ПСЕВДО - ПЛАТОН
ФЕОГНИД
С о к р а т . Вот пришел ты ко мне с утра, юный Феогнид, и спрашиваешь, что я думаю о бессмертии. Считаю, что такой вопрос весьма пригоден для внимательного рассмотрения. А ты сам, Феогнид, хотел бы обрести бессмертие подобно бессмертным богам?
Ф е о г н и д . Сказать по правде, Сократ, жизнь так прекрасна пока здоров, молод, и не хочется думать, что когда-нибудь всё кончится. Поэтому я всегда хотел бы радоваться жизни и мне никогда не наскучит беседовать с тобой, Сократ.
С. Итак, ты хотел бы со мной беседовать. Что ж, похвально. Мне и самому приятно видеть твой молодой цветущий вид и рассуждать о важных для человека вещах, помогая тебе понять то, что я сам узнаю только разговаривая с тобой.
Ф. Тогда скажи Сократ, ты тоже, наверное, желал бы быть бессмертным, хотя и говоришь иногда, что беседы с богами ничуть не хуже, чем беседы с людьми и что философ – это тот, кто всю жизнь размышляет о смерти.
С. Ты вроде бы прав. Но давай сначала выясним, что же такое бессмертие. Одни говорят, будто оно означает вечно быть здоровым, бодрым, радоваться утехам жизни и так день за днем, день за днем – сколь угодно долго. Другие говорят, что рано или поздно наскучит такая жизнь, ибо каждый день одно и то же, и человек взмолится перед богами, чтобы его жизнь прекратилась.
Ф. Скажу тебе , Сократ, что мне никогда не наскучит жизнь. К тому же, ты советуешь каждый день открывать что-то новое. А раз все меняется, разве может надоесть жизнь?
С. Если бы ты, Феогнид, был постарше, а Мойры, прядущие нить судьбы, стали реже улыбаться тебе, ты бы увидел, что в жизни много скверного и несносного, а радости слишком редкие гости в потоке обыденного. Но это поправимо, старше ты будешь и без нашей беседы. А ты хочешь знать о бессмертии сейчас, пока не отравлен опытом прожитой жизни. И это хорошо, я завидую тебе, Феогнид.
Ф. Как ты это здорово заметил, Сократ, что я не отравлен. Может только неотравленные прожитой жизнью и жаждут бессмертия?
С. Неплохая мысль, Феогнид. Я полагаю, что отравленным жить не хочется и нет ничего важнее, чем жить и не отравляться, а все понимать подобно мудрым богам. Но давай вернемся к рассуждению о бессмертии. Скажи, Феогнид, ты никогда не задумывался о том, почему боги через родителей твоих дали жизнь именно тебе? Почему боги отняли жизнь у известного тебе Пулида, сына Тестала? Боги забрали у него жизнь в прошлом году, когда Пулиду было пять лет. А какой был жизнерадостный, шустрый малыш, ты помнишь?
Ф. Я не думал об этом, Сократ. Боги наверняка знают, что делают, или они не заметили, когда Пулид тяжело заболел.
С. Ты, полагаю, согласишься со мной, что когда нам плохо, мы тут же вспоминаем о богах и они иногда приходят нам на помощь. Маленький Пулид ничего не знал о богах, но его отец и мать, конечно, призывали богов помочь своему сыну. Однако Пулид все же не выздоровел. Не получается ли, Феогнид, что срок нашей жизни не в нашей воле, а в воле богов?
Ф. Так получается.
С. Значит и бессмертие наше не зависит от нас самих, от нашего желания, а зависит от воли богов?
Ф. И здесь ты верно рассудил, Сократ.
С. Ну вот, Феогнид, ты, я вижу, приуныл что-то и уже не хочешь рассуждать о бессмертии.
Ф. Да нет, Сократ, просто ты убедил меня, что если жизнь человека находится в воле богов, то не может человек мечтать о бессмертии.
С. Давай, Феогнид, подойдем к смерти Пулида с другой стороны. Ты ведь помнишь о нем и, пока помнишь, Пулид не совсем умер. Скажи мне, почему именно тебе, Феогниду и мне Сократу, а не Пулиду и многим неродившимся людям боги даровали жизнь?
Ф. Мне трудно понять, Сократ, почему так.
С. Вот боги одарили тебя жизнью. И что же, ты благодарен им или нет?
Ф. Конечно, благодарен.
С. А чем ты это можешь подтвердить?
Ф. Видимо, такой своей жизнью, чтобы богам не было обидно за свой дар.
С. Это ты хорошо сказал. Любой дар должен быть оправдан, а не растрачен в кутежах, бесстыдстве и всяких пакостях, какие то и дело делают друг другу люди. Иначе говорить о бессмертии нельзя, не правда ли?
Ф. Да, Сократ, нельзя говорить о бессмертии тем, кто не хочет быть угоден богам.
С. А тем, кто угоден, можно?
Ф. Тем, кто угоден, можно, ибо они послушны их воле.
С. И достойны бессмертия. Ты это хочешь сказать, Феогнид?
Ф. Я хотел сказать это, но у тебя, Сократ, это лучше выходит.
С. Так-то оно так. Но мы с тобой, Феогнид, забыли о тех, кто тоже не прочь родиться и жить. Чем они хуже нас? Однако, если бы все желающие родиться и все умершие захотели быть бессмертными, где бы они все разместились?
Ф. Да, что-то здесь не так, Сократ. Если все захотят быть бессмертными, то что-то получается нехорошо.
С. Мне всегда приятно беседовать с тобой, Феогнид, ты не думаешь о собственных удовольствиях, в данном случае об удовольствии быть бессмертным, а размышляешь о том, как сделать, чтобы всем было хорошо. Ведь мы с тобой, Феогнид, как и все несовершенны. За что же нам, несовершенным, бессмертие? Боюсь, что многие, особенно самые дурные люди, захотят быть бессмертными, чтобы всегда иметь удовольствие драться, веселиться и бесчинствовать. Другие, имеющие большую власть, тоже захотят быть бессмертными, чтобы вечно наслаждаться своей властью над людьми и лишать бессмертия тех, кого они сочтут своими врагами.
Ф. И все передерутся из-за желания быть бессмертными, боги разгневаются и погубят вообще всех людей.
С. Вот видишь, Феогнид, оказывается, человек может хотеть стать бессмертным, а сам при этом думает о всяких удовольствиях. А это не одно и то же!
Ф. Согласен, Сократ, это разные вещи. Так что выходит, что не может быть бессмертия ни для недостойных, ни для достойных.
С. И все же, Феогнид, ты не совсем прав. Ведь ты знаешь людей, которые могут беседовать с богами и знать их мысли.
Ф. Конечно, Сократ, но то не философы, кроме, быть может, тебя, а оракулы и храмовые жрицы.
С. Дорогой Феогнид, я не знаю, как там беседуют с богами храмовые служители, а тебе скажу, что мой внутренний голос, мой даймон часто подсказывает мне как поступать, дает советы и открывает глаза на многие вещи, которые иначе были бы сокрыты от меня.
Ф. А что же твой даймон говорит тебе о бессмертии?
С. Ну вот и хорошо, Феогнид. Ты, кажется, воспрянул духом и опять хочешь знать о бессмертии.
Ф. Ты прав, Сократ, я понял, что боги многое могут поведать тем людям, которые захотят их внимательно слушать и я, действительно, воспрянул духом.
С. А вот скажи мне, Феогнид, раз ты готов к продолжению беседы, как могут общаться боги и люди?
Ф. Не знаю, Сократ, расскажи мне об этом, если знаешь.
С. И все же, дорогой Феогнид, только вместе мы сможем выяснить это. Скажи сначала, есть ли у богов тело, как есть оно у человека?
Ф. Многие говорят, что боги внешне похожи на людей, но все представляют их по-разному. Когда нарисуют, или, как Фидий, сделают из камня и скажут, что это вот – Зевс, это вот – Гермес, то одни соглашаются, а другие нет. Лишь Гомер уж точно знал богов такими, какие они есть.
С. А теперь скажи мне, Феогнид, могли бы люди общаться с богами, если бы не знали как они выглядят?
Ф. Наверное, могли бы.
С. И я так думаю, Феогнид. Мой даймон тоже не имеет вида, но это не мешает мне понимать его. Так что дух, которым ты воспрянул, и дух вообще есть именно то, что позволяет общаться с богами. А он ведь невидим, не правда ли, Феогнид?
Ф. Да, Сократ, дух невидим, но он воодушевляет и одухотворяет нас, значит он существует.
С. А может ли дух умереть или навсегда исчезнуть, если тебе не нравится слово умереть по отношению к духу? Ведь умирают только смертные. Дух же бессмертен, если он таится и у богов, и у тебя, и у меня. Если меня не будет, куда денется мой дух, Феогнид?
Ф. Я не хочу, Сократ, что бы когда-нибудь тебя не стало. Но даже если ты покинешь нас, разве можно тебя забыть?
С. А значит, мой дух перейдет к тебе и моим друзьям. Не так ли, Феогнид? От вас мой дух перейдет к другим людям, и так без конца, пока люди будут помнить нас с тобой.
Ф. Да, это так, Сократ. Мне кажется, что дух никуда не исчезнет, покуда люди будут рассуждать о бессмертии.
С. Верно, Феогнид. Пусть тела наши смертны – разве это страшно? Страшно только, если люди перестанут верить в бессмертие человеческого духа!
Ф. Ты убедил меня, Сократ.
С. Не я тебя убеждал, а твоя любознательная пытливость позволила нам немного приоткрыть знание о бессмертии.
