Роза Мира — диалог культур и культура диалога

Неудержимое бесовство постмодернистской «веры» имеет тот же порядок, что и  бичуемое ею мракобесие. И когда они сходятся, хаос неизбежен.

Наинагляднейший пример такого бесовского двуединства - нынешняя Украина. Казалось бы, что может быть общего у цивилизованного либерализма и дремучего нацизма? И тем не менее, история не раз показывала нам, что обе эти идеологические системы могут с лёгкостью переходить одна в другую или тесно сотрудничать, словно не замечая своей формальной несовместимости во имя чего-то глубинно общего. Это глубинно общее и есть та пустая свобода, которой Великий Инквизитор подменяет истинную свободу Христа.

В глубинной сути отношения к свободе либерализма и нацизма нет не только никаких противоречий, но это отношение идентично. Противоречия же находятся исключительно в одёжках той пустоты, которую обе идеологии выдают за свободу. В либерализме верховной ценностью провозглашается формальная свобода индивидуума. В нацизме - нации. В либерализме мерилом успеха индивидуума является рынок, конкуренция. В нацизме точно та же конкуренция и рынок просто перенесены с индивидуума на борьбу наций за гегемонию. Там атом свободы - индивидуум, а там - нация. Целое - как субъект свободы - выносится за скобки, что в либерализме, что в нацизме. Либерализм - это идеология раковой клетки, для которой её формальная свобода первичней интересов всего организма, более того формальная свобода клетки входит в неразрешимое противоречие с волей организма в целом, которая воспринимается как воля тираническая (отсюда этот пафос разрушения всех иерархий бытия). Нацизм - это идеология поражённого раковой опухолью органа. Нацизм органа начинается с либерализма клетки. Это просто разные стадии одной и той же болезни - болезни формальной свободы, противопоставившей себя содержательной свободе Целого.

Либерализм и нацизм - две стадии эгоизма, для которого любовь - главный враг свободы. Именно - любовь, что бы там ни писалось на лозунгах: любовь всегда конкретна и с формальной свободой не уживается, что на личностном, что на историческом планах бытия. Формальная свобода любви и есть разврат. А разврат порождает только тиранию в качестве своей внешней альтернативы.

Я уже в контексте этой темы предлагал проследить закономерность качелей внутреннего зла при смене глобальных исторических эпох. В конце каждой эпохи поляризуется и усиливается её внутреннее зло, которое даёт толчок - от противного - внутреннему злу новой эпохи, причём инерции этого зла должно хватить, чтобы в конце своего исторического цикла вновь поляризоваться и породить как свою альтернативу то же самое зло, от которого отталкивалась новая-старая эпоха. В конце античности поляризуется то же внутреннее зло, что в XX-XXI веках мы видим в либерализме и нацизме. В конце средневековья рождается инквизиция, против мракобесия которой восстанет снова дух либерализма, когда уже Новое средневековье исчерпает своё творческое содержание. Это маятниковое движение двух квазиальтернатив по шкале формальной свободы можно проследить как на глобальных тысячелетних циклах, так и на бесчисленных локальных примерах.

Мы видим как бы две руки одного незримого кукловода, создающие в истории видимость борьбы формальной правовой свободы и тираническо-иерархической тенденции. «Начиная с безграничной свободы, заканчиваю безграничным же деспотизмом», - говорит, словно удивляется результату, Шигалев у Достоевского. Шигалев, как все дети Достоевского, смог довести свои идеи до логического завершения, чего, увы, не в состоянии сделать апологеты современного либерализма. Потому что цель Достоевского - показать дьявольскую ложь и пустоту формальной свободы, и цель неолибералов, выдающих формальную свободу за единственный путь в Царствие Божие, противоположны. Как противоположны цели Христа и Великого Инквизитора. Именно формальную свободу Великий Инквизитор противопоставляет Христу, а вся его диалектика строится внутри шкалы формальной, внешней свободы и все его альтернативы лежат на этой шкале.

Достоевский, как никто в истории человеческой мысли, обнажил до последней глубины диалектику своеволия, которое всегда кончается безграничным деспотизмом. Либерализм и нацизм и есть не что иное, как бунт своеволия. Свобода Христа - это творческая свобода Целого, незыблемая вертикальная ось, а такая свобода конкретна, личностна и содержательна, она пересекается со шкалой формальной свободы Великого Инквизитора только в точке смерти - Голгофы. Воскресение - уже выход из этой точки и из этой шкалы формальной свободы - в подлинное бытие, в котором свобода части и свобода Целого не противоречат друг другу, но нераздельны и неслиянны, как две природы Богочеловека.

Такое понимание свободы находится за пределами шкалы Великого Инквизитора и всех формальных прав и свобод вообще. Вместо Христовой творческой и содержательной свободы духа (а духовное всегда предельно конкретно!) Великий Инквизитор предложил принцип формы - абстрактную свободу абстрактного человека-атома, а другой рукой запустил такую же абстрактную альтернативу ей - тиранию сильного во имя счастия слабого (оба - безликие абстракции). На этой шкале формальной свободы Великого Инквизитора и качается маятник всех без исключения идеологических систем, претендующих на свою универсальность и единственность.

Кончина эры гуманизма взбухла развратом, по аналогии с предсмертной судорогой античности, и неолиберальной тоталитарной Системой - той безграничной формальной свободой абстрактного индивидуума, что обрезает личность как от Высшего Смысла, так и от всех корней и традиций. Исторической альтернативой разлагающейся Системе Нового Рима, как и Рима Старого, будет Новое Средневековье, Роза Мира, Касталия, Золотой Век. Конец которого станет и концом истории - когда две крайние точки шкалы Великого Инквизитора сойдутся вместе - и безграничная свобода сомкнётся с безграничным деспотизмом давшего людям эту безграничную свободу. Тогда критическая масса формальной свободы вызовет взрыв истории.

Конец Нового Средневековья ознаменуется новой инквизицией, предтечей того, кто принесёт безграничную свободу. Контуры этой идеологии будущего (родонизма) я попробовал уловить, как в капле воды, на примере небольшого сетевого сообщества. Вновь хочу напомнить пророческую цитату Константина Леонтьева о союзе социализма, самодержавия и пламенной мистики (а это и есть инквизиция Нового Средневековья, Розы Мира, мутировавшей в родонизм, чей дух и призван будет породить в качестве своей альтернативы Новый Либерализм последнего века истории):

«Общественные организмы (особенно западные), вероятно, не в силах будут вынести ни расслоения, ни глубокой мистики духовного единства… Вот разве союз социализма («грядущее рабство», по мнению либерала Спенсера) с русским Самодержавием и пламенной мистикой (которой философия будет служить, как собака) –  это ещё возможно, но уж жутко же будет многим. И Великому Инквизитору позволительно будет, вставши из гроба, показать тогда язык Фед.Мих. Достоевскому. А иначе всё будет либо кисель, либо анархия…»

Вот она, в предельно концентрированной формулировке шкала формальной свободы Великого Инквизитора. И в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Пока два её крайних полюса не сомкнутся в замкнутый круг, мы не выйдем из него. А выход из него - в его Центре, в незыблемой скале ценностей, в Вертикальной оси истории - через Гологофу к Воскресению. На самой же окружности никакой свободы не было никогда - всё обман, мимикрия одной и той же тирании князя мира сего, Великого Инквизитора. Ему и только ему идейно служат неолибералы и неонацисты, вдруг объединившиеся на Украине. Против кого и во имя чего? В ответе подсказка и надежда. А разврат и абсурд являются необходимыми спутниками любой агонизирующей эпохи, гуманизм не исключение.

Моя служба иногда обязывает меня оставить шутливый тон и заставляет писать высоким штилем, особенно если речь заходит о коллегах по цеху: о сатириках-кукловодах 

Казалось бы, что может быть общего у цивилизованного либерализма и дремучего нацизма?

Иллюстрация (выделение жирным моё):
Виктор Шендерович:
"...Наша проблема в том, что нелюдей мы тоже числим людьми - и оцениваем их в человеческой номинации.
... Мы - ошибочно - полагаем, что относимся с ними к одному биологическому виду (нашему)...
Мы по инерции числим их оппонентами, а они - окружающая среда. И сходные внешние признаки - типа наличия пары рук и ног, носа, очков, прописки и умения пользоваться айпадом - не должны отвлекать нас от этой суровой сути дела. Евгений Григорьевич Ясин (например) и (например) Дмитрий Константинович Киселев относятся к разным биологическим видам. Так получилось.
...Мы должны предпринимать срочные меры для сохранения вида в неблагоприятных условиях. Эвакуироваться из России вместе с детьми и внуками или продолжать попытки что-то изменить в родной среде - это уж личный выбор. Но вот чего нам точно не надо делать, так это отвлекаться на их обезьянник. Не надо расстраиваться из-за содержимого телеканалов и фейсбуков. Это уже давно не повод для рефлексии, - проехали! Разошлись по биологически нишам.
...Мы люди. Мы ценим человеческое достоинство и жизнь. Давайте собираться в кружок и думать, что делать. И перестаньте уже цитировать протоплазму."
Источник.

И нет вопроса - и нет проблемы: что же общего у неолиберала с нацизмом? И каким же детским лепетом, по сравнению с люциферианской (интеллектуальной) гордыней неолиберализма, выглядит теперь марксистское разделение людей по классам! Человек может перейти из класса в класс, но не из вида в вид. Даже гитлеровский нацизм оставлял шанс вырваться - хотя бы в третьем поколении, хотя бы в далёком потомстве перейти в расу господ. Но виды не скрещиваются - и это разделение уже навсегда. Не так ли и демоны относятся к людям, презирая их как вид? Бесчеловечная расчётливость и жестокость прагматичного неолиберала по отношению к "другому виду" разве не из того же корня растёт?

Была ли в истории более тоталитарная идеология, которая всех, не исповедующих её догм, зачисляла б не в оппоненты и мракобесы, не в неверных, вражеский класс или низшую нацию, но в иной биологический вид? Маньяки, радикальные исламисты - и те режут головы неверным, но людям, якобы спасая их души, и не считают их другим биологическим видом. То есть ненавидят, но уважают их как себе подобных. Неолиберализм прямой наследник расовой теории, зародившейся, кстати, на той же ментальной и исторической почве. Только неолиберализм пошёл дальше и занырнул глубже. Стоит ли удивляться, что дорвавшийся до власти неолиберализм становится на практике самой нетерпимой из всех тоталитарных идеологий?

Либерализм и нацизм - две стадии эгоизма, для которого любовь - главный враг свободы.

Если марксизм и национал-социализм не лишены ещё были до конца идеализма и даже своеобразной духовности, то неолиберализм прагматичен до мозга костей. И невозможно даже представить, до каких адских машин использования (или уничтожения) другого биологического вида - ради высшего вида (и высших идей, само собою) - додумается высокоинтеллектуальный прагматик, воцарись на всей Земле тотальная неолиберальная утопия.

Метаисторическое значение событий на Украине (низкий поклон нашему братскому народу за это!) прежде всего в том, что, сорвав все маски и доведя идеи неолиберализма до логического конца, нам показали, куда в итоге нас зовёт и в какой ужас хочет привести эта утопия. Абсурд явленного наглядно всему миру союза интеллектуалов-либералов и скачущих на площадях нацистов - при внимательном рассмотрении духовного и нравственного фундамента тех и других - становится единственным и закономерным результирующим вектором люциферианской гордыни (все различия только во внешних формах её выражения). Абсолютно закономерным является и то, что сатанисты (буквально: исповедующие те или иные направления сатанизма) оказываются в том же лагере. Ни единого исключения я не знаю.

Украина совершила подвиг самопожертвования, как врач, прививший себе чуму: Украина приняла на себя великую миссию разоблачения (буквально: разоблачения от лживых одёжек) идеологии неолиберализма и показала её подлинное лицо. И многие, ужаснувшись этому лицу, протрезвели от долгого морока... Украина спасла не только Россию, но вместе с ней - и весь мир. Такая прививка не может пройти бесследно. Мир неизбежно теперь начнёт выздоравливать. А империю неолиберализма ждёт тот же бесславный конец, что и империю коммунизма. Обе идеологии - дьявольские подмены христианских ценностей, только неолиберализм хитрее и соблазнительнее. До разделения людей по биологическим видам, с интеллигентской ухмылочкой на лице, ни один большевик не додумался. Для этого нужно быть прагматиком не на житейском, а на духовном уровне (а что может быть пошлее прагматизма духа?)

Мне без Тарана, как тебе без бана. Никуда.

Еще один небольшой штрих, наглядно иллюстрирующий ревнивое отношение неолиберала к своему Идолу. Это из комментариев под той же статьей Шендеровича:
Тогда тех, кому Свобода - враг, лучше назвать человекоподобной мразью...
Без комментариев.

Всё-таки как кстати появилась новая наука ДНК-генеалогия, которая в пух и прах разбивает надежды вот таких вот Шендеровичей! На Украине активно в последние 10 лет исследователи популяционной генетики доказывали, что украинцы не имеют ничего общего с русскими. А ДНК-генеалогия доказала, что русские не только с украинцами и белорусами генетически один народ, так ещё и с поляками. Единственный способ неолибералам провозгласить свою неофашистскую теорию, это объявить ДНК-генеалогию лженаукой и начать её травлю. И что примечательно, травля в научной среде уже идёт: http://pereformat.ru/2015/02/klyosov-position/

По плодам их узнаете их.
Есть ли хоть один пример за последние 20 лет хоть одной, пусть самой маленькой страны, где бы поддержанная США и нашими либералами демократическая революция привела бы не к распаду, хаосу, войне и крови, но к торжеству гражданского общества? И где теперь те, кто восторгался арабской весной? И что сейчас на Украине? Уж не обычные ли стервятники наши-то либералы, коих вовсе не свобода влечёт, но запах крови и смерти?

Самое гнусное, что возгорится где-нибудь на планете очередная демократическая революция, они вновь закружатся со своими благими лозунгами... а потом также брезгливо отвернутся от трупа страны, насытившись кровью. Очень хочется верить, что у российского народа не осталось никаких иллюзий относительно подлинной духовной природы этих господ и мы не клюнем на их смертоносную приманку больше никогда. Очень хочется верить в это.

Интересно, а как сами себе либералы объясняют пропасть между своими лозунгами и реальными плодами их осуществления? Ведь ни единого исключения из правила. Везде не повезло с народами или везде помешала рука Путина? Или... наплевать и растереть: главное - драйв?

Гуманизм, капитализм и научно-технический прогресс – это три неотъемлемых и порождающих друг друга составляющих эпохи, пришедшей на смену средневековью в христианском мире и к XXI веку охватывающей практически уже всё человечество. Конечна ли эта эпоха, её экономическая формация, имеет ли свой предел научно-технический прогресс и порождаемое им мировосприятие, как предыдущие эры и формации, или эра гуманизма не имеет никакой реальной альтернативы и это последняя эра в истории человечества; а если история человечества не имеет конца (в обозримом будущем), то и эра гуманизма не сменится никакой другой, а экономическая формация капитализма будет лишь совершенствоваться и научно-технический прогресс двигаться ко всё новым и новым завоеваниям? Что первично: гуманизм, капитализм или научно-технический прогресс – вопрос, скорее всего праздный, ясно одно: никакая из этих трёх составляющих гуманистической эры не может существовать без двух других.

Я не стану в краткой заметке выкладывать широкую аргументацию, а приведу лишь парочку аргументов в пользу конечности капитализма и научно-технического прогресса (эти аргументы пока опровергнуть достаточно сложно). Научно-технический прогресс обусловлен растущим разделением труда; без этого роста прогресс останавливается. Разделение труда прекращает расти при достижении границ человечества: так как численность человечества конечна, конечен и рост разделения труда. Капитализм как экономическая формация жизнеспособен лишь при движении и расширении: за счёт расширения рынков, за счёт повышения спроса, за счёт научно-технического прогресса. При остановке движения эта формация рушится: такова её структура: без роста прибыли исчезает ведущий двигатель капитализма, не только в экономическом, но и в психологическом смысле. Главное отличие научно-технического прогресса от других видов творчества культуры и от эволюционного движения природы в том, что новые виды вытесняют и уничтожают старые, становятся на их место. С этим свойством и связан рост спроса и рост прибыли капиталистического производства. В культуре и в природе новые виды не вытесняют старые и в точном смысле слова никакого линейного прогресса ни в природе, ни в культуре нет. Нет такого прогресса и в других экономических и политических формациях, кроме капитализма. При охвате всего населения планеты и при конечности ресурсов никакой бесконечный научно-технический прогресс невозможен, а это необходимое условие жизнеспособности капитализма как формации. В иной же формации невозможно органичное гуманистическое мировосприятие – и при смене формации человечество вынуждено будет кардинально менять не только политический и экономический строй, но и весь тот комплекс мировоззренческого уклада, что мы называем гуманизмом.

Можно оспаривать тезис о конечности капитализма и научно-технического прогресса, но мне пока этот тезис видится весьма убедительным, поэтому остановлюсь на нём как на той реальности, с которой нам всем придётся считаться в 21-м веке. Последний, завершающий этап капитализма, при выходе его на планетарный масштаб, ознаменован идеологией неолиберализма, претендующей на универсальную идеологическую и политическую модель для всего человечества. Я не буду касаться различных аспектов этой идеологии и критики их, уже частично состоявшейся в данной теме, а сразу перейду к тому духовному импульсу, который мне видится центральным нервом этой идеологии, её ведущим смыслом и её конечной целью. Под завесой тирад о свободе и демократии, правах человека, гражданском обществе, диктатуре закона и юридических процедурах, должных эту диктатуру поддерживать и т.д. сокрыт главный пафос этой идеологии – борьба с любыми иерархиями – в социуме, в церкви, в культуре, в космосе. Любая иерархия основана, с точки зрения идеологии неолиберализма, на внешнем насилии и неравенстве. В равенстве всех перед законом видится торжество свободы. Любая иерархия же опирается на чувство сакрального, поэтому главный удар наносится по этому чувству. Именно сакральное – в любой сфере бытия – является главным предметом разоблачения, питает пафос протеста. Тотальная десакрализация объявляется необходимым условием разрушения иерархичности как атрибута насилия над личностью и носительницы власти. Таким образом: сакральность порождает иерархию, иерархия порождает власть, а власть и есть основное зло, семя дьявола. Вот центральный пафос идеологии неолиберализма (от её мистического и философского крыла до политического и пропагандистского). Но так ли это на самом деле?

Подвергаются высмеиванию и шельмованию все сакральные институты, все иерархии, все качества размываются количествами. Все и вся. Кроме одного! Финансовая иерархия, закон конкуренции и власть рынка в экономической сфере не подлежит сомнению: неравенство в этой сфере объявляется условием свободы и закономерным следствием таланта, трудолюбия и предприимчивости. Никогда неолиберал не восстанет с таким горячим пафосом против финансовой иерахии, как он восстаёт против всех других иерархий – церковной, культурной, государственной, даже космической. Разрушаются все иерархии, кроме одной. Дискредитируется всё сакральное, а на освободившееся место становится единственная иерархия – власть денег. Деньги делаются универсальным мерилом и критерием во всех сферах бытия. Деньги обретают ореол сакральности. Деньги – это серьёзно, это святое. Только финансовый уровень – как показатель качества и таланта – уважается по-настоящему. И как бы не был густ туман слов и демократических лозунгов в основании неолиберализма находится элементарная борьба с конкурентами: все иерархии должны быть разрушены, кроме одной. Всё сакральное должно быть устранено, кроме сакральной власти денег, дающей свободу достойному её.

Если откинуть демагогические шоры и трезво посмотреть на того бога, которому служит неолиберализм, то мы увидим, что бог этот – деньги. А деньги – это свобода. Тоталитаризм буржуазности и тотальная коммерциализация культуры – вот та утопия, которой истово служат неолибералы. Пошлее философии и бесстыднее идеологии не было ещё в человечестве. А перед кем стыдиться, если всё сакральное объявлено злом? Да и за что держаться, если все табу сняты? И на что опираться, если все иерархии разрушены? Но не видит конечной цели своей войны с иерархиями и сакральным утончённый мистический анархизм, не коробит его пошлость воцаряющегося в мире буржуазного духа. Потому как орудию, чтобы оставаться орудием, не нужно знать конечной цели: орудие должно считать себя свободным и зачищать поле от конкурентов для хозяина. Видеть в этих конкурентах врагов свободы, а в хозяине… а хозяина лучше вообще не видеть (незачем отвлекаться).

Теперь рассмотрим оба тезиса в совокупности. С одной стороны – эпоха капитализма и научно-технического прогресса подходит к своему насыщению и концу. А с другой – разрушаются все иерархии, кроме одной, столбовой иерархии капитализма – финансовой. При глобальном крахе капитализма, который, на наш взгляд, неизбежен и обусловлен не только исторически, но и экономически, не останется ни одной иерархии в человечестве, ничего сакрального, что могло бы спасти человека от падения в хаос. С уходом капитализма с исторической сцены финансовая иерархия перестанет быть. Деньги утратят не только ореол сакральности, но и всякую власть над душами. И ужас всеобщего хаоса бросит человечество в объятия к тому, кто предложит ему непререкаемую власть одной единственной иерархии – своей. А пока – в конце капитализма – зачищается поле от конкурентов.

Это самый гибельный сценарий. Мне бы хотелось порассуждать и о других, например: какие иерархии могут быть паритетными финансовой, возможно ли гармоническое сочетание нескольких иерархий в социальном организме, возможно ли гармоничное сочетание сетевого и иерархического принципов в государстве, монархического и демократического устройства; возможно ли существование разных экономических и политических формаций в едином человечестве; и что это будет за единство, на каких принципах: одна система или диалог систем; возможно ли творчество новых формаций, кардинально отличающихся и от капитализма и от его обезьяны (материалистического социализма). Одно для меня уже несомненно: идеология неолиберализма расчищает от конкурентов поле для такой химеры, пред которой все тирании 20-го века покажутся детьми. И если идеология неолиберализма успеет прийти к власти над умами большинства населения планеты до неизбежного краха капитализма, то падение в хаос и затем, как альтернатива хаосу, тоталитарная духовная тирания практически предрешены. Надеюсь, что не сойдутся (да уже не сходятся!) эти чёртовы пазлы.

Вадим, цель моей краткой заметки не экономическо-футорологический анализ капитализма как формации, но попытка обозначить два тезиса в их совокупности, а именно:
1. Тезис о конечности капитализма;
2. Тезис о центральной волевой установке идеологии неолиберализма - борьбе с чувством сакрального и любой властью (кроме власти денег) во имя свободы личности. Ведущая идея неолиберализма заключается в том, что власть (зло) питается чувством сакрального и опирается на принцип иерархичности - во всех сферах (кроме одной единственной - рыночно-финансовой; но на ней-то идеология совсем не фокусируется в своих разоблачениях). Поэтому путь к свободе лежит через уничтожение иерархичности как структурного принципа и через тотальную десакрализацию и секуляризацию социума.
Почему именно в конце капитализма появилась такая идеология и в чём её настоящая цель? Вот вопрос, который я постарался поставить своим текстом.

Я попробовал двумя штрихами обосновать неизбежность краха капитализма, но не это обоснование было моей целью. Такие обоснования уже написаны некоторыми экономистами (при желании можно ознакомиться). Философски же для меня этот вопрос вообще не стоит - он однозначен. Что же касается научно-технического прогресса как порождения капитализма и неотъемлемого условия жизнеспособности этой формации, то в данном контексте меня интересует только одно качество этого прогресса, позволяющее постоянно увеличивать спрос при невозможности дальнейшего экстенсивного расширения рынка сбыта. Без постоянного роста спроса капитализм не может существовать вообще, как велосипед: остановился - значит упал.

В чистой науке новое открытие, как правило, не уничтожает старых, но дополняет и расширяет научную картину. Это сближает науку с культурой: в культуре никакого линейного прогресса нет. Как в природе: новые виды не уничтожают старые: лиственные не стёрли с лица земли хвойных, млекопитающие не уничтожили рыб и птиц. Есть исключения, конечно, но в целом правило таково. В техническом же прогрессе каждое новое устройство вытесняет старое. Появляется новая модель - и люди вынуждены её покупать, хотя старые ещё работают. Эта схема и позволяет двигаться рынку, постоянно подпитывать спрос.

Так вот, есть фундаментальный экономический закон, который открыл ещё Адам Смит (если я не путаю): технический прогресс прямо пропорционален росту разделения труда. При ограничении такого роста (например, количеством населения) останавливается и технический прогресс. Пример: сейчас уже нет ни одного специалиста на Земле, который бы мог не просто сделать, а хотя бы дать подробное техническое описание какому-нибудь айфону, не говорю уже о суперкомпьютерах или более сложных технических системах. Количество специалистов, участвующих в разработке новых моделей, растёт в бешеной прогрессии, знания их становятся всё более узкими и специализированными под одну частичку или процесс. Роботы могут заменять людей в области исполнения, но не в разработке всё новых и новых моделей. Так вот, дальнейшее разделение труда становится невозможным при ограниченности людских и природных ресурсов. А остановка на этом пути означает остановку в непрерывно растущем спросе, что при невозможности географического расширения рынка является концом самой рыночной системы.

(Доп. Рост спроса за счёт удешевления кредитов тоже останавливается, когда кредитная ставка достигает нуля (причина кризиса 2008 года). Там очень простая схема, если разобраться; она и была задействована в т.н. "рейгономике", позволившей сделать экономический рывок в 70-90-е годы. Но ниже нуля снижать кредитные ставки уже нельзя - и схема перестала работать).

В общем, я говорил только о той области научно-технического прогресса, что напрямую связана с ростом спроса (необходимым условием существования капитализма как формации). Это, разумеется, не касается космических кораблей и проч. Только гонка вооружений может со временем длить ещё рост производительности и находить рынки сбыта, но это путь к катастрофе уже планетарного масштаба: рано или поздно такая гонка приведёт к мировой войне, не может не привести.

Социализм (какой мы знали) не является альтернативой капитализму и находится в том же самом экономическом поле. Различия между ними не носят глубоко принципиального характера, как например те фундаментальные различия, что мы видим между капиталистическим рынком и системой экономических отношений в средневековых цехах. Социализм, как говорил кто-то из идеологов социализма (не помню кто, русский меньшевик какой-то вроде бы), может существовать долго только при условии победы на всей планете, иначе он проиграет экономическую конкуренцию капитализму неизбежно. Что и произошло.

Нужна совершенно другая формация, другая система общественных и производственных отношений, другой уклад, другие приоритеты и системы ценностей, другое мировоззрение, чтобы при достижении ограниченности ресурсов и остановке роста разделения труда продолжать развиваться экономически и научно-технически. Должны вновь цениться изделия ручной работы, неповторимость их. Одноразовость и конвейеры, массовость и штамповка должны уйти навсегда в прошлое. Изделия должны служить человеку несравненно дольше, чем сейчас; передаваться по наследству, становиться ценностями не только материальными. Должны вновь цениться мастера по ремонту и восстановлению изделий (это откроет огромные резервы в экономике). Ныне же срок службы самых технически навороченных изделий только сокращается, и сокращается в какой-то уже безумной прогрессии; чем массовее - тем короче жизнь изделия. Это путь к небытию. Со всех точек зрения.

Но этот путь диктует рынок, требующий постоянного увеличения спроса. Рынок, в каком-то смысле, ведёт себя как наркоман. Перспектива такого поведения не вызывает вопросов. Вопрос только в сроках. Если не произойдёт катастрофы и не будет развязана третья мировая война, то, мне кажется, при нынешней скорости обновления технических устройств и роста одноразовых товаров (и отношений!) остановка рыночной машины и крах всей системы вследствие этой остановки - вопрос даже не десятилетий, но лет. И это хорошо: вряд ли идеология неолиберализма успеет за такой срок стать абсолютным гегемоном в человечестве. А значит, у нас есть шанс сохранить сакральное в человеке, сохранить альтернативные рыночным иерархии. Тогда будет на что опираться при крахе финансово-рыночной иерархии и при уменьшении власти денег над душами.