Сегодня, в канун 9 Мая, мы начинаем публиковать в Воздушном Замке книгу участницы Великой отечественной войны Раисы Антоновны Коршуновой
«Зацветут ещё сады, зацветут», написанную в 1961-1965 годах. Тема, которую я открываю для представления и обсуждения этой книги, — это тема встречи с нашими дедушками и бабушками, жившими в советской стране, создававшими и защищавшими эту страну. Они всё дальше и дальше уходят от нас, превращаясь в историю, в слова, в домыслы. Но в наших силах вернуть их в строй, сделать их «Бессмертный полк» реальностью для нас здесь, в Воздушном Замке. Для этого нашим героям нужно дать слово, а самим превратиться на время во внимательных слушателей и вдумчивых читателей.
С бабушкой-писателем и с бабушкой-героиней романа я познакомилась в 1990 году, когда мне было 14 лет, а самой бабушки уже два года как не было с нами. Мы чуть-чуть разминулись с ней во времени. Бабушка Рая, которую я знаю и помню, была парализована и жила какой-то своей неведомой жизнью в соседней комнате… И вдруг любовь, война, стихи, поиски смысла, неподдельный героизм — всё это ворвалось в мою юность вместе с огромным сожалением, что некому выразить своё восхищение, некого поцеловать, некому пожать руку. В сказке
«Чудо-Кит» я попыталась переосмыслить эту грустную историю.
Книга (повесть, роман, сага?) «Зацветут ещё сады, зацветут!» — это первое крупное произведение Раисы Антоновны Коршуновой, за ним должны были быть другие. Ведь в 1977 году она вышла на пенсию и собиралась вернуться к литературной деятельности. Но судьба распорядилась иначе.
Эта книга — вариант литературной автобиографии. Как гайдаровская «Школа». Лирическая героиня — с одной стороны, не автор, но, с другой стороны, события её жизни хорошо знакомы автору по личному опыту.
Я не сразу поняла длинное и как мне сначала показалось неудобное название «Зацветут ещё сады, зацветут!», но недавно, читая бабушкины фронтовые письма, почувствовала, в чем тут дело. Эта фраза — своеобразный пароль, код доступа. В начале войны очень трудно было поверить, что мир когда-нибудь станет прежним, что вернётся жизнь, в которой сады цветут для счастья, а не для утоления базовых потребностей. К этой вере нужно было прийти, повторяя снова и снова кодовое слово, молитву, мантру. И вера постепенно вызревала в умах и сердцах, а вместе с верой рождался и образ Победы. Неслучайно в книге этот образ появляется не сразу: то в одном месте, то в другом промелькнёт хрупкая девушка Победа в тёмной шинели и снова исчезнет, — улыбнётся, а потом опять надолго пропадёт.
Чтобы рассказать о бабушке, я буду использовать фрагменты её автобиографии и добавлять некоторые комментарии с известными мне фактами или семейными легендами. Достоверность некоторых сведений вряд ли уже удастся когда-нибудь установить.
Я, Коршунова Раиса Антоновна, родилась 8 августа 1922 года в селе Мощёны Сенненского района Витебской области (Белорусская ССР). Отец занимался земледелием, работал счетоводом в потребительской кооперации. В 1931 году я поступила в школу. Училась в школах в Белоруссии, в Западной области, Курской области (по месту работы отца, который с 1932 г. работает счетоводом в системе Спиртотреста). Детство прошло в сплошных переездах. В 1932 г. вместе с родителями переехала на Жарынский спиртзавод (Рославльского района, Смоленская область), в 1935 г. — на Заревский спиртзавод (Хиславичский района, Смоленская область), в 1936 г. — на Ольшанский спиртзавод (Льговский район, Курская область).Дома рассказывали, что происхождение у отца бабы Раи — Антона Григорьевича Коршунова (1888-1954) — было совсем не пролетарское, он был хорошо образован, знал несколько языков, прекрасно пел. Известно наверняка только, что до революции он был регентом церковной капеллы, т. е. руководителем церковного хора. В хоре у него пела ещё девочкой Марина Плешкова (1903-1981) — будущая жена, моя прабабушка. В общем, происхождение своё прадед не афишировал, а потому в 30-е годы часто менял место работы. Советской власти искренне сочувствовал, был членом профсоюза, работал бухгалтером. Нашла в домашних архивах интересную справку, выданную прадеду в 1933 году, там сказано, что «он по соц. положению крестьянин-бедняк»…
В начале 1937 г. в связи с тяжёлым материальным положением семьи переселилась к сестре отца, своей тётке — Коршуновой-Конюховой Евдокии Григорьевне в г. Ордженикидзеград (Бежица), а в конце 1937 г. — в Москву, к другой тётке, тоже сестре отца — Коршуновой Доре Григорьевне, на иждивении которой находилась до окончания средней школы в 1941 году.
Знаю, что муж тёти Доры, у которой бабушка жила в Москве, в 1937 году был репрессирован, она осталась одна, детей у неё не было, поэтому она забрала к себе племянницу из белорусской деревни, у которой было мало шансов получить хорошее образование, кочуя по деревенским школам. Именно тётя Дора стала прообразом Валентины (жены старшего брата главной героини книги). Она действительно «омосквичила» 15-летнюю девочку, которая первый раз видела большой город. Мама рассказывала, что «тётя Дора» была тоже «не простая» (как и вся семья прадеда Антона Григорьевича). Известно, что в 50-е годы она имела какое-то отношение к системе образования, стояла у истоков разработки системы проверки «техники чтения» у младших школьников. Мама вспоминала, как она проверяла у неё «технику чтения» где-то в 1956 г., когда они с бабушкой Раей ездили к ней в гости в Москву. И ещё мама добавляла, что тётя Дора «упала бы в обморок», если бы видела, во что превратилась система проверки техники чтения к середине 80-х, когда я сама училась в школе.
В 1941 г. окончила среднюю школу (№545 МОНО), в том же году поступила на исторический факультет Московского института философии, литературы и истории и на вечернее отделение Литературного института им. Горького Союза Советских писателей.545-ая Замоскворецкая школа интересна тем, что литературный кружок (Лермонтовский кружок) в конце 30-х годов там вёл Ираклий Андроников. Видимо, он очень сильно «заразил» бабушку любовью к литературе и к художественному слову. Возможно, как-то подсказал и с выбором институтов. Дружба с Ираклием Андрониковым не прерывалась до самой болезни бабушки. Он был её Учителем, читателем и самым строгим критиком. При подготовке публикации я нашла письмо, в котором Ираклий Луарсабович довольно жёстко критиковал какой-то бабушкин рассказ (при этом сказал, что отправит его в журнал «Сибирские огни», потому что рассказ хороший), там есть такие слова: «… для того, чтобы выработался писатель из Вас, нужно не время, а умение видеть предметы, людей и события так, как никто ещё не видел до Вас. Вы скажете, что далеко не все профессиональные литераторы обладают такой способностью — тем хуже для них… ». Вообще по тёплому тону письма понятно, что Ираклий Луарсабович верил в бабушкин талант и способность адекватно воспринимать критику.
Выпуск школьников июня 1941 года… Бабушка поступила в свои институты, но начало учебы пришлось уже на военное время. После войны возвратиться в ИФЛИ не получилось, потому что такого учебного заведения уже не существовало — в декабре 1941 года его соединили с МГУ.
Проучившись в обоих институтах полтора месяца, эвакуировалась в Поволжье (Колхоз «Красный пахарь» Сенгилеевского района Ульяновской обл.). В колхозе работала помощником бухгалтера, воспитательницей в детском саду.
В июне 1942 года добровольно ушла в ряды Советской Армии. Была под Сталинградом, затем — на 2-м Украинском фронте. В армии работала сначала санитаркой в медсанбате, затем внештатным литературным сотрудником дивизионной газеты «Вперёд, за Родину!», несколько месяцев была машинисткой в штабе дивизии.В Личном листке по учёту кадров за период 08.1942-01.1944 в графе «местонахождение учреждения, организации» значится — «действующая армия, 233 стрелковая дивизия».
В книге путь главной героини довольно точно отражает военную биографию самой бабушки. Только вот журналистская работа не соответствовала несколько замкнутому характеру героини, а бабушка была весёлой и общительной. В домашних архивах сохранились вырезки с её статьями и даже несколько целых номеров дивизионной газеты «Вперёд, за Родину!» 1943 года. Например, очерк «Подруги» про ласковых и расторопных подружек-украинок, которые работают дежурными медсёстрами, очерк «Школа боевого опыта» про молодых колхозников-комсомольцев Ивана и Владимира, успешно проявивших себя в Сталинградских боях. Все эти истории помогли потом бабушке выводить характеры в книге, рисовать панораму «малых дел», из которых и складывалась подлинная героика военных будней.
С фронта бабушка писала своей тёте Доре в Москву. Сохранилась целая папка писем полевой почты 57209 Б, из них некоторые отпечатаны на машинке, что делает их легко читаемыми — это письма того периода, когда бабушка работала машинисткой при штабе. Приведу здесь несколько цитат.
Из письма от 5 января 1943 года
«У меня произошли большие изменения — стала кандидатом ВКП(б). Месяца через 3 буду членом партии. А в мирных условиях кандидатский стаж минимум 1 год. (…) Стала, кажется, серьёзнее, но ветер в голове ещё гуляет. (...) Часто говорю себе: «Это же не гражданские условия, это же не Москва и не те условия, когда я жила на тётушкиной шее». А впрочем — всё хорошо. Скоро разобьём немцев и снова пойду в ИФЛИ учиться».Из письма от 10 сентября 1943 года
«У меня в кармане хранится кусочек осколка, который залетел к нам в щель. Я схватила его — он был очень горячий…»Из письма от 10 ноября 1943 г.
«Живу я хорошо. Сегодня вымылась после жизни в блиндаже на холме. Теперь мы живём снова в деревне. Так приятно вымыться и сидеть чистенькой за столом и печатать на машинке. Если бы вы знали, какое это блаженство!.. Жизнь у меня проходит по-прежнему — я одна среди мужчин и ни с кем не дружу».
Но два главных мотива писем — это ненависть к врагам и тревога за родных. Похоже, что оба чувства сплелись в один неразрывный клубок.
«Как я их ненавижу! Эта ненависть родилась на фронте. До того, как я попала в армию, я тоже ненавидела немцев, но эта ненависть была совсем другой. А теперь я их ненавижу так, как только может ненавидеть человек, умеющий любить жизнь…» Она боялась за родителей, за родного брата, которые остались где-то на оккупированных территориях. Ведь она всю войну ничего не знала об их судьбе. Писала в разные инстанции, умоляла тётю что-нибудь узнать, а когда вместе с советской армией шла по Украине, освобождая землю от врагов, и своими глазами видела, что стало с некоторыми селами, и как обращались нацисты с местным населением, тревога становилась невыносимой:
«Всё время думаю о наших в Гжатске. Доходит до того, что слышу их голоса… Ужасно это»; «Я сегодня стала рассказывать хозяйке о себе, о том, что в Москве у меня тётя — вся моя родня… А мама, папа и брат… Живы ли, — не знаю, не знаю… И разревелась, как белуга…» Много в бабушкиных письмах говорится о пленных, с которыми иногда разговаривала (ведь она неплохо знала немецкий язык). И из этой ненависти постепенно рождались презрение и… жалость.
… А брат в это время сам воевал. Мама с папой (Антон Григорьевич и Марина Ивановна) прятались в лесах, жили в землянке, помогали партизанам. После войны все встретились. Есть две семейные легенды об этом времени. Однажды партизаны, отступая, подарили прабабушке Марине тюк ваты. Что было делать в землянке с таким сокровищем? Подушку? Утеплить щели? Бабушка скатала нить и сплела на лежанку кружевное покрывало, чтобы было красиво. Толстая нить, строгий узор, удивительная вещь… Это покрывало хранится у нас до сих пор, а всё моё детство оно лежало в гостиной комнате на диване. Вторая история о том, как однажды немец схватил прадеда Антона и повел расстреливать, но в этот момент над головой полетели наши самолёты — началось наступление, на секунду немец отвлёкся, а дед со связанными руками бросился в кусты. Он хорошо знал свой лес, а немецкий солдат — нет. И немец не стал искать беглеца: времени не было, началось отступление…
В январе 1944 г. была демобилизована из армии, как студентка, — для продолжения учёбы. Вернулась в Москву, поступила в Центральный Комитет Союза работников Суда и Прокуратуры, где работала до августа 1944 г. инструктором. Одновременно училась на вечернем отделении Литературного института (восстановилась с февраля 1944 г. на 1 курс). Закончила 1 курс (перешла на 2-ой).
В сентябре 1944 г. поступила на исторический факультет МГУ, который окончила в 1949 г. Одновременно с учебой два года (1944-1946) работала в парткоме МГУ машинисткой.Есть семейная история о моей маме, которая родилась в Москве в 1948 году, когда дедушка с бабушкой ещё учились в университете — оба на историческом факультете. Вместе с ними на курсе училась Светлана Аллилуева (дочь И.В.Сталина). Однажды бабушка Рая пришла в университет вместе с маленькой мамой на руках. Её окружили девчонки-однокурсницы, чтобы «потетёшкаться» с малышкой, брали её на руки, смеялись. Мама вела себя спокойно и тоже улыбалась. Подошла и Светлана. Она была довольно замкнутой девушкой, но тут не удержалась, тоже попросила малышку на руки. Бабушка Рая, конечно, дала. Но как только мама оказалась на руках у Светланы, то сразу громко заревела. Все смутились, начали Светлану утешать, что ребёнок, наверное, устал. На курсе к Светлане относились хорошо, ведь она никогда не подчеркивала своего особенного положения… Но после 1956 года для узкого круга друзей родилась «политическая шутка», что мама буквально с пелёнок «боролась с культом личности»…
Выйдя на пенсию, бабушка собиралась продолжить писать, даже попыталась восстановить некоторые литературные знакомства. Нашла в её архиве письма с запросами. В ноябре 1978 года разыскивала адреса Юрия Трифонова и Василия Ноздрёва. С первым учились вместе на семинаре, который вёл Осип Брик (!) в 1944 году в Литературном институте, со вторым была совсем хорошо знакома — два года работала под его руководством в парткоме МГУ.
В 1949 г., по путёвке ЦК КПСС, приехала в Челябинск-40. Работала сначала в Политотделе заведующим парткабинетом, потом лектором, затем заведующей партийной библиотекой. С 1956 по 1960 — была директором вечернего университета марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, с января 1960 г. — работаю инструктором отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС. Живя и работая в Челябинске-40, заочно училась в аспирантуре при кафедре марксизма-ленинизма МГУ. Закончила аспирантуру в 1953 году, сдала кандидатский минимум, написала диссертацию, но по семейным обстоятельствам не смогла защититься.В 1949 году бабушка Рая приехала на Урал вместе с родителями, мужем и маленькой дочкой.
Повесть «Зацветут ещё сады, зацветут!» — это, конечно, рассказ не только о войне, но и о любви, но семейного счастья у бабушки не получилось. С дедом они прожили вместе до 1956 года, а когда мама пошла в первый класс, дед ушёл из семьи и уехал в Орёл. В 1954 году умер Антон Григорьевич. Так в квартире на проспекте Победы в городе Челябинск-40 остались жить три поколения женщин: прабабушка Марина, бабушка Рая и мама Наташа (бабушка, мама и внучка). Они жили мирно и счастливо, мама с внучкой писали стихи и прозу, а бабушка, которую все очень любили, за ними присматривала.
С 1951 по 1954 годы (три учебных года) и один семестр в 1957 году по совместительству работала старшим преподавателем Вечернего отделения филиала Московского инженерно-физического института (МИФИ). Читала курс и вела занятия по Истории КПСС.
В ВЛКСМ состояла с 1938 г. по 1942 г. С июля 1943 г. — член ВКП (б).Интересно, что днём основания филиала МИФИ в нашем городе считается 2 сентября 1952 года. А в 1951 году был создан только Учебно-организационный отдел при комбинате, так что бабушка состоит в числе самых первых преподавателей. Общее количество штатных преподавателей и совместителей в 1951 году не насчитывало и десяти человек.
Остаётся добавить, что в 1961-1965 годы бабушка написала свою повесть «Зацветут ещё сады, зацветут!» В 1977 году в возрасте 55 лет вышла на пенсию. В том же году вступила в Союз журналистов СССР и хотела продолжить заниматься писательской деятельностью, при этом, как я уже писала, возобновив некоторые связи по Литературному институту. Кроме того, она хотела больше времени уделять своей семье — маме, которой уже исполнилось к тому времени 74 года, дочке, любимому зятю и двум внучкам.
В 1972 году на 50-летие сослуживцы сделали бабушке Рае альбом с поздравлениями. Листая его, я понимаю, что она была по-настоящему хорошим человеком. Столько искренних, тёплых, по-домашнему душевных слов было тогда сказано «Раечке», «Раисе Антоновне», сколько пожеланий и добрых напутствий. Вспоминали и фронтовую юность: вырезка из «Огонька» репродукции картины М.И. Самсонова «Сестрица» и подпись «Волга, 1943-й. В этой битве участвовала и ты…» А на самом последнем листе красиво выведена тушью надпись «Для наших автографов в 2022 году…» Действительно, 8 августа 2022 года бабушке Рае исполнилось бы 100 лет. И вот она снова с нами. И внуки тех самых сослуживцев, читая сегодня её повесть, оставят свои отзывы-автографы на полях невидимого альбома памяти о замечательных людях советской страны — альбома, который нам ещё предстоит создать, а потом предстоит хранить и беречь в своих сердцах.
В сборнике стихотворений моей мамы (дочки бабушки Раи)
«Март… и многоточие», опубликованного в Замке в марте 2020 года, есть стихотворение 1979 года. Евгений Морошкин назвал его
«может быть, лучшим из сборника»Оно про бабушку Раю и про нас с сестрой. И хотя я была маленькая и ничего не помню, стихотворение оказалось провидческим.
Мощность солнца –
В миллион медалей.
Нынче
Праздник памяти опять.
И прозрачный дым
Воспоминаний
Нашу Землю
Начал закрывать.
Он клубится,
В комнату влетая,
Растворился стол,
Вино, цветы...
Всё исчезло.
Всё.
И молодая
Из него
Вдруг возродилась ты...
И старались
Разглядеть получше
Бабушку
Две дочери мои,
И зажглись в тот миг
В глазах у внучек
Восхищенья вечные огни…
