Когда речь идет о близких отношениях, то определенное отторжение инославия присутствует. Причем, не как неправого, а как чужого, иностранного.
Не могу назвать это типичным для русского, как ныне модно говорить, прости Господи, менталитета (мне понятнее слово "душа"). В противном случае, такое явление как Россия не могло бы существовать ни культурно, ни исторически (для Западного, этого самого, менталитета кажущееся зачастую не иным, а недоразвитым).
Русские - гениальные ассимиляторы, чего не могло бы быть, если бы не было любовного, открытого интереса к иным религиозным и культурным ликам. Именно из такого интереса и вытекает "всемирная отзывчивость русских", способность их перевоплощаться в иные культурные лики. Без потери собственного. Вот последнее и непонятно более жёстким и структурированным западным душевным организациям. Либо то, либо то. А и то, и то - так не бывает. У русских не только бывает, но является тем внутренним стержнем, который и позволил создать такую грандиозную империю без подавления инославных и инокультурных ликов. Отклонений, извращений и уродств полно в истории любого народа, но не они определяют интегральный вектор развития и соборный культурный лик.
Я хотел сказать, что в результате глубоко укорененного неприятия инославия как чужеродного сами русские, пусть и разочарованные в РПЦ, не рассматривают для себя инославие как реальную альтернативу. Вы можете не согласиться с первой частью предыдущей фразы, но вторая её часть - это по-моему очевидный факт.
Здесь есть один тонкий переход, который необходимо назвать по имени. Родину и культуру не выбирают. Не выбирают и религиозный лик, определяющий родную культуру. Для русской культуры - это православие. И Родину, и её культуру, и её вероисповедание поменять нельзя, как нельзя поменять родителей. Это один подход. В нём центр - соборное целое, а не индивидуум, в служении этому целому обретающий и личный смысл жизни. Само соборное целое может изменить вероисповедание, но такое случается один раз и на протяжении тысячелетий. А вот сам человек - не может.
Другой подход - это центр в индивидууме, а то или иное целое лишь среда для становления его личного смысла. И потому ради этого смысла индивидуум волен поменять среду, Родину, вероисповедание, национальную культурную принадлежность и т.д.
Русской душе ближе первый подход. И не только русской, но и еврейской, и индийской, и большинству восточных культур. Западный тип всё больше тяготеет ко второму подходу, перенося приоритет с целого на индивидуальное. Отсюда и всё растущее взаимное непонимание, ибо от первичного приоритета зависит вся нравственная шкала ценностей.
Замечу, что первый подход (невозможность смены по своей воле национальной, культурной и религиозной Родины) не только не исключает, но наоборот наполняет личность искренним уважением и любовным интересом к иным культурным и религиозным ликам. При возможности смены одного соборного целого на другое по собственной воле и отношение к этому целому становится как к среде, утилитарным по сути, что исключает и любовь, и уважение в итоге.
Православие является общепринятым началом духовной системы координат, и духовный плюрализм проявляется в том, как формулиуют отношение именно к нему, пусть даже негативное. Разве не так?
Так, но в том смысле, что православие является по факту духовным центром русской культуры, а Родину поменять нельзя. А если можно, то это уже не Родина-Мать, а всего лишь среда, а моё "я" и его комфорт - главный критерий. В первом варианте служение аксиоматически является служением соборному целому, что и даёт свободу и смысл личности; а во втором - акценты и приоритеты меняются местами: личность служит самой себе и становится для себя абсолютом, а всё остальное воспринимает как относительно благую или нет среду, которую можно менять во имя абсолютного приоритета, индивидуального "я".
Подчеркну: всё зависит от того, что является абсолютной ценностью, а что относительной. Если абсолютная ценность - индивидуальное "я", то соборное целое - ценность относительная. И наоборот. В этом и заключается коренное различие, и всё остальное в жизненной системе оценок из него вытекает. Обретает ли личность действительно высший смысл и подлинную свободу, если делает себя центром и абсолютом, а соборное - средой; и теряет ли свою свободу и высший смысл, если соборное является абсолютной ценностью, которой личность служит, - этот вопрос разрешается в русской философии (а она коренится в православной духовности, несомненно) однозначно в пользу приоритета соборного над индивидуальным, и только в такой системе координат личность обретает и высший смысл, и свою свободу, и саму себя.
В системе координат, где в центре индивидуум, личность теряет в итоге и свободу, и смысл, и себя самоё. История опытно показывает правоту такого вывода. Но признать эту правоту индивидуалистическая система координат не в состоянии - не укладывается, не видит, за пределами её находится. И никогда не объяснить в данной системе координат, почему свободный человек не может поменять религию, культуру, Родину (хотя Родины как абсолютной ценности в этой системе не существует) - это кажется абсурдом: почему же не может, когда может! Но в другой системе координат - именно не может, потому что, меняя соборное целое, личность перестаёт быть личностью. То есть, личность - не может. А индивидуальное эго - может, и относительно легко. Разницу между одним и другим и определяет соборное целое и отношение к нему отдельного человеческого сознания.
Таким образом, в русской традиции мы не выбираем религию, как и Родину. Выбор сделан до рождения и не подлежит изменению при жизни. В этом русская традиция близка индуистской, где человек не может даже изменить касту. Европейскому гуманистическому сознанию это представляется рабством. Но здесь сказывается разное понимание судьбы и жизненного отрезка от физического рождения до физической смерти в контексте судьбы. Грубо говоря, что для индуиста один день, то для европейца вся жизнь, в которую нужно уместить весь её смысл, а для этого отвоёвывать у судьбы каждую кажущуюся несправедливость. Но тут мы уже уходим несколько в другую тему, хотя и родственную...
А в контексте этой темы можно сделать следующее утверждение: русской душе не инославие представляется чуждым, но переход по собственному произволу из одного вероисповедания в другое (это воспринимается как что-то не должное или трагическое, а множественная смена конфессий попросту не вызывает уважения, и это иррациональное чувство, на уровне дневной логики малопонятное).
