Прежде всего хочу сказать, что мне очень близки отклики на фильм "Миссия России" Ярослава и Сергея, подписываюсь под каждым словом, поэтому не буду их цитировать, чтобы не повторять всё. И огромное спасибо Антону за то, что принёс это произведение (настоящую драгоценность) в Замок.
Фильм «Миссия России» «настиг» меня в тот момент, когда я сформулировала для себя проблему: «Я не вижу в сложившейся обстановке адекватных форм социальной активности, которые я могла бы реализовать». При этом необходимость социальной активности мне тоже очевидна.
Хочу рассказать одну историю. Был момент в 2011 году, когда наш небольшой вуз в Озёрске оказался под угрозой исчезновения — речь шла о передаче управления лицу, заинтересованному в уничтожении преподавательского состава (не замены, а именно уничтожения — увольнения всех, потому что менять в нашем городе не на кого). Институт ожидал перевод на полузаочный вахтовый метод с иногородними наёмными преподавателями, полная коммерциализация, превращение в придаток непрофильного для нас иногороднего вуза. По-своему, это было великое время, потому что всем (за исключением двух воздержавшихся) было понятно, куда нас ведут. Все понимали, что именно мы пытаемся сохранить, а главное, был понятен враг — конкретный человек, который не должен быть допущен до управления. Как в «Белорусском вокзале»: «Впереди враг, за спиной друзья, и наше дело правое». И мы тогда отстояли свой вуз. Мы написали открытое письмо, собрали деньги всем институтом на полный разворот газеты (в которой каждый сантиметр оплачивается как рекламное место), организовали серию статей всех заведующих кафедрами на городском сайте, которые выходили каждый день, объясняя суть проблемы и прося поддержки общественности, привлекли областное телевидение, подали заявку на пикет в администрацию города, выдержали две комиссии из головного МИФИ, которые приехали с безапелляционным решением «подавить бунт», а уехали ни с чем. В общем, подняли столько шума, что добились своего. Правда, день, когда мы могли бы праздновать ПОБЕДУ, так и не наступил, он оказался растянутым во времени, испорченным всевозможными мелкими пакостями, которые нам попытались организовать в отместку, а главное, эта
победа незаметно переросла в тяжёлые будни бесконечного обвала: сокращения часов, ставок, увеличения в 100 раз (в буквальном смысле) документации, в общем, всего того, что легло на вузы с 2012 года по настоящий момент. И воевать уже было не с кем, мы понимали, что это уже не наша беда, а всеобщая. Впряглись как могли, выдержали в 2015 году аккредитацию. От вуза в настоящий момент осталась ровно треть преподавательского состава, учебно-вспомогательного персонала почти совсем нет. И нас тянут всё ниже и ниже, а мы уже достигли дна. Что делать сегодня?
Именно тогда в 2011 году я начала собирать материал на книгу об истории института, мы много сделали, но не было денег на дизайнера, на достойное издание, в итоге книга вышла в 2017 году, когда от прежнего состава, запечатлённого на фотографиях, осталась треть. Книга, в которой показана интересная, богатая и сложная 60-летняя история становления вуза и развития молодёжной науки при первом в стране плутониевом производстве, вышла в тот момент, когда вуз балансирует на грани исчезновения. К 65-летию вуза, при том что последние 5 лет — это годы трудно отличимые от небытия. И стало понятно, что нам есть, что терять...
Сегодня нашу проблему можно решить только на государственном уровне внесением поправок в законодательство. Очевидно, что «подушевое финансирование» убивает вузы закрытых атомных городов, где не может быть большого количества студентов, к тому же в условиях демографической ямы, которая как раз приходится на студенческий возраст. И вот я пишу открытое письмо в отдел образования Госдумы (появился канал, по которому его можно было бы передать), несу его нашему директору, хотя заранее знаю, что он скажет: «Сегодня ты отдаёшь письмо в Госдуму, завтра оно ложится на стол ректору головного МИФИ (которому ничего, кроме денег, не интересно — это добавка от меня, директор такого вслух не произносит), послезавтра меня увольняют, послепослезавтра закрывают вуз», и я знаю, что он прав, скорее всего, именно так и будет. То хрупкое последнее равновесие, которое есть сейчас, может быть нарушено. И письмо остаётся лежать.
Но что же, смотреть, как всё и все медленно умирают? Завтра мы хороним одного из заведующих кафедр, который, хоть и продолжал работать до последнего момента, но веру в возможность перемен потерял ещё в 2012 году. (За 2 года похоронили уже троих, из тех кто остался и не ушёл на пенсию или на другую работу.) Нас всего 30 человек. Молодых преподавателей — один. Профессорско-преподавательский состав состоит из двух поколений: 70-летние отцы и 45-летние дети. Поколение от 45 до 65 в 90-е годы ушло в коммерцию и не вернулось, поколение младше 35 не идёт работать в вуз, у которого с каждым днём теряется перспектива.
А теперь о социальной активности: какая она должна быть в сложившейся обстановке? Мы говорили об этом в прошлую среду на Философском семинаре, а в четверг я посмотрела фильм. К чему мы пришли на семинаре: предложила трёхчастную схему социальной активности: 1) распознать в себе эгоические структуры и тенденции, которые склонны всё осуждать и толкают на опрометчивые действия, исходя из собственного понимания блага — этап глубокого раздумья и длительной серьёзной работы над собой, этап раскрытия подлинного Я; 2) прояснившимся взглядом осмотреться и обнаружить вокруг себя
людей, а не
инструменты для социальной активности — ещё более длительный этап терпеливой совместной работы в направлении друг друга — этап раскрытия подлинного Ты; 3) коллективное со-творчество новой реальности, которая возникает из отношения подлинного сотрудничества и любви — возможно, бесконечно далёкий этап раскрытия подлинного Мы (не обезличенного «мы», а прошедшего через этап узнавания Ты).
Чувствовала, что в этом что-то есть, но всё-таки, не будучи облечённой в ткань истории, схема остаётся утопией. И действие как бы замирает на полпути, потому что кажется слишком далёким.
И вот фильм-разговор с Александром Молотковым:
«Поняв, что родина требует более серьёзных действий, я оставил свою деятельность (преподавание в городе) и перебрался в деревню, особенно не зная, чем я тут буду заниматься, но понимая, что нужно мобилизовывать внутренние духовные резервы и направлять их на патриотическую стезю, в первую очередь — это путь духовной аскетики...»То есть первый этап намеченной трёхчастной схемы
невозможно обойти, нельзя двигаться дальше без осознания, без «осмысляющего раздумья» (если говорить словами Хайдеггера). Может быть, два других этапа — это идеализация, некоторая экстраполяция чужого духовного опыта (или своего самого начального), но первый этап — это насущная необходимость новой социальности. Вся предшествующая история человечества — это, возможно, отрицательный опыт, вопиющий об этой необходимости. Чем больше осознанности в действии, тем глубже и животворнее его сила. Чем больше в действии застилающего глаза эго (не эгоизма в буквальном смысле, а
эгоической слепоты, нежелания разотождествиться со своими страстями, непрозрачности для воздействия духовной основы мира), тем более искажённой гримасой обернётся даже самое благое усилие. Возможно, что настаёт момент опыта положительного, если появляется всё больше людей, понимающих социальную активность подобно Александру Молоткову.
Приведу здесь также небольшой фрагмент текста, написанного «по следам» занятия философского семинара 7 ноября 2018 года. В тот день каждый высказал своё понимание социальной активности, а я попыталась синтезировать позиции. (Привожу только вводную часть, думаю, значение слова «формаль» будет понятно из контекста).
О со-творчестве высшей социальной формали
на занятии Философского семинара 7 ноября 2018 года
Символично, что в день 101 годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции состоялось рабочее совещание творческой лаборатории ФС по вопросу определения высшей социальной формали человека. Формаль — это модус формалии — материи мышления в философской системе С.А. Борчикова. Социальная формаль — это парадигмальная структура мышления, задающая цель и смысл существования человека в обществе на некоторый продолжительный период.
Совместными усилиями удалось обрисовать некоторые важнейшие и принципиальные условия возможности плодотворной социальной формали. Примечательно, что никто из участников не предложил в качестве обязательного условия развитой формали данного типа активность по преобразованию внешней среды в соответствии с определённой идеей. Наоборот, каждый говорил о специфических внутренних трансформациях, которые сами вызовут неизбежные положительные общественные изменения.
Таким образом, негласно выявились два эволюционных этапа самой социальной формали.
Первый этап назовём утопическим, в честь несравненного Томаса Мора и его страны Утопии (лат. «место, которого нет и не может быть»). Утопическая формаль — это поиск внешней справедливости, самостоятельное преобразование чувственно воспринимаемого мира в соответствии с идеями и проектами отдельных (как правило, лучших) людей.
Будучи когда-то новацией, сегодня утопический этап становится предрассудком. Уже очевидно, что решение социальных проблем не в отмене частной собственности, денег, неравенства (как искренне полагал Томас Мор). Уже ясно, что победив невежество, мы не сделаем мир справедливым и добрым (как надеялись философы эпохи Просвещения). Уже показал свою изнанку лозунг: «Свобода, равенство, братство!», провозглашённый Французской буржуазной революцией. И понятно, что какое бы общество-государство мы ни строили: коммунистическое, либеральное, толерантное, демократическое или правовое, — все социальные беды останутся с нами, пока это построение предполагает явную или скрытую предпосылку: цель оправдывает средства.
Новый этап социальности (давайте вместе придумаем ему название), на которой с таким трудом и с такими потерями постепенно поднимается человечество, требует выполнения важного условия: «познать самого себя». Это связано с необходимостью прояснения цели (не внешней, т. е. заданной обстоятельствами, не зависящими от человека), а внутренней, диктуемой глубинной правдой человека — его истинным я. Только выполнив это условие самопознания, можно понять, как помочь остальным. Справедливая социальность тогда возникнет сама, поскольку её здание воздвигнется из поступков людей, понимающих себя, друг друга и мироздание, т. е. людей, «ведающих, что творят».
Некоторые примеры осмысления высшей формали нового типа:
- категорический императив Иммануила Канта: поступай так, чтобы максима ТВОЕЙ воли, могла бы стать основой всеобщего законодательства. Поступай так, чтобы человек ДЛЯ ТЕБЯ никогда не был бы средством, но всегда был бы целью;
- недейственность насилия против зла Льва Николаевича Толстого и Иисуса Христа: (ТЫ САМ) не противься злому!
- достаточность любви Августина: (ТЫ САМ) люби и делай, что хочешь!
Несмотря на обращение к себе, новый этап социальности предполагает Диалог, а не Монолог. Его невозможно реализовать в одиночку, здесь важен вклад каждого, кто на собственном примере почувствовать надличностный характер внутренней духовной организации.
Следует отметить также, что первый вид социальности никуда не делся, он, скорее, превратился во внешний вектор социальной активности: видишь, что снег выпал на дорогу — бери лопату и почисти; видишь — камень мешает проехать — придумай, как его убрать; видишь — обижают слабого — заступись. Для этого не обязательно сначала познавать себя и свою творческую роль в мироздании, можно даже сделать эти дела раздражённо, ругаясь и ворча — в большинстве случаев ты всё равно принесёшь больше пользы, чем если бы остался бездействовать. Но сфера применимости этого вектора очень невелика и, как показала практика человеческого сожительства, в прекрасный мир этот вектор не ведёт. Все его действия лежат в
горизонтальной плоскости преходящего. Это вектор Моисеевых скрижалей и Ветхого Завета. Он верен, но недостаточен для подлинных социальных трансформаций. И потому необходим вектор
вертикальной активности, вектор Нового Завета, который гласит: «вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего!»