Данный рассказ – робкая попытка создания рекурсивной прозы, синтетического жанра, в котором какое-либо событие окружающей нас действительности служит основой для литературного произведения и переходит в него, оживая и развиваясь там, а затем, пропущенное через творческое осмысление автора, вновь возвращается в реальность маленьким её фрагментом, предстающим перед воспринимающим его читателем (слушателем, зрителем) уже в несколько новом наполнении.Вечер жаркого дня
Еженедельное пятничное заседание «мужского клуба» медленно подходило к концу.
Четверо мужчин, возрастом около сорока лет каждому, сидели посреди наспех прибранного просторного гаража в одном из уютных маленьких двориков, что во множестве разбросаны по кубанским станицам и хуторам. На столе, которым служила водруженная на металлическую раму и аккуратно застеленная газетами старая деревянная дверь, сиротливо жались друг к другу опустошённые бутылки спиртного. Пустые тарелки ещё хранили запах съеденной закуски. Табачный дым неторопливо плыл под потолком в темноту южного летнего вечера. Уличный фонарь ярко освещал распахнутую настежь створку гаражных ворот, поверхность которой была исписана то ли мелом, то ли штукатуркой решением каких-то незамысловатых физических задач из области механики свободного падения тел.
Над всем этим царила благодушная ленивая тишина, которую не нарушал даже уставший ноутбук, сонно обращавшийся к миру едва слышимым из динамиков кошачьим голосом Роберта Планта.
Ещё только что здесь гремели ожесточённые споры, тематика которых могла вобрать в себя решительно всё: от истоков религиозного сознания до поднятия цен на водку в соседнем магазине. Внезапно напряжение дня схлынуло: личные амбиции удовлетворены, собственные эрудиция и знания продемонстрированы, пища для новых размышлений собрана и распихана по уголкам капризной памяти, радость от встречи с друзьями и приятно проведённого вечера заполнила сознание и окружающее пространство почти без остатка…
– Я к вам имею, господа, весьма простое предложенье – купить ещё туда-сюда и…
– … и здесь устроить продолженье?
Разомлевший от хорошо проведённого вечера Виктор, инженер-технарь по образованию, волею судьбы почти всю жизнь подвизающийся на поприще правоохранительной и подобной ей деятельности, был наименее способным в компании к стихосложению, поэтому нужную рифму пришлось подобрать Толику – хозяину гаража и автомеханику-самородку. Худой и нескладный, с плохими зубами, настоящий, не плакатный работяга, Толик всегда отличался особыми гостеприимством и добродушием.
– … Довольно, сударь, будет с нас: чрезмерных ждёт изнеможенье. – Резюмировал чуть надтреснутым густым баритоном за всех собравшихся Толик, и в воздухе вновь повисла счастливая ленивая тишина.
Пару недель назад на очередном заседании «клуба» обнаружилось, что Толик вроде бы неплохо и без особого затруднения рифмует слова, нанизывая витиеватые и подчас нарочито высокопарные фразы одна на другую, как бусины на нитку. Вышло всё, как обычно, случайно. Кому-то из собравшихся спьяну упала на язык рифма, которая оказалась настолько уместной, что дальше остановить уже никого было нельзя. Случайный гость, ненароком оказавшись в помещении «клуба», застывал на мгновение в изумлении от увиденного и услышанного, но очень скоро приходил в себя – что с них взять, вечно чудят, не могут без этого.
Брошенная сейчас Виктором и подхваченная Толиком фраза была лишь слабым отголоском поэтических упражнений двухнедельной давности. Тем не менее, на душе стало ещё приятнее.
Хозяйский кот, высоко подняв хвост, важно ступил из темноты двора в ярко освещённый гараж, окинул критическим взглядом обстановку и, видимо вполне удовлетворённый результатом осмотра, неторопливо скрылся в сумраке.
Снаружи донёсся какой-то шорох, звякнула калитка, послышались лёгкие шаги. Через мгновение под свет фонаря вышла мужская фигура.
– Что, злыдни, утомились? – Запоздавший «член клуба» Иван, свободный художник по части укладывания тротуарной плитки, довольно скалил зубы.
Быстро войдя, он бесцеремонно осматривал обстановку и непонятно чему радовался – то ли собственной трезвости, то ли пьяному состоянию товарищей, то ли и тому, и другому сразу. Впрочем, пьяными были только трое: четвёртый, Андрей, с незапамятных пор служивший мелким чиновником, уже много лет проводил в целомудренной трезвости, что не мешало ему, однако, хорошо вписываться в любую компанию. Трезвая энергичность Ивана, помноженная на его природное любопытство и постоянную готовность критиковать всё и вся, никак не вязались с общей атмосферой праздного безделья и тишины. Саркастические нотки его голоса разрывали пелену общего благодушного спокойствия.
– А это что? Зачем вы раскладушку распилили?!
Быстрым движением руки он схватил с полки на стене предмет, и в самом деле похожий на обрезок алюминиевой трубки от лежака-раскладушки с аккуратными круглыми отверстиями вдоль него.
– Это не раскладушка, это вистл. Отдай! – Не вставая с места, хозяин трубки Андрей, решительно выхватил её из рук Ивана.
– Чё-чё?! – Ещё больше раззадорился Иван.
– Лоу-вистл – ирландский музыкальный инструмент. Между прочим, мастеровой инструмент, за границей деланный и за немалые европейские рубли купленный. Видишь клеймо?
Андрей сунул трубку к носу Ивана.
– Гол-ди-е. – Медленно прочитал тот.
– Голди. Колин Голди. Прямой наследник дел мастера Бернарда Овертона, создателя этой вот штуки.
– И для этого надо было раскладушку пилить? – Не унимался Иван. – Сколько стоит?
Андрей назвал сумму.
– Чтобы я за кусок алюминиевой трубы такие деньги выложил! – В этом возгласе странным образом соединились восхищение поступком и неодобрение напрасной, по его мнению, траты денег.
– Кстати о музыке, – подал голос молчавший до этого Вадим, – я же гитару специально принёс, мы ж собирались с Андреем дуэтом… а так и не сыграли.
– Играйте сейчас! Я хочу услышать, как звучат такие деньги! – Не терпящим возражений голосом произнёс Иван.
– Давно не играл, – заметно волнуясь и как бы оправдываясь, произнёс Вадим, доставая и настраивая гитару, – ноты брал домой, так и не заглянул в них. Ну ничего, мне самому интересно, что у нас получится. Музыка ведь возвышает, а?
На всегда чуточку застенчивом лице Вадима появилась мечтательная полуулыбка.
– Да куда уж выше! Выше вас только звёзды! – Не унимаясь, острил Иван.
– Я готов. – Как-то торжественно произнёс Вадим. – Только мне надо подсказывать, когда новый аккорд брать, а то собьюсь.
– Я буду кивать тебе в нужном месте. – Подбодрил Андрей.
– Ну начинайте же! – Снисходительно-властно требовал Иван.
Андрей приставил трубку к губам, широко расставил пальцы, глубоко вдохнул и…
… И полилась протяжная и плавная грустная мелодия. Воздух наполнился густым, сочным, красивым и мало на что похожим низким звуком, от которого все вздрогнули. Мягкие переборы гитары, дополняя и украшая мелодию, создавали орнамент, в котором каждому виделось что-то своё: Андрею – зелёные ирландские луга, капитану океанского сухогруза Вадиму – морские просторы, остальным… Остальные тоже представляли себе что-то похожее. Об этом нетрудно было догадаться по глуповато-мечтательным выражениям их лиц.
Мелодия то замедлялась, едва заметно теряя стройность, то снова выравнивалась. Стараясь не сбиться, Вадим внимательно ловил каждое движение головы Андрея, хмель, казалось, покинул его, осталась только музыка и трепетное ощущение сопричастности к её творению.
– Готово! – Радостно прокричал Виктор, едва стихли последние звуки недолгой незатейливой мелодии.
Перед ним лежал крохотный цифровой диктофон.
– Оставим этот вечер в истории.
– Оставим... – Мечтательно произнёс Вадим. – Знаете, я вот, сколько ни пытался рассказывать своим в море, чем мы тут с вами в деревне за бутылкой занимаемся – не верят, думают, что сочиняю. Теперь хоть будет что им предъявить… А всё-таки возвышающая это штука – искусство.
– Возвышающая. – Откликнулся Иван. – Давайте собираться по домам, а то мне утром на работу тащиться – заниматься низким делом добывания хлеба насущного.
Наступила ночь.
https://rmvoz.ru/lib/arhiv/int/2012/CB.MP3 
