Роза Мира — диалог культур и культура диалога

Аргументы, высказанные мной, могут быть услышаны только теми, кто живёт в той системе ценностей, в рамках которой я и пытался отстоять простую мысль, высказанную выше.
Привести человека к вере, подтолкнуть душу вверх, может всё, что угодно, в том числе и произведения искусства. Но удерживаться в вере – это уже другое. Я тут говорю не о некой интеллектуальной позиции, а о духовной жизни, преодолении бесконечных падений.
Но выяснилось, что мало кто вообще понимает – о чём идёт речь.
Даже ты, Ярослав, почему-то решил, что я собираюсь ругать неправославных жителей планеты.
Никого я не ругаю. Просто пытался – видимо, не очень удачно, показать, что существует система ценностей, выстроенная на основе аскетической традиции святых отцов Православной Церкви.
Если эти ценности для моих собеседников – просто одна из исторически сформировавшихся культурно-религиозных традиций – в ряду иных прочих – будем считать, что я познакомил собеседников с некоторыми сторонами такого мировоззрения. Убеждать никого ни в чём не стану, потому что это бессмысленно...

Давай по пунктам, Павел:

Аргументы, высказанные мной, могут быть услышаны только теми, кто живёт в той системе ценностей, в рамках которой я и пытался отстоять простую мысль, высказанную выше.

Мне кажется, что я понимаю и принимаю твою систему ценностей. Я и сам принадлежу православной культуре и крестился добровольно в сознательном возрасте. Вопрос в другом: а ты сам можешь услышать кого-нибудь вне своей системы ценностей, тебе интересны другие системы ценностей и другие люди, понять их для тебя важно? Дело в том, что одностороннего понимания не бывает между людьми, только взаимопонимание, невозможное без взаимного интереса. Одностороннее понимание - это понимание того или иного отражения в твоей системе, а не живого человека и его системы ценностей.

Привести человека к вере, подтолкнуть душу вверх, может всё, что угодно, в том числе и произведения искусства. Но удерживаться в вере – это уже другое. Я тут говорю не о некой интеллектуальной позиции, а о духовной жизни, преодолении бесконечных падений.

Твои собеседники тоже говорят о своей духовной жизни и духовном опыте. Но ты им отказываешь в этом, а считаешь их позицию только интеллектуальной, а опыт только душевным.

Но выяснилось, что мало кто вообще понимает – о чём идёт речь.

Не выяснилось, а тебе кажется, что тебя не понимают, и по одной простой причине: нет у самого желания понимать другого. Он для тебя либо ячейка в идеологической схеме, с заранее известными взглядами ("интеллигентщина", "иудеохристианская йога" и т.п.), либо функция. Третьего не дано. Да и не интересно. Отсюда и зеркальное чувство, что тебя не понимают, а не ты.

И это не голословное утверждение. Его можно доказать даже формально. Ты ни разу не продемонстрировал в ходе этого диалога реакции на главную мысль того или иного поста и реакции на него в целом, но только на какие-то отдельные слова, причём необходимые как повод для занесения собеседника в какую-то идеологическую ячейку. А далее реагировал уже на неё, порою настолько не адекватно действительно сказанному твоим визави, что диву даёшься: а где ты вообще такую мысль взял, почему её оспариваешь как мысль собеседника?

Например: я где-то говорил, что человек может спастись только своими силами? что художник не хочет быть кисточкой в руках Бога? что художник считает своей личной заслугой свой дар? что аскетическая практика не нужна? что историческое христианство злое, а буддизм-индуизм добрый? и т.д. и т.п. Но красной нитью в твоих постах идут именно такого рода тезисы, которые ты опровергаешь. А вот на то, что действительно тебе говорит собеседник, реакции либо нет вообще, либо она идёт на какие-то второстепенные детали. Другого подхода, увы, я не заметил ни разу. Невольно приходишь к выводу, что тебе вообще неинтересны собеседники как таковые. А интересно лишь то, чтобы поняли тебя.

Даже ты, Ярослав, почему-то решил, что я собираюсь ругать неправославных жителей планеты.

Я так решил? Да ты перечти свои посты - и собери в одно место все те ярлыки, что навешивал по ходу на иные, кроме православных, ценностные и духовные системы. Если это не ругательства, то что тогда ругательства?

Никого я не ругаю. Просто пытался – видимо, не очень удачно, показать, что существует система ценностей, выстроенная на основе аскетической традиции святых отцов Православной Церкви.

А кто тут оспаривал существование такой системы ценностей и её духовную действенность?

Если эти ценности для моих собеседников – просто одна из исторически сформировавшихся культурно-религиозных традиций – в ряду иных прочих – будем считать, что я познакомил собеседников с некоторыми сторонами такого мировоззрения. Убеждать никого ни в чём не стану, потому что это бессмысленно...

Если моя духовная система ценностей, "выстроенная на основе аскетической традиции святых отцов Православной Церкви", истинная и душеспасительная, разве это означает ложность, бездуховность, не душеспасительность всех иных систем без исключения? И разве можно отрицать сам факт их тысячелетнего культурного, религиозного и исторического бытия? Факт отрицать нельзя, как и факт своей традиции, но можно иметь совершенно разное отношение к иным путям и системам.

Очень коротко вновь сформулирую самый главный тезис, который я пытался до тебя донести из поста в пост. Проблема Диалога культур и религий - это не человеческая выдумка, но воля Бога. Поэтому мы должны искать приемлемые формы такого Диалога. Это трудно, но иного пути нет. Но с теми подходами, какие ты демонстрируешь к культуре и к другим религиям, такой Диалог невозможен в принципе. Истинность православного пути спасения оспаривать бессмысленно: она подтверждается многовековой практикой. Если ты надеешься, что Православие в одиночку устоит перед глобальной Системой, то надейся дальше. Какие ещё громы должны прозвучать вовне и внутри тебя, чтобы твоё ОТНОШЕНИЕ к культуре и к другим религиям изменилось, я не знаю.

Знаю другое: в православной церкви, слава Богу, есть и другие подходы. Есть там и люди, которые понимают неизбежность изменения своего отношения и к культуре, и к другим религиям и что это уже вопрос жизни и смерти для самого Православия. Вот с ними и нужно искать способы и формы взаимодействия культур. И это очень серьёзный, сложнейший и тонкий вопрос: пройти между Сциллой всесмешения и Харибдой разделения. Вопрос различения Богочеловеческого и человекобожеского путей синтеза вообще, на мой взгляд, самый главный и философский, и религиозный, и культурный, и политический вопрос нашего времени. От его решения, в самом буквальном смысле слова, зависит судьба человечества в ближайшие века. В рамках одной религиозной системы и её языка не только его решить нельзя, но даже поставить.

Тема «Творчество и спасение» поистине неисчерпаема.
Вот как в одном из интервью высказался на этот счет Григорий Померанц.

https://youtu.be/FJ5UzUA_Hd4
 

Вадим, меня в такой картине мира и в таком понимании спасения волнует не столько вопрос: за что? Ответ ведь можно спрогнозировать на него (если ошибусь, надеюсь, Павел поправит): христианин не спрашивает "за что?", но говорит "помилуй меня, Господи". И даже не вопрос, а что делать с остальным человечеством, с теми душами, что не стали принимать "лекарство", большинство из которых вообще о нём ничего не ведали? И не вопросы о самих "врачах" и доверии к ним. И даже не вопрос об едином фронте светлых сил против глобальной угрозы (такой вопрос в данной картине мира попросту ни поставить, ни решить нельзя).

Меня волнует ИСТОК таких вопросов. Тот ОБРАЗ БОГА, который такой мир создал (жуткую, совершенно несправедливую и не объяснимую без нарушения элементарного нравственного чувства "лечебницу", действительно "Палату №6"). Такой образ Бога должен иметь исток внутри самого человека - его ОТНОШЕНИЯ к людям, к другому.

Я сейчас не о Паше говорю, Бог ему судья, как и всем нам. Я о самой проблеме, т.к. сталкиваюсь с подобными "верующими" в "такого бога" постоянно. Один пример я уже приводил выше: и не важно, что он католик, а не православный. Это-то совсем не важно, а важно то, что голос совести заглушается в таком образе Бога и подавляется СТРАХОМ. Характерно, что у выше названного персонажа любимыми книгами Библии были книга Иисуса Навина, книга Ездры и т.п. Какой уж тут католицизм... О любви вообще такого рода "верующие" не любят говорить, их образ Бога плохо совместим с нею, но очень любят говорить о СТРАХЕ Божьем. И о послушании, называя его "смирением".

И действительно, такого бога можно только бояться, его любить невозможно. Это не Отец и не Творец, но абсолютный Тиран, которого сам вопрос о мотивах приводит в гнев. Кстати, слово "гнев", как и "страх", наиболее часто встречающееся в таком образе Бога, в отличие от слова "любовь". А слова "свобода" и "творчество" в нём отсутствуют вообще. Разговор о том, что человек образ и подобие Божие, а не скот, также очень быстро пресекается - именно изнутри! - страхом. На сей раз - страхом гордыни. Вообще разновидностей страха, начиная от страха Ада и кончая огромной вереницей страхов разных страстей и состояний прелести, в таком образе Бога очень много, в отличие от символов любви, не говорю уже о сотворчестве. Страхи буквально смакуются, концентрируют на себе внимание.

Воистину, задумаешься над т.н. "эффектом духовного зеркала", когда человек становится сам в итоге тем, на чём больше всего концентрируется его внимание. А внимание концентрируется по-настоящему в таком образе Бога только на страхе. Через страх Ада сам Ад начинает проникать в душу и замещать собою в ней евангельский образ Бога. Борьба со страстями из-за страха Ада ведёт в Ад ещё быстрее и глубже, чем все гедонические мирские страсти и пороки. Ад становится уже тотальным, а значит, главное - это занять в нём место поближе к главному Авторитету, к Пахану. К слову, упомянутый персонаж уверовал в Бога как раз в тюрьме...

И как тут не вспомнить афоризм: "Бог создал человека по Своему образу и подобию - человек ответил Ему тем же". Если бы Православие было носителем такого образа Бога по преимуществу, то оно давно бы сошло в ранг изуверских сект, как и те течения в ветхозаветной истории, для каких книга Левит или книга Ездры были первыми духовными маяками. Есть другой образ Бога в Православии, другие верующие. Со страхом вести диалог вообще невозможно даже психологически: для диалога нужен другой климат в душе. А он и воцаряется в ней благодаря её внутреннему солнцу - тому образу Бога, который творится в ней в течение всей её жизни.

В таких темах приходит порою на ум (хорошо, что не в сердце) вопрос: а вдруг тот "образ бога" ближе к настоящему Богу?.. Тогда жить нельзя. Да и незачем. Тогда вслед за Иваном Карамазовым нужно "вернуть билет в рай", и нет другого нормального выхода. Да и не "рай" там тогда вовсе, но элита Ада, наслаждающаяся мучениями душ, которые, конечно, сами во всём виноваты, а потому сидят в нижних его кругах. Если спасутся не все, если Бог и все его святые могут жить спокойно и вкушать райское блаженство, пока не спасся последний из детей Божьих, если Бог не любит всех Своих детей без исключения, то и мы не Его дети и Он не Отец наш Небесный, а князь мира сего, главный создатель этой чёртовой "лечебницы", полной бесовских ловушек и прелестей. А в бога-садиста я верить отказываюсь. Равно как и бояться его. Дальше своего ада не сошлёт, а хуже, чем войти в элиту Ада, нет ничего на свете.

У меня совсем другой образ Бога в душе - и он не боится никаких открытых и прочих карамазовских вопросов, никаких антиномий и противоречий. Наоборот: именно в Нём все они только и разрешаются... И сколько бы кто-то из-за вечного страха ошибки, сам боящийся любого открытого вопроса, ни пугал меня "религиозным свободомыслием", я могу верить только в такого Бога, который отвечает голосу моей совести и которому не страшны никакие неудобные вопросы, никакие противоречия, никакие иные формы богопознания. Иначе грош цена всей моей вере, а есть в ней только один смысл - самому лично попасть в Рай.

Только ведь не один Ад - это "концлагерь запертый изнутри", но и Рай - такая же инверсия внутреннего мира и выбирается, и создаётся по его образу и подобию нами самими. И Рай, созданный Страхом Божьим, ничем не лучше Ада. А по-моему, Ад даже в чём-то честнее такого Рая... И вопрос тогда не в том, спасаться или не спасаться, принимать "лекарство" или не принимать, а КУДА спасаться и ЗАЧЕМ. Всем вместе или только избранным?

Религиозная традиция сложилась в более суровые времена, чем нынешний век.

Ничего более жестокого, чем век 20-й, не знала история. Религиозных традиций много. В Библии можно найти почву для разного образа Бога: от ревнителя, мучителя, властителя до Любящего Страдальца. Вопрос в том, какой образ ближе человеку, какой он творит в себе в ответ на Божий Зов - творит уже по своему образу и подобию.

Аналогия со строгим родителем, бьющим и прощающим, стара как мир. Инквизиторы ею также пользовались: мол, мы мучаем тело, чтобы спасти вашу душу. Потом спасибо скажете. Строгий Бог - это бог равно создавший и зло, и добро, Ад и Рай. Но какой строгий Отец будет сам создавать Ад для одних своих детей и Рай для других? И если не было предсуществования души, если она является в этот мир чистой, то зачем ей нужна такая лечебница, где её заражают сначала всеми болезнями, а потом предлагают излечить, причём - очень по-иезуитски: так, чтобы она вечно боялась, что не то лекарство приняла или не так что-то поняла в предписаниях врачей. Причём сами врачи тоже больны на всю голову, как правило, в той лечебнице. Не лучше ли, не гуманнее ли тогда убивать всех во младенчестве, чтобы они прямой дорогой попадали в Рай, пока не согрешили? Какой смысл в таком мире-лечебнице, где и заражают тебя всеми болезнями? Зачем его было творить? И т.д. И т.п.

Если кому-то для его веры такие вопросы не важны и не нужны, это не означает, что их не существует и отвечать на них не надо никому. Если в вере главное уберечься от падений и превалирует страх потерять веру, именно он определяет религиозное сознание человека, то, может быть, такая вера ещё не совсем и вера, а лишь методология избавления от страхов? Мне представляется, что христианин не должен уклоняться ни от каких вопросов, что именно его вера позволяет ему отвечать по совести на самые трудные и мучительные вопросы. Всё в итоге зависит от образа Бога, от внутреннего солнца в человеке - это и определяет все его отношения - к миру, к людям, ко всему на свете. Даже философскую выборку и вообще выбор чтения определяет в конечном итоге именно тот образ Бога, какой внутри человека и в которого человек верит по-настоящему. Да и сам этот вечный страх падений и утраты веры какой-то нездоровый, не христианский по сути-то...

Процитирую "глубоко не христианского поэта" Башлачёва, с которого и началась эта тема...

Вообще, честно говоря, мистический опыт католических подвижников немного действительно отдаёт чем-то настораживающим. Я тоже читал это описание видений св. Терезы Авильской у Мережковского. Но я слышал также и об опыте св. Бернарда Клервосского, который слизывал молоко с груди статуи Богородицы. Чудо заключалось в том, что на груди появлялись капли молока по его молитве. Человек, между тем, очень достойный, судя по жизнеописанию, но вот эти переживания, их выпуклая телесность и явные эротические коннотации заставляют задуматься. То ли мы, православные, что-то не понимаем, то ли и вправду нечто неладно с католиками. Впрочем, Ярослав верно сказал выше: ругать кого-то или даже особенно активно критиковать их не поднимается рука. Однако, и пройти мимо, не заметив и не обратив внимания, тоже не могу.

Вообще, честно говоря, мистический опыт католических подвижников немного действительно отдаёт чем-то настораживающим.

Мистический опыт католических подвижников включает в себя ЧУВСТВЕННЫЕ образы. В то время как опыт православных подвижников чувственные образы отрицает. В этом разница, о которой нам постоянно говорил Павел Тихомиров. Если перенести этот опыт на индуистскую почву, то, получается, данные католические мистики (Тереза Авильская, Бернард Клеворосский) - шли путем Бхакти-йоги. В то время как восточно-церковная мистика шла по пути отсечения всяких чувственных образов, как заведомо ложных и греховных. И это очень похоже на Джаняну-йогу. (К слову: йога ни есть стояние на голове и прочий бред - это определенная мистическая философия и образ жизни.) И тот и тот путь, по-своему верен. Все дело в восприятии.

Но я слышал также и об опыте св. Бернарда Клервосского, который слизывал молоко с груди статуи Богородицы. Чудо заключалось в том, что на груди появлялись капли молока по его молитве. Человек, между тем, очень достойный, судя по жизнеописанию, но вот эти переживания, их выпуклая телесность и явные эротические коннотации заставляют задуматься.

В Индуизме такой опыт Бхакты бы приветствовали. Мать Кали своим молоком из груди спасала как некоторых своих преданных, так и самого Шиву. Если Богородица - Мать, то почему у Неё не может быть молока в груди для святого человека? Но православная мистика, считающая человека изначально тяжко больным и все его представления абсолютно ложными, все его движения сердца абсолютно дьявольскими - такой опыт категорически отрицает. (Богородица не может никого кормить своим молоком, потому как Она "отвлеченная святая функция". Ничего чувственного - полная БУДДИЙСКАЯ ПУСТОТА - вот путь восточнохристианской мистики.) Как по мне - и тот и тот путь верен, и тот и тот путь можно довести до абсурда и сделать ИДОЛОМ.   

Павел, насчет католической чувственности в изображениях имеется общепринятое объяснение. Основное различие в том, что католики не поклоняются изображениям, а просто на них смотрят, чтобы проникнуться религиозными чувствами (православные также относятся к фрескам). Такая позиция была римским ответом на византийское иконоборчество. В Риме не видели причин удалять иконы из церквей, но не приветствовали прямого поклонения иконам (которое на севере сосредоточилось на деревянных статуях, а в Италии таки продолжали поклоняться иконам в ограниченном виде). Официальная позиция состаяла в том, что молитвенное общение со святыми не зависит от изображения, но изображения помогают отвлечься от мирского и сосредоточиться.

Напомню далее, что средневековая иконография была также довольно строгой и по степени телесности не сильно отличалась от византийской. Телесность начинается в эпоху контр-реформации, когда возникла необходимость придать иконам характер рекламных плакатов чтобы привлечь и удержать паству. Задача искусства барокко была - поразить, вызвать "Ах!". Богословское содержание картин стало осознанно предельно упрощенным и понятным без слов и объяснений.

В Византии просто ничего этого не было, иконописцы научились сочетать христианскую духовность с классическим идеалом красоты и возникло то своеобразное отношение к иконам, которое выражено Флоренским в "Иконостасе" - как "окно в другой мир", т.е. более мистическое, чем на Западе. Западная картина принадлежит этому миру, а икона как  бы является границей раздела.