Последние битвы
2.
Джаландхар шёл к битве в отчаянной устремлённости. И победа и гибель казались ему в этот миг равными. Предыдущая ночь открыла, он уже давно отдал свою жизнь тому невероятному и несбыточному, замахиваться на которое доселе не дерзал ни один смертный или бессмертный. Судьба так или иначе поставила его на пороге грандиозной перемены. Стяжает ли он победу или сложит свою голову -- и в том и в другом случае прежняя жизнь его навсегда закончится, а начнётся нечто совершенно иное и непостижимое. Впрочем, отсутствие Парвати, до сих пор пленённой в мире его иллюзий, давало Джаландхару определённую надежду на безопасность, однако не случайно же предупреждал Шукра: "Ты хоть знаешь кто это? Это сама Ади Шакти! Когда она осознает себя и выйдет из медитации, её не удержит никакая майя-астра!" Джаландхар не верил: что же, он и прежде не раз ставил свою жизнь на край!
Он шёл уверенным быстрым шагом навстречу грядущему. Воины расступались, давая дорогу своему вождю. "Где Шива?" -- прогремел на всё поле его голос. -- "Неужели и сегодня мне сражаться с его детьми!" Молча переглядывались дэвы и асуры, тишина воцарилась над равниной, никто не дерзал бросить вызов противнику, пока не сойдутся в решающей схватке два главных контестанта.
"Где ты прячешься, Махадев?" -- вновь воскликнул Джаландхар, вскидывая над собой руки, будто обращаясь к пространству.
Зашумел ветер, в безоблачном небе неожиданно грянула молния.
"Я здесь", -- отвечал голос, исходивший словно отовсюду сразу. -- "Но ты не можешь меня видеть."
"Значит ты сражаешься как трус при помощи иллюзий, не осмеливаясь даже показаться в видимой форме!" -- закричал ему Джаландхар.
"Это не иллюзия, это истина." -- спокойно отвечал голос. -- "Я тот, кто есть, и я тот, которого нет. Я всюду и я нигде. Я в реальности, от которой ты бежишь, и я в памяти, от которой ты пытаешься освободиться. Такова истина."
"Нет, неправда!" -- голос Джаландхара был полон ярости. -- "Это поле битвы есть истина, и я готов сразиться с тобой!"
После этих слов Шива наконец появляется в видимом облике на некотором отдалении от Джаландхара. Радуются дэвы, возглас "хар-хар. Махадев!" разносится от края до края.
Он не желает сражаться. Наверное, до самого конца у Шивы оставались какие-то надежды повлиять на Джаландхара.
"Ты помнишь несправедливость, совершённую с тобой", -- обращается он к Джаландхару, -- "Но ты не обращаешь внимания, насколько сам несправедлив к другим."
"Разве достойно было отвлекать воина от битвы, вызывая иллюзорный образ его матери? А оскорбить своего учителя грубостью и непослушанием? А поймать на слове Ямараджа, заставив его поднять оружие против своей воли? И, наконец, похитить в иллюзорный мир женщину, утратившую память! Разве всё это не есть несправедливость?"
"Я поступал сообразно обстоятельствам", -- начал было оправдываться Джаландхар. -- "Я не имел другого выбора." Однако, злость на собственную минутную слабость быстро вернула самообладание.
"Кто ты такой, чтобы навязывать мне правила?" -- закричал он вновь Махадеву. -- "Ты думаешь, ты способен устанавливать законы, потому что ты всемогущ? Нет! У меня свои правила, и я не подчиняюсь тебе! И я готов доказать здесь на поле боя, что те, кто слушают тебя, делают это напрасно. Атакуй же меня! Пусть наш спор разрешится сегодня раз и навсегда!"
Но не двигается с места Шива. Не желает вступать в бой со своим строптивым сыном.
"Ты мог бы выполнять со всей отдачей обязанности Трилокапати (царя трёх миров)." -- вновь говорит он.
Но насмехается над ним Джаландхар.
"Ты боишься напасть на меня, потому что знаешь, что не способен победить!"
"Ну же, сражайся!" -- дразнит он Шиву.
"Как пожелаешь," -- одними губами отвечает тот.
И тогда уже сам Джаландхар поднимает трезубец и с силой бросает его в Шиву.
Но тот стоит, не шелохнувшись, и лишь в последнее мгновение заграждает себя Тришулой, и исчезает, будто не было грозное оружие Джаландхара. Тогда, ослеплённый яростью, бросается Джаландхар на Шиву с голыми руками и оба взлетают в небо. Там в облаках и продолжается их величественная схватка.
Несколько раз бросает Шива Джаландхара с небес на землю, и содрогаются горы и сыпятся камни. Но всякий раз встаёт Джаландхар снова на ноги, ибо затягиваются его раны, и неутомимой оказывается его энергия. Тогда Шива втыкает ему в живот Тришулу и поднимает Джаландхара на ней. Но и это не решает исхода поединка. Упав, он поднимается вновь и вдруг заходится смехом, и страшен смех его!
"Я -- часть тебя!" -- выкрикивает он сквозь хохот. -- "Ты не сумеешь убить меня!"
Но вскоре происходит нечто иное, о чём он никак не мог и помыслить. Парвати наконец достигает успеха в своей медитации, и к ней возвращается память, а вместе с памятью и полное самоосознание. Она больше не несчастная девушка-царевна, дочь владыки гор, Химавана, пытающаяся освоить аштанга-йогу для избавления от навязчивых видений и несоответствия жизни чувству своего призвания. Нет, теперь она подлинная Ади-Шакти, вторая половина Бога богов, Махадева Шивы! К ней приходят и все её прежние способности и великие силы. Никакая пещера иллюзий не способна больше удержать её в плену. Она знает, где она должна быть, она видит своего мужа с трезубцем в руке, сражающегося на поле боя, она понимает, что только придя ему сейчас на помощь, она способна положить конец этой битве.
И тогда она является посреди дерущихся.
"Парвати" -- шепчет с облегчением Махадев.
"Парвати!" -- восклицают поражённые картиной дэвы и асуры.
"Парвати?" -- в ужасе оборачивается Джаландхар и видит идущую ему навстречу свою бывшую прекрасную пленницу.
Пожалуй, это был первый и единственный момент, когда он по-настоящему испугался и понял, что бой по всей видимости проигран. Только в совместном действии с Парвати Шива был способен убить Джаландхара.
Он начал отступать, а между тем Парвати подошла вплотную к Махадеву и положила свою руку ему на плечо. Это означало, что их энергии теперь объединились.
И вновь поднял тогда Шива Тришулу и размахнувшись метнул её в Джаландхара. И был этот удар фатальным. Смертельная рана уже не могла зажить. Отброшенный к каменной глыбе на краю поля и не способный уже подняться, Джаландхар всё равно не сдавался.
"Что же," -- собирая последние силы, произнёс он. -- "Теперь ты победил, а я проиграл."
"Да, ты доказал своё могущество и право диктовать законы! Только тот имеет право жить в твоём мире, кто послушен тебе и покорно терпит любую несправедливость, надеясь хоть когда-нибудь достучаться до правды..."
"Но нет, я не такой!" -- хрипел он. -- "Даже умирая, я не подчиняюсь тебе. Я горжусь своими поступками и независим от тебя!"
Стояли подле него теперь Шива и Парвати. Собрались вокруг дэвы и асуры, внимая последним словам гибнущего героя. И ответил ему Шива:
"Да, Джаландхар. Ты имел полное право жить независимо и, столкнувшись с несправедливостью, выбирать для себя путь по собственному усмотрению: путь добродетели или путь зла. Но разве не говорил я тебе, что однажды придётся нести и ответственность за всё содеянное: и за хорошее, и за плохое? Мир без законов и принципов стал бы анархией. Никто не свободен от плодов своих поступков: ни ты, ни я, ни Брахма, ни Вишну."
Здесь стоит вновь отметить, что согласно индийскому преданию, Вишну, будучи проклятым Вриндой за свой "благонамеренный" обман, в дальнейшем обязан был отрабатывать карму этого поступка, родившись в качестве царевича Рамы, одного из центральных персонажей поэтического эпоса "Рамаяны". Индусы воистину верят в непреложность воздаяния и не освобождают от его бремени даже верховных богов.
"Я убиваю тебя не для того, чтобы показать, что я сильнее." -- продолжил свою речь Шива. -- "Вовсе нет! А лишь потому, что своими поступками ты сам сделал собственную смерть неизбежной. Если бы только ты по собственной воле сосредоточился на благополучии вселенной, каким бы прекрасным стал весь мир! Но, увы, сделавшись владыкой трёх царств, ты впал в эгоизм, амбициозность и вероломство. Ты перестал заботиться даже об асурах и своими ошибками привёл их теперь на путь разрушения."
Отвлекаясь на минуту от рассказа, я хотел бы здесь обратить внимание на только что сделанное утверждение. Оно обладает интересным мировоззренческим смыслом. Мы часто думаем, что ведя себя так или иначе, мы приносим добро или зло лишь самим себе. Насколько распространённым является ответ: "это моё личное дело". Любой его слышал не раз. Но древние индийцы, однако, осознали, что абсолютно обособленной индивидуальной жизни в мире не существует. Всякое поведение неизбежно сказывается и на окружающих: и на ближних и даже на далёких. И это уже отнюдь не личное дело. Мы все связаны. Особенно, когда речь идёт о фигурах, облечённых влиянием. В конце концов, возвращаясь опять к Джаландхару, он же хотел возвысить асуров, такова была заявленная им цель, но в результате он же привёл их и на грань уничтожения.
Джаландхар не спорит с Шивой по этому вопросу, но он возражает иначе:
"В твоих словах нет любви." -- говорит он. -- "Если я часть тебя и пришёл в этот мир, благодаря тебе, то разве не обязан был ты учить, наставлять и защищать меня? Почему же, когда Индра убил мою невинную мать, не ты явился ко мне, а Шукрачарья? Почему в день коронации, вместо сухих предупреждений, ты не благословил меня, не похлопал по плечу, не похвалил? О, если бы это случилось, я бы оставил свою корону прямо там!"
Тронуты признанием Джаландхара и Шива и Парвати, и все безмолвные наблюдатели этой последней сцены. Да и что тут ответишь? На мой взгляд, так прав Джаландхар! По крайней мере, насколько позволяет судить популярное кинематографическое изложение его истории. Сразу оговорюсь, что существуют и другие варианты. Скажем, сборник "Мифы древней Индии", на который я уже не раз ссылался выше, совершенно иначе описывает бой Шивы и Джаландхара. Не слышим мы на тех страницах и этого проникновенного их диалога. Там в сущности Джаландхар убивает сам себя. Вначале Шива, изумлённый смелостью и силой Джаландхара, обещает ему дар, а тот, поняв, что не способен одолеть Махадева, просит последнего позволить ему чести ради уйти из жизни по собственной воле и от своей руки. Шива соглашается. Тогда Джаландхар берёт в руки острый дротик и ударом в грудь убивает себя. А затем семь демониц пожирают его тело. Но это лишь одна из версий. Авторы фильма, безусловно, тоже на чём-то основываются кроме собственных благих фантазий.
А так, что ответить? Разве родитель не ответственен за своего ребёнка? А если ты не дал ему достаточно любви, то какое право ты имеешь судить его? Вначале полюби, а потом требуй. Вначале дай почувствовать ему тепло твоего отцовства (или материнства), а тогда уже взыскивай. Похвали его в малом и тебе не придётся потом ругать его за большое. У нас как-то традиционно сложилось относиться к хорошему как к само собой разумеющемуся: дескать, зачем за него хвалить? -- ты и так обязан делать правильные вещи. Логично? Зато уж за проступки милости не жди! В итоге человек привыкает: сколько ни делай добра, всё равно ни одного слова признательности ни от кого не дождёшься! А ведь по хорошему должно быть иначе.
Но что же говорит в ответ сам Махадев?
"Разве может часть быть отделена от целого?" -- отвечает он. -- "Я никогда не покидал тебя, Джаландхар. Я всегда жил в тебе и каждая твоя радость и всякая твоя боль являлись также и моей болью и радостью. Частица подобна волне в океане. У каждой волны собственная жизнь, но, тем не менее, в каждый момент времени она неразрывна со всей океанской толщей. В своей ярости ты отрешил себя от меня, но я никогда не забывал тебя. Подумай, случайно ли ты попал к Самудра-дэву (богу океана), случайно ли был благословлён любовью своей матери-русалки? А после её смерти, случайно ли добрый учитель Шукрачарья появился с тобой рядом, чтобы научить и воспитать тебя? А когда ты искал идею, как объединить асуров, кто, ты думаешь, указал тебе на крабов (см. самое начало истории в текстах Вадима -- эпизод с крабами). А когда Сварнасур исподтишка ударил тебя отравленным кинжалом Индры, кто, ты думаешь, столь быстро привёл тебе на помощь врачевательницу Вринду, твою будущую жену? Нет, ты никогда не оставался один, Джаландхар. Я направлял тебя в разных формах и ты несомненно ощутил бы это, если бы не оказался настолько ослеплённым своим эго."
Далее Шива произносит весьма примечательную фразу-обещание, которое, как будто, оказало на дальнейшую судьбу Джаландхара огромнейшее влияние.
"Я и теперь не оставлю тебя одного", -- говорит он. -- "Я беру на себя все твои печали и страдания. В этой войне с пламенем моего гнева (из которого и произошёл Джаландхар) каждая поднятая в битве рука была моей рукой, каждая нанесённая рана была моей раной, я тот, кто отдался смерти, и я тот, кто выжил!"
"Я -- кровь, текущая в твоём теле, Джаландхар. Пришло время объединения части с целым. Время для тебя сделаться совершенным. Это не конец -- нет! -- это начало твоего нового путешествия!"
С безмолвной мольбой глядит теперь на него умирающий Джаландхар. Он уже не спорит, он, кажется, предчувствует контуры предстоящего великого таинства.
И таинство совершается! Благословляют его и Парвати и Шукрачарья. Джаландхар видит вдруг на груди Шивы образы своей матери-русалки и Вринды, усопшей жены. То ли в отчаянии, то ли в вещей надежде зовёт он их. И вдруг берутся откуда-то силы и встаёт Джаландхар на ноги! И тут же открывается на лбу Шивы лучезарный третий глаз и поток великого света устремляется на Джаландхара, пронизывая его и облекая со всех сторон. И сам Джаландхар вдруг делается этим светом! Совершается на глазах у собравшихся великая трансформа -- мечта йогинов и мистиков Индии всех времён! Плотное тело становится огненной энергией, жизненная сила, минуя смерть, преобразуется в нетленную эфирную субстанцию. Возвращается Сын русалки в обитель своего Отца и Создателя!
Когда же третий глаз Шивы закрылся, то не было видно уже ни великолепного света, ни самого Джаландхара.
На этом заканчивается история этого выдающегося героя, и доныне почитаемого в определённых частях Индии. Есть, например, крупный город под названием Джаландхар в штате Пенджаб, с населением более 800 тыс жителей, основанный как будто ещё в ведический период истории Бхараты. Существуют храмовые статуи, фрески. Однако, как бы то ни было, но помимо всего прочего Джаландхар выделяется и тем, что это единственный персонаж индуистского эпоса, осмелившийся не только захватить под свой контроль всю Землю и все Небеса, но также и бросивший вызов самим основам существующего мироздания. Он пытался сместить тех, выше кого в Индии уже отсутствуют личностные характеристики -- Шиву, Брахму и Вишну -- великую Триаду Богов! И не только пытался, но в определённой мере оказался даже успешным на этом поприще! Это делает его совершенно уникальной фигурой.
Джаландхара нередко называют демоном даже в индийских (особенно англоязычных) источниках, но, глядя на его жизнь и характер, разве мы видим в них так уж много демонизма? Честный, храбрый, настойчивый, любящий, не склонный к жестокости, сладострастию, гедонизму (в отличие от того же Раваны -- тоже великого существа и главного оппонента царевича Рамы в "Рамаяне"). Мне часто кажется, что все грехи, приписываемые Джаландхару, основываются в основном не на реальном положении дел, а только лишь на факте его "кощунственного" посягательства на слишком уж великое и святое. Ну, в самом деле, разве может быть чистым и добропорядочным тот, кто пытается низвергнуть Высших Богов? Конечно же, всякий неоднозначный поступок с его стороны будет истолковываться в негативном и предосудительном свете! Другое дело, когда подобное творит Триада. Тут безусловно каждый раз находятся веские оправдания. Да и по происхождению Джаландхар отнюдь не демон. Он дитя гнева Шивы, воспитанный богом океана и матерью-русалкой, а далее, в силу трагических обстоятельств, поселившийся среди асуров и избравший путь помощи им.
Однако, верно, что присутствовал у Джаландхара и некий вполне определённый "загиб", который, на мой взгляд, и предопределил столь драматическую траекторию его жизненной дороги. Впрочем, в итоге он всё же избежал смерти, а вместо неё прошёл сквозь огненную трансформу и покинул этот мир, не оставив следов. И дело здесь ведь не только в милости Шивы, но и в качествах самого Джаландхара -- не каждый окажется способным физически и энергетически пройти через подобное превращение!
Моё впечатление от истории таково, что у Джаландхара не хватало знания и опыта пребывания в мире. Он оставался несведущим в целых огромных областях тонкой вселенской иерархии и механики, полагаясь лишь на собственную силу, храбрость и удачу. А в душе Джаландхар и вправду оставался похожим на ребёнка, отчаянно бегущего от неведомой подстерегающей его опасности. Он был умён и старателен, но всё же, порой, на удивление наивен и уязвим.
Я уже писал выше, что правление Джаландхара напоминает мне чем-то Советский Союз и власть большевиков. Тот же героизм, то же истовое стремление к справедливости, та же вера в простые и зримые для всех решения сложнейших исторических, духовных и социальных задач, та же надежда на собственный энтузиазм: вот сейчас подналяжем, быстренько-быстренько упорно поработаем, прогоним всех "буржуев", очистим свои ряды от затаившихся "врагов" -- и наступит рай, наступит чудо! А "в эпоху чудес не волнует цена", как пелось в песне. И ведь были свои великие победы и достижения! И мир вокруг замирал от масштабов и смелости преобразований! Но, увы, не поняли организаторы чего-то важного и краеугольного: "отвергли камень, который должен был лечь во главе угла" - и позже рухнула, погибла вся постройка. Но индийский Джаландхар не погиб, а прошёл через трансформу. Нет ли в этом факте надежды и для невольных симпатизантов былого проекта, к которым я отношу и себя, ведь всё в истории архетипично? Да и разве не прошёл, согласно Андрееву, через особую мученическую трансформу Красный игва, воссоединившись в итоге со Христом? Подобное свидетельствует о подобном. Впрочем, то будет уже совсем иная легенда, излишняя в нашей героической истории индийских сказаний. О ней можно поговорить в другое время.
