Президент сидел в своем кабинете, закрыв глаза рукой. Пот стекал со лба по рукаву рубашки на глянцевую обложку его рабочего дневника. На столе в пепельнице тлела незатушенная сигарета и остатки бумажного листа. Только что президент сжег послание командующего войск о поражении армии и флота на Северо-Восточном направлении. Противник сломил оборону страны и пересёк государственные границы. С Запада наступала вторая группировка армии коалиции. После того как союзниками был проигран ряд ключевых сражений, рассчитывать на помощь извне было бессмысленно. Клешни врага сжимались с двух сторон, сил и средств на спасение государства почти уже не осталось.
Президент отвел руку. С трудом поднимая веки, он смотрел перед собой в пустоту. Густой туман заполонил пространство перед глазами, в ушах стоял чудовищный грохот, все тело ломило не то от страха, не то от бешенства, не то от бессилия. В углу кабинета возвышался комод, на нем стояли в ряд фотографии президента с семьей - с женой и двумя детьми, мальчиком и девочкой 11 и 14 лет, портрет бывшего премьер-министра, фотография с архиепископом и чуть поодаль от нее на малахитовой подставке икона Георгия Победоносца. Дойдя до нее взглядом, президент зажмурился и попытался отвернуться, но взор святого пронзил его насквозь, как копье в его руках пронзало зловещего змея. Внезапно сильно закололо в сердце, к горлу подступил комок горечи, терпеть больше не было сил, и президент дал волю чувствам, - сдавленный крик вырвался наружу, с губ сорвалось невнятное ругательство, и он зарыдал. Молиться не было сил. Тупое оцепенение охватило его. В этом состоянии он пребывал около часа.
Раздался короткий стук в дверь, после чего, не дожидаясь ответа, в кабинет вошел помощник главы государства Максимильян С. Он осторожно приблизился к креслу и тихо произнес:
- Господин Президент, Совет в ожидании. Служба протокола подготовила текст документа о капитуляции, желаете ознакомиться с ним?
Президент посмотрел на него, ничего не соображая. Затем он придвинул к себе сенсорный монитор компьютера и выбрав опцию лайв, набрал нужный ему ключ и вошел в программу наблюдения за одной из локальных зон театра боевых действий. Но вместо полнообъемной живой картинки со спутников, на экране появилось изображение улыбающегося Мики-Мауса в берете морского пехотинца с табличкой в руках: " Время сдаваться, господин президент!"
Стащив со стола монитор, он изо всех сил швырнул его на пол прямо под ноги своему помощнику. Тот отпрыгнул, вскрикнув от неожиданности.
- Готовь приказ о твоем расстреле, сволочь! - Взревел президент. - И Совет туда же! Весь! Сборище предателей и паразитов!
Долго не думая, испуганный помощник выскочил из кабинета, оставляя президента наедине с нахлынувшей на него яростью.
В квартире президента раздался телефонный звонок. Трубку сняла супруга Фёрстмана (как называли главу государства в высших кругах политического истеблишмента страны) Зара.
- Слушаю.
- Это говорят из Центра. Через час за вами с детьми приедет машина по поручению президента. Соберите самые необходимые вещи и будьте, пожалуйста, готовы.
- А в чем дело? Почему президент сам не позвонил?
- Он сейчас занят в Совете. Принимает важные государственные решения.
- Ясно, - после некоторой паузы произнесла она. - А скажите... это правда, что война проиграна?
- Да, - короткий ответ и щелчок последовали в ответ, затем пошли гудки.
Зара знала, если звонят из Центра, значит по поручению Ферстмана. Не теряя времени, она принялась собирать детей и вещи.
- Безумство. - думала она, укладывая одежду, - что теперь будет? Что ждет нас дальше?
Размышляя над этими вопросами, она застегнула чемодан и позвала детей в зал. Дети президента явились тотчас. На них была строгая нарядная одежда, на мальчике темный синий костюм, на девочке такого же цвета юбка и пиджак поверх белой блузки. Лица их были взволнованы и немного бледны.
- Куда мы едим, Мам? - спросил мальчик.
- Не знаю, наверно, за город.
- А где папа? - в голосе его чувствовалось недоумение.
- Папа на работе. Он присылает за нами машину.
- Он с нами не поедет?
- Думаю, он присоединится к нам позже.
- Мама! - воскликнула девочка. Она смотрела прямо на мать. В ее больших черных глазах застыло удивление.
- Что? Что такое? - она пыталась не смотреть в глаза дочери, предчувствуя неприятный вопрос.
- Мы проиграли войну?
Зара вздрогнула, как будто ее ударили по голове чем-то тяжелым.
- Кто вам сказал? С чего вы взяли?
- Помимо государственных телеканалов есть и альтернативные источники информации. Оттуда и узнали.
- Если знаешь уже, зачем тогда спрашиваешь?
- Хочу подтвердить информацию, а то Алекс не верит, доказывает мне все, что мы обязательно победим и что это всего лишь временные неудачи.
- Возможно и так, - по-прежнему не глядя на детей, отвечала она. - Надо дождаться папу, и он все нам расскажет, как оно есть на самом деле.
- Ты уверена, что он скажет? - продолжала допытываться четырнадцатилетняя дочь президента. - И вообще, ты уверена, что он еще приедет к нам?
- Ну все, София, прекрати! Всему свое время, узнаешь в свой час.
Резко одернув дочь, она стала готовиться к выходу.
Через двадцать минут позвонили в дверь. Консьерж сообщил, что машина прибыла и ждет семью президента.
Глава Совета по обороне собирал экстренное заседание. На нем он намеревался выдвинуть ультиматум генералам, командующим частей, продолжавшим оказывать сопротивление армии коалиции. Ультиматум содержал в себе требование к немедленной капитуляции и полному прекращению огня. Он еще не знал, что Ферстман решил распустить Совет.
Президент был уверен, что войну следует вести до конца, причем на своей территории. Председатель Совета же и его приближенные вели закулисные переговоры с противником о заблаговременной капитуляции. Часть элиты поддерживала главу Совета и лишь некоторые были на стороне президента и кучки военных, предлагавших отвести армию от границ вглубь территории, затянуть боевые части врага вовнутрь страны, где навязать ему партизанско-диверсионную войну до победного конца.
План военных большинством политических сил страны был признан неприемлемым, население, уставшее от экономических тягот войны и точечных бомбардировок, призывало к соглашению о мире, хотя бы и на условиях победителей. Условия властей коалиции обязывали проигравшую сторону подчиниться внешнему правлению, в результате чего местное центральное и региональные правительства должны будут формировать страны-победители, а управление ресурсами и экономикой будет передано в руки компаний и корпораций коалиционного союза.
Президент во главе кучки так называемых патриотов, ставших за последнее время изгоями в обществе и главными врагами страны в СМИ, убеждали народ в необходимости отстаивать собственные суверенитет и свободу.
Президент вошел в зал заседания в сопровождении двух сотрудников внутренней безопасности. Участники заседания поднялись со своих мест, стоя приветствуя главу государства.
Заняв место на трибуне, он поздоровался с руководством Совета, бросил взгляд в зал и произнес:
- Как сообщил сегодня командующий войскми, ключевые части нашей армии разбиты, враг стоит у порога. Встречать его нечем и некем. Совет заявляет о необходимости капитуляции.
По залу пронеслись эмоциональные возгласы.
Президент посмотрел на главу Совета
- Это правда, вы уже подготовили текст акта о капитуляции?
- Да! - после некоторого замешательства ответил глава, - другого выхода нет, иначе нас ждут нещадные бомбардировки и наземное вторжение, а вместе с этим гибель тысяч людей.
Зал одобрительно загудел в поддержку председателя.
- И вам нечего ответить, господин президент, - продолжал он, - потому что все прекрасно понимают, что война окончена, надо принимать наиболее приемлемое решение в данной ситуации. Мы обязаны сохранить страну от неминуемого крупномасштабного ущерба в случае продолжения сопротивления и минимизировать потери среди мирного населения. Вы же предлагаете воевать до последнего солдата, желая втянуть в эту бойню и мирных жителей. На дворе 21 век, воевать с глобализационными явлениями, с целым миром - бессмысленное дело. Мы должны жить по мировым законам, как и все страны сообщества. Вместо этого мы ведем самоубийственную войну с нашими бывшими партнерами. История вам этого не простит!
- Вы уверены, что именно этого нам не простит история? - президент встал и поднялся на трибуну, - История, наша история, не простит нам другого. Потомки наши не простят нам другого. Они не простят нам потери страны их предков, отказа от дальнейшей борьбы и предательства их будущих интересов.
- Раньше надо было думать! - послышалось из зала, - когда вскармливали всех этих свиней, которые сейчас так легко продают родину. Почему вы позволили им это? Где вы раньше были со своими принципами?
Президент обратил внимание на молодого человека, обращавшегося к нему. Это был активист одной из общественных организаций, с членами которой Фёрстман встречался на одном из прошлогодних форумов. К нему уже подходили охранники.
- Оставьте его! - сказал президент, - пусть выскажет свое мнение.
- Да что еще говорить?! Все и так ясно. При вас поднялись и напились кровью все эти упыри, потому что вы исповедовали так называемое невмешательство в свободную экономику и бизнес. При вас они упрочили свою власть, вам они обязаны своими связями с преступниками, договаривающимися сейчас с агентами противника у вас за спиной! Вы не трогали их, сохраняя баланс сил в политической системе! Не препятствуя им и их политике, вы дали им поднять голову!
- Выведите его, наконец, из зала, - закричал один из заседателей.
- Пусть говорит, - оборвал его президент.
- Что же вы раньше не давали нам говорить, а сейчас нашими устами пытаетесь убедить других в своей правоте?! Да пусть так! Хотя бы есть шанс, что нас услышат и что-то еще можно будет изменить. Как хорошо, что мы вам понадобились, господин президент, - бросил он, демонстративно кланяясь, - всегда готовы служить вам.
- Не сваливайтесь в клоунаду, вы так хорошо начали. Вам есть еще, что сказать? - Президент нахмурился.
- Есть! Я считаю, что в этой ситуации мы имеем право защищать себя всеми доступными методами. Впускать врага на свою территорию мы не имеем права: тот же конец, только более мучительный. Противостоять этой силе нечем. Население ослаблено, другая его часть оболванена, третьи погрязли в мирской суете. Дать открытый отпор агрессору будет сложно, внутри власти полный раскол, троянские кони расставлены повсюду. Никакого сопротивления просто-напросто не случится. Подумайте об этом.
- И что вы предлагаете?
- Я?
- Да, вы. Вы же говорите от имени народа, от имени его патриотических сил.
Выход один...- он замолчал.
- Какой?
- Стратегическое оружие...
- Да он с ума сошел, - зашумели в зале. - Вон его... Это полоумный идиот... Арестовать его надо... Бред... Фанатик... Да он верно говорит, другого выхода нет... У вас нет, у нас есть...
- Тихо! - неожиданно громко крикнул президент. - успеете еще пошуметь. Дайте узнать, что говорят люди.
- Да какие это люди, беспредельщики...
- Помолчите, я сказал! Ответьте тогда, раз вы готовы пойти на такой шаг, применение подобного оружия позволит нам предотвратить катастрофу полного поражения и потерю суверенитета?
- Безусловно. Ваши мнимые соратники договорились с врагом не применять стратегическое оружие, ни при каких обстоятельствах, что дало агрессорам главный козырь в войне, которую, заметьте, начали не мы. Нас в нее втянули, если это не забыли сидящие здесь в зале. В случае удара по территории противника положение дел ключевым образом изменится, колесо войны повернется в другую сторону.
- Но тогда и нам не избежать аналогичного удара.
- Да, но отступать уже некуда.
- То есть, втянемся, а там посмотрим? Бонапартизм чистой воды. Вы готовы стать новым Бонапартом?
- В отсутствии Александра Первого, я готов стать Наполеоном, а лучше его маршалом. Императорские лавры меня не прельщают.
- Ну, я так и знал, ответственность никто не хочет брать на себя. И акт о капитуляции, и приказ о применении оружия стратегического назначения должен подписывать я. А вы, значит, готовы давать мне нужные советы?! Что ж, тоже важное дело. Не уходите, я позову вас после заседания, которое уже скоро закончится.
- Что? - Возмущенно протянул председатель.
- Итак, господа члены, - игнорируя возмущение оппонента, продолжал президент, - судя по заявлениям председателя Совета, дальше выяснять наши позиции нет смысла, осталось только определиться с голосами, кто за капитуляцию, кто против. Третьего не дано. Голосование открытое. Прошу секретаря начать.
- Вы совершаете ошибку, - заявил председатель, подвигаясь к нему. - Вам не удастся склонить чашу весов в другую сторону. Партия за нами.
Президент ухмыльнулся, его серьезное лицо приняло шутливое выражение. И опять это была маска, маска актера, хорошо игравшего свою роль, игравшего с полной самоотдачей.
- Вы думаете? Ну, вы же слышали, что сказал мой новый помощник. Выход из положения есть.
- Это абсурд! - раздраженно бросил председатель, - вам не удастся повернуть ход истории назад, все уже свершилось.
- Еще не все.
- Вы же не враг этому свету, разве вы не понимаете, что лучше поражение и закат одной страны, чем взаимное истребление.
- Вы считаете, господин председатель, что при нашей капитуляции наш народ выживет как народ? И наше поражение не станет для него и его духовной сути полным истреблением и гибелью?
- Это уже не столь важно или это можно будет еще как-то изменить, облегчить его участь, а последствия применения стратегического оружия непоправимы. Подумайте о своих детях и десятках миллионах других детей, капитуляция сохранит им жизни, партизанская война или война по второму плану грозит им всем истреблением.
- Врага можно испугать большой пушкой, но умилостивить его невозможно. Вы считаете, лучше жизнь в рабстве, лучше растворение в общей массе субъектов, порожденных ядовитой системой нового мирового порядка? Превращение тех же детей в послушное орудие общества лжи и потребительства? Извращение традиционных нам семейных ценностей? Всё это менее страшно, чем...?
- Я считаю, что новый мировой порядок со всеми его недостатками неизбежен и предрешен.
- Хорошо, я считаю отказ от подписания акта о капитуляции делом неизбежным и предрешенным.
- Как? Вы же не сошли с ума, чтобы продолжать эту бессмысленную бойню?
- Безумством будет отказ от продолжения сопротивления.
- Но у вас нет сторонников, господин президент.
Председатель вызвал своего помощника, тот выслушав указания шефа, вышел из зала. Через несколько минут он вернулся в сопровождении офицера.
- Господин президент, - обратился к нему прибывший военный.
- Верховный Главнокомандующий, - прервал его президент.
- Да, простите, - спохватился офицер, краснея, - господин Верховный Главнокомандующий, разрешите доложить...
- Разрешаю. Докладывайте.
- Командующий войсками, маршал З. передает вам письмо и просит вашего согласия о поступлении остатков войск в распоряжение временного военного командования коалиционных сил.
Президент вскрыл письмо и стал читать:
" Генералы частей, отклонившие ультиматум о прекращении огня и сдаче оружия арестованы, отказавшиеся подчиниться военной полиции ликвидированы при задержании".
Маршал З.
Председатель, не скрывая торжества, следил за реакцией президента.
- Ну что ж, план первый отпадает, вступает в силу план за номером вторым. А сейчас дождемся конца голосования.
- Дождемся, нам некуда спешить, - парировал председатель Совета обороны, - с вашего позволения, я позвоню нашим партнерам, проинформирую их о текущих наших планах. Думаю, им не очень понравится ваше упорство.
- Звоните куда хотите, хоть черту, хоть его бабушке.
- Если надо и туда дозвонимся, не сомневайтесь в наших возможностях и связях.
- В ваших связях я никогда не сомневался, - лицо президента приняло суровое выражение, - жаль, что еще раньше не оборвал их, может быть, предателей среди нас было бы намного меньше.
- Вы сами себе выбирали попутчиков.
- Я выбирал, я и убирать буду.
- Поздно, поезд ушел. Посмотрите на результаты голосования - сто один против двенадцати.
- Поздравляю вас с этим событием! - Он похлопал председателя по плечу, выходя из-за стола, - таким образом, вагон полон, этап готов.
Оглядев еще раз всех собравшихся, президент вышел из зала. Сразу после его ухода зал заполнили отряды сотрудников президентской безопасности. Ими было задержано сто с лишним членов Совета обороны, в том числе его председатель. Всем арестованным позже были предъявлены обвинения в измене Родине...
Сразу после отъезда семьи президента, в его квартиру ворвалась группа вооруженных людей в камуфляже. Консьержу они представились агентами Совета обороны. Они искали жену и детей президента, рыскали в их вещах в поисках каких-то документов. Тем временем Зара с детьми находилась в подземном бункере Министерства связи, в специально оборудованных для президентской семьи апартаментах. Их опекал помощник министра, пожилой чиновник с сонным выражением лица. Несмотря на свой вид, он был очень заботлив и внимателен по отношению к детям и супруге первого лица.
- Скажите, - обратилась к нему Зара шепотом, чтобы дети не слышали ее слов, - долго мы будем здесь находиться? И... нас будут бомбить?
- Не знаю, уважаемая госпожа, что будет, но президент разогнал Совет, его членов заключил под стражу, а сам выехал на переговоры. Куда и с кем, не скажу, точно сам не знаю. Судьба президента тяжелая. Крепитесь...
Президент ехал в машине, бронированном армейском автомобиле марки " Джип". Рядом с ним на заднем сидении сидел его новоиспеченный помощник. Он прозвал нового сотрудника своей администрации Маршалом. "Маршал" должен был сыграть важную роль в дальнейшем, так, по крайней мере, рассчитывал президент и его тайная канцелярия. Все было готово. Сегодня вечером во время переговоров со спецпосланником коалиции другой маршал - предатель - будет убит. С ним вместе на тот свет уйдут еще с десятка два генералов и других армейских чинов, повинных в поражении и в сдаче позиций. Остальные пойдут под трибунал. Обо всем этом узнают представители коалиции, но уже после переговоров.
Представители коалиции победителей прибыли в штаб в полном составе. Президент, его помощник, сотрудники канцелярии, командир президентского военного корабля, сторожившего гавань, где проходила встреча, полковник, командир десантно-штурмового полка, продолжавшего боевые действия на подступах к границам и министр связи, давний, преданный друг президента.
Спецпосланник вел себя надменно, с апломбом победителя. Он требовал капитуляции и вслед за этим отставки президента и правительства. Еще он грубо возмущался арестами оппозиции и членов СовОба. Он заявил, что в случае продолжения репрессий командование примет решение о бомбардировках правительственных объектов, сосредоточенных главным образом в столице.
Выслушав посланника, президент произнес тихим, вкрадчивым голосом:
- Вы, конечно, имеете полное право диктовать нам условия, ведь война вами фактически выиграна. Но вы забываете самое главное, мы еще не сказали последнего слова в ней.
- На что вы намекаете? - надувая щеки, удивленно протянул посланник.
- На последний удар отчаяния, удар самовыживания, удар ярости. Вам понятно, сэр? Или вы своей тупой башкой, способной только черпать суп из тарелки, до сих пор не поняли, что, напав на нас, вы сами вырыли себе трехкилометровую яму? Вы загнали нас в угол, и мы вынуждены будем защищаться до конца и даже, если во всем правительстве останется только один человек, он, этот последний человек будет наделен такими полномочиями, которые позволят ему вести с вами затяжную войну до полного вашего уничтожения!
Когда слова президента перевели, коалиционный посланник чуть было не упал со стула. Багровея от злобы, охватившей его, он прошипел, тяжело дыша:
- Вы сошли с ума! Вы угрожаете нам атомной войной?
- Вы сами озвучили ее аспект, - холодно бросил президент, стараясь делать вид, что равнодушен к эмоциям столь важной в лагере пораженцев персоны.
- Да вы знаете чем это вам грозит?
- Тем же, чем и вам. Долгой лютой зимой. Мы в одной лодке, сэр, живя на одной планете, мы зависим друг от друга. Поэтому нас всех ожидает одно и то же, один исход. Вы понимаете, о чем я? Или ваши мозги вконец окретинились и заплыли жиром ваших многочисленных побед?
- Я все понимаю, господин президент. Но вы не представляете, с чем вы играете.
- Я как раз хорошо представляю, о чем говорю, - он указал капитану судна на чемодан, пристегнутый наручником к его правой кисти. Тот кивнул, достал ключ из потайного кармана и вскрыл крышку чемоданчика. В разрезе показалась красная кнопка пульта управления ракетными боеголовками.
- Видите, сэр, все это работает и действует тотчас по моему распоряжению. Если по какой-то причине я не могу произвести команду, это сделает другое уполномоченное лицо и так до последнего человека в государстве, призванного защищать его от уничтожения.
Лицо посланника окаменело. Еле выдавив из себя, он протянул:
- Каковы при этом ваши условия?
- Вы должны отвести войска от наших границ, вывести ваши подразделения с наших южных территорий и подписать Договор о мире и окончании войны без последующих претензий с вашей стороны.
- Это невозможно, - спохватился посланник, выходя из оцепенения. - Это оружие вы не имеете права применять, ваши прежние руководители подписывали соглашение о неприменении стратегического вооружения и нынешние ваши политики подтвердили это решение документально.
- Без одобрения президента, верховного главнокомандующего все соглашения подобного рода не имеют силы, а прежним проблем нынешних не понять, поэтому и мы их решения не понимаем и не принимаем. Мы действуем согласно нашей конституции, а не временным договоренностям, по вине которых главным образом и идет сегодня эта война.
- Мне нечего больше сказать, я должен доложить о происходящем своему командованию.
- Переведите ему дословно, - сказал президент, обращаясь к переводчикам, - время игр закончено, время ваших побед тоже, настает бремя тягот, если вы вовремя не одумаетесь и не примете наших угроз всерьез.
- Вы все сказали, господин президент?
- Последнее слово еще не сказано...
- Тогда скажу я. Я передам все, что вы произнесли. Я не знаю реакции нашего командования, реакции наших политиков, но я сделаю все, чтобы к вашим словам прислушались и приняли ваше предложение.
- Условие! - Воскликнул "Маршал".
Президент бросил на него строгий взгляд и добавил, пытаясь исправить оплошность своего подопечного. Тон его звучал снисходительно:
- Благоразумие ни с чем не сравнить. А у вас его так много. Уверен, вы передадите всё надлежащим способом и завоюете истинную славу, славу миротворца. Блаженны миротворцы...
Президент глубоко вздохнул и указал гостям на выход.
- Маршал, условие тогда условие, когда мы уже совершали ряд выгодных для нас действий, нанеся противнику зримый ущерб. Пока это только угроза, хотя и вполне реальная.
- Скажите, президент, - спросил "Маршал", коря себя за излишнюю торопливость, - вы же не блефуете?
- Чтобы вы поверили, что я не блефую, я должен был нажать на красную кнопку прямо на глазах этого идиота?
- Нет, я просто хочу удостовериться...
- Удостовериться в чем? Способен ли я начать последнюю войну или нет?
- Вы и вправду верите, что с запуском ракеты начнется Армагеддон?
- Я ужасно этого не хочу, но все может быть, мы не знаем, где и в чем скрыты грани истории.
На обратном пути президенту сообщили, что все заговорщики и предатели счастливейшим образом устранены. На их место поставлены люди преданные независимости и президенту. Чистки во власти продолжились, было сменено практически все руководство, новым главой Совета обороны был назначен "Маршал". Но со стороны казалось, что все эти старания лишь пустые потуги; государство разваливалось по швам, экономика выживала, оппозиционные силы действовали активно, страна по-прежнему находилась в кольце коалиционных войск.
В кабинете президента зазвонил телефон.
- Да, слушаю.
- Господин президент, ваша супруга на проводе.
- Хорошо, соедините нас.
- Здравствуй!
- Да, Зара, здравствуй!
- Как дела?
- Идут...
- Как ты себя чувствуешь?
- Уже лучше. Появилась надежда.
- Это хорошо.
- Как вы… как дети?
- Мы затаились в ожидании.
- Все будет в порядке.
- Надеюсь... Надеюсь, нам не принесут ампулы с цианистым калием напоследок?
- Что за бред, Зара?! Я поместил вас в бункере лишь для того, чтобы уберечь от бомбардировок. Мы не сотворили пока ничего такого, из-за чего чувствовали бы на себе вину, кроме того, что мы проиграли войну, но этот случай не относится к разряду нравственных преступлений. Хотя, как посмотреть…
- Пока? Ты что-то задумал?
- На то я и президент, чтобы думать, думать до победного конца. Всё. Ждите меня. Буду в течении нескольких суток.
Вовремя оборвал разговор, - думал он, - иначе пришлось бы стать свидетелем очередной истерики. В последнее время у нее совсем сдали нервы, ну впрочем, как и у меня, как и у всех нас. Проклятая война. Сколько крови попила нам. У нее такое предназначение - пить кровь.
Повторно раздался звонок. Звонил телефон международной линии.
- Президент. Слушаю.
- Господин президент, на связи генеральный секретарь интервенционной коалиции.
- Алло.
- Господин президент, приветствую вас!
- И я вас приветствую, господин генеральный секретарь.
- Давайте сразу без условностей перейдем к обсуждению главной проблемы.
- Я готов.
- Скажите, пожалуйста, как вы намерены дальше манипулировать вашими угрозами?
- Зависит от вашего отношения к ним.
- Мы воспринимаем их со всей серьезностью.
- И правильно делаете.
- Вы решили таким образом одержать победу в войне?
- Мы решили вернуть все на круги своя.
- Но вы же отдаете себе отчет, что победителей в такой войне не будет.
- Лучше пат, чем мат.
- Поэтому вы поставили нам шах. Смело. Я бы сказал, безумно смело.
- Безумием было начинать эту войну, обстреливать наши корабли и бомбить позиции наших миротворцев.
- Ваши корабли и ваши миротворцы оказались в зоне наших экономических и военных интересов.
- Эту зону определили вы сами, без нашего на то участия.
- Наши правительства сами вправе определять подобные зоны, не советуясь ни с кем.
- Кто наделил вас этим правом?
Возникла пауза. Генсек что-то пробурчал в трубку. Переводчик попросил прощения. Потом связь начала портиться, послышались щелчки, шипение. Наконец, линия снова восстановилась.
- Итак, господин президент, вы требуете от нас признать свое поражение?
- Я предлагаю вам мир.
- Но мир вам предлагаем мы, взамен на прекращение войны.
- Вы предлагаете нам капитуляцию...
- Одно и то же.
- ...И отказ от суверенитета.
- Такова участь проигравших.
- Господин генеральный секретарь, вы искушаете меня повторить мою угрозу. Неужели ваш посланец не донес до вас моих слов?
- Он все передал нам. От начала до конца.
- В чем же тогда дело? Или вы пытаетесь переубедить меня?
- Я пытаюсь отрезвить вас, вернуть вас в реальность. Применение стратегического оружия не гарантирует вам уход от поражения. И в этой последней войне вы можете вполне оказаться в роли проигравших, более того, у вас нет шансов победить в ней, так как наши силы и здесь превосходят ваши. Причем по всем показателям. При любом раскладе мы возьмем правление Севером в наши руки.
Наступило молчание.
- Поэтому подумайте хорошо, господин... президент. Потеря суверенитета и внешнее управление не самая большая плата за поражение в войне. К тому же финансы ваших элит в наших руках, без этих средств ваше государство не протянет и больше года, тем более в условиях глобальной войны.
Дальше переводчики молчали, вынужденно пропуская мимо "послания" двух руководителей друг другу. Переговоры закончились ничем.
Президент был разочарован тем, что его угрозы не сумели убедить противника. Чувство неуверенности вновь охватило его. Но на помощь, как и прежде, пришел Маршал.
- Чего вы боитесь, мой президент? У вас нет другого выхода. Выбор невелик, стать колонией или продолжать сражаться. Если мы откажемся от своего суверенитета, нас ждет поглощение и полное вырождение нации.
- Передо мной встает вопрос, - сказал, наконец, президент, - какое из двух самоубийств самое самоубийственное...
В коридорах бункера горел свет. За дверями комнат раздавались приглушенные голоса. Президент шел по коридору в сопровождении двух сотрудников собственной безопасности. Остановившись у дверей в конце коридора, он достал ключи и открыл замок. Кивнув агентам, он скрылся за дверями. Пройдя прихожую, он вошел в следующие двери, за которыми находились его личные апартаменты.
Зара сидела на диване и читала газету. На журнальном столике горел светильник. Детей не было видно. Он оглядел комнату.
- Дети спят в другой комнате, - опередила его Зара. - Ты надолго или пришел попрощаться?
- Пришел повидать вас. Жаль, дети спят.
- Обычно они спят в такое время.
- Да я знаю. Раньше не мог прийти, был занят.
Он снял шляпу и плащ и присел на диван рядом с женой.
От нее пахло его любимыми духами.
- Ты ждала меня?
- Как всегда, - ответила она, откладывая газету в сторону. - Как дела на фронте?
- Пока идет тактическая борьба. Мы сделали свой ход, следующий ход за ними.
- Много солдат погибло за последнее время? - она посмотрела на него в упор.
- Мы понесли существенные потери в двух последних операциях. Потери исчисляются десятками тысяч солдат и большим количеством техники.
- Техника меня не интересует. Я думаю, сколько матерей сейчас оплакивает своих сыновей, сколько инфарктов фиксируют врачи... Я должна быть с ними.
- Ты должна быть со своими детьми, ты им нужнее.
- Ты пытаешься спрятать нас от реальности, запихнул нас в бомбоубежище и всё.
- Что я еще должен был сделать в сложившейся ситуации?! Я не могу отправить своего сына на войну, а дочь в военный госпиталь, они еще не достигли совершеннолетия.
- Но меня ведь ты бы мог сделать полезной обществу?! До войны я вполне справлялась с этой ролью.
- Военное время ставит перед нами другие задачи.
Разговор с женой продолжался еще около получаса, закончившись очередным конфликтом. Поцеловав детей, он оставил их спящими в своей спальне и покинул бункер.
Спал он в своем кабинете, закинув ноги на стол и запрокинув голову на подголовник кресла. Просыпаясь, время от времени, он выкуривал сигарету и просматривал сводки новостей по линии правительственной связи. Утром он вызвал к себе Маршала, нового командующего войсками, начальника оперативного подразделения стратегических сил и средств и председателя Госбанка.
- Что докладывает разведка? - обратился он к Командующему.
- По данным нашей разведки, враг готовит упредительный удар по нашим стратегическим ракетным объектам. Информацию о их местонахождении сторона противника получила из рук информаторов внутри структур государственной власти. Каждый шаг высокопоставленного чиновника, находящегося у вас в подчинении, известен им. Да что чиновника, они контролирует и ваши передвижения! Наши системы неспособны блокировать работу их спутников, так как каждый раз ключи от систем безопасности оказываются вскрытыми. И за то время пока специалисты Минсвязи устанавливают новые коды, вся информация с наших компьютеров считывается вражеским киберспецназом.
- То что мы у них под колпаком, это не секрет, а то, что среди нас столько троянов, сколько было невозможно себе представить, это удручает.
- Поколение шоурума, - вставил Маршал. В его голове зрели новые планы.
- Говори, - обратился к нему президент. - Что будем делать?
- Я подготовил список лиц и организаций - троянов, работающих на разведку противника. Необходимо запускать в действие план контртрайдор. Для этого необходима ваша санкция.
Второе, необходимо выпустить новые кризисные банкноты, подтвержденные запасами продовольствия и другими стратегическими ресурсами. Те средства в виде валюты, что находятся в зарубежных банках отозвать, в случае отказа, открепить их от источников подтверждения в золото-ресурсном эквиваленте. Акции наших компаний, поставлявших топливоматериалы через десятки посредников фирмам противника, обесценить через национализацию всех бывших государственных предприятий. Схема немного примитивна, но эффективна. Думаю, уважаемый председатель государственного банка расскажет вам, как лучше в деталях организовать план и схему действий.
Президент кивнул и обратился к банкиру:
- Даю вам день на все это. Подготовите план и представите мне на утверждение.
- Слушаюсь, - промычал банкир. Пот выступил на его лице. Его толстые пальцы заметно дрожали, а взгляд выдавал сильное напряжение и страх. Он понимал, что любая война начинается на бумагах и из-за бумаг, как правило, ценных.
- Не бойтесь, председатель, худшее еще впереди! – Весело воскликнул Маршал. - А лучшие времена мы уже упустили, продавая страну за эти самые ценные бумажки, на которые вы и весь мир так усердно молитесь.
Ферстман в очередной раз проходил лабиринт за лабиринтом, выстрагивая схему действий в уме. Советы Маршала помогали ему преодолевать новые и новые препятствия. Его идеи и импульсы к решительным действиям мотивировали Ферстмана продолжать вести сложнейшую игру, несмотря на катастрофическое положение, в котором он оказался.
В тот час он находился в президентской электронной библиотеке, перечитывал цитаты классиков неоплатонизма. Затем он переключился на труды Бекереля и Бете. Читая, он лихорадочно размышлял, что должен найти какую-то ключ-отгадку и почему-то непременно в книгах. Неожиданно он наткнулся на высказывания Бенджамина Франклина:
"Большая империя, как и большой пирог, начинает крошиться с краёв".
Не то, это мы уже прошли, - прошептал он про себя.
"Демократия — это договор о правилах между хорошо вооруженными джентельменами."
Похоже, об этом все уже позабыли. Неплохо, но тоже не то.
"Если между свободой и безопасностью народ выбирает безопасность, в конечном итоге он теряет и то и другое"
Ближе к теме, - сигнал поступил откуда-то из глубин мозгового центра.
Другой перевод той же мысли:
"Те, кто готовы пожертвовать насущной свободой в обмен на то, чтобы получить временную безопасность, — недостойны ни свободы, ни безопасности"
Да! То самое!
В этот момент в зал библиотеки вошли трое: Маршал, Капитан и Командующий.
- Президент, - заявил Командующий, - прошу вас, пройдемте скорее к пульту управления. На нас летит ракета противника!
- Враг выпустил стратегическую ракету, стремясь опередить нас, - продолжал громыхать железобетонным басом генерал. Он впился в экран радаров, размахивая огромными кулаками. – У нас не осталось другого выхода, как выпустить ракету-перехватчик. Дайте приказ, господин президент! Медлить нельзя!
- Приказа мало. Необходимо нажать сюда, - Капитан указал на раскрытый чемоданчик и красную кнопку посередине прибора, - отсюда сигнал поступит на командный пульт управления и ракета-перехватчик выдвинется навстречу вражескому объекту.
- Времени осталось совсем мало, господин президент. Жмите кнопку!
Ему показалось, что это говорит его помощник Маршал, но времени обдумывать, кто это сказал, не было.
Он вспомнил взор Георгия Победоносца на иконе. Боль пронзила сердце. Он поднял указательный палец вверх, словно копье и опустил его на красную кнопку. Тут же завыла сирена, стрелки на огромных мониторах взметнулись и помчались по кругу, отсчитывая доли секунд до старта. Взрыв произошел вначале где-то в самой груди президента, затем военный дежурный, примчавшийся из бункера, сообщил, что цель поражена, обломки ракет упали в воды океана.
Атака предотвращена! Президент облегченно вздохнул. Оглядев своих соратников, он заметил, что они дружно ждут от него следующего шага, косясь в направлении злополучной красной кнопки.
- Господин президент, судьба свободы нашего народа в ваших руках!
Теперь он точно был уверен, что эту фразу произнес Маршал, хотя, думал он, ее мог бы произнести любой из трех. Ему почему-то сейчас вспомнились слова Франклина:
" Трое могут сохранить тайну, только если двое из них мертвы."
- Куда полетит эта ракета, если я нажму на пуск?
Ответил Командующий:
- Ракета дальнего радиуса направлена на военно-стратегический объект противника. Ракета несет комплект боеголовок, разделяющихся при подходе к цели так, что их невозможно сбить одним перехватчиком разом, а выпустить по ним несколько ракет не реально. Так что процент попадания в цель равняется стам.
- Но это начало атомной войны...- Он вдруг представил себе гигантский ядерный гриб над миром, миллионы жертв, груды обожжённых скелетов людей и животных, уничтоженную природу, высохшие реки, замороженную землю, безжизненную атмосферу, потухшее солнце в чёрно-сером небе…
- Эта война уже началась, и начали ее не мы, - звучал тот самый бас.
- Но ведь ракета не долетела до нашей территории...
- Разве стоит ждать второго выстрела? А ведь он может и пройти, не всякий раз удается так удачно поразить цель.
…
Фёрстман обхватил голову руками и по привычке принялся ходить взад-вперёд, повторяя: «Нет, нет! Я не боюсь!»
- Я должен связаться с президентом! С президентом коалиционных сил! - заявил он, цепляясь за последнюю надежду как за соломинку на берегу.
- Нет! У нас нет времени на разговоры! - Закричали все трое.
Ферстман готов был уже выжать кнопку под яростным напором военных. Но внутренний голос подсказывал ему продержаться еще некоторое время и непременно настоять на разговоре с президентом.
- Жмите! Жмите! - кричали все вокруг него, и только один Маршал наблюдал за ним молча, в ожидании его дальнейших действий.
В глазах его плыла икона, в ушах слышались вопли пронзенного копьем дракона.
Но президент повторял:
- Телефон... приказываю принести мне телефон... свяжите меня с их президентом.
Наконец ему принесли телефон, принес тот же дежурный из бункера, проговорив по-английски:
- Президент Франклин на линии.
- Алло! Алло! - кричал Ферстман, - господин президент!
- Да господин президент! Это господин президент! Поздравляю вас! Поздравляю! Вы победили! Вы справились с задачей!
Вместо кричащих лиц вокруг себя Ферстман увидел улыбающихся людей в белых одеждах, они смотрели на него с восхищением и аплодировали ему. Туман рассеивался впереди. Он ощутил свои конечности, разжал пальцы на руках, покрутил указательным, взглянул на него, потом поднял голову и увидел перед собой большой экран, на котором высветилось: GAME OVER! YOU WIN!
По правую сторону от него стояли знакомые ему люди в белых медицинских халатах. По всему телу его проходили провода и датчики, мешавшие ему пошевелиться. Он попытался встать с кресла, не обращая внимания на препоны.
- Не спешите, господин президент! Не беспокойтесь! - сказала молодая ассистентка, добродушно улыбаясь, - мы сами позаботимся обо всем. Лежите, пока мы не отключим приборы.
- Поздравляю вас, господин президент, вы успешно прошли лайв-тест. В виртуальной реальности вы прожили реальный эпизод жизни, на котором была спроецирована конкретная ситуация. Нейро-психологический анализ показывает, что вы на 97 процентов погрузились в действительность происходящего. Вшитые вам под кожу чипы позволили вам практически стопроцентно ощущать на физическом уровне тот сконструированный программистами мир, в котором вы пребывали в процессе контролируемого аппаратами летаргического погружения. В принципе, то, что вы ожидали, соглашаясь на эксперимент, вы получили. Но это на наш взгляд, взгляд учёных. Что скажете вы?
Президент слушал учёного и смотрел на результаты эксперимента; он видел какие-то схемы, цифры, формулы, текстовые выводы, трёхмерные графические рисунки, анимационно-сферический повтор-двойник прожитой им сцены. Взглянув на профессора, он сказал:
- Знаете, чего я сейчас хочу больше всего, господин профессор?
- Да, мой президент, скажите, пожалуйста.
- Уволить моих министров… – Он подмигнул профессору и взорвался громким жизнерадостным смехом. – Кстати, кто такой «Маршал»?
- О, - профессор хитро прищурился, - я знал, что этот персонаж вас заинтересует. Маршал один из главных разработчиков этой сложной программы, генератор идей, его способность очеловечивать компьютерные технологии незаменима в нашей работе.
- Очень хорошо. Пригласите его ко мне, буквально на днях мне потребуются его советы. И не только советы. А сейчас я отправляюсь к своей семье, в бункер…
Он осёкся и перевёл суровый взгляд на профессора. Старик в недоумении пожал плечами. Фёрстман снова расхохотался и быстрым шагом вышел из лаборатории.
M.Shahmanov
06/09/2013
