Об условиях конкурса читай в его бурной прелюдии с косточкой. Начальник Аэродрома
Дорогая Норма! Прости, что не писал. Не мог заставить себя даже умыться. Отвратительная пустота в желудке, не исчезающая даже после завтрака, сосущая тошнота, которая, кажется, рождается в самих предметах, тебя окружающих... И каждый раз зарекаешься, что больше не выпьешь ни грамма этой мерзости. Знаю, что в последнее время и тебя точит этот недуг.
Помню нашу последнюю встречу. Проснулся на удивление рано. В ушах и во всем теле была необычайная легкость, рожденная тишиной. L.A. иногда наводит на меня ужас противоестественным скоплением рукотворных массивов. Два миллиона человеческих тел представляются тогда одним сгустком неодушевленной плоти. Но в воскресенье город стихал.
Ты спала рядом, без подушки и под моим одеялом. Льняные, не окрашенные у корней, волосы, рассыпались, закрывая половину лица. Я совсем очнулся. Ты спала на спине, одеяло прикрывало тебя до самого подбородка. Полусогнутое колено, откинутое и обнаженное, сначала умилило, а потом взбодрило и своей округлой полнотой и белизной едва не вывело меня из нездешнего состояния.
Правда, это состояние было отравлено ядом ревности. Мысль о том, что ты мне не верна, я сразу отбросил, как совершенную нелепицу. И все же от нее никуда нельзя было деться, от этой мысли! Тем более, она уже раньше существовала, эта страшная мысль. Наверное, в этом и заключается свойство всех дьявольских наваждений: появиться из пустоты, просто так, а потом жить, крепнуть, процветать, занимать все более прочные позиции, превращаясь уже в реальное зло. Ведь я до сих пор совершенно уверен в твоей верности.
Я нащупал пятками шлепанцы и, стараясь не скрипеть половицами, вышел из спальни. Как печальны брентвудские дома в четвертом часу ночи! А веселее ли в эту пору похожий на термитник Вест-Сайд или какое-нибудь бесконечное авеню с видом на пляж? Даже небоскребы, эти нервные узлы города, сиротливы и печальны в такую тихую пору.
Но дело, пожалуй, было в другом. Я скорбел о невозвратимости каждой минуты, прожитой тобой без меня, да и со мной, пожалуй. Что говорить о неделях нашей разлуки? Никогда мне не увидеть тебя не только такой, какой ты была, но и такой, какая ты сейчас, когда я пишу эти строки. Мне так хочется остановить для тебя беспощадный ток времени, да и не только для тебя... Прости, что пишу тебе все это, но я по-другому писать не умею. Знаю, что чувство невозвратимости рассеется, стоит мне увидеть тебя, твою улыбку-усмешку с затаенным оттенком снисхождения, почувствовать на своей небритой колючей скуле мягкую нежную ладонь. Каждый день до встречи – как горный перевал.
Скоро увидимся. Целую.
Твой Джо.
