Роза Мира — диалог культур и культура диалога

Когда заходит разговор о том, как же все-таки появились люди, я рассказываю анекдот.

Мальчик приходит к папе и спрашивает: «Папа, как произошли люди?» Папа отвечает: «Когда Бог создал мир, все было хорошо, но чего-то не хватало … тогда Бог взял щепоть земли и сотворил из неё человека по своему подобию. Вот так произошли люди». Мальчик почесал в затылке и на всякий случай пошел переспросить маму. Мама ответила: «Жила-была в Африке умненькая обезьянка. Ей нравилось все делать руками. Потом от неё родились другие, еще умнее, и так постепенно появились люди». Мальчик в растерянности. Подумавши, пошел обратно к папе. «Папа, как же так? Ты сказал, что людей сотворил Бог, а мама – что люди произошли от обезьян. Но ведь не может быть так, чтобы и то, и другое было верно! Кто-то из вас двоих неправ…» «Может, сынок, может, - отвечает папа, - просто мама говорила о своей стороне семьи, а я – о моей.»

Здесь хорошо выражена суть проблемы – логический тупик. Естественная эволюция и чудесное творение несовместимы. Каждый выбирает свое. Но выбрать все же надо! Или вечно колебаться и верить и в то, и в другое по очереди – смотря с кем разговариваешь. Жизнь, однако, не стоит на месте. Многие ученые отходят от дарвинизма, а многие верующие – от буквального прочтения Библии. Происходит сближение позиций. Но на какой основе? Как совместить эволюцию с верой в чудо?

Чисто научных претензий к дарвинизму много. Главное – дарвинизм предлагает возможный эволюционный путь происхождения человека, но совсем не объясняет почему так должно было произойти. Почему шимпанзе, наши эволюционные «братья», так и остались обезьянами, а мы развились в разумных существ, живущих на совсем другом уровне бытия, хотя биологически и генетически отошли от шимпанзе относительно незначительно. Ситуация даже еще интереснее. Считается, что 6 млн. лет назад от общего предка разветвились три линии, которые дали шимпанзе, бонобо и человека. При этом бонобо и шимпанзе разделились по той простой причине, что между ними пролегла река Нигер. Две популяции перестали общаться и развивались независимо. Различия между бонобо и шимпанзе хорошо иллюстрируют, на что способна эволюция за несколько миллионов лет. Путь естественной эволюции с постепенным накоплением полезных изменений в принципе не предполагает таких скачков как формирование человека.

Ученые приходят к неожиданной мысли, что объяснить научно происхождение человека просто невозможно. Ведь научное объяснение всегда основано на повторяющихся закономерных явлениях. Если разделению шимпанзе и бонобо можно найти множество аналогий, то появление человека абсолютно уникально и не вписывается ни в какую логику биологического развития. Оно лежит в области истории, а не биологии. Законы биологии действуют здесь примерно так же, как принципы механики в автомобильной аварии. Сталкивающиеся автомобили деформируются и калечат людей в точном согласии с законами механики, но факт аварии и логика приводящих к ней событий не имеют к механике никакого отношения. Аварию можно считать делом случая или Божественного Промысла – выбор лежит в мировоззренческой сфере. Многие водители, выезжая, шепчут молитвы или берут с собой разного рода обереги – потому что чувствуют, что, так или иначе, здесь не все в их власти…

На похожей основе происходит и конвергенция антропологии и религии. Если факт биологически невозможного формирования человека уникален, то его можно с равным успехом считать следствием уникально-случайного стечения разных естественных факторов или целенаправленным дизайном, направлявшим ход историко-биологических событий. Кто знает, почему происходят уникальные события? Почему мой папа встретил мою маму, почему в этом году лето жаркое, а в прошлом было холодное и т. п. Такие события лучше всего просто описывать, и этим занимается история.

Проблема уникальной быстроты эволюции человека в той сфере, которую можно назвать над-биологической или культурной дополняется еще одной проблемой, которая ставит дарвинизм в тупик. Как и почему эволюционировали те биологические детали, которые сделали человека человеком, особенно голосовой аппарат и двуногая ходьба. В школьных учебниках пишут, что у человека развивался мозг и руки, и что он постепенно научился ими пользоваться. То есть человек воспользовался плодами эволюции, полученными как бы бесплатно, и развил речь, социальность, интеллект и т.п. Но зачем эволюция столь целенаправленно создавала для этого биологическую основу, как будто заранее знала, ради чего старается? Как принцип «выживает сильнейший» мог привести к возникновению, скажем, речевого аппарата?

Любопытно, что биологическая база человечности еще до сих пор не создана до конца. Как ни странно, наша двуногая ходьба является частью культуры, а не инстинктивным поведением. Биологически человеку свойственно передвигаться на четвереньках – так начинают перемещаться младенцы. Они осваивают это способ вполне прилично, хотя никому при этом не подражают, и их никто этому не учит. Так передвигались найденные в джунглях реальные дети-маугли, при этом с удивительной быстротой. Ходить на двух ногах мы учимся в подражание взрослым и благодаря их поощрению. Радоваться первым шагам любого малыша в человеческой культуре так же органично, как дышать воздухом. Освоение двуногой ходьбы происходит долго и требует значительных, можно сказать, колоссальных усилий, которые мы, впрочем, забываем. Наш организм дает возможность двуногой ходьбы, но не требует её развития, в отличие от, скажем, телят, которые сразу ходят как взрослые.

На этом примере можно почувствовать соотношение культуры и биологии в формировании человека и понять причины столь быстрой скорости его развития. Неожиданный поворот мысли, происшедший в антропологии в течение последних десятилетий, состоит в том, что эволюция культуры была не следствием развития организма, а его движущей силой. Культура была первична, а биология вторична. Другими словами, эволюцией человека двигала не природа, а человеческое общество. Требования успешности в обществе осуществляли селекцию. Эволюцию толкала внешняя сила, примерно как при выведении пород домашних животных. Все знают, сколь быстрым может быть этот процесс: выведение собачьих или лошадиных пород занимает период в несколько сотен лет, а то и меньше. Для эволюции человека столь быстрые темпы и не требовались, здесь счет шел на сотни тысяч лет.

Механизм такого отбора прост. Если человеческое общество считает, что следует ходить на двух ногах, оно отторгает из своей среды тех, у кого это получается плохо, и поощряет тех, у кого это получается хорошо. Хорошие ходоки, бегуны и прыгуны имели больше шансов оставить потомство, чем «дегенераты», предпочитающие ползать на четвереньках или нетвердо стоящие на ногах. Так как двуногая ходьба не инстинктивна, можно предположить, что её польза вытекала из выживаемости человеческого общества в целом: выживали те сообщества, которые стали поощрять двуногую ходьбу, освободившую руки для других занятий.

Примерно также, по-видимому, обстояло дело с речевым аппаратом, способным управлять тонкими движениями лицевых и горловых мышц и полностью отсутствующим у обезьян. Здесь мы подходим к самому интересному. В какой-то момент по неизвестной причине язык стал критически важен для выживания человеческих сообществ. Язык настолько резко выделяет человека из животного мира, что мог появиться лишь в момент, когда его предки оказались на грани вымирания. Язык оказался необходим, как средство организации коллективного добывания пищи в какой-то новой ситуации, в которой добывать пищу индивидуально оказалось невозможно. При этом, личности, способные к языку больше других, начинали играть роль лидеров или вообще были более полезны обществу. Началась селекция говорунов и интеллектуалов, соображающих, что и как говорить.

Хотя мы привыкли считать обезьян стадными животными, на самом деле они индивидуалисты. Шимпанзе живут в тропическом лесу и питаются фруктами с веток. Они живут в стадах, но питаются индивидуально. У них есть своя социальность и иерархия, но они не ведут организованной, коллективной деятельности. Человек же, по-видимому, стал человеком именно потому, что организованная деятельность, координируемая языком, оказалась для него вопросом выживания как вида.

Как же это произошло? В силу стопроцентной исторической уникальности этого события, узнать об этом достоверно нам просто не суждено. Однако, строить правдоподобные догадки не запрещается. Наиболее достоверной многие считают гипотезу Дерека Бикертона, изложенную в его книге «Язык Адама», ставшей научным бестселлером.

Бикертон предполагает, что предки человека оказались изгнаны соплеменниками из сытых и относительно безопасных тропических лесов на просторы саванн, где не было ни растительной пищи (кроме травы и листьев), ни укрытий. Саванна в то время была населена гигантскими травоядными, крупномасштабными предками современных носорогов, бегемотов и слонов. Присутствовали также крупногабаритные хищники, такие как саблезубые тигры. Носороги и бегемоты были для них трудным куском хлеба, и не только благодаря своим способностям лягаться и бодаться. У них была толстая шкура, прокусить которую хищники не могли. Приходилось ждать, пока труп разлагался и шкура смягчалась. Хищники стали промышлять полуразложившейся падалью. Но на их пути стоял неожиданный конкурент: гомо эректус.

Материал имеющихся находок позволяет предположить, что поначалу прото-люди довольствовались остатками того, что оставляли хищники. Научились разламывать кости и извлекать костный мозг, оказавшийся ценным источником питания, способствовавшим росту головного мозга. Но затем началось самое главное: эректусы стали отгонять хищников, чтобы получить право первого доступа к многообещающим запасам более свежей пищи. Но просто отогнать тигров и гиен было недостаточно. Еще надо было научиться разрезать толстые, еще не разложившиеся шкуры.

Обе задачи решались одним и тем же инструментом – грубо обработанными или даже просто расколотыми камнями. Таких камней находят великое множество. Оказалось, что край разломанного камня в умелых руках может разрезать толстые шкуры гигантских носорогов, и этими же камнями можно отгонять хищников от уже разрезанных трупов – на свежие те не претендовали. Такой гомо эректус рисуется невысоким и относительно слабым, но храбрым, динамичным и агрессивным, даже свирепым существом, которому коллективное действие в толпе соплеменников придавало отчаянную смелость, доходящую до того, что мы сейчас назвали бы героизмом. Человек, по-видимому, очень рано научился компенсировать физическую слабость силой духа. Визгливыми толпами эректусы набрасывались на огромных тигров и гиен и забрасывали их острыми камнями, целясь в глаза или в нос. Можно предположить, что при ограниченном количестве падали возникала и межплеменная конкуренция, так что войны с другими людьми, по-видимому, тоже изначально сопутствовали нашей эволюции, став чисто человеческим способом проявления принципа «выживает сильнейший».

Гипотеза Бикертона замечательна тем, что она, и только она, включает в себя необходимость в языке. Первым словом человеческого языка был боевой приказ – в биологии это называют «мобилизационный клич». Предупредительные сигналы об опасности имеются у многих животных, но они работают по принципу «спасайся кто может». Боевой же клич человека изначально призывал сплотиться и вооружиться. Кроме того, животные всегда реагируют на опасность, присутствующую здесь и сейчас. Человек же должен был сообщить соплеменником об источнике пищи, находящемся где-то там, далеко. Поэтому фонемы человеческого прото-языка были изначально символичны. Они обозначали не предмет, а понятие, т.е. что-то известное, но отсутствующее перед глазами – что-то, что требовалось вспомнить и вообразить.

В этой ситуации и на очень ранней её стадии стали выделяться владеющие языком лидеры. Позиция говорящего стала восприниматься как доминантная. Двуногая ходьба также хорошо вписывается в нарисованную картину. Человеку не требовалась быстрота – он не гонялся за антилопами – но требовалась выносливость в ходьбе и способность покрывать большие расстояния с грузом камней, которые, по-видимому, держали в руках и зажимали в изгибах-сочленениях (подмышкой, локтевым суставом, м.б. запястьем). На этой же ранней стадии развития, по-видимому, возникли такие качества, как стремление выделиться храбростью (стяжать боевую славу), готовность пожертвовать собой ради общего дела, забота о женщинах и детях, а также находчивость и склонность покидать насиженное место в поисках чего-то важного, что может оказаться там, за горизонтом, и о чем нужно обязательно рассказать, вернувшись к своим.

Естественная эволюция и чудесное творение несовместимы.

Андрей, по-моему, весь Ваш очерк служит опровержением этого тезиса. А сам вопрос: совместимы ли представления об естественной эволюции и чудесном творении - настолько многогранен, что я открыл этим Вашим очерком новую тему. Выделю несколько ключевых идей, вокруг которых могла бы развиваться она:

Вопрос о совместимости или несовместимости естественной эволюции и чудесного творения ведёт к двум другим вопросам, с которых и начинаются развилки:
1) Стоит ли за естественной эволюцией Кто-то: высший разум, телеология, Бог - или естественная эволюция движется некими объективными законами (которые никто не создавал, а они появились сами собой как свойства материи)?
2) Какова роль Случайности в эволюции: слеп ли Случай, объясним ли только теорией вероятности - и соответственно: что такое "чудо" - проявление неизвестных нам законов природы, слепая игра маловероятных случайностей или что-то Иное?

Ученые приходят к неожиданной мысли, что объяснить научно происхождение человека просто невозможно. Ведь научное объяснение всегда основано на повторяющихся закономерных явлениях.

В догматике материализма - невозможно. Но в ней много чего невозможно: ни научное объяснение возникновения жизни и сознания, ни даже научное объяснение становления материи (не только живой, но и неживой тоже) - от хаоса к космосу и от простейших форм ко всё более сложным. Само такое движение противоречит 2-му закону термодинамики (закону роста энтропии и стремления материи к покою и тепловой смерти). Что бы как-то это противоречие снять, материализм наделил материю свойством духа - назвал "саморазвивающейся". Но это ровным счётом ничего не объясняет. Вопрос в другом: совместимо ли научное познание и религиозная картина мира или научное познание обречено существовать исключительно в рамках материализма? И только ли повторяющиеся закономерности движут миром или роль уникальных событий и Случая не менее, а то и более значима для организации космоса?
 

Аварию можно считать делом случая или Божественного Промысла – выбор лежит в мировоззренческой сфере.

Вариант совмещения научного и религиозного познания предложил академик Н.А. Козырев в своей "Теории Времени". Козырев и работал со Случайностью, а Время считал активной творческой силой, организующей материю. Именно той силой, которая имеет телеологический смысл и генерирует Случай. Если принять (понять) метафору, что "Время - это кисточка в руках Творца", то большинство противоречий между научной и религиозной картинами мира перестают быть неразрешимыми.
 

Кто знает, почему происходят уникальные события?

Если искать причину событий только в прошлом - через причинно-следственную связь, обуславливающую события и работающую через повторяемость, то смысл уникального события, такой связью и такой повторяемостью не обусловленного, понять невозможно. Повторяемость работает только для т.н. "мёртвой материи" (хотя ещё вопрос: мертва ли она на самом деле?) Остаётся списать уникальное, никакой причинно-следственной связью не обсуловленное событие на почти невероятный (потому что слепой!) случай. Или на "чудо".

Козырев предложил увидеть причину уникального события не в прошлом, а в будущем. Будущее - через активную силу Времени - генерирует ту цепь случайностей, которая должна привести к желаемому результату. Это телеологический подход. Но кто сказал, что он не научный? Он не укладывается лишь в догматику материализма, но никак не противоречит научному познанию (формально, конечно, противоречит, в рамках одной методологии, но по существу не противоречит, если появляются иные методологии, иные критерии опытного эксперимента). Да и само научное познание тоже не является единственным и универсальным методом, к слову, и нуждается в других, дополняющих и расширяющих его путях к истине.

Но зачем эволюция столь целенаправленно создавала для этого биологическую основу, как будто заранее знала, ради чего старается?

А если знала? Кто сказал, что не знала? А если за эволюцией стоят не только объективные законы материи и слепые случайности, а Высший разум, Творец? Разве такой взгляд на мир хоть в чём-то противоречит научному познанию? Учёных же не смущает, что за техносферой стоит человеческая мысль, разумный план, почему же за неизмеримо более сложным и грандиозным космическим и материальным миром (в т.ч. и за живой материей) не стоит Мысль и Дух?

Это предположение к тому же наиболее естественно для нашего разума, но нежелание признать что-то Высшее над собою и заставляет наш разум выкручиваться, придумывать какие-то искусственные заслоны и городить атеистические и материалистические догмы. Если же стряхнуть их и вернуться к естественному для разума состоянию (к познанию, а не к самоутверждению), то становится яснее ясного, что никакого смысла в эволюции без телеологии найти невозможно. Сам вопрос о смысле эволюции вне телеологии даже поставить нельзя, не то что искать ответы на него. Либо случай и законы мертвы и слепы, и нет в них никакого смысла, либо не слепы - и только тогда есть в них Смысл, когда за этими законами и случаями Кто-то стоит Живой. Это самый естественный ход мысли, а материалистический - противоестественный, вымученный.

Как принцип «выживает сильнейший» мог привести к возникновению, скажем, речевого аппарата?

Если этот принцип единственный и универсальный, то вообще развитие жизни (не только её возникновение) от простейших форм к сложным объяснить нельзя. Наиболее приспособлены к выживанию как раз самые простые формы, вирусы. Дарвин, к слову, сам не был ортодоксальным материалистом и допускал, что за эволюцией может стоять Высший Разум. Но страсть открыть один универсальный закон, которым всё в природе можно объяснить, сыграла с Дарвином такую же злую шутку, как со всеми мономанами. Так, Маркс всё в истории попытался объяснить объективными экономическими законами, а Лев Гумилёв - пассионарностью. И т.д. Это уже потом материализм, сформировавшийся в религиозную (или квазирелигиозную) картину мира, использовал теорию Дарвина в качестве одной из своих догм. А главной своей идеей выдвинул как раз идею о несовместимости научного и религиозного познания. Сама же наука уже переросла материалистическую догматику и стала возвращаться (на новом этапе) не только к совместимости своего способа познания с высшими религиозными смыслами, но и к необходимости духовного и нравственного подхода к самой своей методологии, а не только к её предмету.

Когда-то казалось, что несовместима гелиоцентрическая модель и библейская. Потом казалось, что несовместимо знание о грандиозности (для человеческого разума - бесконечности) космоса и вера в Бога-Творца. До сих пор, наверное, многим кажутся несовместимыми библейские чудеса (хождение по воде, воскрешение мёртвых и т.д.) с объективной научностью. И по сей день (и для науки, и для ортодоксального христианства) кажется неприемлемым знание о разумных духах Природы, о том, что и горы, и облака, и леса, и реки, и вся наша Земля - Живые сущности, а некоторые из них - намного превосходящие мудростью человека...

Неожиданный поворот мысли, происшедший в антропологии в течение последних десятилетий, состоит в том, что эволюция культуры была не следствием развития организма, а его движущей силой. Культура была первична, а биология вторична.

Осталось сделать ещё один шаг - и признать, что за человеческой культурой стоит метакультура. Что у культуры есть высший замысел и высший план. И он не людьми творится, хотя и с участием их творческой свободы.

Другими словами, эволюцией человека двигала не природа, а человеческое общество. Требования успешности в обществе осуществляли селекцию.

Здесь есть одна серьёзная опасность - это подмена биологического дарвинизма дарвинизмом социальным. Собственно, на этой подмене и зиждется идеология неолиберализма.

Природа полна красоты и высшего смысла, а не только законами взаимопожирания. И в социальной жизни есть добро и зло, действуют силы созидательные и разрушительные. Социальный дарвинизм, на мой взгляд, ещё тлетворней для человеческой души (и для духовной культуры), чем классический (биологический) дарвинизм.

Есть эволюция культурная, социальная, духовная, космическая.

Если под «эволюцией» подразумевается «прогресс» как поступательное движение к лучшему, то никакой эволюции (прогресса) в культуре нет. Есть зарождение новых жанров, имён, сфер, форм, произведений, школ, но они не являются прогрессом по отношению к старым шедеврам и эпохам. Наоборот, старое, оканчиваясь, никуда не исчезает. И новое далеко не всегда лучше и совершеннее. Чаще всего – они о разном и создают разные смыслы.

Да и в Природе новые виды не вытесняют старые, а продолжают существовать вместе с ними. Скорее, к природной эволюции ближе «принцип дополнительности», чем «исключённого третьего». И в этом Природа схожа с Культурой, а значит – движима творческой силой, а не той, которой движим, например, научно-технический прогресс (как замена менее совершенных форм более совершенными). Получается, что научно-технический прогресс и творческая прибыль не одно и то же.

В определённом смысле, в научно-техническом прогрессе происходит тот же процесс, что при совершенствовании, например, художником одного произведения. Тогда, да, в процессе совершенствования какие-то части могут удаляться, видоизменяться до неузнаваемости. Но как произведение окончено – оно остаётся в неизменном состоянии и начинает прирастать смыслами, двигаясь в общекультурном контексте и получая отблески от новых феноменов, но само уже не меняет формы и никуда не исчезает. Таким образом, можно прийти к выводу, что весь научно-технический прогресс – это лишь один феномен, одна конечная форма, зародившаяся внутри классической научной методологии. А творческий прорыв – это рождение (как бы из ниоткуда) новых, паритетных методологий, новой науки, на совершенно других принципах возникшей.

Например, появление «Теории Времени» Н.А. Козырева – это творческий акт, зарождение новой методологии, которая вовсе не отменяет старой. Козырев обращается к тем сторонам реальности, которые старая методология выносит за скобки, не имея никаких способов взаимодействия с ними. Ни Эйнштейн, ни вся квантовая механика с её «безумиями», ни даже Лобачевский не подвергали сомнению научную методологию как таковую и находились внутри неё, хотя и на границе. Козырев эту границу перешагнул, то есть совершил творческий акт, создающий новый «класс» (если проводить аналогию с Природой).

Дарвин был дитя времени, для которого научно-технический прогресс представлялся бесконечным и универсальным. Прогресс казался синонимом блага и синонимом творчества. И критерии прогресса распространялись на всё. А то, что в них не укладывалось,  подгонялось под шаблон по методу Прокруста, и всё лишнее отсекалось как несущественное или несуществующее. Таким же сыном своего времени был и Маркс, разработавший теорию социальной эволюции. В отличие от Дарвина, Маркс не был доволен своим временем, поэтому предполагал его конечность и задавался вопросом, а что будет после? Но тем не менее продолжал мыслить в рамках теории прогресса.

Прогресс – как установка на бесконечное совершенствование форм – это религиозный культ человеческого разума, не нуждающегося ни в каком Творце, ни в каких Высших силах. То есть, человекобожеский путь (в духовном и нравственном смысле). Человеческий разум, возомнивший себя богом, вынужден был исключать из реальности всё его превосходящее – и не только в природе, в космосе, но и в культуре, и внутри самого человека. В итоге, исключается творческое начало как таковое. Потому и в природе (уже с маленькой буквы) исследуется только «мёртвая материя», а если «живая» – то как неразумная, движимая некими бездушными объективными законами, слепыми инстинктами и слепой же случайностью, подчиняющейся теории вероятностей.

Так же изучается и человеческая история, смена формаций, да и сам человек – как биологическое, психологическое и социальное тело, лишённое души и духа. Душа и дух исключаются не только из природы, но и из самого человека. По той же самой причине, по какой был исключён из космоса Творец. Только как нечто низшее, что разум может исследовать и подчинять себе, принимается «психика», обусловленная законами психологии или социологии – наук, «творимых» разумом.

Слово «творимых» я взял в кавычки потому, что в культе человеческого разума творческое начало (творчество из ничего – дух) подменяется работой с объектами. Поставив себя на место духа, человеческий разум и обрёк человека на бесконечный прогресс (совершенствование форм), объявив это высшим благом и единственным путём развития. Причём не только в человеческом социуме и культуре, но и в природе. Роковой ошибкой было наделение одного конкретного этапа, имеющего свои границы, свойствами бесконечности и универсальности. Здесь вспоминается афоризм Бердяева: «только недоразвитый разум не осознаёт своих границ».

Претензия разума подменить собою душу и дух наносит, в первую очередь, удар по самому разуму, вынуждая его вечно быть недоразвитым. Но так как жизнь создал не человеческий разум, у него нет никакой возможности законсервировать свою недоразвитость в бесконечном прогрессе. И дура-жизнь берёт своё. Прогресс на ровном месте заканчивается, и случается творческий кризис загнанного в подполье духа.

Возвращение на Богочеловеческий путь и есть возвращение человеком в свою картину мира творческого начала. Научно-технический прогресс, наконец-то, завершается и занимает органичную нишу в культуре – как её состоявшийся феномен в ряду многих других. И обречённый на бесконечное совершенствование форм одного и того же феномена (науки), человек открывает великое множество иных степеней творческой свободы. Подобное узнаёт подобное: человек вновь видит Творца в Небе. И вся Природа вдруг оживает и говорит с тобой как живое с живым и творческое с творческим.

Дарвин, исследуя жизнь в природе, парадоксальным образом изучал исключительно «мёртвую составляющую», то есть то, что подчинено объективным законам и движется ими, как камень или другое неодушевлённое тело. Дарвин лишил природу собственной воли, собственного разума и творческого духа. Примерно то же Маркс сотворил с историей человечества. Парадокс же заключается в том, что человеческий разум, возомнивший себя богом внутри человека, низводит всё, что было Богом и Живым до мертвенной объективности, превращая в объект в итоге и самого человека. И кукла падает, засыпая от переутомления...

Эволюция (прогресс) – это инструмент, при помощи которого тот или иной феномен доводится до соответствия формы внутреннему содержанию (замыслу, духу, душе). Новый замысел рождается только в творческом акте духа (как бы из ничего), и под этот новый замысел постепенно создаётся новая форма (плоть). Это нормальный (Богочеловеческий) путь в Культуре. И точно таким же путём идёт Природа, вся исполненная жизни и творчества.

Даниил Андреев, как поэт, и Николай Козырев, как учёный, силой своего творческого духа открыли (или напомнили) миру пути (не хочется говорить «методологии») для взаимодействия с Природой – как Живой. Для возможности диалога с Ней. На этих путях так же немыслимо прописать какие-то извечные законы эволюции (что пытался сделать Дарвин), как и прописать законы развития поэзии или музыки. А вот закономерности в одной узкой жанровой области, имеющей свои нормы и критерии, прописать можно и знать их желательно – ради успешного совершенствования форм, этому конкретному жанру принадлежащих. Но это всегда конечное во времени явление, имеющее к тому же размытые пограничные области, где уже данные жанровые закономерности работают плохо. Наука и есть только один, хотя и огромный жанр. И распространение его законов на другие жанры (сферы бытия и познания) не только некорректно, но и безнравственно. Причём угроза жизни для самого распространителя серьёзней, чем для неадекватно им познаваемого объекта, ибо духовно и нравственно слепнет сам познающий, а не внешний для него объект познания. Так получилось у человечества с Природой...

Существует ли эволюция социальная, духовная и космическая? Для начала этот вопрос хотелось бы как-то по-другому поставить. Например так: чем отличается прогресс от становления, а совершенствование форм от творчества новых смыслов?

Маркс прочертил историю человечества как последовательную смену формаций, обусловленную объективными экономическими законами. Причём формации сменяют друг друга от худших (с нравственной точки зрения) к лучшим. И социальная эволюция выглядит как совершенствование форм общежития. Это один в один та же теория прогресса, которую Дарвин применил к природе.

А вдруг последовательная смена формаций лишь линейная проекция на теорию прогресса? И все они существуют одновременно, хотя и в разных комнатах? Не зародилась ли демократия в рабовладельческом обществе – и может ли вообще она существовать без наличия свободных и рабов? Не существует ли фактическое сословное (феодальное) разделение во всех политических элитах, представляющих собою смесь первобытно-общинных (стайных), рабовладельческих и феодальных отношений? Не перетекают ли друг в друга капитализм и социализм, как день и ночь в круговороте суток? Не является ли конечность каждой формации лишь условием её круговращения в истории и способом параллельного существования с другими формациями? Не совершенствуется ли нравственно каждая из формаций при помощи такого круговращения – как самобытная и необходимая историческому Целому форма? Не представил ли Маркс, как если бы это сделало существо, срок жизни которого минута, один календарный год как историческую бесконечность – от начала (Зимы) – через смену формаций – к Бабьему Лету...

Я, видимо, вот что хотел сказать: в каждой формации есть доброе (вечное) и злое (преходящее), есть чему совершенствоваться в качестве одной из форм общежития. И каждая из формаций не может быть заменена другой без утраты не только злого, но и благого. Утраты невосполнимой для Культуры. Необходимо ли это благое, что присуще каждой из формаций, как нечто только в ней зародившееся и становящееся, тому Целому, которым должно стать человечество?.. Когда оно изменится физически.

В Природе и в Культуре старые виды никуда не исчезают, а новые их только дополняют (за редкими-редкими исключениями, как динозавры или национал-социализм) не потому ли, что все они необходимы для становящегося Целого? Тогда никакого прогресса нет нигде, ни в Природе, ни в Истории. А есть Творческий акт и совершенствование конкретных форм. И есть Замысел Целого. А всё, что мы называем «эволюцией», это лишь спроецированное нами на линейное время становление Целого, включающего в себя и прошлое, и будущее как свои грани, а не как вытесненное лучшим – худшее.

Беда теории прогресса ещё и в том, что она видит цель (лучшее состояние) как точку в будущем, а не видит ставшего времени, где будущее и прошлое равноправно существуют в бытии; и тем паче не видит всей полноты времён (вечности). Так и мы не видим (за редким исключением) всего того сонма живых существ, что творят Природу. И Бога не видим, хотя Он и приходил к нам в образе Человека... Получается, что любая теория – это Символ веры?

До эссе Ярослава дойдем в следующий раз

Ой! я не раз пытался дойти - и ни разу следующий раз у меня не наступил. Может, потому, что это он идёт за мной, а не я за ним? Этот следующий раз, как показывает мой опыт прямохождения, нужно брать тёпленьким, пока он не вышел на воздух из палаты ума. И пока законы геометрии и прочей взаимной притяжённости нами обоюдно не нарушены. А смайлик-то правильный - время идёт, перетекая за края непонятно чего. Только дойти до следующего раза - это утопия (и она, такая соблазнительная, тоже течёт). Нет, он должен дойти сам! То есть, нужна приманка между пальцев. Я, например.

С первых строк своего письма спешу уведомить почтенного собеседника, что мой ответ не содержит в себе ничего предосудительного или обидного, но вызван тихим удивлением, граничащим с космической бесконечностью. Отсюда и стиль загнанного в её угол разума, некогда подвязавшегося на ниве поэтической, а следовательно, не совсем отёсанного. Более ничем ничего не объяснимо, окромя рецидивов былого, канувшего куда положено (знать бы, кто туда положил, спустил бы Сумалётова, но я всё знать уже не хочу).

Действия живой системы в данный момент времени вытекают из её прошлого и творят её будущее, т.е. имеют цель (простой пример: охота). Однако данный тезис сам по себе дихотомии не разрешает. Пусть волк, пытающийся догнать зайца, имеет в виду будущее, но удастся ли ему догнать зайца?

У Козырева речь идёт не о целеполагании субъекта, направленном из прошлого в будущее, но о том, что само Будущее выстраивает так цепь случайностей, чтобы она привела к желаемому (для самого Будущего, а не для субъекта с его целями) событию, способствовала его рождению в мире. Козырев работал со случайностью - как творческой силой Времени - и пришёл к выводу, что случайностью управляет Будущее.

Такой подход не укладывается в классическую научную парадигму, в которой причина события всегда находится в прошлом, а следствия управляются объективными законами: от причины к следствию, от прошлого к будущему. Случайность же - просто случайность; единственное, чему она подчиняется, это закон вероятности. Время в классической научной парадигме имеет один линейный вектор - из прошлого в будущее. У Козырева Время выступает как активная творческая сила - и не в прошлом, а в будущем находятся причины тех "уникальных событий", что не обусловлены действием объективных законов и не являются следствиями чего-то в прошлом, но лишь "игрой случая". (Случай - бог-изобретатель, по Пушкину; а гений - парадоксов друг.)

Вот "игрой случая" и управляет Время. В козыревском подходе обретают совсем другой смысл такие понятия как Судьба, Чудо, невероятные совпадения и т.п. Сродни им и появление человека, никакой эволюцией не обусловленное. У классической научной методологии просто нет арсенала для осмысленной работы со Случаем и уникальным событием, поэтому, где не удаётся найти причинно-следственной связи, всё списывается на теорию вероятности (или вообще не рассматривается).

По моим наблюдениям, никакой теории прогресса не существует. По-моему, ни Маркс, ни Дарвин этого слова не употребляли, а говорили о законах развития (общества, видов).

Вот те нате... Вообще-то, вся рациональная философия и вся научная картина мира строится на теории прогресса. Оказывается, теории прогресса вовсе не существует (как и власти денег). А что тогда делать с "научно-техническим прогрессом" - его-то куда девать? Ведь теории Маркса и Дарвина целиком укладываются в идею движения от худшего к лучшему, где лучшее замещает собою худшее, вытесняя его в небытие. Но это и есть теория прогресса, в самом прямом смысле слова.

Мне кажется, дискурс прогресса возникает ради его отрицания. Этот дискурс, направлен на консолидацию консервативной точки зрения и на отрицание западного пути развития как единственно возможного.

Да при чём тут "западный", "отрицание прогресса", "консервативный" и т.п.? Как можно отрицать научно-технический прогресс, если он является объективной данностью? Речь шла о становлении Культуры и Природы и о самой природе творчества. В западной культуре, как и в восточной, как и в любой другой, никакого прогресса нет. Нет его и в Природе. Новые шедевры не вытесняют старых и не являются их улучшенными модификациями.

Меньше всего, когда рассуждал на тему прогресса и творчества, я думал, поверьте, о "западном пути как единственно возможном". В голову не приходило... И тем более, я не ставил целью опровержение этого тезиса (хотя он, по-моему, ни в каком опровержении не нуждается: это и так очевидно, что путь не единственный). Если бы западная культура развивалась как-то по-другому, чем остальные культуры в человечестве, то, может быть, и возникло желание рассмотреть разные пути, противопоставив один другому. Но для начала нужно увидеть, в чём прогресс, например, Гёте по сравнению с Данте или Бетховена в сравнении с Бахом. А Гомер и Платон - это тогда более примитивные виды, сравнительно с поздними культурными явлениями (если в культуре есть прогресс, как в технике, то по-другому и быть не может). Тогда Библия - вообще старьё на свалке истории, как телега в сравнении с ракетой. Или плотник в сравнении со столяром (на местном культурном поле).

Факт тот, что за последние 30 лет я слышу слово "прогресс" только в российском культурном поле.

Факт, на самом деле, примечательный. В 19-20 веке западные мыслители уделяли понятию "прогресс" внимания не меньше, чем российские. Сейчас, может быть, вообще мало кто задумывается о таких вещах на Западе? А в России ещё задумываются, хотя тоже меньше, чем, скажем, лет 30 назад... Будем надеяться, что сужение мыслительной сферы и деградация философии - лишь временный этап (спад на культурной синусоиде), а не окончательная фаза упадка. А слово "истина" часто слышать приходится? Дело в том, что в постмодернизме не только "прогресс", но и "истина" никого уже не интересует. Да и большинство фундаментальных философских понятий - тоже.

На Западе прогресс воспринимается как естественный результат осознанной пошаговой эволюции и постепенного улучшения вещей. На самом деле - это просто естественный способ организации своей жизни любым нормальным человеком.

Понятие человеческой нормальности весьма относительное, к слову. А с чего Вы взяли, Андрей, что прогресс несёт отрицательный смысл? (У меня, или в России, или на Востоке, или я уж не знаю, что Вы имели в виду, противопоставив это "западному восприятию естественной жизни".) Я лишь высказал мысль, что прогресс как совершенствование формы и творческая прибыль (зарождение нового смысла) не одно и то же. Совершенствование формы, постепенное её улучшение - это естественный процесс, кто же с этим спорит и тем более это отрицает?

А какой дурак будет делать свою жизнь хуже? Это и есть прогресс, и никакой особой теории здесь не требуется. Это - фактическая ткань нашей жизни.

А какой дурак будет жертвовать своей жизнью ради какого-то "идеала", который нельзя потрогать руками? Дети, по отношению к родителям, это прогресс? Их рождение - это прогресс? А детство и юность, молодость и зрелость? Старость - это прогресс? А смерть? А первая любовь?

Есть быт - и там прогресс. А есть бытие... И там никакого прогресса. И слава Богу. (Только консерватизм тут, как и Запад, ну совсем не в тему помянут. Уж лучше бы звёздное небо над головой и нравственный закон внутри вспомнились...)

Когда Ярослав пишет о необходимости улучшения технических аспектов нашего портала - это и есть прогресс, хотя никто в таких случаях этого слова не употребляет.

Убийственный аргумент. А если бы Ярослав не писал, то техническая модернизация была и не нужна? Употреблять или нет в данном случае слово "прогресс", дело вкуса. Но техническая модернизация - это и есть действие научно-технического прогресса в чистом виде; хочешь ты того или нет, вынуждающего тебя двигаться вместе с ним. Если бы у портала не было технической составляющей, то можно было о ней и не заботиться. Техническое улучшение и есть замена менее совершенных функций более совершенными, когда прежние устаревают морально, а заменённые - исчезают безвозвратно. Заметьте, ничего подобного нет даже в эстетической составляющей портала (формы могут совершенствоваться, каждая конкретно, но новые сайты не отменяют старых).

Если бы Ярослав, как нормальный человек, не отрицал западного пути развития и писал о портале как о некоем вечном прогрессе, то следовало б ему провозгласить следующее: "Пора нам, братцы (беру в качестве примера одну из самых старых и знаковых работ), взяться за нашего Евгения Морошкина и заменить его "Два века прароссианства" новой, улучшенной версией. Кто напишет её? Проведём голосование. А затем постепенно и другие наши отжившие свой век достижения нужно заменить новыми. Ибо всё устаревает и приходит ему на смену лучшее! Таков прогресс."

Насколько бы нормальной показалась такая постановка задачи?
Выходит, что прогресс не применим к творческой (бытийственной и культурной) стороне жизни, но только - к технической (бытовой).
Но то же и в Природе, если не считать её "внешней средой" и "живым материалом" для улучшения нашего быта.

В российском дискурсе слово прогресс приобрело негативный оттенок в основном, как мне кажется, в силу того, что мы часто мыслим о нашем развитии в терминах больших скачков, напоминающих прыжки через пропасть. Такое развитие неорганично, болезненно и вызывает протесты. Но без него у нас просто не получается.

Ну, насчёт "негативного оттенка" я уже высказался. Негативный оттенок могут приобретать даже самые нейтральные слова, например: "физиология". Что плохого в физиологии? (Даже в замшелом российском дискурсе.) А попробуйте это слово применить в отношении к любви (и к той, о которой в Нагорной проповеди говорится, и к той, которая вдохновляет на подвиги) - что получится? Прогресс, да и только.

А скачки и прыжки совсем не противоречат прогрессу: более того, именно такими скачками он и осуществлялся. Колесо, паровая машина, двигатель внутреннего сгорания, реактивная тяга, атомная энергия, компьютер и т.п.

А вот к культуре понятие прогресса так же применимо, как физиология - к любви (применить-то можно, и опошлить легко, но понять смысла так нельзя). И в культуре нашей, российской, ничем скачки и прорывы не отличались от таковых в культуре западной: что там Шекспир - что здесь Пушкин... Прорывы и скачки - такое же органичное развитие для любой культуры, как и постепенное совершенствование форм и накопление знаний и навыков на низовом уровне. И никаких протестов не вызывает, ни то, ни другое. Любой гений - это всегда прыжок через пропасть. Но никакой гений не является прогрессом по отношению к другому гению.

Понятно, что такая модель развития подразумевает наличие сильного лидера, способного дать в нужный момент решающий пинок. Отсюда такой интерес и противоречия вокруг фигур Ленина, Сталина, Петра Великого и т. д.

Фигуры Наполеона, Гитлера, Карла Великого никакого интереса на Западе уже ни у кого не вызывают и никаких противоречий нет вокруг них? Или история Европы была органичной, поступательной, постепенной, в отличие от истории России? Как быть тогда с религиозными реформациями, революциями, мировыми войнами 20-го века? Или вся европейская история началась в 70-е годы прошлого столетия и теперь будет до скончания времён такой же тихой, сытой, спокойной, без всяких страшных скачков и неестественных прыжков?

О вторичных половых признаках и красоте в природе - есть прекрасная статья Вл. Соловьёва. Ни прибавить, ни убавить. И это хорошо. И никакого прогресса природе не нужно. А порталу - нужно, ибо одною ногой увяз он в научно-технической революции. Такова его судьба. Игра случая в общем-то, не более. Но и не менее.

Наука утверждает, что неандертальцы были вытеснены (и погибли) нашими непосредственными предками. "Альтернативщики" идут дальше. Говорят не просто о вытеснении, но о довольно сложном процессе взаимодействия, в котором было не только вытеснение, но и СМЕШЕНИЕ. В итоге часть неандертальцев, которая смогла выжить в новых условиях, просто растворилась в человечестве.

На данный момент по анализам ДНК не выявлено ни одного потомка неандертальца. Если смешения и были, то они давно также вымерли.

Последовательная смена общественно-социальных формаций (рабовладельческий строй - феодальный и т.д.) - на мой взгляд, самое слабое место в марксизме. Это голая теория, многократно опровергнутая историей. Например: рабовладельческий строй в Риме сменился на феодальный не потому, что согласно линии прогресса наступило улучшение социально-экономического положения. Рабы стали экономически невыгодны и т.п. Нет, все гораздо проще. В Рим пришли новые народы, у которых не было института рабства. Вот и все. Плюс, новая религия (христианство). И вот новая формация... Действительно, схоже с появлением нового вида в Природе.

Рабство никуда не делось и сосуществовало с феодальными отношениями вплоть до начала XX века. Да и феодальные отношения на самом деле зародились гораздо раньше нашей эры. Все три формации: рабовладение, феодализм и капитализм сосуществовали на протяжении по крайней мере трёх тысячелетий параллельно, и лишь в XX веке утвердился чистый капитализм - экономическое рабство. К слову, рабство сейчас существует в некоторых африканских странах. У В. Ю. Катасонова есть книга на этот счёт: "От рабства к рабству [От Древнего Рима к современному Капитализму]".

Вы предлагаете обсудить статью Соловьёва?

И почему "с прогрессом не склеивается", я не понял. Мы рассмотрели изначальную тему как "естественную эволюцию" (понятую как прогресс - постепенное совершенствование форм) и как "творчество из ничего" (чудо). И обнаружили, что прогресс (эволюция) и творчество имеют разную природу, но не противоречат, не исключают, а дополняют друг друга. Грубо говоря, эволюция (прогресс) - это совершенствование формы одного феномена, а творчество - это качественный скачок, обнаружение во времени иного феномена, никак естественным путём совершенствования старого вида (путём эволюции или прогресса) не вытекающего из него и не обусловленного им. Также мы обнаружили, что путь творчества не отменяет старых форм, в отличие от пути прогресса. Также было сказано о разной природе времени: линейной (от прошлого к будущему), в которой и протекает эволюция и прогресс; и телеологической, творческой (от будущего к прошлому - через случай). По-моему, тема если и не раскрыта, но основные тезисы её обозначены внятно. Посему диагноз "не склеивается" мне не представляется истинным в данном случае. О красоте же - тема пусть и родственная, но отдельная. Хотя пересказывать Соловьёва своими словами не считаю нужным, а добавить к его рассуждениям мне нечего.