюжим сочетанием двух монологов.
Это потому что мы давно уже дышим атмосферой антикультуры и пропитались ею насквозь. У меня есть опыт качественно иного общения, и это самый мой дорогой опыт в жизни. Им питаюсь и живу годами, даже если такое общение было кратковременным. А иное общение меня вообще тяготит; меня не отпускает в нём чувство, что я невольно сам фальшивлю и лицемерю.
Интересно проследить, как все это будет развиваться дальше. Сформируется ли вокруг блогерства новая ветвь власти?
Новая власть формируется из новых запросов общества, которые формируются культурой. И ничем иным. Вопрос лучше поставить по-другому: сможет ли блогерство стать одним из феноменов культуры и тем самым способствовать новому качеству общества? Советского человека формировала русская литература по преимуществу. Если среди блогеров появится Пушкин или Достоевский и сможет творчески освоить этот жанр, то всё возможно. Но не прямо, зато глубоко.
Может быть, и сформируется, ведь блогеры явно удовлетворяют основным народным требованиям к власти – быть прямой и доступной, не прятаться за многоступенчатой иерархией, быстро реагировать на проблемы, а также не образовывать замкнутой касты и быть «как все».
Это тот туман, та дымовая завеса из пустых лозунгов о "свободе и демократии", за которой скрывается самая тоталитарная в истории человечества власть (т.н. "неолиберальный или финансовый глобализм"). Любая власть иерархична. Любая не "как все". Любая пользуется бюрократическим аппаратом и находится в реалиях государства. Но люди, входящие во власть, как и все люди этого государства, формируются и воспитываются культурой, живут в её атмосфере, дышат и питаются ею духовно. От качества и содержания этой атмосферы и зависит в итоге сама сущность государственной власти и её исторического выбора. Институты здесь дело вторичное, они лишь инструментарий, который можно использовать и во зло, и во благо. А вот то, что вкладывается в сами понятия "блага" и "зла", и формируется культурой. И это понимание добра и зла и оказывается в итоге решающим и для народа, и для государства, и для их общей истории.
Именно тотальным разрушением фундаментальных понятий добра и зла, воспитываемых христианством и всей великой классической западной культурой, и отталкивает современная Европа... Более того, именно это её состояние и навевает апокалиптический ужас. На того, кто способен воспринимать что-то более глубокое, чем сиюминутные страсти, разумеется.
