как лягушку на медленном огне (есть такой опыт, я его приводил)
Немец времён Гитлера мог бороться с гитлеризмом, жизнью рисковать, отнюдь не ненавидя Германию, а, наоборот, делая это во имя её. И Германия не умерла, кстати.
Германию, но не Рейх. Германия, но не Рейх. В этом вся разница: «Украиной» называется ныне вовсе не Малороссия, но вполне определённое государственное образование, нацистского толка, в котором одна этническая составляющая считает другие — людьми второго сорта.
Что бы ни было с Украиной дальше, плохо для украинца желать её смерти.
Германия сохранила себя, став после смерти Рейха федерацией. Рейх бы не смог выжить. Пока нынешняя Украина не констатирует уже свершившийся факт смерти нынешнего государства и его идеологии, у неё нет будущего — ни в нынешних границах, ни с имеющимся составом населения. Нужна принципиально иная модель государственного устройства, другие оценки, другое видение своей истории, своей судьбы и своих целей. Другое отношение к русским, оказавшимся вместе со своими землями и против своей воли в государстве, отрезанном от России. Живое государство Украина создать очень трудно, но, наверное, можно. Но кто это будет делать?
У нынешнего руководства такие цели просто вложить некуда — всё равно что Гитлера убеждать покаяться перед евреями и выплачивать им компенсации... Кроме как признать русских Новороссии и Малороссию автономными составляющими федерации, обладающими равными правами наряду с западными украинцами, — иного варианта сохранить Украину в нынешних границах просто нет. Но тогда надо открыто признать ошибочной (а в некоторых проявлениях и преступной) саму идеологию украинства, то есть — идеологию, на которой строилось это государство на протяжении всей своей истории (24 года). Получается, что без кардинальной смены политической элиты и самих принципов государственного устройства Украине остаться в живых невозможно, а это и есть смерть одного государства и зарождение на этой территории — другого.
Даже жители автономий знали, что их родина не только СССР, но и Якутия, допустим, или Мордовия.
Судьба всех искусственных нарезок внутри СССР — одинакова. Внутри большой страны эти нарезки не воспринимались народами всерьёз, но стоило оказаться в отдельном государстве — как пошёл процесс отторжения организмами искусственных органов: Нагорный Карабах, Приднестровье, Южная Осетия и т.д. Новороссия никакой Украиной никогда не была. Ту же Якутию если бы объединили с Бурятией, а потом стали в Бурятии проводить якутизацию и бурятов заставлять говорить на якутском и изучать историю Великой Якутии, в которой буряты — люди второго сорта, быдло и ватники, то результат нетрудно себе представить.
То же и с Украиной: Донбасс, Харьков, Одесса попали в состав Украины искусственно, после картографических манипуляций в Кремле. Ни с какой волей народа эти манипуляции не связаны никак, равно и с исторической правдой. Но люди, оказавшиеся у власти в новом государстве, это по сути та же кабинетная номенклатура, которая мыслит совершенно другими категориями и считает, что быдло можно кнутом и подкупом заставить отплясывать любой танец. На каком-то этапе, действительно, можно. Пока это не касается реальностей, имеющих бытие и корни, несравнимые с рамками жизни и кругозором человеческими. А реальность этническая именно такова. И не учитывать её воли и силы её воздействия на массовое бессознательное — значит подписать себе смертный приговор как деятелям истории.
Впрочем, что такое история, нынешние тоже с трудом понимают: им кажется, что всё на свете определяется количеством нулей на банковских счетах и умением заручиться поддержкой тех, у кого таких нулей много. Украина — только один из локальных конфликтов Истории и антиисторической Системы. Люди, сопротивляющиеся метастазам Системы и её идеологии, вряд ли на уровне сознания отдают себе отчёт, с чем и против чего они на самом деле воюют. Но что это вопрос жизни и смерти и твоего народа, и твоей земли — почувствовали уже миллионы.
Для Системы же понятия «народ», «земля», «родина» — такие же абстракции (точнее — конкуренты), как и культурная, религиозная, национальная и даже половая идентификация. Это альтернативные иерархии, которые должны быть вытеснены одной единственной — финансовой. Вот центральная волевая точка Системы неолиберализма, которая направляет и окрашивает все частные проявления её «свободолюбивого пафоса». Люди почувствовали, что их хотят лишить всего, что делает человека человеком, имеющим своё лицо, а не абстрактную цифру в ряду других цифр. Украинство лишь орудие, тактический шаг, а противостояние человека и Системы куда как глубже, чем даже этнические корни, и куда серьёзнее.
"Искусственное образование", а не страна? По-разному начинаются страны. И в новейшей истории тоже.
По-разному начинаются и по-разному формируются. Украина началась после того, как советская номенклатура решила разделить сферы влияния на несколько автономных лагерей. Этот раздел шёл вопреки воле народов, населявших эти территории искони. Никто и никогда не спрашивал жителей Одесской или Донецкой губернии — хотят ли они стать украинцами и жить в отдельном государстве Украина, противопоставляющим себя России и русским. Всё решили за них и без них. Израиль так и не смог справиться с Палестиной, к слову...
Мне не хотелось бы, чтоб Украина разделила судьбу Югославии или СССР.
В отличие от Югославии и СССР, сложившихся исторически, а СССР — вообще наследовал Российскую империю, Украина в её теперешних границах появилась как невинный эксперимент с административным делением на карте внутри СССР. Никакой истории за появлением нынешней Украины в её нынешних границах не стоит вообще. А «югославский сценарий» вовсе не «югославский» — это апробированный западной цивилизацией веками метод разрушения и порабощения стран. Этот «сценарий» уготован нам всем, если мы будем продолжать мечтать войти в западную цивилизацию на равных. Стеклянные бусы, межплеменные войны, деградация. Иного просто не предусматривает сей сценарий.
Совершенно по-другому выстраивала отношения с входящими в неё народами и землями Российская империя. Но это уже отдельный разговор. Корни большинства нынешних конфликтов на территории российской метакультуры лежат именно в столкновении двух разных принципиальных моделей, по которым строятся взаимоотношения с другими этносами: англосаксонской и российской. Есть свои плюсы и минусы у каждой из них. Но для самих народов — российская модель не в пример человечнее.
