Роза Мира — диалог культур и культура диалога

Поздравляю участников, друзей и гостей нашего сайта с наступившим Годом Кино!

Счастлива представить сегодня сценариста и кинорежиссера авторских фильмов Владимира Попова, одного из лучших современных документалистов, любимого ученика Леонида Гуревича, в парном портрете с его героем, не менее уникальным, чем он сам – прямо в процессе создания фильма, поскольку трехлетняя съемка почти завершена и собираются средства на монтажный период.

Убеждена, что как и меня, читателей и зрителей впечатлят не только его работы, по достоинству оцененные ведущими кинематографистами в жюри значимых международных кинофорумов, и поистине прекрасные стихи, по нашему мнению, являющиеся большим литературным событием. Биография Володи словно взята из другой, Великой эпохи, одним из ярчайших примеров которой был Максим Горький: от высококлассного рабочего – через историка-учителя, деятеля культуры и сохранения культурного наследия – к кинематографисту высочайшего уровня, сердечно и глубоко осмысливающему эпоху, жизнь Родины и ее рядового гражданина с его огромным и драгоценным для автора и для нас внутренним миром!

Cвоего героя, Юрия Сергеевича Трофимова, а также его неоценимое культурно-историческое наследие, Володя представит сам, предваряя галерею его картин и фоторабот и его великолепные стихи заявкой на фильм и письмом о необходимости издания дневников.

Биография:

Попов Владимир Юрьевич

Родился на станции Казалинск Кзыл-Ординской области, Казахстан, в 1961 г. После окончания средней школы (г. Алапаевск Свердловской области) работал слесарем-инструментальщиком на заводе СтройДорМаш, слесарем по ремонту тепловозов на Алапаевской узкоколейной железной дороге. В 1979-1981 служил в Воздушно-десантных войсках (Литва, Закавказье). С 1981 по 1990 работал учителем начальной военной подготовки, физкультуры, истории, обществоведения в средней школе (в 1988 г. окончил исторический факультет Нижнетагильского педагогического института).

С 1990 по 1995 – директор филиала Объединённого творческого центра Союза дизайнеров России; руководитель представительства международных программ Уральской ассоциации клубов ЮНЕСКО; инспектор Научно-производственного центра по охране и использованию памятников истории и культуры Свердловской обл.

В 1998 г. окончил Высшие курсы сценаристов и режиссёров (Москва).
С 1997 по настоящее время – кинорежиссёр. Работал в концерне "Совершенно секретно" на программе «Двойной портрет» Российского телевидения; на киностудиях Москвы, Екатеринбурга.
С 2000 г. член Союза Кинематографистов России.
Проживает в г. Алапаевске.

Фильмография:
1995 г. – Дорога к райскому саду
1998 г. – Пещера
2000 г. – Дневной сон
2001 г. – Гадание перед закатом
2002 г. – Клондайка
2002 г. – Дом на качелях (игровой)
2003 г. – Станция Лямур
2005 г. – Унеси меня, ветер…
2006 г. – Под одним небом
2009 г. – От подснежников до желтых листьев
2010 г. – Звоню себе
2013 г. – Звезды за стеклом
2014 г. – О девочках, женщинах, птичках

Фильмы Владимира Попова отмечены наградами и призами российских и международных кинофестивалей, в том числе:
«Дорога к райскому саду»: 1995 г. – диплом, грант конкурса «Новые времена» (РТР, Интерньюс);
«Дневной сон»: 2000 г. – III премия конкурса студенческих работ «Святая Анна», диплом кинофестиваля «Московский пегас»;
«Клондайка»: 2002 г. – Гран-при VIII международного правозащитного кинофестиваля «Сталкер»; приз газеты "СК-новости" – "Хрустальный глобус" (фильм признан Национальным достоянием и принят на вечное хранение);
«Станция Лямур»: 2004 г. – приз газеты «Уральский рабочий» на XV Открытом фестивале документального кино «Россия» – «За гуманизм киноискусства»; 2005 г. – диплом финалиста Всемирной конференции «Телевидение в интересах общества» (INPUT-2005 в Сан-Франциско);
«Унеси меня ветер»: 2006 г. – диплом Сретенского православного фестиваля «Встреча» ("За лучший художественный фильм для детей"), икона с Благословением Митрополита Калужского и Боровского Климента "За вклад в духовно-нравственное возрождение России"; диплом и приз кинофестиваля «Золотой витязь» ("Бронзовый витязь");
«От подснежников до желтых листьев»: 2009 г. – приз конкурса «Камертон»;
«О девочках, женщинах, птичках»: 2015 г. – диплом фестиваля "Первозданная Россия".

Раннее майское утро над небольшим уральским городом. С возвышенности видны деревянные одноэтажные дома на берегу быстрой речки, белокаменная церковь, за которой возвышаются пятиэтажки.

Центральная площадь города - площадь Победы. Вдоль аллеи, ведущей к памятнику, с обеих сторон - цветные портреты горожан, Героев Советского Союза. На высоком постаменте, словно высеченная из красно-коричневого гранита, скульптура матери, удерживающей на руках погибшего солдата. Слева от памятника - монолит из природного камня с мемориальной табличкой. На ней надпись "ДЕТЯМ, ПЕРЕЖИВШИМ ВЕЛИКУЮ ОТЕЧЕСТВЕННУЮ ВОЙНУ 1941 - 1945". Над площадью, памятниками в этот ранний час кружит вороньё. За кадром детский голос читает странички из дневников.

«9 мая 1944 г. Погода холодная и ветреная. За мной зашел Вовка и мы пошли в школу. По дороге я запнулся 8 раз правой ногой. Я сегодня щеголял по школе в носках. Утром у нас была линейка. Директор школы - «Алеша Попович» говорил нам речь «Что нужно себя сотержать в чистоте и свое белье». Выискался философ. Без него знаем. Мыло бы было так и в чистоте бы и были. На линейке еще проверяли нет ли грязных. Грязных оказалось порядочно. На уроке военного дела военрук нас гонял по строевой. После школы я ходил к маме в контору за толончиками. Потом ходил по хлеб. Хлеба не было. Прочитал книгу «Буратино», начал читать книгу «сочинение Шиллера том 3» пришла открытка от папы он пишет, что лежал в госпитале с 10/3 до 4/5. Сегодня папа именинник. Играл с Вовкой в «чику» на бирки, я его обыграл. Мы много дурели потом я взял мячик на улице стали играть в лунки-засерунки. Я пришел домой очень хотелось есть. Слушал суд по радио над изменниками Родины. Приговор 8 повешать 3х к 20 годам каторжных работ. Мама пришла с работы злая да и есть нечего. У нас сегодня сдох козленок. Я свой распорядок дня не выполняю. Потому что у меня мало воли! Вечером читал книги Петр 1, и «Спартак». Выписывал разные непонятные слова. Потом зделал фискультуру и ляг спать. Наши войска заняли г. Севастополь".

Крупным планом - самодельные, неумело прошитые, потрёпанные блокноты. На обложке одного из них красными нитками "вышиты" крупные буквы "ДНЕВНИК", ниже чуть кривые надписи: 1944 г., Трофимова Юрия Сергеевича, Блок-книжка.

Блокнотики лежат рядом с открытым огромным сундуком, доверху заполненным книгами, которые перебирает, очевидно в поисках нужного произведения невысокий, бородатый, длинноволосый пожилой человек. Это Юрий Сергеевич Трофимов. Сундук находится в маленьком сарайчике, устроенном в подвале многоквартирного дома...

В помещении музея изобразительных искусств открытие выставки картин Ю.С., являющих собой яркие образцы абстрактной живописи. Ведущая представляет автора... Через картины на выставке переходим на них же, но уже в классе детской школы искусств, где проходит встреча Ю.С. с юными художниками. Мольберты, полочки вдоль стен - всё заставлено абстракцией нашего героя. Голоса детей, Ю.С. микшируются с его з/к голосом, читающим странички из современных дневников.

"23 мая. Встал рано. Рассвет обещал прекрасный, солнечный денёк. Пока Люда с Мишей спали решил посетить подвал с моими сокровищами. Во-первых, никак не могу найти ещё несколько дневников 1944-45 годов, но знаю точно, что они были. Во-вторых, надо найти Средневековую арабскую философию (кажется, автор Фролова). В ней должны быть Мекканские откровения и Геммы мудрости Ибн' Араби. Видимо, где-то в сундуке затерялся и его сборник поэзии, кажется "Изложение страсти". Думаю, всё это пригодится для моей поэмы "Возвращайся в Итаку". Но... ничего не нашёл. Потом были встречи по поводу моей живописи. Один вопрос школьника поставил в тупик - а что у вас здесь нарисовано? Как объяснить, что меня привлекает стихия цвета, пространственное расположение пятен, взаимодействие красочных масс, динамика живописных структур, ритмика линий и хаотических нагромождений, в которой по А. Белому "мимика мимо летящих событий"... Всё это похоже и на арабески, и на то, что на Востоке называли "музыкой для глаз"... Но, не нашёл ничего лучшего, как ответить - Я и сам не знаю, что я тут нарисовал... Читал "Лето Господне" Ивана Сергеевича Шмелёва, любовную поэзию Саади и Руми. На ночь банан, кефир, фитолакс. В аптеке купили окумед и фитолакс. Лёг спать в 01 час."

В большом зале Дворца культуры проходит Областной фестиваль поэзии и бардовской песни. На сцене самодеятельный поэт очень эмоционально и артистично читает стихи. Раздаются аплодисменты. Но оказывается, что он читал не свои стихи, а Ю.С., который поднявшись на сцену, обнимая талантливого чтеца, с улыбкой комментирует: "Я и не сразу понял, что Валерий Михайлович читает мои стихи, настолько необычно и ярко он их читал...".

Концерт продолжается. Молодая женщина под гитару, с волнением и с запинкой исполняет щемящую песню об ушедшей в мир иной маме...

По улице в старой части города, к большому деревянному двухэтажному дому, идёт Ю.С. Его рассказ об этом доме, где он провёл своё военное детство, не обходится без трогательного упоминания о большом пне от спиленного старого тополя перед воротами - столько было игр на ветвях и вокруг этого дерева... Из дома выходит один из жильцов - слегка неприбранный безработный Виктор. Из его беседы с Ю.С. выясняется, что дом и участок земли купил какой-то бизнесмен и все жильцы теперь ждут расселения. Во дворе повсюду видны следы начавшегося запустения, что "подтверждается" хлопающими на ветру надорванными ржавыми листами кровли на крышах сараев...

Диалог Ю.С. с жильцом микшируется с з/к детским голосом:

«24 августа 1944 г. Погода до 3х часов была хорошая, потом пошел дождь. Была гроза. Я проснулся в 8м часу. Умылся попил чаю, стал читать книгу «Пармская обитель». Потом пошел к Зворыге. У него приехал отец и привез 12 кг гороху. Я гороху объелся. Потом мы читали «Гражданский кодекс С.С.С.Р.». Потом мы играли в ляпки на ветках нашего тополя. На нашей улице была какая-то сумашедшая. Она ест грязь и все что ей дадут. Мы долго над ней смеялись. У нас срезали весь подсолнух, украли моркошку, свеклу, лук, у Ивановны лук, у тети Они лук, маркошку. Вчера пришло письмо от папы он написал что его наградили орденом Отечественной Войны 2 степени. За оградой встретил какую-то "подозрительную" тётку. Она стала у меня расспрашивать. Ей надо было маму. Как шпионка какая. Я её спросил "А на что вам маму надо" Дак она говорит "По секрету" Много ещё у меня расспрашивала. Приметы у неё: в очках, в какой-то кофте или полукофте, с большим чемоданом, пожилая, среднего роста. Сегодня у нас весь день не было хлеба. Я ел 1 раз. Слушал важное сообщение. Наши войска заняли город Кишинев».

Одноэтажное, кирпичное, старинное здание, так называемой, Напольной школы. Во дворе памятник святой преподобномученницы Великой княгини Елизаветы Фёдоровны, которая содержалась здесь вместе с другими членами царской семьи до их гибели в 1918 г. В учебном классе проходит духовная беседа прихожан с отцом Моисеем. Слушатели - люди разных возрастов: и девочки-подростки, мужчины и женщины. Голоса беседующих микшируются с з/к голосом Ю.С.:

" 25 августа. С утра моросил дождь, но недолго. Ходили в сад-огород. Собрали малину, кое-что из овощей. Подкопали молодую картошку. Миша принёс видеозапись духовной беседы с отцом Моисеем. Какой всё-таки умница, да ещё с таким чувством юмора. Как он этим девочкам на очередной нелепый вопрос - "посмотрите Википедию" - и не обидел, и улыбнулись. Я бы у него вот про что спросил - Бог един и т.д. и т.д., но как он понимает слова Гёте о том, что Бог есть всё, если мы стоим высоко, если мы стоим низко, он есть лишь дополнение нашего убожества. Где эти грани и как их определить "высоко", "низко". Кто может, кто вправе их определять? Работал над поэмой - дошёл до Дамаска, возвращусь ли в Итаку... Вечером читал Библию, стихи Джами, Хафизе, Низами. На ночь апельсин, кефир, окумед, тауфон и фитолакс. Лёг спать в 01 ч. 10 мин."

В маленькой квартире Ю.С. оживление. Приходят гости. У огромного старинного зеркала Люда, жена Ю.С. с нежностью и прилежанием расчёсывает длинные волосы мужа. Гости усаживаются за стол, поднимают бокалы, давний друг Ю.С., Леонид Юрьевич Кейт произносит тост за маму Ю.С. - Анну Ивановну. Все поворачиваются в сторону её большого чёрно-белого портрета за стеклом книжного шкафа, её потрясающих рисунков, картин - признанных шедевров наивного искусства. Вспоминают (уж в который раз), что нигде этому не училась, что начала рисовать под влиянием Ю.С. уже когда вышла на пенсию, о её выставке в Париже...

Кто-то начал перебирать струны на гитаре, кто-то стал вслух, с придыханием читать странички из дневников Ю.С., передаваемых из рук в руки. Голоса микшируются с детским голосом за кадром:

«14 сентября 1944 года. Погода пасмурная, сегодня уже веет осенью, а я все еще хожу босиком. Утром я встал в 7 часов. Сегодня большая радость. Мама имянинница. Мама меня заставила таскать картошку из мешков на терасу. Всего истаскал 23 ведра. Потом затопил камин и стал пекчи из картошки печёнки. С 3х до 5 читал "80000 километров под водой". Потом книгу «Сочинения императрицы Екатерины 2». Баба стала ругаться с мамой, а я слушал. Они ругались долго и ожесточённо. Мама пошла по воду и ругань прекратилась. Читал «Сочинения Шиллера том 12». Потом ляг спать. На фронте существенных изменений не произошло."

Старый, двухэтажный, деревянный дом - дом детства Ю.С. смотрит на улицу, на город пустыми глазницами окон. Ю.С. проходит по захламлённым комнатам иногда прикасаясь то к полуразрушенной печке, то к какому-то участку стены с ободранными обоями, в неспешном разговоре, связывая эти прикосновения с моментами жизни из далёкого военного детства...

"16 октября 1944 год. День в заготзерне. Я сегодня именинник. Мне исполнилось 13 лет. Я вырос на один вершок. Погода сырая, шел снег и он растаял и сейчас сыро и мокро. Самая отвратительная погода. Было сегодня 3 урока. Потом пришел Алеша Попович и нам сказал что пойдем в заготзерно... Мы наверно тонн 7 перетаскали на своих плечах. Я таскал по 8-9кг. Это утомительная работа. А сядешь отдохнешь еще хуже. Мы работу закончили и нам выдали обед и хлеба по 200 грамм. Но по моему 200 грамм не будет, больно уж мало! Из чего состоял наш обед? Из похлебки, в похлебке гнилая картошка, капуста и крупа. А за это отдали рубль. Работали, а и то деньги надо. Я домой пришел здорово болела голова. Пришла мама из конторы и обычный вопрос её был «Писем нет?». Учил уроки до 2х часов ночи. Сделал зарядку маломальскую и ляг спать»…

Странички из дневника сменяет портрет Ю.С. Идёт открытие его фотовыставки. Ч/б фотографии без привычных рамок, просто наклеенные на тонкие листы картона (отчего оказались чуть вогнутыми) подвешены к потолку на нитках. Во взглядах фотогероев чувствуется надломленность и трагичность. Исключение составляют лишь вечно-занятые мальчишки и по-своему красивые женские портреты.

«12 ноября 44 г. Погода холодная, дует пронзительный ветер и идет снег, но не густой. После школы пришел стал читать книгу «Приключения Гекельбери Финна». Ну и приключения у этого Финна даже смех берет! Мама оторвала от чтения и я пошел с ней пилить дрова. Дрова сучковатые и прелые да пила тупая, одно мучение пилить. Я их начал колоть стал такой же мокрый как дрова. Рассколол много и стаскал домой. Хватит на 4 дня. У нас произошел в ограде вот какой случай. Яков напился до одури. И стал атаманить Тут к нему подбежала Ульяна и стала его отталкивать. Он свалил её и крича «Мы за это кровь проливали» выбил кулаком окно у Ивановны. К Вовке приехала его сестра Нинка. Она приехала с фронта сюда рожать. В 11 часов лег спать. Долго еще думал про свою мечту стать писателем и путешествовать как мой любимый писатель Джек Лондон.

Сегодня я первый раз видел пленных немцев!»…

На экране кадры из фильма "Silentium" (молчание). Голос диктора за кадром: "После окончательного идейного расхождения с сестрой, царицей Александрой Фёдоровной, Елизавета Фёдоровна неожиданно для всех в апреле 1914 г. уезжает в заштатный город Алапаевск, что в 160-ти верстах от Екатеринбурга. Никаких письменных объяснений тому почему она уехала, почему именно в этот никому не известный город - не сохранилось. Может, какое-то неведомое предчувствие той страшной трагедии, которая случится с ней, другими членами царской семьи через четыре года именно в этом городе?"

Ю.С. проходит по широкому коридору Напольной школы в мемориальную комнату Великой княгини Елизаветы Фёдоровны; разглядывает фотографии, документы; беседует с хранительницей комнаты Татьяной Васильевной... Голоса микшируются с его з/к голосом:

"... после просмотра фильма "Silentium" о Елизавете Фёдоровне, сегодня решил опять посетить её комнату. Почему она в 14-м году, за 4 года до своей смерти здесь, приехала именно сюда? Никто не может дать ответ... Предчувствие... Одному Богу известно... Через неделю во Дворце музыкально-поэтический вечер поэта, учёного, музыканта Сайфулло Сохри. Говорят буду потрясён. Уверен - так и будет. И замечательно, потому что опять по Гёте - Высшее, чего может достичь человек - это изумление! Может, его слова, музыка, стихи помогут понять слова Великого немца - Бог есть всё, если мы стоим высоко, если мы стоим низко - ... Может, пригласить его в гости и почитать мою поэму "Возвращайся в Итаку"..."

В тишине переполненного большого зала Дворца культуры, откуда-то из вселенского полумрака раздаётся небесно-мелодичный перезвон, похожий на колокольный, но более полифоничный... Звучат стихи на языке исполнителя, которые даже без перевода проникают в сердце, минуя промежуточное звено - разум...

Звучат долгие аплодисменты... Ю.С. один из немногих, допущенных к продолжению поэтической встречи, удаляется с героем вечера за кулисы...

В объективе движущейся субъективной камеры мелькающие по обе стороны широкой дороги на городской окраине деревянные дома. В конце улицы белокаменная церковь, кладбище.

З/к голос Ю.С.: " Я в молодости на велосипеде с Лёней Кейтом полстраны проехал, а теперь только к маме езжу." Приблизившись к церкви, "взгляд" камеры поворачивает, "проезжая" мимо монашки у паперти, мимо кладбища. Со стороны мы видим, кому "принадлежит" этот взгляд - Ю.С. самоотверженно крутит педали велосипеда. В объективе субъективной камеры мелькают перелески, обгоняющие и мчащиеся навстречу машины; краснокирпичный забор, храмы, здания мужского монастыря Новомученников Российских; "взгляд въезжает" в небольшую деревушку с белокаменным собором на территорию музея деревянного зодчества под открытым небом. Возле единственного небольшого каменного здания, между деревянных часовенок, Ю.С. останавливается. На здании табличка - "Музей-выставка работ народной художницы Анны Ивановны Трофимовой". Всё время проезда Ю.С. з/к звучит детский голос:

«19 февраля 1945 год. …Мама болеет ей все хуже и хуже. Вечером маме сделалось очень плохо у нее был жар, знобило, тресло. Она мне велела сбегать к врачу Петрову. Он живет недалеко. Домой пришел у мамы начался приступ. Её всю затресло, знобило, прикладывали бутылки с горячей водой к ногам я держал ноги, чтобы они не дрожали. Я заметил, что когда люди болеют то им все мерещится смерть. Пришел Петров прослушал маму и написал рецепт такого же лекарства как и в тот раз. У нас денег нет ни копейки. Баба заняла у Ивановны. Я в аптеку не шел а почти бежал. Надо быстрей. Мама говорит если у меня повторится такой приступ то я не выживу. В аптеке тетка которая дает лекарство мне сказала «У тебя на рецепте нету круглой печати. Её ставят в поликлинике. Без печати мы не принимаем». Я даже заревел. Но делать нечего, я покорился судьбе и пошел... Мне было страшно пойти в Поликлинику: темно и идти надо пустырями. Еще разденут. Но я подумал про маму и пошел в Поликлинику. Я шел за двумя тетиньками. Они почти до поликлиники дошли и свернули. Я в поликлинику пришел там темно никого нету. Я опоздал. Было уже 8 часов. Назад идти было страшно. Никого нету, пустынно, по пустырю шел так все думал что с меня все снимут. Но ничего прошел. В аптеку пришел сказал, что поликлиника закрыта, тетка посовещалась с горбатой. Потом мне говорит «Мы ничего не можем сделать». Я вышел из аптеки и пошел домой Мама мне и бабе велела сходить к Море. У Мори есть одна знакомая в аптеке. Моря со мной пошла в аптеку. Лекарство дали без рецепта. Завтра я не пойду в школу. Надо будет идти в поликлинику ставить печать. Мама ничего не ест она только пьет. Баба мне устроила постель на сундуке. Я ляг и уснул как убитый. Снег шел ночью.

2 мая 1945 года. ЗАНЯЛИ БЕРЛИН!!!»…

Весь объём помещения музея, кажется, наполнен необыкновенным светом, излучаемым картинами Анны Ивановны (даже если они написаны в тёмных тонах) - признанными шедеврами наивного искусства.

Ю.С. неспешно обходит выставку, надолго задерживаясь у живописного портрета мамы.

9 мая. Солнечный, безветренный день. Площадь Победы заполняют колонны с поднятыми портретами солдат "Бессмертного полка". В отполированной табличке с надписью "ДЕТЯМ, ПЕРЕЖИВШИМ ВЕЛИКУЮ ОТЕЧЕСТВЕННУЮ ВОЙНУ 1941 - 1945" отражаются нарядные прохожие. К этому памятнику, к скульптуре матери, удерживающей на руках погибшего солдата, и маленькие, и молодые, и пожилые - возлагают цветы.

По знакомой улице, в конце которой, на горе стоит белая церковь; мимо места, где стоял дом детства, а теперь - пустырь; мимо большого пня от спиленного старого тополя, на велосипеде едет Юрий Сергеевич. З/к его голос, читающий запись из очередного своего дневника:

"11 мая. Погода с утра - так себе. Сегодня я читатель, а не писатель. Вот что я читаю: "Итальянская лирика. ХХ век", Томас Гарди "Джуд незаметный"... Как в добрые старые времена, когда читал по 8-10 книг одновременно. Тряхнул стариной...

Ну вот прикончил и эту тетрадь. Вот так - не совсем понимая, для чего мне все эти записи, мне 84-летнему подростку... Завтра надо будет опять съездить к маме и обговорить с руководством музея вопросы по будущей выставке маминых картин в Берлине... К маме... моей маме, которую я безмерно люблю".

Потрясающе. Спасибо, Ирина. И спасибо Владимиру Попову. Скорее бы эта нить продолжилась.
Мощное впечатление - до озноба - от текста дневников и от фотоальбома (с очень неожиданными и нетривиальными подписями к фотографиям).
В абстрактной живописи не разбираюсь совершенно, всего 3-4 картины изо всего альбома сумела как-то "принять". А портреты слегка напомнили раннего Ван Гога.

В нашей Библиотеке опубликованы стихи Владимира Попова и Юрия Трофимова (ждём дневников). А вот страницы обоих авторов в нашей Сборной (с прямыми ссылками на все их публикации):

Владимир Попов,
аннотация к сборнику стихов «Акварелью оплавленный вечер».

Юрий Трофимов,
аннотации к альбомам фотографий и живописи
и сборнику стихов «Плач росы не успевшей родиться».


P.S. Давно пора, Ирина, сделать и Вашу страницу в Сборной, а также полнее опубликовать стихи, переводы и т.д. (в библиотеке). Надеюсь, Евгений Морошкин поможет организационно в этих вопросах (а я технически осуществлю).

Среди материалов, показанных на вечере 5 ноября, была музыкально-поэтическая композиция по стихам Ю. Трофимова (читает И. Мясковская, использована музыка К. Дебюсси), и видеокомпозиция, подготовленная В. Поповым на основе семейных фотографий, детских дневников Ю. Трофимова и его живописи.


https://rmvoz.ru/lib/arhiv/int/2016/0430/Trofimov_mixdown.MP3


https://youtu.be/FCDR8975RGM

Сегодня Юрию Трофимову исполняется 90 лет.

Я помню несколько прекрасных, насыщенных дней в Алапаевске три года назад, когда мы с Ириной Мясковской гостили у Юрия Сергеевича и смогли в полном объеме увидеть его творчество – сотни картин, рисунков и фотографий, с совершенно разными постановками художественных задач и стилевыми решениями; услышали его выступления перед слушателями разных возрастов и интересов. Мы и сейчас регулярно созваниваемся с Юрием Сергеевичем. Он всё так же полн энергии, юмора и интереса к жизни, его суждения так же смелы и парадоксальны.

Скоро я закончу обрабатывать материалы, которые я отснял во время приезда в Алапаевск. Я рад, что именно наш портал становится тем местом, откуда будет распространяться знание о творчестве большого поэта и художника.

Желаем Вам здоровья, еще многих лет жизни и неустанного творчества!

В ночь на 31 декабря ушёл на незримый план Бытия один из драгоценнейших наших старших соратников Юрий Сергеевич Трофимов.

– Поэт непревзойденных "текстов" (так он сам называл свои проточные небу творения);

– Художник, график, устроитель "оттепельных" выставок, сносимых и уральскими бульдозерами;

– Фотограф совершенно удивительных портретов, философских пейзажей и свидетель-участник геологических и дружеских экспедиций и походов;

– Учитель многих творческих чад (которых, верим, не оставит духовными Встречами на глубине, где все Любящие у Бога живы!);

– Уникальнейший, проницательный не по возрасту, талантливый свидетель тылового военного детства, которое осмысливал в единственных известных в стране дневниках подростка времён Отечественной войны;

– Невероятный Книгочей с большой буквы;

– Руководитель литературных и фотолюбительских объединений;

– Культурный Деятель Урала, аккумулировавший и излучавший с Урала всей нашей России волны русской и мировой культуры.

Видела Юрия Сергеевича осенью, как всегда открытого смыслам, Бытию, сердцам. Уже совсем воздушного, прозрачного, духовно радостного и спокойного, похожего на учителя дзен...

Вместе с ведшей его верной подругой Людмилой Евгеньевной посетили могилу его мамы Анны Ивановны, вслед за сыном и по его примеру посвятившей себя живописи, её самобытному наиву. Поклонились Константину Афанасьеву, сподвижнику-шестидесятнику, на чье столетие Любовь Архипова исполнила давнюю мечту свою и Юрия Сергеевича: издала альбом их бесценного друга, поместила такие их значимые воспоминания и осмысления творчества К. Афанасьева в интернете.

Каким же ликованием отзывалось в душе общение с Юрием Сергеевичем, сопряжение с его смыслами, идеями, мудростью и совершенной детскостью!

Помоги Господи замечательному кинорежиссёру Владимиру Попову получить нужную поддержку для монтажного завершения документального философского и поэтического кино об этом Незаменимом из счастливо обретенных нами Учителей Работы Любви. Так называл этот божественный образ созидания Жизни Григорий Померанц, чьи Книги Юрий Сергеевич очень высоко ценил и держал на особом счету в своей личной Библиотеке мыслителя и творца.

Текст присланный из Алапаевска Владимиром Поповым:



     С Юрием Сергеевичем Трофимовым знаком ещё с 70-х, когда учился в школе, а дядя Юра, будучи свободным, выездным фотографом, приходил и снимал наши счастливые, беззаботные рожицы. В 80-х, 90-х играли вместе в волейбол. В 0-х он принимал участие в съёмках моих фильмов. А с начала 10-х и до последнего – в сотрудничестве, в жизни, в восприятии Культуры, Вселенной… стали настолько близки… 
     С его поэзией знаком и давно, и… недавно, впрочем, как и с картинами… Проще с фотографиями. Проще потому, что более доступны и наглядны впечатления.
     С поэзией, картинами сложнее, сложнее в понимании, а вот чувства…
     Его творчество, как космос вокруг нас, как звезды над нами – непонятны, но необычайно притягательны, заставляющие нас чаще поднимать глаза в небо. Всё его творчество – это не только его собственное видение этого космоса, но и взгляд вглубь себя, отражение этого взгляда.
     Впрочем, всё как у любого большого художника.
     У Гёте есть фраза – «Высшее, чего может достичь человек – это изумление».
     Для меня Юрий Сергеевич – это Человек – изумление, и не только в творчестве.
     Изумление – это дар!
     Иначе не было бы его работ, в которых наблюдения, впечатления, размышления… или когда работал геологом, фотографом, на Сахалине, Чукотке, в Забайкалье…
     Или, когда колесил на велосипеде по стране со своим другом Леонидом Кейтом, чтобы в Ленинграде побывать на могиле Блока. Заехать в Москву, на Ваганьковское, чтобы поговорить с Есениным. Докатить до Крыма и посетить Грина с Волошиным… А по пути, в сельском магазинчике, приобрести, по удачному случаю, 2-х томник поэтов Киргизии…
     «Секрет творчества – в сохранении юности, секрет гениальности – в сохранении детства на всю жизнь».
     Эти слова Павла Флоренского – тоже и о нём.
     В чём, собственно, был убеждён и Андрей Вознесенский, прочитав само сшитые рукописи Юрия Трофимова ещё в 1970-м, высказал своё мнение о его гениальности лаконично и просто. Принял участие в устройстве его литературной судьбы…  Но… как много у нас бывает этих НО!  Отсутствие столичной прописки, соответствующего образования, знания иностранного языка и т.д.
     В 60-х Юрий устраивает выставку своих картин на газоспасательной станции металлургического завода, читает свои стихи.
     В местной газете появляется статья, за подписью коллег – «Такое искусство нам не нужно!» «Трофимов совершенно не понимает задач советского искусства, литературы» – писали возмущённые «товарищи», не принимая художника и не прощая ему возможности ставить себе задачи…
     Знакомо, не правда ли?
     Стихи, картины Ю.С. чем-то напоминают восточные арабески…
     Та же сложность общего построения и, одновременно, «открытость», ритмичная стихия и динамика цвета, линий, «мимики мимо летящих событий» по Андрею Белому…
     Отдельная и, вместе с тем, сквозная тема всего творчества – заимоотношение с Богом…
     Опять же, как по Гёте, «Бог есть всё – если мы стоим высоко. Если мы стоим низко – он лишь дополнение нашего убожества». Всего лишь раз или два Ю.С. употребляет имя Христос. Чаще Он (Он с большой буквы) или «поющий псалмы», или «ходящий, не замочив ног» …
     Вот такой он, конечно же очень кратко, с виду ничем не примечательный, маленького роста, с бородой и длинноволосый пожилой пацан, какой-то непривычно очень добрый, открытый, лучистый человек-изумление.
     А началась наша история с Ю.С. с его детских дневников 1943-1945 годов, потрясающе описанного мальчиком Юрой ежедневного или почти ежедневного течения жизни в годы войны в маленьком тыловом городе на Урале; описание событий, происходящих в жизни самого маленького автора. В жизни его семьи, соседей, друзей, школы, города, страны… и его размышления, наблюдения за проявлением чувств окружающих и чувств собственных… И всё это написано рукой 11-13 летнего мальчика самодельными чернилами или карандашом на страничках самодельных блокнотиков. И как написано!
     Просто мальчик любил читать. А читал он очень много, читал каждый день одновременно несколько книг. И что читал?
     Спектр его интересов – от Буратино, Гражданского кодекса СССР, до Сочинений Екатерины, Шиллера…  Когда читал?
     В перерывах между перетаскиванием вёдер с картошкой или мешков с зерном в заготконторе; учёбой в школе, колкой сырых, сучковатых дров и безрезультатными хождениями за хлебом; детскими играми и неожиданно «свалившемся» счастьем в виде возможности наесться «до отвала» гороха; тяжелейшей болезнью мамы, и физзарядкой перед сном…
     И всё это написано лаконично, но ярко и образно, когда с улыбкой, когда с некоторым сожалением, но никогда не жалуясь, как-то обыденно, через точку или запятую; о тяготах и лишениях, как о чём-то обычном, само собой разумеющемся…
     Дневники, с большими или меньшими перерывами, Юрий Сергеевич вёл долго.  Примечательна запись на обложке тетрадки одного из таких дневников: «Ну вот прикончил и эту тетрадь…  Вот так – не совсем понимая, для чего мне все эти записи, мне 85-летнему подростку…».

      Светлая память, Дорогой мой, Великий Подросток…