ИндраИз истории Ригведы видно, что Индра, скорее всего, появился в пантеоне богов одним из первых, еще до прихода ариев на Индостан. Истоки образа Индры восходят по крайней мере к периоду пребывания ариев в Западной (Передней) Азии (примерно середина II тысячелетия до н.э.), так как божество Индара было известно еще митаннийским царям. Имя этого бога явно имеет индоиранское происхождение, только в иранской мифологии сущность с именем Индра выступает в роли мелкого демона. Эпитет Индры «Вритрахан» – «убийца Вритры», также отражён в имени авестийского божества войны Веретрагны. Славянское слово jedr'b, «ядрёный», «обладающий силой особого свойства», родственно Индре. Корень слова Индра принято связывать с силой, плодородием.
(1) [Топоров]
То есть получается, что изначально сравнительно невлиятельное божество постепенно набирает авторитет и вскоре вытесняет признанного «царя богов» ведийского пантеона Варуну. Многие видят в этом следствия того, что Индра почитался богом войны, и его авторитет возрастал по мере продвижения ариев в Южную Азию и столкновениями с местным населением. Но, во-первых, гипотеза о том, что миграция ариев в Индию носила военный характер, уже подвергнута сомнению.[Елизаренкова, 1989: с. 434-435] Во-вторых, миграция ариев – многоэтапный и продолжительный процесс, поэтому внешние обстоятельства (такие, как военные столкновения) не могли влиять постоянно и сильнее, чем обстоятельства внутренние, как непосредственные изменения представлений о мире и его организации в связи с духовными переживаниями и новым духовным опытом, полученным знакомством с Индией, ее природой, да просто независимым духовным развитием, которое сопутствует становлению любого общества. Уже на ранних этапах жизни ариев в Индии Индра почитался как основное божество (в самых древних, родовых мандалах гимны к Индре занимают почетное положение и наиболее часто встречаются). А в постведийский период, когда у Индры сохранились исключительно военные или природные (соотнесение с дождем) функции, авторитет его резко упал. В эпосах он фигурирует уже как незначительный, невлиятельный и даже в некотором смысле комичный персонаж. [Топоров]
Знакомство с Ригведой непременно оставляет впечатление многоликости и запутанности, но, между тем, содержание именно этого памятника словесности стало непререкаемой опорой формирующемуся разносортному обществу. И монументальность, единство памятника, несмотря на всю его пестроту, достигалось именно глубиной образов, тем, что слой за слоем раскрываются новые и новые смыслы в, казалось бы, понятных явлениях. В Ригведе нет ничего однозначного, точнее, если оно и есть (примитивные гимны-заговоры), то оно играет дополнительную, добавочную роль в общем многоголосом монолите. Ригведа вся как столкновение и смешение разноплановых смыслов, и каждый человек, знакомясь с ней, выносит из нее доступный и необходимый ему духовный опыт, получает ответы (тоже не всегда однозначные) на вопросы, которыми занята его душа. Может быть, в этом секрет авторитетности Ригведы? Воплощая во всевозможных иносказательных формах жизненное многообразие, она находит путь к сердцу каждого и при этом оставляет значительную часть за пределом человеческого восприятия, то есть приобретает очарование тайны. Поэтому саму Ригведу хочется сравнить с одним из ее выше описанных персонажей – с Божественной Речью-Вач. Ригведа сама является воплощением этой богини. На это, в частности, указывает гимн Речи, провозглашенный от первого лица. Но есть еще два персонажа, глаголящих от первого лица, один из которых – бог-громовержец Индра.
Несомненно, глава пантеона Ригведы будет нести все особенности самого памятника, а именно многоликость и многоплановость образа, имеющего значения на всех уровнях, от самого примитивного до невыразимого и непредставимого человеческому сознанию. Также его образ сформирован характером окружающей природы, на его образе, в первую очередь, отразилась история арийского общества. Позиция главного божества заранее самая динамичная из всех остальных богов, потому что к главному божеству чаще всего обращаются, и любые изменения в языке, быте, даже потребностях населения тут же наполняют его облик.
Но во всей мишуре черт и значений, как будто навязчивой нитью прослеживается связь Индры с Божественной Речью и высшей формой ее воплощения – поэзией. Да и как глава пантеона может стоять в стороне от сущностей, которые самой Ригведой провозглашены основными, священными, истинными? Наоборот, значение божества прямо пропорционально силе его связи с тем, что для древних индийцев было главным, основополагающим в мире. Интересно также то, что когда поэзия перестала быть единственной литературной формой, постепенно начинала смешиваться с прозой (в Индии не появилось сразу отдельных полностью прозаических произведений, но появлялись прозаические заметки, комментарии к стихотворному тексту), значимость Индры угасала.
Характер связи не определен, но, на мой взгляд, Индра был выразителем воли, заключал в себе потенциал действия, творчества, а значит «обладал» Речью, как основным творящим принципом, немыслимым без обладателя, познавал тайны имен своей волей и мощью, которые только увеличивались в процессе творчества. Индру называют вдохновителем певцов и первым грамматистом – создателем первой «вьякараны» (грамматики), называемой еще «aindra», т.е. «индрова». В Тайттирия-самхите (6.4.7.5) содержится миф о том, как Индра впервые «грамматизировал» Речь, «войдя» в нее. При этом в мифе употреблен глагол «vy?karot», и название дисциплины «грамматики» в Индии (vy?karana) явно восходит к этому употреблению в Ведах. [Тавасштерна, 2004: с. 95]
Индра как будто показывал роль человека в этом мире, намекал на нее. С этим, скорее всего, связан его вычерченный антропоморфный облик, в отличие от других божеств, бесчисленные родственные узы, наиболее полное мифологическое описание его жизни по сравнению с другими представителями пантеона. Индра показывал путь, достойный человека, путь волевого подвига. И самым ценным, к чему может прикоснуться человек в этом мире, считалась Речь. Посредством нее, человек преодолевал замкнутость и ограниченность своей жизни, влиял на космогонические процессы, получал божественное бессмертие. На получение такого бессмертия намекают легенды с одновременным участием риши и богов. Индра как концентрация творческой воли олицетворяет могущество, которое может достигнуть человек, что словом будет творить Истину. Через благосклонного Индру человек обретает творческое величие.
«Ты, о Индра, родился, не имея (достойного) врага.
Все желанное ты приводишь к процветанию.
Тебя такого хотим мы охватить со всех сторон.» [Х, 133.2]
Бога Индру относят к атмосферным божествам, он находится между небом и землей. О Речи говорится в Ригведе: «Как вестник движется Вач между двумя половинами вселенной»[I, 173.3] А об Индре в свою очередь: «Даже обе половины вселенной ты наполнил, о Индра, своим величием, своими силами, о сильный»[VII, 20.4], «Его, наполняющего пространство, окруженного силами» [I, 51.2]. По одной из космогонических теорий, в легенде о Пуруше, Индра вышел из уст Пуруши:
«Луна из (его) духа рождена,
Из глаза солнце родилось,
Из уст - Индра и Агни,
Из дыхания родился ветер.» [Х, 90.13]
Индра сам активный участник космогонии, с него начинается вторая стадия творения мира, после всеобщего недифференцированного единства. [Елизаренкова, 1989: с. 497] Основная функция Индры из мира потенциального создавать мир реальный, разъединив небо и землю и укрепив их порознь. [Альбедиль, 2000: с. 70] Разделив полюса, он становится осью мироздания, причем становится ей только в момент творения.
(2) [Елизаренкова, 1989: с. 497] Интересно, что есть свидетельства об андрогинизме Индры [VIII, 87.11], при этом выступая в роли основоположника мироздания, он находится в поле между Небом и Землей, а Небо выражает мужское начало, Земля – женское. То есть Индра сам в себе несет потенциал для дальнейшего «разделения», для дальнейшего творения.
Индре посвящено 250 гимнов, а это около четверти гимнов Ригведы, на основании которых можно сделать выводы о его внешности, родственных связях, просьбах, ему адресованных, подвигах, им совершенных. О внешнем виде Индры, не в пример другим богам, сказано достаточно. [Macdonell, 1897: с. 54]
Антропоморфность выражается не только во внешности, но также в качествах характера: в Ригведе описываются его свойства (гнев, ярость, сверхсила, храбрость, острый ум, искусность, в частности он мудр и всезнающ, он мастер) [Топоров]
Говорится о его теле, руках, ногах, ладонях [II, 16.2, IV, 21.9, VIII, 85.3]:
«В этом великом Индре, без которого нет ничего,
Собраны все силы мужества.
В брюхе он несет сому, в теле – силу, мощь,
В руке – дубину грома, в голове – силу духа». [II, 16.2]
или
«Благословенны твои руки, прекрасно созданные ладони,
Вручающие дар певцу, о Индра». [IV, 21.9]
О его животе часто говорится в связи с необычайной способностью Индры пить Сому [II, 16.2], наполненный Сомой живот Индры сравнивается с озером [III, 36.8]. Сома так необходим Индре, что мать напоила его Сомой сразу после рождения. [Macdonell, 1897: с. 56] Все подвиги Индра совершает в состоянии опьянения. Об этом свидетельствует много гимнов, например II, 15.
О Соме уже было сказано раньше, как об опьяняющем напитке, но также под Сомой подразумевали бессмертие, эпитет «бессмертный, дарящий бессмертие» наиболее употребителен в отношении Сомы. Очевидно, имеется в виду, что выпив Сомы, человек или божество входит в состояние, по всем признакам похожее на вдохновение. То есть Сома наполняет силой для творчества.
«О том, что Сома стимулировал подъем творческой энергии и вдохновлял поэтов на сочинение гимнов, говорилось не раз. Недаром самого Сому называли вдохновенным (vipra–) и поэтом (kavi–). Сома усиливает (vrdh–) гимны поэтов (а они, в свою очередь, усиливают его, помогая ему очищаться), очищает (рй–) их мысли, становясь фильтром в сердце поэта, порождает (jan–) поэтические мысли (IX, 95), зажигает (sam dip–) поэта и т.п. Функцию Сомы – вдохновителя поэтов можно объяснить связью этого божества со светом. Он сам свет и дает поэту озарение. Познание мира в Ригведе было визуальным. Сома раскрывает перед внутренним взором поэта истину, направляет на нее яркий свет, а сопричастность истине дает поэту ощущение блаженства. Силам тьмы Сома противостоит именно как свет (ср. VIII, 48.11) Этому соответствует образ Сомы как глаза богов, который смотрит далеко». [Елизаренкова, 1999: c. 351]
О Соме говорится в «свадебном гимне» [Х, 85, 2-3]:
«Сомой Адитьи сильны,
Сомой земля велика.
И в лоне этих созвездий
Помещен Сома.
Мнят себя отведавшими Сомы,
Когда растолкут растение.
Сому, что знают брахманы, (3)Его не вкушает никто».Один из глаголов, выражающий воздействие Сомы, cud– значит «заострять», «воспламенять», «воодушевлять», в том же ряду \rdh– "увеличивать", "множить", "подкреплять", "усиливать" (но также и intr. "увеличиваться", "возрастать", "усиливаться"). О Соме говорится, что он возрастает от Истины, усиливается благодаря хвалебным песням. К нему обращаются [IX, 61.23]: "Очищаясь, усиль наши песни" и [IX, 61.14]: "Это его пусть усилят наши песни". То есть Сома не пассивен, но тоже принимает активное участие в жизни среди богов и людей. Ему приписываются космогонические подвиги, наравне с Индрой (он порождает пространство, богов, свет, разъединяет два мира, т.е. небо и землю, пробуравливает источник). [Елизаренкова, 1999: с. 328-329]
Индра, напившийся Сомы, вещает сам о себе:
«Обе половины вселенной –
Ничто против одного моего крыла –
Не напился ли я сомы?
Ростом я превзошел небо,
Пре(взошел) эту великую землю –
Не напился ли я сомы?
Ну-ка, положу я эту
Землю там или тут –
Не напился ли я сомы?» [Х, 119.7-9]
Еще сказано о губах Индры и подвижных челюстях, которые увеличиваются от выпитого Сомы [VIII, 65.10] К Индре применяют эпитет «славно-губый», что может указывать на его искусность в Речи. «Обладающий прекрасными губами – тот, о люди, Индра!»[II, 12.6]. [Macdonell, 1897: с. 55]
У Индры рыжие волосы [Х, 96.5,8] и борода [II, 11.17; Х, 23.1]. Иногда к Индре применяют эпитет «золотой» [VII, 34.4]. У него длинные, сильные, хорошо сложенные руки, которыми он держит ваджру [VI, 19.3, VIII 32.10]. [Macdonell, 1897: с. 55]
Акцент на руках может трактоваться как могущество Индры, то, что он многим может управлять. Также руки – символ щедрости, чем больше руки, тем больше богатства вручает ими Индра. О щедрости сказано в X.177.1 (гимн щедрости): «У дающего не иссякает богатство». Таким образом, чем о большем просят Индру, тем богаче, сильнее его считают. То есть многочисленные и разноаспектные просьбы к Индре можно рассматривать как восхваление его разностороннего, неугасимого могущества. Один из наиболее употребительных эпитетов к Индре – именно щедрый [Топоров], богатства Индры не иссякают, как не иссякают богатства Речи: в знаменитом афоризме, посвященном богине Речи-Сарасвати – сокровищнице-Слову, которая обладает чудесным свойством: чем больше ее раздавать, тем больше она становится. [Тавасштерна, 2008: с. 27]
По легенде ваджру для Индры вытесал Тваштар, но есть упоминание, что Поэт Ушанас сделал ее и вручил Индре [I, 121.12; V, 34.2]. Индра держит ваджру в правой руке, это его отличие от Рудры и Марутов. Ваджру Индры сравнивают с солнцем на небесах [VIII, 59.2], то есть опять-таки прослеживается параллель со светом, обнаруживающим истину.
Помимо ваджры, Индра бывает вооружен луком и стрелами [VIII, 45.4; 66.6.11; X, 103.2.3], – его золотые стрелы стоконечны, крылаты, с тысячью перьев; крюком, которым Индра раздает богатства [VIII, 17.10] или карает врагов [Х, 44.9]. [Macdonell, 1897: с. 55]
Не редко упоминается золотая колесница Индры, которая движется быстрее мысли [X, 112.2]. Его колесницу везут два рыжих жеребца. Иногда коней не два, а сто, тысяча или 11 тысяч. [II, 18.4-7; IV, 46.3; VI, 47.18; VIII, 1.9.24]. Этими конями управляет молитва и приравненная ей «прекрасно произнесенная речь»[II, 18]. [Macdonell, 1897: с. 55]
Несмотря на наличие антропоморфного облика, Индра, как и Речь, воплощается в разных формах по собственному желанию. [III, 48.4, 53.8; VI, 47.18]. [Macdonell, 1897: c. 55 ]
К тому же Индра непредставимо огромен:
«Даже эти две безграничные половины вселенной, о Индра,
Для тебя только пригоршня, о щедрый, когда ты схватил их». [III, 30.5]
К Индре относятся эпитеты: «царь богов» и «царь всей вселенной» [III, 46.2; VI, 46, 6].
И помощи Индры просят во всевозможных областях жизнедеятельности: есть просьбы о победе, славе и добычи; о процветании, урожае, долголетии, мужской силе, богатстве, скоте. Поэты просят у Индры вдохновения. [Топоров]
«Усаживайся хорошенько, о повелитель толпы, среди толп (певцов)!
Тебя называют самым вдохновенным из поэтов.
Ничего не делается без тебя и вдалеке (от тебя).
Запевай, о щедрый, великую яркую песню!
Со взором, обращенным к нам, молящим о помощи, о щедрый,
О повелитель благ, будь другом для друзей!
Создай радость битвы, о создающий радость битвы,
о тот, чье неистовство истинно!
Выдели нам (долю) в еще не деленном богатстве!» [Х, 112.9–10]
Помимо этого, «постоянные эпитеты Индры: «асура», «царь», «добрый», «властитель», «самодержец», «вседержитель», «щедрый», «даритель», «друг», «пьющий сому», «обладающий ваджрой», «держащий ваджру в руке», «сын силы» (связь с богом Агни, то есть с жертвой, с огнем, с жаром),«растущий», «усиливающийся», «полководец, сопровождаемый марутами», «стоящий на колеснице», «убийца Вритры» и т. д. [Топоров]
Индра действительно поборол богов [IV, 30.5], и они его страшатся [V, 30.5]. Поэтому считается, что Индра воплощает прежде всего воинскую функцию. Будто рождённый для битв, он мужествен, воинствен, победоносен. Индра участвует в многочисленных сражениях против демонов или против чуждых ариям племён, разбивает их, захватывает и распределяет трофеи. Число его врагов уже в ведах огромно (среди них Арбуда, Аю, Дану, Даса, Дасью, Дрибхика, Кутса, Намучи, Пипру, Шамбара, Шушна и многие другие). Сражающиеся стороны взывают к Индре. Вместе с тем его воинские подвиги получают и космогоническое истолкование. Он порождает солнце, небо и зарю, укрепляет солнце и срывает диск солнца, гонит его (глаз Индры – солнце), сражается с демоном Вритрой за солнце, с помощью солнца покоряет враждебные племена; освобождает реки и потоки, которые бегут от него в страхе, пробивает каналы, повелевает потоками; победа над Вритрой приравнивается к победе космического динамичного начала над косным хаосом, а результаты победы – к устроению ведийского мира широких пространств. [Топоров]
Индра как будто придает смысл повседневным делам и заботам, обращаясь к нему с обычными просьбами, риши намекают на то, что Индра может претворить обыденность во что-то большее, подарить взгляд на истину («осветить» Истину благодаря своей связи с солцем-светом) в любых жизненных обстоятельствах:
«С тобою мы красуемся в битвах,
Видя перед собой многое, за что надо воевать». [Х, 120.5]
Но «ненавистников священного слова он убивает без всяких просьб» [X, 160.4]
Миф об убийстве Индрой змея Вритры,
(4) свернувшегося в 99 колец на горе и олицетворяющего силу сопротивления горы говорит о том, что Индра освобождает воды и предотвращает поглощение вселенной, к которому готовился Вритра.[Альбедиль 2000: с. 71] Этот миф полностью изложен в I, 32, а также на него ссылаются на протяжении всей Ригведы, он занимает центральное положение.
(5)Миф сходного содержания и тоже считающийся одним из центральных – это миф Вала («Вала» переводится как "укрытие".[Елизаренкова, 1989: с. 495]). Скупые и богатые демоны Пани похитили божественных коров и спрятали их в скале демона Валы. Индра отправляет на поиски божественную собаку Сараму, которая выследила коров. После того как Пани отказались возвратить их [Х, 108], скала разрушается, и коровы освобождаются, а вместе с ними и свет, утренние зори, питание, богатство. Вот этот миф встречается в Ригведе в нескольких вариациях. По одной из них, Индра один освобождает коров, пробив скалу ваджрой, в другой – Индра стоит во главе Ангирасов, в третьей – Ангирасы одни, без Индры, своим мощным пением проломили скалу и, наконец, в четвертой версии, скалу проломил бог молитвы Брихаспати, сопровождаемый Ангирасами.
Иногда в мифах Вала считается братом демона Вритры, и большинством исследователей принято считать эти два мифа основанными на одной «прамодели»: бог побарывает преграду как препятствие для нормального функционирования элементов космоса. [Елизаренкова, 1989: с. 495]
В Ригведе широко разворачивается синонимия символов мифологического характера. Это добавляет дополнительные смысловые связки между ее гимнами и почти бесконечный ряд подтекстов и вариантов раскрытия того или иного образа.
Например, синонимами слова «дождь» выступают слова «жир», «молоко», «мед», «Сома», – то, что при каких-либо обстоятельствах выступало в роли дождя. Еще характерно слово «корова» («бык»): оно, помимо значений непосредственно происходящих от коровы, как «жир», «молоко», «масло», «ремень из коровьей шкуры», наделяется рядом символичных значений: «звезды» (стадо быков), «лучи» (солнца или утренней зари — быки, везущие божественную колесницу), «земля» (дойная корова), «грозовые тучи»(дойные коровы), Священная Речь (корова, дающая поэту надоить богатство). [Елизаренкова, 1989: с. 514]
То есть очевидна связь дождя с коровой, а коровы с Речью.
Если подразумевать такую многослойность слов, два ранее приведенных мифа о подвигах Индры (освобождение коров из скалы Вала и победа над змеем Вритрой и освобождение вод) могут трактоваться не только в природном (календарном) значении: начало сезонных дождей или в абстрактно-космогоническом, но и с точки зрения освобождения Речи, обретения ее через творческий подвиг. И неслучайно в мифе Вала, в помощниках Индры фигурируют божественные певцы Ангираси и бог молитвы Брихаспати, который по одной из версий сам проламывает скалу словом.
Речь, слово — центральные понятия в Ригведе, поэтому неудивительно, что эти два мифа затмевают остальные по значимости и количеству упоминаний.
С точки зрения синонимии, многочисленные просьбы коров, обращенные к Индре, также следует рассматривать как просьбы вдохновения на постижение мудрости Речи, на Ее благосклонность.
«Нам, о Индра, постарайся ты хорошенько подарить такую (корову),
Которая доилась бы для певца по (его) желанию,
Чтобы она со здоровым выменем набухала для нас,
Великая корова с молоком в тысячу потоков!» [Х, 133.7]
Еще среди синонимов-персонификаций Речи встречаются: Сурья (дочь или супруга бога Солнца Сурьи), Сарасвати (персонификация божественной реки-речи), Адити (прародительница богов Адитьев); символы и эпитеты: лодка, глубокая, медленная, обнаженная и мощная. [Тавасштерна, 2008: с. 79-80] Причем, мощная — перевод слова «шачи». Но одно из имен жены Индры — Шачи. В частности, про Индру говорится: «Вот эти все подвиги твои истинны, о бог мощного мужества». [IV, 22.6] И еще интересное совпадение: в Ригведе есть всего 5 гимнов-самовосхвалений. Один принадлежит Речи-Вач [Х, 125], три Индре [Х, 48, 49, 119] и один, предположительно, Шачи [Х, 159]. У гимна Шачи, при всей сложности его трактовки, много сходств с гимном Вач. Шачи, так же, как и Вач в гимне Х.125, себя не называет. [Тавасштерна, 2004: с. 95]
Шачи олицетворяет силу, мощь, которой обладает Индра, но силы вне Речи не существует. Так же, как и Речь, Шачи говорит о своей жертве, то есть сила, жертвуя себя, растворяется в обладателе, воплощаясь в его деяниях.
«(Та) жертва, совершив которую, Индра
Стал сверкающим, самым высшим,
Ее я совершила для себя, о боги» [Х, 159.4]
Еще о мифо-родственных связях Индры можно сказать, что мать Индры часто упоминается, хотя точно неизвестно, кто она. [Macdonell, 1897: с. 56] В Ригведе он назван четвёртым из Адитьев, то есть косвенно говорится, что его мать – Адити. Один раз мать Индры называют коровой, а Индру – ее теленком [IV, 18.10]. Зооформой Индры нередко предстает бык. То есть опять прослеживается связь Индры с Речью, так как Адити и корова – ее выше упомянутые синонимы, только на этот раз Индра не творит из Речи, но, наоборот, рождается из нее. Хотя рождается он тоже весьма творчески: выходит из бока своей матери, и, родившись, освещает небеса:
«Родившись, золотой бык
Освещает все сверкающее пространство.» [III, 44]
Очевидно, что в первых стихах гимна X, 120 говорится о матери Индры:
«Это было высшее из существ,
Откуда родился грозный с неистовым мужеством». А что может быть выше самой Речи?
В роли отца выступает то Дьяус, то Тваштар, то Праджапапги. [Топоров] Иногда говорится, что боги сами создали Индру или что Индра пришел неизвестно откуда, не рождаясь вовсе подобно Речи.
И по числу, конкретности и многообразию связей с другими богами Индра занимает совершенно особое место, по крайней мере, в ведийский период. Засвидетельствовано отождествление Индры с Сурьей, Савитаром, Парджаньей. [Топоров] Например, в гимне Х, 89 Индра напрямую называется Сурьей, то есть богом Солнца. О значении солнца и света уже было сказано в цитате про Сому. Индра и Агни – братья-близнецы [VI, 59.2]. Индра связан с Сомой, Марутами, Адитьями, Ашвинами, Пушаном, Ушас, Ваю-Ватой, Трита Аптьей и др. [Macdonell, 1897: с. 57]
Тут следует отметить два момента. Во-первых, по количеству связей и тем, что Индра может выступать в роли других богов, обнаруживается схожесть с Речью, которая в свою очередь обращается в того, кто ей обладает. Во-вторых, примечательна связь Индры и Ваю-Ваты, так как воздух лежит в сущности звука, обуславливает его образование. [Тавасштерна, 2008: с. 64]
В гимне, посвященном космогонии, говорится о происхождении мира из безликого Единства, Одного:
«В начале на него нашло желание,
Что было первым семенем мысли.
Происхождение сущего в не-сущем открыли
Мудрецы размышлением, ища в сердце (своем)». [Х, 129.4]
Сравнивая с описанной ранее легендой о космогоничеcком процессе, где вторым его этапом выступает рождение Индры, можно сказать, что Индра – это воплощение вселенского «желания», разлитого повсеместно и отраженного в каждом человеческом сердце. Оно призывает неизбывно к жизни в творчестве и познании.
«Кто склоняется с речью перед любящим сому (Индрой),
Или кто бывает молящимся, когда зажигается заря?
Кто хочет союзничества с Индрой, кто дружбы,
Кто братства, кто (идет) к поэту за поддержками?» [IV, 25.2]
***
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»
Ев. от Иоанна
Ригведа зачинает в дальнейшем отдельные отрасли индийской культуры. Поэтому изучать Ригведу и возвращаться к ней можно постоянно, ее содержание и значение неисчерпаемо. Но в самом тексте очень сложно отделить один образ от другого, распутать сюжеты почти невозможно. Складывается впечатление, что Ригведа — «живой организм», рассматривать часть которого, не подразумевая связи с целым, по меньшей мере, бессмысленно.
В Ригведе много, казалось бы, незначительных мелочей, но путем разветвленной синонимии каждая мелочь получает значение вплоть до космогонического. Поэтому каждую деталь имеет смысл рассматривать, подразумевая весь текст. Замечателен последний гимн Х мандалы, посвященный Единению:
«...Единым (да будет) ваш замысел,
Едиными – ваши сердца!
Единой да будет ваша мысль,
Чтоб было у вас доброе согласие!» [X, 191.4]
Только почувствовав это «доброе согласие» между разноликими и разноплановыми образами, можно «увидеть» текст в его полной значимости, что он состоит не из отдельных разрозненных частей, но представляет собой цельное произведение искусства, единую картину, единый национальный творческий процесс.
В Ригведе Слово отождествлялось с жертвоприношением, которое было живой связью между миром людей и миром богов. Более того, Слово было основным творящим принципом, что придает ему значение Логоса. И в этих двух моментах можно увидеть индийское поэтическое пророчество о судьбе Грядущего через 1000 лет Христа.
Список литературы:1)
Елизаренкова, 1989: Елизаренкова Т.Я. «Ригведа. Мандалы I-IV», М. 1989
(6).
2)
Елизаренкова, 1995: Елизаренкова Т.Я. «Ригведа. Мандалы V-VIII», М. 1995.
3)
Елизаренкова, 1999: Елизаренкова Т.Я. «Ригведа. Мандалы IX-X», М. 1999.
4)
Альбедиль, 2000: Альбедиль М.Ф. «Индуизм», СПб. 2000.
5)
Гринцер, 1983: Гринцер П.А. «Ведийская литература»// «История всемирной литературы», 1 том, с.209-227, М. 1983.
6)
Елизаренкова, 1999: Елизаренкова Т.Я. «О Соме в Ригведе»// «Ригведа. Мандалы IX-X» c.323-353, М. 1999.
7)
Елизаренкова, 1989: Елизаренкова Т.Я. «Ригведа» – великое начало индийской литературы и культуры»// «Ригведа. Мандалы I-IV», с.426-543, М. 1989.
8 )
Мень, 1991: Мень А. «История религий», т.2, М. 1991
9)
Секундант: Секундант С. «Язык и ритуал. Религиозно-магические функции
сакральной речи», с.146-155.
10)
Тавасштерна, 2004: Тавасштерна С.С. «Терминология «силы» в трактате «Вакьяпадия» Бхартрихари»// «История философии. №11», М. 2004.
11)
Тавасштерна, 2008: Тавасштерна С.С. «Становление и развитие лингвистической традиции в Древней Индии» - диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. СПб, 2008.
12)
Топоров: Топоров В.Н. «Индра» – Мифы народов мира. Энциклопедия, т. 1. М., 1991.
13)
Macdonell, 1897: Macdonell A. Vedic Mythology, Strassburg, 1897.
(1) Еще один вариант этимологии имени этого божества основан на сходстве корней в словах «Indra» и «Indu» - «капля». [Macdonell, 1897: c. 66]
(2) Поскольку образование мира по представлениям индийцев должно было происходить каждый год, в новогодний праздник такая роль Индры подтверждается ритуалом: на короткое время в честь него водружали столб, а через 7 дней убирали. [Елизаренкова, 1989: с. 497]
(3) А брахманы отличались именно способностью «прикасаться» к Речи, постигать ее тайны силой своей мудрости и любви.[Секундант: с. 148]
(4) Имя змея переводится как «препятствие», «преграда», «враг» [Елизаренкова, 1989: с. 495]
(5) Несколько раз в гимнах прослеживается, что героем основных мифов некогда был неясный мифологический персонаж Трита, вытесненный Индрой. см. I, 187, 1; I, 52, 5.[Елизаренкова, 1989: с. 495]
(6) Ссылка на гимны в работе выглядит как [{номер мандалы}, {номер гимна}.{номер строфы}]
