Буран – разрушительВ последнее время появляются новые материалы, связанные с начальной фазой проекта «Буран», советского эквивалента американского корабля многоразового использования «Спэйс шатл». Американский проект был широко разрекламирован как принципиально новое слово космической техники. Он потребовал множество новых технологий, стоил очень дорого, но в конечном счете был заброшен из-за экономической нецелесообразности и высоких аварийных рисков (погибло 2 из 5). «Буран» требовал столь же колоссальных расходов всей страны и, по общему мнению, сильно надорвал экономику Союза и способствовал ускорению его конца. Первый построенный образец благополучно вернулся из испытательного полета, но получил неисправимые повреждения корпуса из-за перегрева при входе в атмосфере, ремонту не подлежал, и занял почетное место в парке аттракционов.
В проекте «Буран» всегда ощущалась какая-то загадка. Общий смысл проекта был очевиден, но что-то недоговаривалось. Было неясно, зачем вообще он был нужен такой ценой? Советские люди уже поняли, что Америка обогнала СССР в космической гонке и научились радоваться несимметричным ответам, таким как луноходы и межпланетные станции. Мы все же находили возможность что-то сделать первыми и подтвердить свой высокий класс. Здесь же основной посыл был именно в подражании американцам – никакого «впервые» в «Буране» не ожидалось и ничего особо впечатляющего в нем и не было – ведь было очевидно, что мы неплохо научились доставлять спутники на орбиту и без «челноков». Более того, в Буране было изначально заложено отставание, так как первая ступень – гигантская ракета «Ангара» была одноразовой – многоразовым был только сам «космический самолет». Примечательно, что Буран был первым изделием советской космической техники, внешне скопированным с американского аналога. Невзирая на секретность, проект в общем и целом был известен в народе и энтузиазма не вызывал. Он был непонятен.
Одним из первых высказался публично на эту тему Б. М. Черток. Он писал, что мотиватором проекта «Буран» были расчеты, проделанные в ИПМ АН СССР (Институт прикладной математики), которые выявили возможность использования американского «Шатла» как ядерного бомбардировщика. «Шатл» был объявлен дестабилизирующим фактором, дающим американцам решающий перевес и делающим возможным успех первого удара. Такого допустить было нельзя. Паритет нарушался и должен был быть восстановлен. «Буран» должен был уравновесить потенциальную возможность военного использования «Шатла». При этом во всех доступных американских источниках «Шатл» преподносился и обсуждался как чисто гражданский проект. Его фактическая история также не дает никаких оснований думать, что он создавался как средство ядерного господства и оружие первого удара.
Вслед за книгой Чертока стали появляться другие мемуары, упоминающие судьбоносный отчет ИПМ и его авторов Д. Е. Охоцимского (зав. отделом №5, тогда чл.-корр. АН СССР) и Ю. Г. Сихарулидзе. Отец скончался в 2005 г. и на данную тему публично не высказывался. Сихарулидзе опубликовал
мемуары, в которых история создания отчета описана подробно. Сильное впечатление, произведенное отчетом на директора ИПМ Президента Академии М. В. Келдыша и других руководителей космической программы упоминается во всех мемуарах. Вырисовывалась простая схема: отчет ИПМ убедил руководство страны в военном назначении «Шатла» и вдохновил его втянуться в проигрышную «челночную» гонку. Стала звучать и критика отчета: с современной точки зрения выводы о военном назначении «Шатла» представляются ошибочными. Однако сам отчет Охоцимского и Сихарулидзе, уже ставший знаменитым, оставался засекреченным вместе с другими документами начальной фазы проекта.
Лишь в последнее время завеса секретности приподнялась, и в Сети появился как
сам отчет, выставленный Павлом Шубиным, так и
комментарий Шубина. Шубин в целом считает выводы авторов логичными и оправданными в контексте эпохи и при имеющейся в их распоряжении информации. Шубин подчеркивает связь между отчетом и предшествовавшими трудами авторов по управляемому входу в атмосферу.
Но если сам текст отчета не явил особых сюрпризов, то другой рассекреченный документ привел к радикальному пересмотру уже сложившейся точки зрения на его роль. Этот документ – совместное постановление ЦК и Совмина, объявившее о начале проекта «Буран» и определившее его цели и задачи. Подобные постановления выпускались по каждому крупному проекту, и на их основании происходило формирование бюджета проекта и фактическое выделение средств. Постановлениям такого рода всегда предшествовала большая подготовительная работа, множество обсуждений, согласований и утверждений.
Постановление по «Бурану» начиналось с констатации военного назначения программы «Спэйс Шатл» и сразу ставило задачей проекта поддержание стратегического паритета. Но главным сюрпризом было не столько содержание постановления, сколько дата его выпуска – оно вышло за месяц до утверждения М. В. Келдышем отчета ИПМ ... Таким образом, отчет ИПМ лишь подтверждал уже сделанные выводы и говорил руководителям проекта то, что они хотели услышать ради укрепления его статуса и подтверждения уже известных выводов. Так почему все же все авторы мемуаров столь единодушны в оценке важности отчета ИПМ и произведенного им впечатления? И вообще зачем этот отчет был нужен, если проекту уже был дан зеленый свет, разработка «Бурана» уже началась, и военное назначение «Шатла» было объявлено ключевым мотивом для создания отечественного аналога?
Обсуждению отчета ИПМ в свете новых данных посвящена двухчастная публикация американских историков космических исследований Хендрикса и Дэя (
часть 1 на англ.
Часть 2 на англ. Часть 2 в русском переводе). В первой статье обсуждается содержание отчета, а вторая статья обсуждает его место в истории проекта «Буран». Отчет ИПМ может быть разделен на две части. В первой части доказывается неадекватность «Шатла» объявленным официально целям программы, а во второй детально анализируется его возможное использование как ядерного бомбардировщика. Начнем с начала.
В американских рекламных материалах многоразовость «Шатла» преподносилась аксиоматически как очевидное достоинство, как если бы из многоразовости автоматически следовала экономичность. Между тем, специалистам было сразу очевидно, что это не так. За многоразовость приходилось платить упрочнением и многократным утяжелением конструкции: челнок должен был поднимать не только доставляемый на орбиту груз (3-20т для разных орбит), но и сам себя вместе с экипажем, двигателем, топливом для маневрирования и возврата и т.п. ( около 70т). Так что доставка спутников на орбиту большим и тяжелым «Шатлом» была дороже обычных ракетных пусков.
Но может быть «Шатл» мог маневрировать в космосе, легко менять траекторию полета и выводить грузы на разные орбиты во время одной миссии? Но и это было не так. Для переходов между разными орбитальными «этажами» требуются приличные запасы топлива, сопоставимые с запуском с земли. Получается, весь этот запас горючего надо возить с собой. Вместо того, чтобы доставить спутник в 1-2 т., скажем, на высокую геосинхронную орбиту, надо тащить туда весь 70-тонный «челнок», да еще с топливом на обратную дорогу ...
Все это не могло не быть очевидным для любого специалиста по космической баллистике - а таких в СССР в семидесятые годы было уже много. Неудивительно, что у идеи создания советского «Шатла» были и сторонники и противники. На стол Д. Ф. Устинова ложились бумаги с противоречащими выводами. Сторонники «Бурана» все же победили и проект был начат, но по всем ключевым вопросам, особенно в части военного применения, полной ясности не было. Поэтому отчет ИПМ был по жанру экспертной оценкой – в нем ожидали мнение ученых, представляющих мозговой центр космической программы и свободных от узко-ведомственных интересов. Отчет должен был поставить точки над «i» - и он это сделал. С академической широтой охвата темы в сочетании с тщательностью расчетов и добротностью ранее проверенных математических моделей, отчет был убедителен. Он не открывал, а закрывал обсуждение. То, что было полу-интуитивными догадками, стало доказанными фактами, изложенными с исчерпывающей ясностью. Если кто-то еще спорил, ему можно было просто указать на отчет. Итак, «Шатл» не мог предназначаться для тех задач, которые были объявлены. Но тогда для каких? Об этом повествовала вторая часть отчета.
Задача управляемого спуска в атмосфере стала актуальной в ходе советской лунной программы. Возвращающийся на высокой скорости с южного направления пилотируемый лунник требовалось посадить в требуемом районе СССР. Эта задача стала делом жизни Ю. Г. Сихарулидзе и закончилась разработкой алгоритма для бортового компьютера. Предполагалось, что лунник совершает первоначальный «нырок» в атмосферу, гасит скорость, выходит обратно наверх, чтобы окончательно приземлиться с точностью в несколько километров. Этот результат был серьезным научным достижением и, после отмены лунной программы, был опубликован в виде открытой
монографии. В качестве создателей баллистической схемы управляемой посадки с «нырком», авторы отчета имели на руках все карты для анализа того, как эта схема могла быть применена для ядерного бомбометания.
Образ «Шатла», непрерывно кружащегося по орбите с грузом термоядерных боеголовок, всегда готового разбросать их по ключевым целям СССР, зародился до отчета ИПМ, но ему не хватало технической проработки. Я сам хорошо помню разговоры на эту тему. Но просто так бросать бомбы с орбиты невозможно: выпущенная бомба продолжала бы крутиться по той же орбите. Орбитальный бомбардировщик должен был бы быть чем-то вроде атомной подводной лодки, т.е. иметь внутри «кассету» из ракет с боеголовками в сочетании с методом их нацеливания, что само по себе было непросто из-за высокой скорости орбитального модуля. Такой орбитальный аппарат скорее всего выглядел бы иначе, чем Шатл и, вообще, эта идея была непрактична по многим причинам, которые мы здесь не будем обсуждать. В докладе ИПМ обсуждалась другая схема, которая осталась неизвестной широкой публике.
Основной посыл второй части отчета: самолетная форма дает «Шатлу» богатые возможности маневрирования в атмосферной части полета, т.е. при посадке. Таких возможностей не имеет ни одна обычная ракетная система. Поэтому, истинное назначение «Шатла» - это короткие одновитковые полеты с широким маневрированием по горизонтали. Расчеты показали, что двухступенчатый спуск с «нырком» в атмосферу позволяет «Шатлу» опуститься до почти авиационной высоты в 50-60 км. На такой высоте можно говорить об обычном бомбометании – достаточно открыть люк. Было показано, что при запуске с базы ВВС Ванденберг, возможна траектория одновиткового полета, при которой «Шатл» начинает с полярной орбиты, затем сильно отклоняется (уже на стадии планирования), ныряет над Москвой, затем возвращается обратно на посадочную траекторию. Используя свой богатый опыт в области управляемого спуска, авторы сопроводили свою гипотезу убедительными расчетами. Так как военные цели «Шатла» и так уже были объявлены как истина, утвержденная правительством, в эту схему оставалось только поверить. То, что до этого виделось как бы в тумане, воплотилось в конкретную, очевидную и достоверную схему. Практические указания Постановления были дополнены убедительной теорией, заложив фундамент масштабного проекта, который теперь уже нельзя было остановить.
Однако было бы неверно вести обсуждение отчета ИПМ лишь в глобально-стратегической сфере. Авторы отчета были живые люди, которыми двигали человеческие мотивы. Отец гордился схемой управляемого спуска лунника и сожалел, что она не оказалась использованной в деле. Мог ли он остаться в стороне, когда наметилась такая возможность применить наработанный и вполне уникальный задел, доказать применимость найденных решений .... Мог ли он упустить такую возможность занять одно из лидирующих мест в проекте, гарантируя тем самым участие родного ИПМ и в более широком смысле? На практике это и реализовалось, так как оба автора были включены в научно-технический совет, основной руководящий орган проекта.
Дальнейший ход работ ИПМ и самих авторов отчета известен лишь частично. Оно и неудивительно – ведь «Буран» предназначался для тех же бомбардировочных функций, какие предполагались для «Шатла». Кто сейчас захочет вытаскивать отчет с описанием «нырка» Бурана над Нью-Йорком или шахтовыми полями «минитмэнов» на западе США? Но ведь именно такое наверняка рисовалось воображению «секретных» читателей между строк первого отчета, живописующего маневры американского челнока-бомбомета над Москвой ...
Отчет ИПМ сразу указал на авторов, как носителей уникальных знаний в области управляемого входа в атмосферу – а ведь это требовалось для каждого полета Бурана. В отличие от обычных спускаемых модулей, челнок требуется подводить к аэродрому с высокой точностью – ведь он не может совершать круги над аэродромом. Как всякий планер, он имеет один шанс посадки ... Так что нетрудно догадаться, кто занимался алгоритмом посадки Бурана, которая была успешно осуществлена во время испытательного полета и, в отличие от Шатла, была полностью автоматизированной.
В заключение отметим, что все фактически изготовленные образцы челноков, как американских, так и советских, не имели открывающегося вниз люка. Ни один из них не мог служить ядерным бомбардировщиком – для этого пришлось бы строить новый аппарат.
