Творчество Андрея Тарковского продолжает вызывать живой интерес как в России, так и за рубежом. В отношении Бельгии могу засвидетельствовать. Пару лет назад уехал преподавать философию в Университете штата Северная Каролина наш друг
Майкл Декард, закончивший курс наук в Лёвенском университете. Он помог мне оценить мировое значение творчества Тарковского, как в плане философском, так и чисто техническом (уникальность первого эпизода "Андрея Рублёва" – непрерывная съемка с воздушного шара). А в прошлом году мы познакомились с местным клубом любителей Тарковского. Клуб собирается 1-2 раза в год у кого-нибудь дома, смотрят один из его фильмов и обсуждают. Мы смотрели в этом клубе «Жертвоприношение». На столе разложили коллекцию книг про Тарковского на разных языках. Нас расспрашивали, как воспринимали Тарковского в СССР. Было что рассказать... Ведь во вторую математическую школу привозили фильмы Тарковского, и мы слушали о них лекции … как воспринимали? Начальство относилось настороженно, но он все же сумел не так мало снять за государственный счет, так что монополия соцреализма в СССР была явно нарушена. Профессиональная среда, видимо, как-то экранировала его от высшего руководства. Да и антисоветского содержания у него не было – ни явно, ни замаскированно. Его интересовал человек, а не общество.
Художественному языку Тарковского посвящено много работ. Здесь я хотел представить серию статей в журнале
Проблемы визуальной семиотики. Подборка настолько удачна, что её можно назвать визитной карточкой журнала. Интерес к Тарковскому именно в этом журнале неслучаен. Разбор метафоричного художественного языка Тарковского как нельзя лучше демонстрирует актуальность визуальной семиотики, призванной заниматься смыслами видимого.
Мне хочется выделить статью Дульгеру, которая является переводом на русский одной из глав её книги. Она подчеркивает, что Тарковского интересовали простые основы человеческого бытия: дом, отец, мать, роль и место мужчины (об этом также у Е.Б. Хитрук). Для многих, ожидающих от Тарковского чего-то «иномирного» и «высокого», это будет неожиданно. Да и не так легко распознать у него эти темы, изрядно скомпрометированные затасканными визуальными клише коммерческого киноискусства.
Об «иномирном» пишет И. И. Евлампиев. Он анализирует религиозные воззрения Тарковского на основе его дневника и сценария неснятого фильма «Светлый ветер». Он приходит к выводу о резких до противоположности различиях религиозно-мистических взглядов Тарковского и церковного учения. По мнению автора, Тарковский понимал бессмертие как переселение в иной мир, аналогичный нашему, и эти его воззрения находят параллели у Ф. М. Достоевского. Приписывая Достоевскому подобную модель загробного мира, автор основывается на результатах своих собственных исследований. В статье М. С. Уварова Тарковский характеризуется как философ-экзистенциалист русской школы, разговаривающий со зрителем образным языком визуальных метафор. По мнению автора, русская философия вообще склонна выражать себя образным и поэтическим языком, так что творчество Тарковского органично принадлежит мощной отечественной традиции.
Статьи в журнале
"Проблемы визуальной семиотики":1.
Евлампиев И. И. О РЕЛИГИОЗНЫХ ВОЗЗРЕНИЯХ АНДРЕЯ ТАРКОВСКОГО (НА МАТЕРИАЛЕ СЦЕНАРИЯ «СВЕТЛЫЙ ВЕТЕР») // Проблемы визуальной семиотики. 2014. Вып. 2 (2). С. 75-87.
2.
Дульгеру Е. Д. САКРАЛЬНОЕ В КИНОИСКУССТВЕ АНДРЕЯ ТАРКОВСКОГО. АРХЕТИП ДОМА // Проблемы визуальной семиотики. 2014. Вып. 2 (2). С. 88-100.
3.
Хитрук Е. Б. «МУЖСКОЙ ВОПРОС» В ТВОРЧЕСТВЕ АНДРЕЯ ТАРКОВСКОГО // Проблемы визуальной семиотики. 2017. Вып. 2 (12). С. 146-154.
4.
Орлова Н. Х. ДА, Я ПОВИНЕН В НЕПОМЕРНОМ СЧАСТЬЕ... (М. БУЛГАКОВ И А. ТАРКОВСКИЙ: ПАРАЛЛЕЛИ СУДЕБ) // Проблемы визуальной семиотики. 2017. Вып. 3 (13). С. 86-98.
5.
Уваров М. С. ТАРКОВСКИЙ И ХРИСТИАНСТВО // Проблемы визуальной семиотики. 2017. Вып. 4 (14). С. 124-145
