С чего начать преобразования в России. Вспоминая А.И. СолженицынаБорьба заканчивается победой, победа заканчивается идеологией – такова констатация факта мирового развития человечества. Мир к нашему 2016 году уверенно обрёл идеологию рабства и разделился на две большие части: на рабов и на рабовладельцев. Последние богатеют, точнее, максимизируют свои финансовые и материальные состояния – максимизируют их главный жизненный критерий – за счёт рабов, конкурентов и за счёт хищнического использования ресурсов.
Рабы же, в свою очередь, согласно той же
критериальной парадигме жизни минимизируются в количественном и качественном, культурном, идеологическом и, конечно же, экономическом отношении. Тенденции современного развития человечества таковы, что рабы движутся в этом развитии к примитивному образу роботов. Неважно, о какой стране идёт речь. Даже США с их недавним высоким уровнем жизни быстрыми темпами становятся помойкой общества, живущего в долг.
Такой алгоритм жизни является результатом действия природного механизма минимакса, приводящей стороны к динамике волнообразного существования и к обязательным кризисам в поле одной главной либеральной идеи. Результатом любого такого кризиса может быть положительный выход из него или же, наоборот, - окончательная победа этой идеи и полное самоуничтожение всего конгломерата человечества из-за невозврата в положение равновесия. Последнее может произойти по любой из причин: уничтожение минимизируемых рабов, война на уничтожение между конкурентами или исчерпание ресурсов.
Сегодня Россия и США, как и любая другая страна, ведут свою идеологическую войну, проще называемую информационной, лишь в поле одной либеральной идеологии, одной главной идеи в условиях осколков от других идеологий. Это неминуемо приведёт к окончательной победе этой идеи – к самоуничтожению человечества, если вдруг не усилится до всеобщей идеологии идея человеколюбия.
Раньше революционные перемены были следствием простого соотношения модальности: «верхи не могут, низы не хотят жить по-старому» безотносительно к силе подавления народных выступлений. Потому что общая сила массы народа всегда превосходила силу рабовладельцев.
Теперь же экономический и идеологический потенциал рабовладельцев накоплен в таком масштабе, что его с избытком хватает на физическое уничтожения любых революционных масс. Шквал цветных революций, захлестнувших земной шар, ярко продемонстрировал, что разрушительная сторона либеральной идеологии взяла на вооружение революционные принципы и практически не имеет конкурентов в лице любой другой идеологии для свержения любого неугодного правящего режима. Хотя в конституциях государств ещё пока присутствует лицемерный пункт о власти, принадлежащей народу.
Но власть рабовладельцев-олигархов надёжно держится на их силе. Ни о какой демократии уже давно говорить не приходится. Можно говорить лишь о пресловутой олигархии, предупреждение о которой прозвучало ещё в трудах древних философов.
Как сами страны, так и люди поставлены в такие условия выживания, что они конкурируют в политическом и экономическом пространстве одной и той же идеологии вульгарного либерализма. И в таких условиях побеждает тот, кто оказывается наглее, беспринципнее, аморальнее и физически сильнее своего конкурента.
А что, если задаться вопросами, в которых прямо спросить, а что, вообще говоря, надо для исправления ситуации, как когда-то это сделал А.И. Солженицын? Может быть, это даст ответ на главный вопрос нашей многовековой истории: «Что делать?».
Попробуем. Итак, преобразования в России.
Прежде чем рассуждать по теме возможных положительных преобразований страны, сначала спросим:
1. А нужны ли хоть какие преобразования в России в свете вульгарного либерализма, принятого по умолчанию за господствующую официальную государственную идеологию в стране вопреки Конституции?
2. Ради чего и ради кого вести эти преобразования?
Эти вопросы являются главными для любого руководителя и лидера, тем более, руководителя страны, и от ответов на них будет зависеть сам характер действий как администрации, так и народа. Эти ответы несут в себе ключ к единству власти и народа, то есть к единству сегодняшних антагонистов общества.
Сразу вспоминается А.И. Солженицын со своей статьёй «Как нам обустроить Россию»:
«Конечно, постепенно мы будем пересоставлять государственный организм. Это надо начинать не все сразу, а с какого-то краю. И ясно, что: с_н_и_з_у, с м_е_с_т».
То есть не от идеологии, то есть сверху, не от главной идеи, главной меры. Тогда вопрос: а на что, на какую меру ориентироваться народу с низу? Опять на вульгарный либерализм? Абсурд!
«Среди всех возможных свобод – на первое место все равно выйдет свобода бессовестности: ее-то не запретишь, не предусмотришь никакими законами. ЧИСТАЯ атмосфера общества, увы, не может быть создана юридическими законами».
Это о праве на свободу, которая почему-то всегда понималась как свобода без границ. Конечно, такая свобода ничего, кроме уничтожения нравственности не несет.
Итак, судя по тому, что мы делаем сейчас, в 2016 году, мы экономически ещё более отстали от того времени, когда была написана статья А. Солженицына. Соответствующие преобразования даже в свете наивного представления Александра Исаевича в России не начаты (с момента опубликования статьи – с июля 1990 г.).
«ЧИСТАЯ атмосфера общества» по Солженицыну до сих пор не достигнута – констатируем факт.
«Чистота общественных отношений – основней, чем уровень изобилия».
Опять задаёмся вопросом, чтобы понять автора статьи: если юридическими законами нельзя создать чистоту общественных отношений, то чем же тогда она достигается?
«Устойчивое общество может быть достигнуто не на равенстве сопротивлений – но на сознательном самоограничении: на том, что мы всегда обязаны уступать нравственной справедливости». Но причём тут состязательность?
Ответ известен: конечно, чистота общественных отношений создаётся нравственными идеалами. Трудности в том, что нравственные идеалы, известные из религий, ничем иным, кроме как через идеологию общества, не могут проникнуть в него. Прямые религиозные каналы смысловой информации не играют главной роли. И, думается, они никогда её играть не будут. Религии – это лишь напоминание о том, что нам ещё предстоит пройти.
«А еще удручает, что рождаемая современной состязательной публичностью интеллектуальная псевдо-элита подвергает осмеянию абсолютность понятий Добра и Зла, прикрывает равнодушие к ним "плюрализмом идей" и поступков».
Здесь, на нашем языке, автор статьи не понимает, что именно идеологи либерализма в силу идеологической минимизации нравственности всегда будут отрицать её значение для человека. Происходит подмена идеи Добра идеей плюрализма, то есть обезличивание и потеря высшей ценности Человека, сведение её к хаосу безнравственности.
Для чего это нужно нашей «элите»? Да всё для того же – для уничтожения своих конкурентов и для безраздельного господства над умами людей их критерия либеральной вседозволенности.
«Человеческая же свобода включает добровольное самоограничение в пользу других» – а это разумный альтруизм, начало новой идеологии, что абсолютно чуждо либералам.
При этом А. Солженицын как будто не знает, что предлагаемое им в человеческих отношениях называется идеологией. Более того, он заявлял: «Зачем нужны партии? Для проведения идеологии».
Такое суженное представление об идеологии является и современной трагической ошибкой человечества, в частности, наших политиков. Хотя спецслужбы США уже давно и успешно используют эту истину для осуществления государственных переворотов во всём мире.
Поэтому, когда мы задаём вопрос: «Ради чего нужно преобразовывать Россию?», мы получаем ответ: «Сейчас, в современной России – ради отдельного либерала и либеральных кланов никакие преобразования в России не нужны. Если ради либералов, то ничего изменять не надо. 1991 год гарантировано разрешил проблему изменений в их пользу».
Но эти изменения 1991 года обеспечивают лишь временное выживание только для либералов и только «в малом» – на некотором небольшом отрезке времени. Дальше – неминуемое саморазрушение и самоуничтожение человечества от действия их идеологии.
Если же мы ставим вопрос о выживании человечества «в большом», то обязаны выдать на гора идеологию человеколюбия.
При этом форма правления в государстве – не главное. Главное – качества главного критерия, главной идеи, главной меры идеологии.
Отсюда и ответ на вопросы: «Нужна ли целостность стране? Если да, то чем она достигается?».
Как известно из критериальной теории общества, главным в целостности является идеология и сила принуждения со стороны главной идеи.
Так, Солженицын прозревает:
«…в управлении неизбежна примесь аристократического или даже монархического элемента. (То же говорил и Аристотель.)».
Идеология – это не простой набор идей или взглядов, а законченное их объединение в виде системы под управлением главной идеи, жёстко задающей главную меру этой системе.
Главная идея – это, по-другому, главный управитель и распорядитель всеми ресурсами общества.
При этом главная мера, или критерий по-гречески, - задаёт все меры вниз по иерархии управления.
Если главной мерой общества становятся деньги, как это происходит сейчас, то включается природный алгоритм максимизации их количества у людей.
При этом количественная мера, как бы она ни была хороша, всегда отбрасывает, точнее, минимизирует все качественные характеристики самой меры.
В этом смысле, конечно, намного труднее научно понять работу качественного критерия в обществе. Однако, представить в сознании максимизацию добра и любви можно без особого труда.
Работа идеологии в обществе – это, по сути, работа монарха в государстве – всеобщее подчинение и всеобщая деятельность по максимизации главного критерия.
Нужно ли вообще сегодня государство Россия при либеральной идеологии? Только как своя вотчина нашей «элите» в общей картине всеобщего господства капитала на Земле.
Патриотизм никогда не может существовать на либерализме с его космополитизмом. Либерализм всегда разрушает государство в угоду идеалу транснациональных корпораций – всеобщему рабству.
Видеть общую картину, к чему нас призывают либералы – мало. Общая картина хороша при анализе, но не при синтезе управления. Синтез всегда стоит на критериях, на знании и умении управлять и прогнозировать.
Прогнозировать сегодня в условиях господства либеральной идеологии как-то не принято. Потому что для либералов это значит рыть себе яму. Ибо, о каком положительном прогнозе общества и человечества можно говорить при самоуничтожении?
Новые критериальные знания дают однозначный ответ: положительный прогноз возможен лишь при идеологии общества на основе Добра.
Конечно, критериальные представления заставляют по-иному взглянуть на демократию. Ибо господствующее влияние главного критерия общества полностью снимают вопрос о народном самоуправлении, как оно понималось ранее. Намёк на это мы находим в статье А. Солженицына:
«(Впрочем, принцип ПОЛНОГО разделения законодательной, исполнительной и судебной власти - не без спорности: не есть ли это распад живого государственного организма? Все три распавшиеся власти нуждаются в каком-то объединяющем контроле над собой – если не формальном, то этическом.)».
«И наш блистательный думец В. Маклаков признал, что "воля народа" и при демократии фикция: за нее всего лишь принимается решение большинства парламента».
«С. Л. Франк: И при демократии властвует меньшинство. И В. В. Розанов: "Демократия - это способ, с помощью которого хорошо организованное меньшинство управляет неорганизованным большинством."».
Следующее тоже подчёркивает влияние добровольно выбранного людьми главного критерия:
«Достоевский считал всеобщее-равное голосование "самым нелепым изобретением XIX века"».
Заявления, подобные этому: «Цель всеобщего голосования – выявить Волю Народа» можно, конечно, представить с тем упрощенным смыслом, который лежит на поверхности. Но более глубинный смысл управления обществом, государством или человечеством говорит о том, что воля народа всегда будет соответствовать подавляющей воле того главного критерия, который придаёт выбранной идеологии главную меру.
Парадокс и, одновременно, колоссальный рычаг в деятельности человечества кроется в действиях главного критерия человечества. Он выбирается людьми добровольно, однако, после этого действует, как тиран, подчиняя своей воле волю народов.
