Роза Мира — диалог культур и культура диалога

Луковичные главы русских церквей общеизвестны, однако их происхождение загадочно. Ведь первоначально купола русских церквей были только византийские, в форме шарового свода.


Такие купола архитектурно естественны (купол есть сводчатый потолок здания) и символичны (изображают небеса). Почему вдруг решили отказаться от этой «нормальной» формы, освященной традицией и воплощенной в стольких авторитетных шедеврах храмовой архитектуры?  Предполагают, что имела место постепенная эволюция купола в луковицу. Но ведь луковица принципиально отличается от свода, являясь приставной декоративной деталью, как правило на деревянной основе, надстраиваемой над каменным сводом. Да и не найдено никаких переходных форм и свидетельств постепенной эволюции. Достоверно известно лишь, что луковичные главы  появились в конце 16 века и тут же стали безальтернативным стандартом. Но почему? Летописи и хроники умалчивают об этом важнейшем перевороте. Пришли ли они с Востока? Но ведь происшедшая архитектурная революция явно была одобрена верховной властью. Не могли же в самом деле в Третьем Риме осознанно проталкивать формы мусульманского Востока как государственную программу. Да и всякий церковный человек чувствует символическую важность купола, как видной издалека распознаваемой части церкви. Так в чем же был символический смысл луковичных глав?

Известно, что луковичные купола появляются на иконах и книжных иллюстрациях начиная с 12 века. При этом прямых доказательств существования луковиц в архитектуре в эту эпоху нет. В своей работе 1990 г. А. М. Лидов предположил, что луковичные главы появились в архитектуре уже после того, как в изобразительном искусстве сложилась их иконография как образа идеальной церкви.  Но откуда взялся этот идеальный образ, и почему он вдруг возымел такое влияние в конце 16 века?

В поисках модели идеальной церкви А. М. Лидов предлагает отправиться в Иерусалим. Там, в ротонде Воскресения, стоит небольшое, но необычайно важное в христианстве здание, надстроенное над Гробом Господним, т. наз. Кувуклий. Это собственно и есть тот Гроб Господень, который стремились отвоевать и защитить крестоносцы. Именно там, на каменном ложе, с которого встал воскресший Иисус, зажигается ежегодный Благодатный Огонь. Так как престол каждой церкви является образом и символом этого ложа, каждая церковь есть символическое воспроизведение Кувуклия, который тем самым приобретает значение первоцеркви.


Анализ средневековых изображений Кувуклия позволил А. М. Лидову предположить, что после перестройки 1048 г. формой Кувуклия была именно луковица. Ассоциация луковицы с Иерусалимом подтверждается хранящимися в Московском Успенском Соборе литургическими сосудами неизвестного назначения, называемыми «сионы» или «иерусалимы».  Сионы имеют форму церкви с луковичными главами, которые датируются концом 15 века (см. илл. 15 и 17 Гл. 2. книги А.М. Лидова «Икона»). Есть все основания полагать, что «сионы» были образом Иерусалимского Кувуклия.

Луковичная форма купола Кувуклия могла быть связана с чудом Благодатного Огня: луковица могла изображать пламя. Сходство луковичных куполов с языками пламени давно уже наводило на мысли об их огненном символизме:


Другим «пламенным» мотивом в русской архитектуре некоторые исследователи считают килевидные кокошники, которые также были декоративным элементом.


Архитектурная революция конца 16 века, по-видимому, связана с амбициозной программой Бориса Годунова, стремившегося сделать Москву Новым Иерусалимом. Важным шагом в этой программе была перестройка Собора Покрова-на-рву (Василия Блаженного) взамен сгоревшего. Именно это здание годуновской эпохи мы наблюдаем сейчас как архитектурный символ Москвы. Примечательно, что если луковичный купол был символом одной церкви, то в этом соборе мы видим восемь куполов. Их подчеркнутое разнообразие не могло быть случайным. Возможно, это соцветие луковиц было призвано создавать образ Святого Града Иерусалима, который был городом многих церквей (см. альбом Е. Морошкина). Москвичи той эпохи называли этот собор «Иерусалимом». Царь Борис приступил также к созданию крытой золотом модели Кувуклия, разрушенной Лжедмитрием.


Проект и строительство собора Василия Блаженного сами по себе далеко не очевидны. Популярная легенда о Барме и Постнике не находит подтверждения. Собор уникален не только куполами, но и симметричной девятичастной структурой, включающей восемь боковых и один центральный придел. Такая структура не имеет аналогов в России, зато почти точно копирует один из эскизов Леонардо Да Винчи и, вообще, напоминает распространенные в Италии восьмиугольные церкви.  А. Г. Мельник, проанализировав архитектуру Василия Блаженного, нашел в ней столько характерных ренессансных черт, что пришел к выводу о том, что церковь строил итальянский мастер (см. статью). 
 
Стремление к воссозданию в России Святой Земли достигло кульминации в 17 веке, когда Патриарх Никон не только воздвиг в Ново-Иерусалимском монастыре символическую модель Иерусалима, но и создал в округе полноценное подобие Палестины, присвоив местным холмам, речкам и деревням названия Евангельских мест. Истринский Новый Иерусалим является рекордным по масштабам среди европейских аналогов. Тематике Новых Иерусалимов был посвящен симпозиум в Москве в 2006 г., по материалам которого была издана книга (см. ниже в списке литературы).

ЛИТЕРАТУРА
Новые Иерусалимы. Иеротопия и иконография сакральных пространств / ред.-сост. А. М. Лидов.  М., «Индрик», 2009.
А. М. Лидов. Икона. Мир святых образов в Византии и Древней Руси. М., «Феория», 2014. Гл. 2. Небесный Иерусалим.
А. Г. Мельник. Кто построил собор Покрова на Рву в Москве? // Сообщения Ростовского музея. Ростов, 2012. Выпуск 19. С. 142-154.
M. Biddle. The tomb of Christ. Sutton Pub., 1999. (См. Также Е. Шиховцев)

А вот на ту же тему у Даниила Андреева (источник луковок русских церквей не в христианском мифе): Роза Мира. Глава 2. Христианский миф и прароссианство.

Да, Даниил Андреев это очень точно подметил. На Переформате есть интересный материал по этому поводу: Русская Церковь – хранительница народной дохристианской культуры

Вот интересный момент из брошюры:

Русские и индийские храмы имеют похожую форму глав, в ряде случаев  луковичную  или  шлемовидную,  и  обладают  близкими  пропорциями (см. рис. 1, рис. 13 и  др.).
В Византии и Древнем Риме таких глав не было. Они существуют в Европе только на территории первичного расселения славян.

Кстати, а разве церковь Покрова на Нерли 1165 года имеет не луковичную форму купола? На фото в Википедии это не видно, а в брошюре в другом ракурсе видно отчётливо. Так что есть основания предполагать, что обе традиции, луковичная и шлемовидная, сосуществовали на Руси с момента принятия христианства, а возможно ещё и с языческих времён.

Все луковичные купола на старых церквах - это результат поновления, как правило задокументированный.

Да, действительно перестраивали.

Привез пример луковицы из Дельфта (Голландия). Эта луковица венчала колокольню «Новой Церкви» Дельфта с начала 16 века до великого дельфтского взрыва (порохового склада) середины 17 века.  Церковь значимая – усыпальница правящей династии.


Меня эта луковица натолкнула на такие мысли:
1.   Луковица – это все же универсальный архетип. Любая концепция луковицы как общехристианского символа (напр. гипотеза А. М. Лидова) будет иметь серьезные основания.
2.   Луковицы все разные по форме. Дельфтская луковица почему-то напоминает тюльпанную  .  Немецкие луковицы тоже все разные. А вот российские луковицы 16-17 веков все похожи друг на друга пропорциями. Мы собственно и имеем в виду этот вид луковицы, когда говорим о луковичном куполе (не привожу картинок, т.к. этот образ у всех перед глазами).
3.   Западноевропейские луковицы – все (или почти все) венчают колокольни, а не храмы. Идея замены церковного купола на луковицу в любом случае российская. На Западе купольных храмов мало, а те, которые есть, порой имеют маленькую луковицу в навершии купола, но не в качестве замены купола. Так что привычный нам пяти-луковичный храм – это российское изобретение.
4.   Так как колокольни заимствованы с Запада (в Византии их не строили), то вполне возможно, что венчающие колокольни луковицы были заимствованы вместе с самими колокольнями просто как практичное решение вопроса о том, чем венчать колокольню.  Впрочем русские заимствовали с Запада саму концепцию колокольни, а не шатровую модель, которая вполне оригинальна. Так что русские луковки, венчающие шатры, были вписаны в другую архитектурную схему, чем, скажем, дельфтская.
5.   Может быть, вообще стоит разделять обсуждение маленьких луковок, венчающих шатры, и больших луковиц, заменяющих купола в крестово-купольных храмах. Луковичка на шатре и луковичная глава храма – это и архитектурно и символически не одно и то же. К этому стоит добавить, что луковица в кремлевских «сионах» венчает именно модель храма, а не колокольни. Стоит взглянуть на «малый сион»:


Этот факт подчеркивает, что лидовская логика связана не с луковками, венчающими колокольни, а именно с луковичными куполами храмов, которых на Западе нет. Впрочем, это последнее утверждение пока гипотетично, так как я не изучал всех западных луковиц, но я сильно подозреваю, что это так и есть. Вот типичный пример немецкой луковицы.


Приведу наконец обещанную луковицу на аугсбургском «Новом Иерусалиме»:



К теме русских луковиц стоит упомянуть об отклонениях от «канонической» формы (хотя никогда официально не канонизированной) в украинском барокко (оно же казацкое, оно же сибирское).



В 19 веке с луковицами также обращались вольно. Достаточно взглянуть на московский храм Христа-Спасителя. Может быть, стремление сделать луковицу более плоской связано просто с увеличением размеров храмов – классическая пропорция луковицы как-то не вяжется с большими габаритами.
 
По связи с Индией у меня научных данных нет. Фильм не смотрел, так что сказать ничего не могу. Знакомство с историей дельфтской башни хорошо иллюстрирует тот факт, что крыши и навершия – это хуже всего сохраняющийся элемент архитектуры, даже и каменной. На крыши падают дожди, молнии, их в первую очередь поглощают пожары и т.п. К Индии это, наверное, тоже относится. То что там видно сейчас – это не обязательно то, что было 1000 лет назад.

Разговор о русских иерусалимах все время возвращает нас к нашему основному храму-иерусалиму - Собору Василия Блаженного. Отрадно, что в нашей Библиотеке появилась интересная статья Валерия Байдина: "О символике храма Покрова Богородицы на рву и его строителях", в которой обсуждается вопрос о строителях храма - иностранцы или свои? Вывод автора о совместном творчестве представляется довольно естественным, т.к. в ту эпоху, о которой идет речь, иностранные специалисты могли появляться в Московии лишь "поштучно" и работали в любом случае в окружении московских коллег. Библиографию Байдина стоило бы дополнить важной работой А. Г. Мельника 2012 г., ссылка на которую приведена в первом посте данной темы.

Людмила, дополнение интересное, спасибо! Да, конечно, публикуйте Вашу статью у нас, мы её обсудим. Меня "луковица" тоже всегда раздражала ассоциациями с персонажами Джанни Родари, известными всем советским школьникам. К сожалению в известной мне литературе овощная терминология уже укрепилась и в англоязычной лит-ре также (onion domes). Честно говоря, предлагаемое Вами разграничение куполов и глав, пусть и симпатичное церковным людям, в научной литературе не работает. Можно встретить и "шлемовидные главы" - чего по-Вашему быть не должно. Но это не отменяет ценности Вашей точки зрения: купол - переводной архитектурный термин. А глава - свой и по-церковному правильный. Хочется, правда, спросить, а как насчет пяти глав? Дракон какой-то многоголовый получается...

Интересно почитать, что пишет на данную тему С. В. Заграевский.

Не надо повторять байки о драконах.

Ну, я же пошутил, не сердитесь... Я просто подумал: ну какие бывают многоглавые живые существа? На самом деле здесь многоглавость -  это что-то вроде семейного портрета, когда тела сливаются, а головы отдельно. Есть, кстати, интересная статья А. Г. Мельника в связи с пятиглавием.

А Вы не читали наш обмен мнениями с С. В. Заграевским по поводу иеротопии? Если нет, советую. Вообще Вам иеротопия может понравиться. Она, конечно, тоже наука, но другого рода. Для нас понять, скажем, онтологию иконы - это понять, что о ней думают верующие.

Кстати, проблема большая при переводе статей о православной архитектуре на неславянские языки, у них просто нет многих слов, и переводы звучат глупо по смыслу.

Не только по архитектуре ... терминология англоязычного православия почти вся заимствована из англиканства. К примеру, нет эквивалента слова "освящать". В английском православии святую воду и Св. Дары "благославляют"... Вместо "раб Божий" - "слуга Божий" (и служанка). Ни Богородицы, ни Богоматери нет, есть "Теотокос".

Но честно говоря, обратное тоже верно. Вы вот никогда не думали, почему в российских гуманитарных текстах такое дикое количество иностранных терминов, образующих  профессиональный жаргон? Ведь у них ничего подобного нет. Английский философ разговаривает на обычном английском языке, он ведь почти не употребляет никаких заимствованных терминов - его и понимать легче.

И непереводимых терминов много. В англоязычном богословии, к примеру, есть слово Godhead, которое важно для понимания неоплатонизма, скажем Дионисия. А русского эквивалента нет - переводят как "божественность", и все искажается. Другой пример - слово sublime - по нему сейчас огромная литература, а русского эквивалента нет, переводят либо как возвышенный, либо как величественный, но ни то, ни другое настоящим переводом не является. Или вот еще интересный пример: как по-русски называть хлеб и вино,  предназначенные для причастия, но еще не освященные? Насколько я знаю, единого термина нет, а вот в английском есть: elements - очень адекватный термин.

19 век. Марциена, церковь святителя Алексия. арх. Я. Бауманис.
Главы стоят на углах основного объема. Янис Бауманис - один из представителей так называемой "рижской школы" православного зодчества, ученик гениального Людвига Бонштедта, последователь творческого метода "умный выбор", фактически, создавал иеротопические пространства. С присущей прибалтийским немцам (он первый латыш-профессионал, архитектор) методичностью проектировал строго в каноне, который прочувствовал будучи лютеранином.
Это маленький провинциальный храм. Здесь видим строго каноничную анфиладу (путь Спасения) - притвор, основной объем, алтарь, которая четко выражена во внешних объемах по принципу иерархии. Основной объем (бесконечная Вселенная) кубической формы, на фасаде 2 окна (две природы Христа) - неслиянные и нераздельные, верх объема наглядно являет Церковь Небесную, Духа Божия. Колокольня выше центральной главы, но она менее массивна (храм-то маленький, хотел показать ярусы).
Как бы конспект вероучения, но даны именно основные идеи. Гениально просто.

Красная шея главы на колокольне - это реалии нашего времени. Кто-то взял и покрасил, без раздумий.