Роза Мира — диалог культур и культура диалога

Всё началось с замечания Андрея про язык

Одна из проблем философии в том, что она имеет дело с языком, сложившимся очень давно и созданным совсем для других целей.

А потом переписывалась в ВК со студентами по поводу доклада на предстоящую конференцию. Тема уже раньше начала проклёвываться о многообразии мира смыслов. Я должна была скинуть им направления, по которым можно двигаться, и соответствующие имена, но неожиданно родилась смешная аналогия. Из аналогии стал прорисовываться синтез, а потом вернулись мысли о творчестве.

Так что привожу дальше небольшую историю путешествия мысли))

Если люди сами формируют универсальные смыслы и идеи, а потом переводят их в языковую форму, то это называется «концепцией мыслекода» (Ноам Хомский). Это удобно для понимания, потому что языковая оболочка не влияет на содержание идей, формирующихся на некотором внеязыковом универсальном мыслекоде. Гипотетически тогда можно представить себе, что языки будут не нужны, когда разовьётся телепатия, и люди будут считывать друг у друга сразу мыслекоды.

Если смыслы и идеи определяются грамматическим строем языка, то это «гипотеза лингвистической относительности Эдварда Сепира и Бенджамина Уорфа». Относительно молодое направление, связанное с развитием антропологии, открытием и изучением народов, развивающихся вне мировой цивилизации (сначала американские индейцы, затем австралийские аборигены и т. д.). Получается, что нет универсальных, вечных идей, которыми можно обмениваться. Каждый язык задаёт свои координаты для мышления и формирует свои понятия. Просто они могут быть похожи, потому что продиктованы сходной практикой взаимодействия с материальным миром. Но чем дальше от материи, тем больше расходятся идеи и тем сложнее достичь взаимопонимание между людьми, мыслящими на разных языках.

Третий вариант, что идеи и смыслы не формируются людьми ни на мыслекоде, ни в конструкциях языка, а существуют изначально в какой-то особой сфере — мир идей Платона. А человек может подниматься до этой сферы и черпать смыслы, выражая их в своём языке, но это выражение всегда будет неточным. Постоянное уточнение и зачерпывание всё новых и новых смыслов — задача философии и суть развития человечества. Идею такого мира смыслов в XX веке развивал Василий Васильевич Налимов («вероятностная теория смыслов»).

Возникла аналогия с конфетами)))

1 случай: люди делают разнообразные конфеты из некоторого одинакового для всех людей шоколада (этот шоколад — неотъемлемая часть их собственной природы, например, шоколад делается из человеческих слёз), а потом заворачивают в фантики разных языков. Один фантик всегда можно снять и заменить на другой — суть конфеты не изменится. Со временем фантики вообще станут не нужны.

2 случай: фантики — это и есть сами конфеты (идеи, смыслы) или так срослись с конфетами, что пропитали их насквозь и снять их невозможно. Так их и употребляют вместе с бумажками. Возможно найти похожий по назначению и по вкусу фантик в другом языке и как-то обменяться, так происходит взаимопонимание. Но есть фантики, для которых у других народов нет аналогов — здесь возникают непреодолимые культурологические барьеры (фильм «Трудности перевода»). Причём сами фантики создавались не людьми, во всяком случае это было так давно, что никто этого не помнит, наоборот, люди, рождаясь среди фантиков, сами начинают в них превращаться и становиться теми самыми конфетами, срощеными со своими обёртками (языковая среда формирует мир человека, его мировоззрение).

3 случай: существует мир шоколада сам по себе, в котором возможны бесчисленные варианты различных конфет (идей, смыслов). Люди очень хотят попробовать конфеты, но до них трудно добираться (тернистый путь познания) и зачерпнуть шоколад можно только с помощью фантика (ограничения языка). В процессе зачерпывания порции шоколада вместо красивой конфеты у нас в руках оказывается искорёженный кусочек шоколада по форме обертки (слов) и нашей руки (материальной реальности). Мы его рассматриваем, слизываем тающий и теряющий уже всякую форму шоколад, понимаем, что это было очень вкусно, чувствуем себя героями, что смогли это сделать, а дальше начинаем всем тыкать в нос бумажкой со следами шоколада и уверять, что это и есть самая настоящая ГЛАВНАЯ и ЕДИНСТВЕННАЯ конфета. Но есть, конечно, продвинутые люди, которые понимают, что конфеты больше нет, бумажками трясти бесполезно, и стараются учиться самим и учить других, как добраться до настоящего шоколада. Обычно таких людей не слушают, а предпочитают бесконечно облизывать старые бумажки, на которых уже не осталось даже запах шоколада.

ПОПЫТКА СИНТЕЗА Для разных типов смыслов подходят разные схемы: для смыслов, соответствующих материальным объектам (точнее, для того, что воспринимается органами чувств) — больше подходит схема №1; для субъективных переживаний больше подходит схема №2 —  внутренний мир окрашивает всё в неповторимые тона, и их трудно передать кому-то абсолютно точно; и наконец, для мира высочайших духовных ценностей больше подходит схема №3 — когда не мы создаём эти смыслы, а они, превосходя нас, зовут к себе, их трудно достичь и ещё труднее удержать и передать с помощью ограниченных языковых средств.

Стала обдумывать эту чисто дидактическую схему с точки зрения творчества и его сущностных задач.
Во всех трёх вариантах есть место для творчества, оно становится иерархичным. Ту роль, которую на третьем уровне играют для тонко настроенной души объективно существующие высшие сущности, на втором уровне играет уже сама разумная душа (напитавшаяся высшими смыслами), поставляя свои смыслы для мира рассудочных понятий, который, в свою очередь, играет такую же творческую роль для первого уровня, выступая нисходящей творческой потенцией для мира чувственного восприятия. И вот где-то здесь происходит главный фокус и парадокс: восприятие самых простых вещей, легко конвертируемое на все языки и протекающее по схеме №1, вдруг может перескочить сразу на 3-ий уровень мистического озарения, замыкая и насыщая этот круг творческого обращения (хотела даже написать "кровообращения" — аналогия с большим и малым кругами, так ясно себе представила живое творческое кроообращение). Этот последний скачок очень интересный — он связан с открытостью смыслового пространства и с его необычайной просторностью-пустотностью-бескрайностью. За самыми простыми вещами бывает легче обнаружить этот бескрайний простор, они не перекрывают его, могут быть полупрозрачными, не давят своей значительностью, важностью, терминологической однобокостью.
Вот чашка... Просто чашка. А за ней вдруг однажды просвечивает пространство сознавания, и ты встаёшь и идёшь...

Наташа, спасибо за резонанс. Лед нашей вялой и малоподвижной мысли тронулся! Понятие "мысль" само по себе служит хорошим примером языковой зависимости. Так как это слово старое и возникло явно в до-философскую эпоху, в нем соединяются два смысла: мысль как процесс думания и мысль как результат этого процесса. В русском языке еще есть довольно уникальное и потому неочевидное разграничение между "мысль" и "дума" (вот тема для студентов!), но для простоты забудем о "думе". Возвращаюсь к мысли: в русском языке значение процесса перевешивает. В Слове о Полку Игореве "Игорь мыслию поля мерит". Есть еще "растекаться мыслью по древу", хотя это считается опиской: должно было быть "мысью", а "мысь" - это белка. У Пушкинской Татьяны "мысль далече бродит". С другой стороны, в английском и немецком "мысль", напротив, тяготеет к результату. В немецком, если не ошибаюсь, это причастие прошедшего времени, то есть нечто совершенное. Отвечает русскому "мне пришла в голову вот такая мысль".

В философском языке эти два значения все время путаются, если не договориться сразу, о каком из двух идет речь. Сливать их вместе - это все равно что соединять дорогу и пункт назначения. От этого слияния и может произойти путаница и разноречие в понимании связи языка и мышления. Ведь мысль во втором значении, т.е. как результат, всегда и обязательно вербальна (хотя может и быть выражена на другом "языке", скажем, музыки - но не будем усложнять). Она просто не может не быть вербальна, так как мы её иначе нe сможем ни выразить другим - т.е. она останется не известной - ни осознать и консолидировать в собственной памяти. Она так и останется неким внутренним томлением, стремлением - полупродуктом. Ведь осознание - это и есть, грубо говоря, возможность внутреннего диалога о чем-то, причем словесного.

Так вот, мысль, чтобы быть осознанной и даже опознанной, должна родить что-то воспринимаемое как бы извне, т.е. квази-осязаемое (внутреннюю речь, воображаемые видимые образы, воображаемое собственное действие и т.п.). Эти процессы внутреннего создания квази-внешних воздействий сейчас фиксируются нейробиологами: скажем, воображенные видимые образы "пишутся" в так называемый "зрительный буфер" в затылочном секторе, куда поступают и обычные зрительные сигналы, т.е. действительно воспринимаются как нечто видимое, хотя и не столь детально, как нормальное зрительное поле. Но все это - именно результат мысли, а не сам процесс её. Сам процесс мышления происходит невидимо и неслышно, приблизительно в рамках того, что мы называем интуицией. Мышление полу-осознанно. Мы знаем, о чем мы думаем (тему, предмет, направление), и имеем готовый продукт, но не знаем как он получен (а если знаем - то это уже не само мышление, а его результат - возможно промежуточный). Еще раз уточню, что я здесь осознанно разделяю процесс мышления и результат. Если Вы сочиняете логически связный текст (как я сейчас), то это не мышление, а вполне определенная коммуникативная по сути деятельность, ориентированная на внешний результат. Философский текст имеет свою логику, которая также относится к Вашему мышлению, как скульптура относится к рукам скульптора. Эта логика - внешняя по отношению к тем невидимым ассоциативным связям в мозгу, которые движут абстрактое мышление. Грубо говоря, мозг не доказывает теоремы, это делает человек, способный произвести и, что важно, оценить как бы со стороны, произведенный им текст, оценить его с точки зрения определенных усвоенных им в процессе роста, взросления, образования и т.п. научных и эстетических канонов.

В свете всего вышеизложенного, я отношусь иронически к проекту Хомского, который по-моему, откровенно устарел. Его основное внутреннее противоречие следует из того, что он пытается создать язык как универсальную грамматику без содержательной части. Впрочем, я его плохо знаю, так что развивать его критику не могу. Платоновская система имеет больше смысла, особенно если на неё взглянуть феноменологически, т.е. как на некую генерируемую модель реальности. Она передает то, как мы воспринимаем абстракции. В качестве основы теории мышления она вряд ли годится, так как не имеет отношения к тому, как мозг работает с абстракциями.

Подытожу о роли  языка в мышлении. Мышление подстраивается под структуру действий, так как основная роль мозга - управление действиями. Язык - это важнейшая, едва ли не главная, форма человеческой деятельности. Понятно, что важная часть мышления - это управление речью. Интериоризация разговора приводит к  внутренней речи, которая в случае научного творчества принимает также характер сочинения письменной речи или генерации отдельных "умных мыслей". Так как результат этого мышления - строго вербальный, то возникает ощущение  зависимости самого мышления от языка. Эта зависимость двоякая: (1) творческое мышление философа изначально ориентировано на генерацию фраз и текстов; т.е язык создает рамки для выражения мысли (2) структуры долговременной памяти, на которые в очень сильной степени опирается любой творческий процесс, могут быть маркированы словами языка, даже если стоящие за ними переживания сотканы из более богатого материала; к тому же долговременная память имеет тенденцию к компрессии путем концептуализации.

Спасибо, отличные вопросы! Не знаю, смогу ли ответить на том же уровне.

Однозначного определения понятия "мысль" на научном уровне нет. В моей статье о мыследействиях есть небольшой обзор на эту тему. В этом самом посте я начинаю с того, что мысль допускает двузначную интерпретацию еще на поверхностном уровне, до углубления в нюансы. Я понимаю под мыслью элементарный процесс мышления. Мысль в моей терминологии всегда полу-осознанна. Мысль - это когда мы знаем, о чем мы думаем, но результата пока нет. Мысль - это неощутимый процесс формулирования решений, выводов, оценок.
Слово и мысль в принципе вещи разные, хотя они могут сливаться (и сливаются на уровне культуры). Слово само по себе - это коммуникативное средство, такое же как скажем жест. Мы же не говорим, что мысль - это часть жеста, хотя сказать, что жест передает мысль может быть и можно. Выготский считал, что понятийное мышление и язык развиваются у ребенка независимо и начинают сливаться и помогать друг другу примерно в трехлетнем возрасте.

Вопрос о том, где зарождаются мысли - самый сложный и на него разные философские направления отвечают по-разному. Прежде чем продолжать диалог, надо договориться о том, что понимать под мыслью точно.
1. Относится ли к мысли внутренняя речь? Внутренняя речь - это разновидность мысли или её результат, выходной проодукт?
2. Является ли мыслью процесс воображения или мечты?
3. Когда мы слушаем других - это мысль?
4. Когда Вы вспоминаете, как вчера обожглись сковородкой - это мысль?
5. Принадлежит ли мысль только миру абстракций, или она руководит конкретными действиями? Когда футболист принимает мгновенное решение и пасует тому, кто забьет гол - это мысль или нет? В простом легком бытовом разговоре мы просто говорим или все же думаем, о чем говорим?

Еще раз повторю, что это не вопросы по существу, а лищь для уточнения предмета, т.к. "мысль" не является вполне определенным понятием. Она перекрывается и с языком, и с чувственными образами, и с воспоминаниями и как-то их все связывает и объединяет. Это кстати одно из конкурентоспособных определений мысли - как амодальная ментальная операция, связывающая репрезентации разной модальности (скажем, слуховые, визуальные и деятельные). Скажем, воспоминание об ожоге не есть еще сама мысль, но об этом событии можно подумать, а в результате этих размышлений к врачу сходить, в холодной воде подержать, маме пожаловаться, стих об этом написать и т. п.

По связи со словом, мои ответы примерно такие: слово - это средство выражения мысли. Мысль  - это что-то вроде компьютерного процесса, который виден лишь по видимым изменениям на экране. Но необходимость языкового выражения мысли неизбежно влияет и на саму мысль (я об этом писал выше). Мысль не может выйти наружу, не пройдя по определенным информационным потокам в мозгу, но мысль в своей смысловой, содержательной части порождается всем процессом взаимодействия человека с миром и с обществом (и с Языком, и с Культурой и т.п.)

Базовый пример моего понимания мысли - это то, что происходит в сознании человека, который стоит на развилке дорог  и принимает решение куда путь держать. Или когда думает, что сказать ...

Любая картина мира, обладающая внутренней целостностью мифа и убедительностью красоты, имеет отношение к реальности. Но ни одна не является самой реальностью. Спор о том, какая и чья картина мира истинней, бессмыслен: ложь - это разрушение целостности и опошление красоты. Критиковать можно только вкрапления лжи в картину мира, разрушающие её целостность (не путать с логической непротиворечивостью: кажущиеся противоречия могут быть теми антиномиями, что создают ещё более глубокую целостность, нежели формальная непротиворечивость). В мире относительном и материальном не может существовать единая истинная картина мира, адекватно отражающая всю мировую реальность. И причина не только в том, что реальность духовная не вмещается в мир относительный, который сам является лишь её частью, а ещё и в том, что различия между картинами мира говорят о реальности не меньше, чем их сходства. Истинная картина мира только у Бога. Причём она родилась раньше, чем сам мир. Но и любая человеческая картина мира, обладающая внутренней целостностью, не только отражает, но и преображает мир. Картина мира, ставшая мифом, работает равно и с прошлым, и с будущим.

Искренний и бескорыстный интерес к талантливым людям и их творчеству - редкое качество. Это качество и есть главная тайна Воздушного Замка. Она недоступна тем, кто таким качеством не обладает. Они всегда не о том говорят.

С другой стороны, в английском и немецком "мысль", напротив, тяготеет к результату. В немецком, если не ошибаюсь, это причастие прошедшего времени, то есть нечто совершенное. Отвечает русскому "мне пришла в голову вот такая мысль".

Насчет немецкого бессильна, но в английском языке слово "thought" в зависимости от окружения может быть как существительным "мысль", так и двумя отглагольными формами, соответствующими русским причастиям "думал, подумал" и "подуманное/-ый/-ая". В русском языке так называемые формы прошедшего времени глагола, на самом деле, ведь тоже причастия, так как не имеют спряжения по лицам, но изменяются и согласуются по образу и подобию имен прилагательных, то есть по роду и числу (например, я подумал, ты подумал, он подумал - для всех трех лиц одно блюдо; но, вместе с этим, для единственного числа всех лиц предполагается наличие двух, а то и трех форм для родовой принадлежности: подумал, подумала, подумало).

Далее, не спрашивая позволения у присутствующих, немного здесь повозвожу малоаргументированных, но зато разогревающих ленивое воскресное воображение "причастных" гипотез. Предполагаю, что, скорее всего, существительное "thought", мысль, происходит от так называемой второй формы глагола, то есть не от причастия "подуманное" (что было бы логично, если бы акцент был на совершенном результате), а от причастия "подумал, думал", то есть акцент на самом действии, на процессе. Ведь если мы возьмем другой английский глагол, а именно самого яростного и неизменного труженика всех пятилеток на всех фронтах - глагол "делать, заниматься чем-то" - to do, то можем наблюдать следующие его "формы": делал, сделал - did, сделанное - done. И есть еще существительное "дело, поступок", которое будет "deed" и больше похоже на родственника формы "делал, сделал".

Далее если перейти к русскому языку, то, в принципе, можно предположить, что существительное "мысль" восходит или хотя бы имеет отношение к прошедшему времени глагола "мыслить", выраженному в форме причастия "мыслил", точнее, к корню этого причастия, отсюда, вероятно, сохраняется мягкость финального "л". И отсюда этой мягкости нет в слове "дело", так как нет этой мягкости и словах "делать", "делал". Думаю даже, что в русском языке можно не усложнять и остановиться на инфинитивах. Если убрать финальное "ть" (которое, кстати, является соответствием английского "to", только то, что у них идет в начале слова, у нас чаще всего в конце, и наоборот, когда наши приставки становятся их глагольными частицами, обозначающими направленность действия: в-ходить - come in), то вовсе получаем в обоих случаях множественное число (или родительный падеж единственного?) существительных: мыслить - мысли; делать - дела. Но это все одни предположения не-специалиста в области славистики, которые, однако, ассоциативно толкают "мысль" на очередную тропинку.

Мысль - это глагол (глагол, может, тоже прошедшее время от глаголить? Он вдруг во всеуслышание глагол...), действие (желательно, конечно, чтобы как в английском, то есть действие, которое совершали/совершили, то есть процесс действия, который важнее, чем результат). Эту мысль мы делаем в сторону какого-либо адресата: Я вчера мысль тебя! Он мысль дом отстроить новый. Пес мысль косточку урвать. etc То есть как бы это ни было странно, но саму "мысль" мы никогда не мыслим. Мы скорее общаемся, направляем весточку в сторону кого-либо/чего-либо, инициируем диалог, начинаем стремиться к кому-либо/чему-либо и ждать ответа. Будь то наше внутреннее "Ты" (во внутреннее "Я" верить неинтересно), будь то воспоминание или предчувствие, будь то даже абстрактное понятие, математическая выкладка. Если приближенно, дифференциально рассмотреть процесс того, как мы мыслим, то это всегда будут интуитивные скачкИ от одной точки к другой (не всегда, кстати, соседствующей в причинно-следственной цепочке, но позволяющей достроить при необходимости пропущенные звенья). Точнее, мы отправляем "запрос во вселенную" по отношению к чему-либо, и вдруг какая-то из бесчисленных звезд "отвечает", начинает для нас гореть ярче, мы ее замечаем, выделяем, уже от нее отправляем свой следующий запрос. Иногда интуитивно удается прозревать целые созвездия понятий или событий. В дальнейшем, если сфера нашей мысли предполагает доказательную базу, мы можем ее достроить по известным нам точкам в заданной системе координат, используя известные нам законы или изобретая новые.

Вспоминается определение вдохновения по А.С. Пушкину: "Вдохновение есть расположение души к живейшему принятию впечатлений и соображению понятий, следственно, и объяснению оных". Мысль - это само действие, которое совершает душа, чтобы связаться со вселенной по поводу того или иного вопроса, пути могут быть различны. Как в нашей реальности, если мы хотим связаться с человеком, мы набираем его номер в телефоне, пишем сообщение, письмо, подталкиваем локтем; просим другого человека, чтобы тот попросил нужного нам человека поскорее связаться с нами, так как мы не можем до него дозвониться; если стесняемся, то можем устроить и какую-нибудь небольшую провокацию, пойти на уловку, вынуждающую данного человека связаться с нами; если человека нет с нами в одних пространственно-временных измерениях (причем необязательно человека уже нет в этом мире, может быть, сам человек есть, но пообщаться мы хотим не с ним, а с тем человеком, которым он был, скажем, десять дет назад), прибегаем к иным, более подходящим для беседы, способам: отправляем воображаемый запрос.

Кстати, любопытно, что если рассматривать связь существительного "мысль" все-таки с прошедшими отглагольными формами, то мысль - это даже не процесс совершаемого действия, но совокупность совершенного действия и ожидания ответа. И чтобы этот ответ заметить, необходимо находиться в пушкинском "вдохновении".