Роза Мира — диалог культур и культура диалога

Изразцы-2

Материалом для этого альбома послужили не фотографии изразцов, как в прошлый раз, а копии, сделанные Сергеем Маслихом в технике акварели и послужившие иллюстрациями к его книге «Русское изразцовое искусство XV-XIX веков» («Изобразительное искусство», 1983).

Помимо старинных, до XVII века, изразцов, в книге приводится большое количество изделий послепетровского времени. Предназначенные уже не для облицовки наружных стен, а для внутреннего, интерьерного пространства, они имеют более камерный и светский характер, и тут интересно проследить взаимодействие европейских изобразительных манер и сюжетов с чертами традиционного изразца. Узнаваемые признаки барокко и классицизма выглядят иногда наивно, не вполне органично, но тут есть и обаяние переходной культурной эпохи, предшествующей появлению классического русского искусства XIX века.

Орнамент финно-угорских народов-3

Третий альбом основан на орнаментах западносибирских народов: хантов и манси. В них издревле выражались представления этих народов о природных силах и обитателях животного царства. Сегодня, отлившись в эмблематические, геометризованные формы, эти изобразительные мотивы используются в традиционной одежде и предметах быта.

Этой ветви финно-угорской культуры еще предстоит пройти путь профессионального становления, найти свое место в евразийской мифопоэтической картине мира.

Орнамент финно-угорских народов-5

Новый альбом основан на орнаментах, происходящих из разных областей финно-угорского мира, отражающих их разный характер. Тут есть и холодноватая строгость эстонских и финских мотивов, и декоративность узоров у народов, граничащих с тюрками, и здесь я подчеркивал близость стилю восточного ковра.

Орнамент финно-угорских народов-7

Это завершающий альбом из финно-угорской серии. Как и альбом № 4, он в основном построен на геометрических орнаментах хантов и манси.

Работая около трех лет с финно-угорскими материалами, я отмечал, с одной стороны, их родственность русской мифологической и культурной традиции, а с другой стороны, особенно в образцах западно-сибирских узоров – нечто совсем иной природы, имеющее самобытное и древнее происхождение. Я не знаю, получают ли эти изобразительные мотивы сегодня свою трансформацию в жанрах профессионального творчества (например, в искусстве ювелирном, в утонченных узорах современных тканей, или в графике, ориентированной на традицию модерна). Я находил в Сети только примеры довольно простых, архаического характера, финно-угорских орнаментов. Тем интереснее было работать с ними самостоятельно, не ориентируясь на какое-либо направление, и самому находить естественный для них образный строй, угадывать органичные для них пути стилистического усложнения.

Прелюдия № 14, ми-бемоль минор

Этот небольшой альбом – визуальный комментарий к моей музыкальной прелюдии es-moll. Прямого образного совпадения здесь нет: если музыка носит ориентальный, и при этом прозрачный, легкий характер, то картинки в основном выполнены в густых, иногда резких красках. Они сделаны на основе рисунков нескольких войлочных панно, составивших проект Лоскутный войлок, показанный на фестивале в Гостином дворе. Эти рисунки, восходящие к древним орнаментам кочевых народов, оказались созвучны ориентальному образу прелюдии.

Коломенский дворец

Дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском был в свое время кульминационным явлением русского деревянного зодчества. Построеный в 1667-1672 годах, он в течение нескольких десятилетий был главной царской резиденцией. Здесь правитель жил со своим многочисленным семейством, здесь проходили важные государственные советы, праздники и увеселенья, принимались делегации иноземцев.

Уникальным было богатство и изысканность его архитектурных форм. Терема, шатры и  башенки были оснащены узорными витыми столбиками, наличниками и кокошниками, из тысяч резных элементов составлена чешуйчатая кровля. Многообразно было и оформление интерьеров, над которым работали лучшие мастера-резчики, столяры и иконописцы из Оружейной палаты. Здесь использовались резьба по дереву с золочением, живопись, обивка стен сукном, тисненой кожей и шелком; окна из разноцветной слюды были подобны витражам. Стены и потолки, расписанные «травным узорочьем», создавали образ райского сада, как это происходило и в церковных пространствах; «бытийное письмо» на стенах, а также шпалеры и картины основывались на античных и библейских сюжетах. На потолке одного из залов находился «Зодий небесный» – изображение Солнца и движущихся вокруг него планет, выполненное с максимальной для того времени научной точностью. В целом соседство и взаимодействие традиционных национальных мотивов с новыми смыслами и европеизированными симметричными формами создавало неповторимый облик русского барокко, нигде больше не проявившийся в такой полноте.

С перенесением столицы в Петербург дворец опустел и постепенно стал разрушаться. Осмотр, произведенный в 1767 году с участием Василия Баженова, признал, что деревянные конструкции могут обрушиться «по великой ветхости», и дворец было решено разобрать. Перед этим по указу императрицы Екатерины были сделаны подробные обмеры и чертежи, изготовлен макет дворца.

Идея о воссоздании архитектурного шедевра возникала не раз на протяжении последних десятилетий, и наконец в 2007-2010 годах она была осуществлена. Помимо сохранившихся документов и чертежей существовали старинные рисунки и гравюры, и таким образом внешний облик дворца можно было воспроизвести с большой точностью. Возможно было изготовить печные изразцы по подобию тех, что были найдены в раскопках на месте старого дворца (новый был построен на другом месте, километром ниже по реке). Что же касается других подробностей интерьера, то кроме словесных описаний никаких достоверных материалов не было. Коллективу историков, искусствоведов и реставраторов под руководством художника Ивана Глазунова предстояло создать собственное прочтение атмосферы и стиля русского барокко XVII века. Ориентирами служили росписи храмов Ярославля и Ростова, интерьеры Теремного дворца в Кремле, образцы мебели и утвари того времени, а также книжные миниатюры и другие архивные материалы. Была в результате выстроена современная версия того пространства, в котором проходили детские годы Петра Первого.

Мои фантазии на основе интерьеров Коломенского дворца (размещаю пока первый альбом из нескольких) также являются современной медитацией на образ «райского сада» изначальной прароссианской культуры, в которую уже начинало заметно проникать европейское влияние. Тогда, в роскоши этого дворца был запечатлен момент последней и самой яркой вспышки национального миросозерцания, момент хрупкого равновесия перед поворотом на другие цивилизационные пути.