Свобода = Деньги
Простой, но наглядный пример:
то, что мы платим за свой Замок, а не нам платят за наш труд и наше творчество, это абсолютно логично для ныне господствующей над душами Системы, «системы неолиберализма», «денежного тоталитаризма» — у неё даже имени нет. Она, как радиация, проникает всюду, но за руку поймать её крайне сложно, в чём её несомненное превосходство над прошлыми тоталитарными системами, которые выглядят по сравнению с нынешней топорными, внешними и грубыми.
Мы платим за свою свободу. Свобода стала товаром: её можно продавать и за неё нужно платить. Товаром стало всё. Деньги — единственный критерий качества (труда, произведения, личности, идеи, отношений, всего на свете). Продаётся — хорошо, не продаётся — плохо. Всё просто и понятно.
Система неолиберализма — это подавившая иные системы ценностная система ростовщика. Для ростовщика бог (генеральный критерий) — деньги, и только деньги. Всё измеряется ими и только ими.
Неолиберализм ни к чему так не апеллировал и ничто так не превозносил, как свободу. Свобода стала идолом. Все альтернативные иерархии и неравенства, кроме финансового, этой идеологией названы «врагами свободы», «носителями власти», а все сакральные ценности — закабаляющими личность. Война с системами-конкурентами велась на их полное уничтожение. В результате, денежная иерархия становится единственной и универсальной, а место в ней определяет ценность и качество всему.
Если при наличии в мире альтернативных иерархических структур и разных систем ценностей творческая личность могла лавировать между ними и тем сохранять свою свободу, то в системе неолиберализма свобода и деньги становятся синонимами, а формула «свобода = деньги» безусловной аксиомой, нравственной шкалой, религиозной догмой, тотальным критерием. Эта формула не подвергается сомнению ни на сознательном, ни на бессознательном уровне: это единственный универсальный и безотказный регулятор социального бытия.
Мир неолиберализма — это сбывшаяся мечта ростовщика, вынужденного мириться веками с различными иерархическими структурами и нравственными ценностями, в которых он, ростовщик, был едва терпим и занимал маргинальное положение. Неолиберализм — месть ростовщика религиозным, аристократическим, творческим и моральным ценностям. Деньги — божество ростовщика, и это божество должно победить других богов, стать на место верховного бога и даровать поклонившимся ему свободу. Именно — свободу.
А защищать эту свободу призван юридический закон и полицейские институты, его обслуживающие. Нравственно то, что легитимно и юридически обосновано. Равенство всех перед Законом, как перед Богом, является догмой неолиберализма. Но сам Закон — не Бог, но лишь инструмент подчинения воли Богу. Бог же — деньги. И потому именно деньги обуславливают разные степени равенства и перед Законом: место в финансовой иерархии определяет нишу, в которой Закон действует иначе, чем в других нишах. Бедный и богатый равны перед Законом совершенно по-разному.
Нравственный и творческий авторитет является функцией банковского счёта. Все остальные критерии, включая авторитет отца (и авторитет Отца), отступают перед ним. Дети становятся таким же товаром, как и всё в мире. Если картина не продаётся, если у старшего в роду нет весомого счёта в банке, то ценность картины и ценность морали этого старшего ничтожны. Если же стульчак от унитаза, названный искусством, продаётся, а имеющий солидный банковский счёт человек доказал в суде своё право отбирать чужих детей, то не подлежит сомнению ни качество картины-товара, ни нравственное право растлителя. Так ростовщик создаёт внешний мир по образу и подобию своего мира внутреннего.
Верующему Бог даёт свободу. Свобода = деньги. Свободу можно продать. И за свободу нужно платить. И мы платим за свою свободу. И мы продаём свою свободу. Это внешняя формула бытия в Системе. Внутренняя же её суть сводится в схожую формулу, но с отрицательным знаком. Убыль одной части равенства означает прирост другой, и наоборот.
Вся философия неолиберализма («мистического анархизма» и проч. ответвления) сводится в конечном итоге к формуле «свобода = деньги». Ничего пошлее история философии не знала никогда: провозглашая на словах свободу личности верховной ценностью, свести эту свободу на деле к денежному эквиваленту, сделав его тотальным и универсальным.
Иные системы ценностей и иерархии — это враги свободы, конкуренты. Сакральным для идеологии неолиберализма является только количество нулей. Иным иконам можно подрисовать рога, и это будет благим поступком, освобождением личности. Подрисовать же нули на денежной иконе — преступление и кощунство, которое должен покарать юридический Закон, легитимная инквизиция неолиберального Божества.
Деньги — это святое, потому что это свобода. Справедливость определяется денежным регулятором, устанавливающим справедливое социальное (и культурное) неравенство, на страже которого стоит юридическая инквизиция, провозглашающая равенство всех пред Законом. Но сам Закон является лишь инструментом Божества, банковского счёта, количества нулей на нём. Счетоводы всех мастей становятся жречеством этого Божества и составляют элиту общества. Само же общество, утратив все древние и традиционные системы ценностей, руководствуется элементарной формулой «свобода=деньги».
Пирамида качества переворачивается. Человек превращается в функцию. И денежная иерархия, и юридическая процедура не имеют лиц, не знают и не видят лица. Индивидуум теряет личность, утратив корни и связи с тысячелетними традициями. Именно эти корни и связи неолиберализм прежде всего объявляет врагами свободы и ведёт с ними войну, ибо нельзя служить разным богам одновременно. Неолиберализм — это вера и религия денег. И с сакральными, нравственными и культурными иерархиями он ведёт религиозную войну, не знающую никаких компромиссов и никаких моральных тормозов.
Показательно, что из формулы «свобода = деньги» исключена составляющая «время». Время связывает индивидуума с историей, а значит — через память — с конкурентными иерархиями и силами. Но индивидуум должен знать лишь одну силу и свободу — силу и свободу денег. Остальные потребности отрегулирует Закон. Индивидуум должен быть свободен от всего: от себя самого, от семьи, от памяти, от культуры, от религии, от морали, от совести, но знать цену деньгам и безропотно подчиняться Закону. Моральная оценка любому действию определяется только двумя вещами: можно ли избежать юридического преследования и добавить нулей на свой счёт. Последним же определяется и оценка окружающими твоих действий, и твой авторитет, и место в обществе. Что в искусстве, что в личности — качество и содержание не имеют никакого значения, а их ценность приравнивается к цене. И эта цена обуславливает твою свободу. Так что мы ещё дёшево отделались в своём Замке...
