Художники русского зарубежья – это направление работы Третьяковской галереи дает огромный материал для переосмыслений и переоценок истории русского художественного процесса. Параллельно экспонированию уже известных фигур, таких, как Шагал (кстати, по-новому поданный во взаимосвязях с русской и еврейской народной культурой и русской литературой), как члены "Бубнового валета", участники дягилевских сезонов, на встречу с широкой публикой выходят те, кого раньше знали и ценили только в самой элите художественной среды, никогда не терявшей своих глубинных взаимосвязей, те, кто долее всего был закрыт от советского человека, как эмигранты.
Полвека назад, в 1964-м, во время "оттепели", была единственная после 20-х гг. выставка Николая Фешина. Работы, бывшие в это лето 2012 г. в Инженерном корпусе, приехали из Казани, где, после окончания Петербургской Академии Художеств в классе Репина, Фешин формировался как художник, личность и общественный деятель, и из Америки, куда он увез любимейшие из своих ранних работ, и где ярко прошла его художественная зрелость.
Мощная позитивная волна идет от его портретов – в них есть уверенность в своих силах, любование красотой, трудом, интеллектуальной напряженностью и концентрированностью, статью и достоинством личности. Глядя на его портреты, я вспоминала потрясшую меня передачу о духоборах, о старообрядцах в Канаде. Текст не помню, но лица! Стать стержневая, стать уважающих себя и свой уклад крестьян – не раздавленных нашим строем, его тупой жестокостью.
Можно себе представить по немногим сохранившимся образцам репортажной графики, как скоро учуяли бы его ненасытные до крови чекисты по доносам завистников. "Казак с гусем": остервенелые глаза "беспредельщика" и красные, словно стекающие лапы птицы – в центре внимания картины. Без буквальной крови передается и кровавость эпохи и рабская, покорная беспомощность жертв.
"Расстрел". Темная мутная линия уличной жижи в центре является и разделом между палачом и тем, кого казнят, и одновременно тем, что пополнится его кровью и, по композиции – скоро превратившись в поток – устремится из центрального кровавого водораздела картины на зрителя.
В его живописных работах до отъезда за рубеж – манифестация многого, что было достигнуто лучшими – и Серовым, и Репиным, и Коровиным. Поразителен пророческий выбор дипломной темы в 1902 году "После выхода из катакомбного храма". Из ярко освещенного подземелья в сгущенную, давящую своей невыносимой плотностью, серость обыденности выводят старца-патриарха. Те, кто уже вышел раньше, еще не покинули молитвенное состояние. Очертания города на дальнем горизонте этой каменной пустыни безлики, апокалиптически уродливы, углами бесформенных глыб напоминают современные каменные мешки... От этой программной работы юноши-идеалиста я бы провела смысловую прямую к лучшему – для меня – портрету вождя индейского племени, работы с особой мистической историей – узнавания ослепшим патриархом своего – по языку, по вибрациям – в русском художнике!.. От героя этой картины – не только ощущение высшей аккумуляции величия и достоинства, исполненности Бытия во всем существе, без йоты показного, но и какое-то мистическое перетекание миров друг в друга. Это в почти начатом мифологическом превращении: одежда написана так, что он кажется скалой, превращающейся в человека и человеком, полностью созвучным в вибрации горным и горним высям. Нельзя не вспомнить в этой связи взаимоотношения Волошина с горами и морем Крыма, и его профиль, реально зримо вырастающий уступами берегового склона.
Одновременно с выставкой Николая Фешина в здании на Крымском валу прошла выставка работ татарского художника Баки Урманче (1897-1990). Здесь представлен итог более чем 60-летнего творческого пути мастера, основоположника татарской профессиональной художественной школы, с равным блеском проявившего себя в живописи и акварели, в деревянной и мраморной скульптуре, в книжной иллюстрации и прикладном искусстве. Эта выставка стала свидетельством несгибаемого творческого духа художника, через десятилетия несвободы и гонений пронесшего профессиональное достоинство и полет свободной творческой мысли.
Наше устное послесловие – о двух выставках, сделанных на славу Третьяковской галереей в плодотворном сотрудничестве с Музеем изобразительных искусств республики Татарстан в Казани. Они закончились в августе и не закончились в сердце – оставив глубочайший след и пленительное послевкусие от встречи с большим искусством и мощными Людьми и Мастерами – Фешиным и Урманче.
