Роза Мира — диалог культур и культура диалога

Однажды в ноябре 2023 года папа принёс очередной номер своей любимой «Литературной газеты» и показал мне статью «Вечное в вещном» (№43), в которой с Ниной Александровной Ягодинцевой беседует Юрий Татаренко. Дело в том, что Нина Александровна ещё в начале 80-х годов занималась вместе с мамой в областном поэтическом сообществе «Светунец» (г. Челябинск). В конце 80-х страна начала слишком стремительно меняться, и многие люди потеряли друг друга из вида. Тем более, что жили мама с Ниной Ягодинцевой в разных городах. А потом мамы не стало. Тем не менее за прошедшие тридцать с лишним лет папа несколько раз говорил, что «встречает» Нину Александровну на страницах прессы и радуется её активной литературной деятельности. Да, разговоры такие были, но тогда у нас не было Замка… А в этот раз мы посмотрели друг на друга и почти одновременно сказали: «А давай попробуем пригласить Нину Александровну в Воздушный Замок!..» Так и родилась идея написать письмо, на которое Нина Александровна очень тепло отозвалась.
Нина Александровна Ягодинцева — поэт (член Союза писателей России), культуролог (кандидат наук), преподаватель (доцент Челябинской государственной академии культуры и искусства), переводчик и автор учебников, человек бесконечно преданный своей работе, своей миссии нести чистое и прекрасное поэтическое слово молодому поколению. В этом смысле её цели очень близки нашему Солярису. Надеюсь, что со временем Душа Замка (Солярис) очарует её, и она станет активным соавтором Интерактивной книги. Главное начать. А начало нашей дружбе сегодня положено.
Статья «Смыслы и ценности эпохи Водолея» очень созвучна Замку. Просто удивительно, как буквально каждое слово проникает в суть происходящего, вскрывает самые глубинные пласты того антропологического сдвига, который происходит сегодня во внутреннем измерении человеческой культуры.

«Нам стал катастрофически тесен тот образ мира, в котором мы живём. Мы понимаем, что жизни нужно новое пространство…
… И если вы думаете, что речь идёт об освоении пространства физического, то есть о массовом выходе в Космос, то, возможно, да, но не сегодня. Это, по сути, горизонтальная линия движения. Сегодня речь пока идёт только о Земле и о новых духовных уровнях, которые как раз и определяют состояние реальности физической. Речь идёт о вертикали, восхождении сознания».

Очень близкие переклички со статьями и эссе Ярослава Тарана о колоссальной важности слова в той точке бифуркации, в которой мы все оказались:

«… Координата будущей Ойкумены… – Слово как инструмент сборки и трансформации сознания, инструмент управления реальностью. Родной язык – не только великое множество разнообразных слов, не только функционал общения, но и наиболее полное и точное отражение реальности и её законов (в том числе и законов преображения) в сочетаниях, фигурах речи, метафорах.
То, что ещё только изучают физика, химия, математика, уже содержится в языке, в его колоссальном инструментарии, который постоянно развивается. Через язык сознание оперирует и временем, и пространством, и материей, и энергией. А это значит, что литература в таком развороте становится массовой общедоступной духовной практикой самосозидания, в которой задействован весь предшествующий опыт, сконцентрированный в языке и законах речи».

Но особенное достоинство статьи Нины Александровны — в мудром оптимистическом настрое. Сегодня это редкость! Сегодня чаще слышишь вокруг интенции, что «пессимист — это хорошо информированный оптимист». Но длинный и сложный профессиональный путь не убил в авторе статьи веры в чудо любви. Кстати, Григорий Соломонович Померанц тоже сказал, что ХХI век будет веком Святого Духа…

«Новая эпоха всё равно будет, но насколько извилист окажется путь к ней, реально зависит от нас. Это мы сейчас подталкиваем маятник космических часов от материального к духовному, от конечного линейного к циклическому вечному, от эгоистического личного ко всеобщему, от самовыражения к самосотворению, от владения к служению, от сети к иерархии, от холодного интеллекта к горячему сердцу, полному созидательной энергии любви».

Как же хочется, чтобы пророческие зёрна-слова поэта Нины Ягодинцевой дали свои добрые всходы. Спасибо, Нина Александровна! И добро пожаловать в Воздушный Замок!

Давно не удивляешься и вместе с тем не перестаешь удивляться тому, как Замок притягивает, объединяет и обогащает новым знанием и новым чувством людей, мысли, идеи. Близкие, созвучные, родные, долго блуждавшие в просторах Космоса. Искавшие себя и свой путь. Евгений Морошкин уже сказал об удивительной близости по духу, глубине и полноте работы Нины Александровны. Мне остаётся лишь присоединиться к этим словам, ибо выделять отдельные мысли и тезисы в данном случае – лишь неуклюже ломать и обеднять прочитанное. Так по мне. Но обязательно хочу сказать то, что данная работа удивительным образом пересекается с работами другого автора портала, доктора искусствоведения, профессора Нонны Александровны Яковлевой. Глубоко анализируя действительность, переплавляя собственный жизненный и профессиональный, в том числе немалый педагогический опыт в некий универсум, она задаётся теми же вопросами и по мере сил пытается дать на них ответы. Так, например, в своей работе "Апостолы добра" Нонна Александровна анализирует причину отрицательных духовных перемен у части нового поколения и видит это в глобальном сломе нашей педагогической системы, когда от учителя-друга и наставника мы перешли к учителю-обслуге, функции. Поправимо ли это? Поправимо. До тех пор, пока мы будем ощущать себя наследниками всей русской культуры и сможем передать это наследие потомкам. Как? Впереди много сложной работы, поисков, находок и ошибок. Главное, не складывать руки и не останавливаться.

Очень радует то, что в нашем непростом мире, на самом сломе эпох, в котором нам выпало жить, есть люди, вглядывающиеся с оптимизмом и надеждой в будущее, пытающиеся его разглядеть и сделать как можно лучше, верящие в его грандиозную красоту и ее достижимость. Люди, которым интересно жить и рядом с которыми жить интересно. Спасибо, Нина Александровна.

---

Апостолы добра, о роли учителя – интерактивная тема со вступительной статьёй Н.А. Яковлевой. Авторская рубрика Н.А. Яковлевой в Сборной.

Довелось недавно в Новгороде Великом принять участие в диалоге о старом и новом герое нашего времени. Задумалась. Герой новой эпохи – кто он? Каковы его основные черты и типичные конфликты? Делюсь некоторыми размышлениями.

Ответ на этот вопрос носит более культурологический, чем литературоведческий характер, потому что здесь мы имеем дело с общественным запросом, уже явно ощущаемым, но ещё практически не сформулированным.
Впервые он отчётливо для меня обозначился этой осенью в Иркутске, на фестивале «Сияние России», где состоялась встреча писателей с режиссёрами самодеятельных и профессиональных театров для детей и молодёжи. Театр очень чутко реагирует на настроение общества, на его ожидания – особенно если речь идёт о детях и молодёжи.
Режиссёры много говорили о том, что есть явный, насущный запрос на нового героя, но какого? С чем он сталкивается, какие проблемы решает и как их решает? «Буллинг?» – предположил один из собеседников. Все явно почувствовали, что это не то, но другого пока не было. Собственно, ответ на вопрос – каков новый герой, чем он отличается от прежнего? – и должны дать сегодня писатели.
До недавних пор в фокусе внимания был герой, представляющий из себя индивидуальность в крайней степени её выражения, человек маленький, страдающий, зачастую странный, даже маргинальный. Основное противоречие такого рода героев – это потребность в понимании и сочувствии окружающих и нежелание или неумение налаживать диалог с миром. Можно сказать, что подобные герои сконцентрированы на себе самих, у них нет внеположного смысла, нет цели – есть только желание, чтобы их понимали, и страдание оттого, что понимания нет. По большому счёту, такой герой чужд нашей культуре, в которой равно развиты и созерцание, и деятельное начало, и поиск смысла не в самом себе прежде всего, а в своём бытии в этом мире.
Ведь когда каждый хочет, чтобы понимали только его, сострадали только ему, данное противоречие становится нерешаемым, и развитие ситуации неизбежно приводит к трагедии. Трагедия и случилась, например, этой осенью в Брянске, где девочка из-за постоянного буллинга пришла в школу с ружьём и убила своих обидчиков, а после застрелилась сама.
Но какой герой не довёл бы ситуацию до крайности самоуничтожения или сумел бы найти выход? Какой герой научил бы наших детей не попадать в подобные ситуации, не создавать их или находить силы преодолевать? Другой, новый – осознающий себя не индивидуальностью, страдающей и требующей внимания и понимания (зачастую совершенно безнадёжно, только провоцируя других на жестокость и насилие), а личностью, ответственной за то, что с ним происходит, человеком, преодолевающим препятствия. Такой герой не замкнут на себе – он открыт в мир, у него есть воля к действию, преодолению, у него есть цель, к которой он стремится, и смысл, который его ведёт.
Этот герой – знак нового времени, новой эпохи. И если литература действительно остаётся нашей наукой о жизни – такой герой должен появиться в прозе, поэзии, драматургии. Должен переместить акцент с единичной индивидуальности, обособленной от мира и не понимающей его, но требующей от него сочувствия, – на личность, осмысливающую себя среди людей, в большом мире.
Жизнь усложняется, ускоряется, устремляется в неведомое будущее – и нам нужно идти в него с нашими новыми героями. Они показывают нам определённые модели поведения и результат их действия, подсказывают выходы из конфликтов, способы их решения… Не зря ведь литературные произведения называют смысловыми маяками: с ними светлее.

Ярослав, спасибо Вам за драгоценный для меня отклик, за Ваши глубокие эссе! Они просто настоятельно требуют ответа, тем более что ответ (продолжение, сомыслие) есть. У меня есть статья про три критерия оценки литературно-художественного текста (оперативный разбор этих критериев), которая очень резонирует с темой этого разговора. Я обязательно её пришлю, но хотелось бы дать пояснения, как-то связать в общении статью и реплику…
… А я вот сейчас сижу над раскрытым чемоданом и складываю книги и вещи в Индию. Не знаю, что делать! Не получается сосредоточиться на ответе: впереди шесть перелётов, встречи в университетах. Вернусь 10 ноября. Простите меня!
В любом случае, темы эти для «переходного периода» настолько существенны, что от нашего углубления и сосредоточенности буквально зависит, каким будет новый мир человека.

Пока успела отправить Наталии Подзолковой статью, которую можно было бы разместить для обсуждения. И нашла ещё одну небольшую реплику - решила, что она тоже может пригодиться. Публикую её здесь отдельным постом в параллель к эссе Ярослава «Читатель от Бога». Мы об одном и том же говорим, но с разных ракурсов. Потому и выводы немного разные.

Прочитала статью (точнее, доклад на литературном форуме) Нины Александровны Ягодинцевой «Феномен книги в переходную эпоху» и испытала драгоценное чувство, когда кто-то озвучил твои мысли, только гораздо объёмнее и глубже, чем ты сам смог бы это сделать. Много искренней боли и не менее искренней надежды вложено в этот небольшой текст — текст о настоящей книге. Пересказывать не буду. Хочу поговорить о другом: что правомернее в пресловутую «переходную эпоху»: боль или надежда? Уживаются ли они вместе. В мировосприятии Нины Ягодинцевой точно уживаются. И мне кажется, я знаю, почему.
На днях на занятии философского семинара один из слушателей вдруг выступил с трагическим пафосом: «ничего не меняется в человеке, а если меняется, то только в худшую сторону, только горстке людей интересны поиски смысла, только горстка людей переживает не за себя любимого, и количество таких людей не меняется от эпохи к эпохе, а, в целом, человечество ждёт деградация и так далее, и так далее». Я задумалась. Нина Александровна тоже фиксирует очень плачевную статистику, но почему после её слов хочется браться за дело, а не бессильно опускать руки, как после речи нашего «семинариста»?
Наверное, потому что в ней не иссяк и, надеюсь, никогда не иссякнет своеобразный «запас идеализма»...

«Можно представить себе, что человек живёт столько, сколько хватает в нём запаса идеализма, взятого им в жизненный путь с юности или выработанного потом. Этот идеализм поддерживает его, осмысливает каждый его шаг, проводит его невредимым через трудные моменты жизни, не даёт ему отчаиваться, какие бы мрачные явления его не окружали. Если же человек не вынесет с собой на жизненную дорогу такого запаса идеализма, или это идеалистическое настроение не будет столь глубоко, и скоро исчезнет, то человек остается без существенной поддержки в тяжёлой жизненной борьбе, и мы можем представить себе его историю, как быстрый процесс разрушения его тела под влиянием тех вредных влияний и ударов, которым он подвергается в жизни и которым он не в состоянии противопоставить ни сознательного отпора, – ведь для последнего необходим подъём на высшие ступени душевной жизни, ни простого сопротивления тканей своего тела, так как и клетки организма направляются в своих жизненных процессах импульсами, источник которых в высших проявлениях душевной жизни».

А.И. Яроцкий — русский врач-психотерапевт, родоначальник арете-терапии (терапии высоким смыслом)

Откуда же он берётся этот «запас идеализма»? (Термин «идеализм» в данном случае нужно понимать, конечно же, в некотором иносказательном, даже «психотерапевтическом» смысле). Уверена, что в значительной степени — из настоящих книг, из той самой ЛИТЕРАТУРЫ, о которой пишет Нина Александровна и которую призывает спасти во что бы то ни стало. Действительно, настоящие книги, настоящая культура нужны нам для того, чтобы в течение жизни не сбиться с курса человечности.
В 70-е годы в СССР возникла-таки самая читающая в мире нация. Этот факт сейчас никто даже не оспаривает. Причём качество читаемой литературы было по-настоящему высоким. Заданная А.М.Горьким ещё в первые годы советской власти планка «библиотеки всемирной литературы» была удивительной, казалось бы, даже абсурдной для страны, которая занимается ликвидацией тотальной безграмотности. Но ведь сработало! Если после Букваря ты берёшь в руки Тургенева или Шекспира, душа тянется вверх, растёт и крепнет значительно быстрее, чем если бы ты тренировал свои навыки на простеньких газетных фельетонах. Не случайно Лев Толстой тщательно подбирал и составлял для детей «круг чтения».
Получилось, что за советский период со всеми его перегибами и перекосами в людях накопился такой «запас идеализма», которого почти хватило, чтобы перенести нас через тридцать лет, в течение которых «пополнение» этого запаса практически прекратилось. И тут ключевое слово «почти». Так хватило или нет? Можно ли ответить на этот вопрос однозначно? Сохранило ли поколение читающих в юности людей свою веру в человеческое в человеке? И что служило альтернативными источниками для «запаса идеализма» детям, рождённым в конце восьмидесятых и позже?
Обо всём этом можно долго рассуждать и спорить, но важнее другое. Не уверена, что в обществе возрождается потребность в настоящей литературе (такую потребность вообще невероятно сложно создать), зато намечается потребность в отторжении анти-литературы. Мы как будто наблюдаем пробуждение от тяжелого сна, зарождение в сознании догадки, что тебя всё это время обманывали, кормили суррогатами. Если бы этой тенденции не было, текст Нины Александровны не был бы услышан ни на одном форуме. Люди бы просто не поняли, о чём речь.

Нина Ягодинцева пишет, что книга должна оставаться «осмысленной репликой в общенациональном диалоге». И ведь этот диалог был! Какие фантастические переводы делали наши поэты и писатели! И продолжают делать. Целая россыпь произведений-жемчужин собрана в той же «Библиотеке всемирной литературы». И это издавалось многотысячными тиражами, читалось, многое училось наизусть. «Витязь в тигровой шкуре», «Песнь о Гайавате», пьесы Шекспира и Лопе де Вега, переводы детских книг, которые, порой, были ещё прекраснее оригиналов. Межнациональный и межкультурный диалог шёл — ненавязчиво, подспудно, повсеместно.
Да, из книг действительно собирается многоголосый хор, гимн жизни – её неисчерпаемости, глубине, многообразию! Этот хор поддерживает и вдохновляет на жизненном пути. Книги весёлые, добрые, элегантные, красивые, героические, душевные, книги глубокие, побуждающие любить мир и менять его к лучшему — всё это окружало нас с детства. Мне никогда не попадали в руки книги пустые, ничтожные, глупые — я даже не понимаю, откуда бы им в моём детстве взяться. Ни дома, ни в библиотеке, ни в магазине я не нашла бы их, если бы даже захотела. (Справедливости ради, нужно сказать, что такие книги были, но не среди детской литературы. На своей кафедре — бывшей марксизма-ленинизма — я нашла, разбирая пыльные шкафы, среди классических трудов и интересных исследований, с необходимостью окрашенных идеологией, некоторое количество по-настоящему пустой и конъюнктурной литературы.) А в 90-е и 2000-е сиюминутных «мусорных» книг появилось огромное количество. Теперь нужно было точно знать, что ты ищешь, нужно было иметь свою сеть компетентных «разведчиков», которые выуживали бы настоящих новых авторов из растущей армии пишущих. Ну, а дальше у Нины Александровны всё очень точно сказано…

А ведь как всё прекрасно начиналось в эпоху перестройки. В конце 80-х стали печатать замечательные долгожданные вещи. Возвращалась та часть культурного наследия, которой не хватало для целостного восприятия мира. Вышли многотомные приложения серии «Из истории отечественной философской мысли», вернулась важная часть литературы советского периода, были впервые опубликованы уникальные явления культуры (например, «Роза Мира»). Как недолго длился этот период: в большинстве случаев те, кто востребовал в «застойные» времена этот культурный ренессанс, так им и не воспользовались — стало некогда, появилась возможность пожить и поработать на себя, а не на государство, которое стремительно превращалось в абстракцию. Интересно, что и в 20-е годы XX столетия советские люди начали с воодушевлением работать «на себя», но под этим стояло сильное «мы», а не изолированное «я+моя семья» как в 90-е.

Что же сейчас происходит — в нынешний «переходный период»? Откуда придёт культурный ренессанс? Как начать его?

«Будучи выражен косноязычно, мир уникальной человеческой личности становится гротескным, пародийным, жалким – по сути он уничижается и уничтожается», – пишет Нина Ягодинцева. Это правда. И так же правда, что выраженный настоящим Словом — мир человека рождается заново каждый раз. Через чтение, через вдохновенное декламирование, через перевод. Зинаида Миркина писала: «Всякий настоящий поэт всегда говорит не от себя, а как бы переводит с божеского языка на человеческий, с несказуемого — на словесный. Он знает, что молчание неба и моря не пусто, что это Слово Бытия, Слово-бытие».

Это значит, что одно живительное слово может в одночасье сдвинуть чашу весов. И там, где только что мы наблюдали распад и разложение, уже пробивается новый росток высокого духа! Мне кажется, что книга-поступок, о которой говорит Нина Ягодинцева, как раз про это. И она говорит, что нужно делать, чтобы этот поступок состоялся.

«Чтобы совершить поступок, чтобы поступок этот состоялся, надо глубоко чувствовать и отчётливо понимать, насколько важен наш повод для высказывания. Нужно высказаться настолько внятно, чтобы вас поняли – то есть на чистом и красивом русском, башкирском, осетинском – любом прекрасном родном языке. А этому надо учиться – трудно и довольно долго. И, наконец, главная составляющая поступка: ценностное основание – выплёскиваем ли мы в мир тьму и хаос собственной души, как грязную воду из окна на головы прохожих, продаём ли мы призрачный свет смертельно опасных сегодня иллюзий, соблазняем и развращаем? Или несём свет выстраданный, хотя бы малую искру, которая, сливаясь с другими, с внутренним светом читателя, может осветить бурное пространство жизни, выручит, удержит, подскажет, спасёт?»

Вообще, тексты Нины Ягодинцевой, какие бы трагические пласты нашей реальности они не поднимали, всегда содержат конкретный призыв к действию: не просто к претворению идей в жизнь, а к какому-то пресуществлению слова в живое дело. Думаю, что в этом «виноват» её неиссякаемый «запас идеализма», питаемый прекрасными книгами и глубокими отношениями с людьми.

И ещё вспоминаются бессмертные строки Владимира Высоцкого:

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф.

Детям вечно досаден
Их возраст и быт —
И дрались мы до ссадин,
До смертных обид,
Но одежды латали
Нам матери в срок,
Мы же книги глотали,
Пьянея от строк.

Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фраз,
И кружил наши головы запах борьбы,
Со страниц пожелтевших слетая на нас.
…
Если путь прорубая отцовским мечом,
Ты солёные слёзы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал что почём, —
Значит, нужные книги ты в детстве читал!

Давайте сделаем это! Давайте вернём нашим детям эти нужные книги, а также умение их читать и понимать, накапливая в себе жизненно важный «запас идеализма».