Предлагаю вниманию участников форума
мою беседу с Фёдором Синельниковым, состоявшуюся на форуме "Свентари".
Дмитрий Ахтырский:
"Шостр — уицраор новоарабский, рождённый после разгрома Оттоманской империи и ищущий проявить себя то в одном, то в другом из мусульманских государств, начав с кемалистской Турции"
Вот, собственно, и все, что Андреев сообщил о "новоарабском уицраоре".
Вопрос к Фёдору, как к специалисту.
Может ли быть так, что уицраор проявляется в деятельности сразу нескольких государств, часть из которых враждебно настроена по отношению друг к другу?
Понятно, что сегодня исламская метакультура, как и многие другие, имеет планетарный масштаб. Ее влияние не очень заметно, кажется, лишь в Новом свете и Австралии с Океанией.
Но поговорим о исторической территории, о "метрополии", так сказать.
Есть уже ирония в том, что новоарабским Андреев назвал уицраора, который проявился в деятельности тюркского государства.
Вообще, в состав исламской метакультуры (в тех пределах, как ее описывает Андреев) входит три мощных блока: арабский, тюркский и персидский (пуштунский, таджиксий, иранский). Дополнительными центрами силы являются мусульманские страны Черной Африки, европейский анклав (Босния, Албания, Косово), индийские мусульмане и мусульмане Юго-Восточной Азии (Малайзия, Индонезия).
"Новоарабская" держава имела светскую идеологию с социалистическим уклоном. исходя из этого факта, можно утверждать, что под влиянием этой державы находились Египет Насера, Сирия, Ирак, Ливия, Алжир. Может быть, Марокко, Тунис, Йемен. Но только некоторые из них проявляли себя как носители уицраориального духа.
Однако кемалистского пафоса в плане уровня амбиций, кажется, никто не достигал.
Однако в итоге Турция становится членом НАТО и всеми силами стремилась в европейское сообщество (возможно, именно неудача на этом пути стимулировала развитие происламских настроениях даже в верхних социальных слоях). Египет Садата и Мубарака пошел на соглашение с США и Израилем. Ирак, Сирия и Ливия остались антиамериканскими.
Как такое может быть, если уицраор один? Или он проявлял себя только в деятельности антиамериканских светских государств?
Какие аналоги такого положения можно усмотреть в мировой (мета)истории? По версии Андреева, у этой "державы" нет центра, нет метрополии. Центрами попеременно становились Турция, Египет, Ливия, Сирия.
Можно ли сказать, что Египет Насера и Мубарака вышел из-под влияния этого уицраора? Или же этот уицраор использует разные идеологические стратегии? Но может ли держава одновременно дружить и вести войну с другой державой?
Существуют в ареале этой метакультуры и государства иных типов. Двух.
Традиционные исламские монархии Персидского залива. Политика двойственная, как у постнасеровского Египта. Для внутренней пропаганды - антизападничество, во внешней политике более-менее приемлемые отношения с Западом.
И революционные исламские образования, типа режима аятолл в Иране и талибов в Афганистане. Жесткие антизападные позиции.
И, наконец, разделение на шиитов и суннитов тоже оказывает существенное влияние на современный исламский мир. Хотя, кажется, по этой линии сегодня имеются любопытные нестандартные альянсы.
Вот такой вот пестрый, сложный мир - кажется, не имеющий по этой пестроте аналогов в современном мире.
Помимо этого "новарабского" уицраора речь может вестись о государственных и религиозных эгрегорах.
Сколько этих религиозных эгрегоров? Он один? Или их больше?
Какие силы стоят за талибами, режимом аятолл, "Братьями-мусульманами" и прочими исламистами Магриба, ХАМАСом и Хесбаллой?
За Катаром, наконец - с его "Аль-Джазирой"?
Фёдор Синельников:Новая держава в странах Ближневосточной (Исламской) метакультуры возникла в мае 1919 г., после поражения в Первой мировой войне Османской империи (Османская держава погибла позднее - в 1926 г., когда были казнены некоторые лидеры младотурок). По всей видимости, основной причиной ее зарождения стало распространение контроля Третьей Российской (Советской) державы на территории мусульманских этносов в пределах бывшей Российской империи.
Особенностью этой державы было ее возникновение в пределах всего халифата Османов. Благодаря этому она впоследствии могла проявлять себя во всех суннитских государствах (хотя впоследствии ее воздействие распространилось и на ставший независимым в 1991 г. секулярный Азербайджан).
Греческий десант в Смирне (Измире) 15 мая 1919 г. сыграл роль не причины рождения Ново-ближневосточной державы, а всего лишь локализующего фактора, благодаря которому она начала проявлять себя именно в Турции, а не в какой-либо иной независимой политии мусульманского мира.
Первым движением, инициируемым этой державой, стала Кемалистская революция. Идеологическими доминантами Ново-ближневосточной державы были и остаются этатизм, национализм, секуляризация, республиканское государственное устройство, особая роль армии. Все эти элементы восходят к концепции «Шести стрел» Ататюрка. В разных государствах имеет место доминирование различных сочетаний этих доминант.
Надрыв Ново-ближневосточной державы в одном государстве приводил к тому, что в его пределах она вступала в стадию необратимой деградации. На стадии деградации на смену сильных колоритных воинственных лидеров приходили политики, склонные к политическим компромиссам. Былого напряжения система уже не достигала. В качестве наиболее ярких примеров можно привести Турцию после Ататюрка и Египет после Насера.
Но надрыв державы в пределах одного государства не приводил к ее общему надрыву. Ее эпицентр перемещался в другие государства. И уже там происходило ее возрастание и перенапряжение. Но держава не могла в одной и той же стране дважды оказываться на стадии максимального могущества и перенапряжения. Этот пик в одном и том же государстве мог быть достигнут лишь один раз.
Монархические государства Ближневосточной метакультуры остаются в основном закрытыми для державы. Неслучайно, приход к власти политиков, связанных с этой державой, часто был прямо связан именно со свержением монархических режимов (Египет 1952 г., Ирак 1958 г., Северный Йемен 1962 г., Ливия 1969 г.).
С рубежа 40-50-х гг. эта держава проявляла себя во всех республиках мусульманского мира (с разной степенью интенсивности). Ее наибольшая активность наблюдалась в арабских республиках Передней Азии и Северо-восточной Африки. Это во многом было связано с возникновением государства Израиль, обретшего имидж «внешнего врага» арабской нации и консолидировавшего наиболее агрессивные круги арабской политической элиты. Эти же силы использовали лозунг объединения «арабской нации». Это давало надежду на создание в будущем единого арабского государства.
В Египте (самой большой арабской стране) апогей, максимальное самовыражение и перенапряжение державы – как локальное, так и общеметакультурное связано с режимом Г. А. Насера (1954-70 гг.). После поражения в Шестидневной войне 1967 г. Ново-ближневосточная держава перешла на стадию деградации. Режимы М. С. Барре (1969-91 гг.) в Сомали, М. Каддафи (1969-2011 гг.) в Ливии, С. Хусейна (1979-2003 гг.) в Ираке, Х. и Б. Асадов в Сирии (с 1970 г. и пока до настоящего времени) представляют собой весьма любопытный феномен. С одной стороны, они связаны с деградирующей державой. Именно этим объясняются фатальные провалы внешней политики тех диктаторов, которые претендовали на некую особую роль в арабском мире (как, например, Хусейн и Каддафи, проигравшие все войны, которые сами же начали). Но при этом в данных государствах Ново-ближневосточная держава на локальном уровне пыталась максимально выражать себя. Отсюда и проистекала амбициозность и агрессивность этих режимов.
В 1950-е – 70-е гг. в государствах, где Ново-ближневосточная держава находила свое наибольшее выражение, происходили заметные идеологические сдвиги. Тогда особое значение получала умеренная социалистическая идеология. Организационно государственная власть обеспечивалась однопартийной системой (неформальной или даже формальной) и сильным влиянием армии. Крайнюю форму процесс «социализации» принял в Южном Йемене и Афганистане при Н. М. Тараки и Х. Амине. Можно так же упомянуть социалистический эксперимент в Сомали, ориентировавшейся на СССР с 1969 до 1977 гг.
Милитаризм (значительное влияние касты военных на политическую жизнь) можно считать одной из идеологических составляющих этой державы. В политической жизни державных государств ведущая роль принадлежит армии и ее лидерам (либо руководителям антиколониальных войн). Кадровыми офицерами были Ататюрк, Г. А. Насер, А. Садат, А. К. Касем, А. С. Ареф, М. Каддафи, Х. и Б. Асады, С. Хусейн, Д. Дудаев. Военизированные формирования возглавлял и Я. Арафат, который не был кадровым военным по причине отсутствия у Палестины собственной государственности. При возникновении кризисных ситуаций в державных государствах, армия постоянно вмешивалась в их политическую жизнь.
Национализм был одновременно и сильным и слабым звеном в идеологии Ново-ближневосточной державы. Это было самое простое средство привлечения энергии масс, особенно в периоды противостояния с внешними врагами. Но национализм в современных условиях ограничивает возможности экспансии. Апелляция к национальным чувствам турок при Ататюрке лишало Турцию перспективы стать центром объединения всех мусульманских государств. Аналогично и арабский национализм мог претендовать максимально лишь на объединение всех арабов в одно государственное образование.
На рубеже 80-90-х гг. происходит новый идеологический поворот, связанные с усилением конфессионального фактора. Секулярные и европеизаторские тенденции не были до конца последовательными, пожалуй, нигде, кроме Турции и отчасти Туниса (в котором секулярную политику свыше 30 лет настойчиво проводил президент Бургиба). В ряде стран, оказавшихся связанными с системой, с начала 1980-ых гг. началось демонстративное привнесение в государственную идеологию конфессиональной исламской риторики (например, Каддафи в Ливии). То же самое наблюдалось и в Ираке и в годы ирано-иракской войны, но особенно после “войны в Заливе” 1991 г. Наиболее консервативным в конфессиональном плане режимом, имевшим отношение к системе, был режим, установленный генералом Зия-уль-Хакком в Пакистане в 1977-79 гг.
Особое место занимают мусульманские республики, возникшие в результате распада СССР. Они оказались как бы между двумя державами – Третьей российской (советской и пост-советской) и той, о которой здесь идет речь. Это относится, прежде всего, к режимам Дудаева (1991-96 гг.) в Чечне и Ниязова (1991-2006 гг.) в Туркмении, отчасти Каримова в Узбекистане.
Само создание советских республик с мусульманским населением в первые годы Советской власти можно рассматривать как акцию Третьей Российской державы, нейтрализующую мусульманский национализм, а значит и активность Ново-ближневоточной державы в советских пределах. Все среднеазиатские нации возникли в результате советской политики. И это существенно влияет на характер взаимоотношений соответствующих государств и Третьей державы в настоящее время.
Однако в итоге Турция становится членом НАТО и всеми силами стремилась в европейское сообщество (возможно, именно неудача на этом пути стимулировала развитие происламских настроениях даже в верхних социальных слоях). Египет Садата и Мубарака пошел на соглашение с США и Израилем. Ирак, Сирия и Ливия остались антиамериканскими.
После смерти Ататюрка держава в Турции переживает локальный надрыв. То же самое происходит и в египте после смерти Насера. Режим становится "спокойнее", а значит и прозападнее. В Ираке, Сирии и Ливии после 1969 г. ситуация определялась двумя факторами. Если говорить о Ново-ближневосточной державе в целом, то она после 1967-70 гг. перешла на стадию деградации. Но в локальных вариантах - в тех государствах,где она до этого момента еще не достигла своего максимума, она стремилась себя выражать в первую очередь. Этим объясняется 1) с одной стороны - антизападный внешний курс, диктатура с социалистическим уклоном и попытки расширения экспансии (Ирак, Ливия, Сомали); 2) с другой стороны - постоянные провалы всех попыток экспансии и кровавый конец диктатур.
В современном Иране его государственность связана не с какой-либо державой , а с конфессиональной структурой шиитов-имамитов. В Иране последняя держава, связанная с династией Каджаров, погибла в 1925-26 гг. после их низложения и коронации нового шаха из династии Пехлеви. Институт новой монархии в Иране блокировал возможности развития державы в этой стране, хотя Реза Пехлеви сначала пытался подражать Ататюрку и проводить политику модернизации, близкую той, которая происходила тогда в Турции. Именно отсутствием державы под иранской государственностью 1926-79 гг. можно объяснить успех «исламской революции» 1978-79 гг. После свержения шахского режима в Иране была установлена иерократическая диктатура шиитского имамитского духовенства во главе с рахбаром имамом Хомейни.
Вскоре после гибели Османской державы в 1926 г. в метакультуре активизировалась конфессионально ориентированная общность, которую можно связать, по всей видимости, с одним из аспектов конфессионального суннитского эгрегора. После упразднения института халифата в Турции Кемалем в 1924 г. в суннитском исламе возник своего рода вакуум. Реакция на это последовала очень скоро. Наиболее известная группировка «Братья-мусульмане» была создана Хасаном аль-Банной в Египте в 1928 г. Примерно в это же время в британской Индии началась деятельность Мухаммада Ильяса, основателя движения «Таблиг» (1927 г.), и Маудуди, которого можно считать одним из идейных вдохновителей «политического» ислама (в 1929 г. была издана его первая книга).
Довольно сложны отношения этих движений с Ново-ближневосточной державой. Они варьировались в прошлом от жесткого противостояния (в Египте, Сирии, Алжире) до странного политического симбиоза. В качестве примера такого симбиоза особенно показателен Судан в последние годы правления Нимейри в 1983-85 гг. и в 1989-99 гг., когда режим генерала Башара опирался на идеологию исламистов ат-Тураби. Более респектабельным примером этого же симбиоза можно считать режим современной Турции, в котором сосуществуют демократия, умеренные исламисты (в галстуках) у власти и при этом сохраняется существенная роль армии. Вероятно, аналогичный режим может сложиться в арабских странах, где недавно пали светские диктатуры (Тунис, Ливия, Египет). По этому же пути должны пойти Йемен, Алжир, Сирия.
Согласование этих трех интенций объясняется тем, что не партикулярный национализм, а именно ислам и демократия оказываются эйдосами, которые пытается сейчас использовать Ново-ближневосточная держава для оптимизации своего существования.
прочими исламистами Магриба, ХАМАСом и Хесбаллой
ХАМАС - суннитская организация, а Хезболла - шиитская. ХАМАС - это, своего рода, палестинский вариант "Братьев-мусульман". Хесболла - это коллективный агент иранских аятолл в Ливане.
"Исламисты Магриба" - слишком широкое определение. Есть умеренные исламисты. Есть радикальные. Полагаю, что умеренные исламисты, победившие на последних парламентских выборах в Тунисе, представляют собой тот же феномен, что исламисты Турции.
Дмитрий Ахтырский:Но как может держава находиться на стадии надрыва в одном случае - и на стадии возрастания в другом - и все это в один и тот же момент? И ведь такие страны могут даже воевать друг против друга. Турция как член НАТО поддержала войны в Ираке, насколько я помню.
Фёдор Синельников:Но как может держава находиться на стадии надрыва в одном случае - и на стадии возрастания в другом - и все это в один и тот же момент?
Никак не может. Ново-ближневосточная держава пережила надрыв и находится на стадии деградации с 1967 (1970) г. Но после того перехода на стадию деградации она - в ряде стран - продолжала выражать себя с большей интенсивностью, чем в других. А после падения диктатрских режимов в Ираке (2003) Ливии (2011), а вскоре и в Сирии, таких стран не останется вовсе.
Дмитрий Ахтырский:Но все-таки: как страны, находящиеся под влиянием одной державы, могут враждовать?
Фёдор Синельников:Могут даже воевать. Ведь у каждой страны есть еще и свой эгрегор. В свое время на Пиренеях существовала одна держава, но пиренейские королевства вели друг с другом войны, пока не объединились в 1580-81 гг.
Поясню свою мысль по поводу "локального надрыва". Термин не очень удачный и, возможно, требует корректировки. Суть же идеи в том, что в одной и той же стране Ново-ближневосточная держава лишь один раз могла достичь своего максимума. Для Турции таковым был режим Ататюрка, для Египта - Насера, для Туниса - Бургибы, для Ирака - Хусейна, для Ливии - Каддафи. Для Сирии - Хафеза Асада, для Сомали - Барре, для Чечни - Дудаева и т.д.
Дмитрий Ахтырский:Какие силы нынче тогда стоят за монархиями Персидского Залива ?
Можем ли мы говорить об усиливающемся эгрегоре (эгрегорах) ислама?
Я бы мог сказать, эгрегор ислама консолидируется именно за счет соприкосновения с внешним миром. Могут ли разногласия шиитов и суннитов отступить на фоне этого конфликтного соприкосновения?
Как пример можно взять консолидацию в США "христианских" и иудаистских фундаменталистов.
Какие перспективы развития этой метакультуры ты видишь?
Извини за некоторый сумбур, просто мысли приходят по ходу дела.
Я вообще могу предположить, что "державы" (уицраоры) - глубоко вторичные фигуры. Они подобны "сгустку воли", который не несет никакого конкретного содержания.
Например. Почему бы не предположить, что "ближневосточная" держава может сменить идеологическую окраску в критический для себя момент? отказаться от светскости, например, хотя бы в значительной степени? Ведь российская держава пошла на многие идеологические перемены. В том числе мы можем говорить о процессе клерикализации. Хотя он может рассматриваться как аспект процесса ослабления этой самой державы.
Почему мы не можем говорить об отпочковании "новоисламской" державы в случае с Ираном?
Честно сказать, я вообще не могу отделить проявления "державы" от остальных "шаввогенерирующих" процессов. В своей основе они идентичны как у болельщиков футбольного клуба, так и у религиозных фундаменталистов.
Процесс шаввообразования представляет собой некий континуальный "экран", закрывающий от строго эмпирического взгляда конкретику событий по ту сторону экрана.
Например, рассмотрим демографический фактор. Известно, что у приверженцев "традиционных" религий рождаемость значительно выше, чем у "светских людей". Христианские, исламские и иудаистские фундаменталисты часто имеют в своих семьях трех и более детей.
Нам нужен, если мы хотим перейти к "дискретной" точке зрения, найти критерии различения проявлений "держав" и других сил, вызывающих процесс шаввогенерации, в основе которого лежит разделение на "хороших-своих" и "плохих-чужих".
На WS я когда-то писал:
"Поддержка коллектива только тогда не генерирует шавву, когда не связана с негативным отношением к другим коллективам. Само желание "выиграть" есть желание "затормозить" конкурента.
Таким образом, "начинкой" шаввы всегда является гордыня, зависть, гнев, инстинкт мучительства по отношению к противнику.
В отсутствие "образа врага" шавва и ее аналоги просто не генерируются. Имеет место быть содружество, не противопоставляющее себя остальному миру и его фрагментам".
Фёдор Синельников:Какие силы нынче тогда стоят за монархиями Персидского Залива ?
Если использовать терминологию ДА - преимущественно эгрегоры государств (правящих династий).
Можем ли мы говорить об усиливающемся эгрегоре (эгрегорах) ислама?
Что такое "эгрегор ислама"? В Бахрейне манифестантам вопрос интересно было бы задать об отношении к суннитам. Что такое "эгрегоры ислама"? Я просто не понимаю. Есть, например, ислам в стиле ДУМЕР, сотрудничающий с официальной властью в РФ, а есть ислам "имарата Кавказ"...
Почему бы не предположить, что "ближневосточная" держава может сменить идеологическую окраску в критический для себя момент? отказаться от светскости, например, хотя бы в значительной степени?
Частичная а иногда и весьма радикальная смена державной идеологий - довольно часто встречающееся событие в политической истории. Например, III Французская держава (1793-1945 гг.) меняла ее довольно радикально несколько раз. Собственно, в республиках мусульманского мира частичную ревизию наследия Ататюрка можно наблюдать на примере Турции, после того, как там у власти оказались исламисты в галстуках.
Почему мы не можем говорить об отпочковании "новоисламской" державы в случае с Ираном?
Потому что там у власти духовенство имамитов. Папа Римский может быть отпочкованием? Или далай-лама. Или константинопольский патриарх. Допускать можно все, что угодно, хоть уицраора Чукотки с человекоорудием Абрамовичем. По этой дороге форумчане от РМ уже походили предостаточно.
я вообще не могу отделить проявления "державы" от остальных "шаввогенерирующих" процессов.
Ты не можешь, а Андреев - мог. От того, что все сваливается в всеединую кучу, синтез не произойдет. Отказ от дифференциаций может привести не к преодолению "умножения сущностей", а к интеллектуальному бардаку и инверсии "вавилонской башни".
Нам нужен, если мы хотим перейти к "дискретной" точке зрения, найти критерии различения проявлений "держав" и других сил, вызывающих процесс шаввогенерации, в основе которого лежит разделение на "хороших-своих" и "плохих-чужих".
Смотря к какой дискретности эти самые "мы" хотят перейти. Разделение на "свой-чужой" - это фундаментальная компонента мироощущуения человечества в этом эоне. На этом основании вся человеческая культура выстроена. Я не буду заниматься любительским выявлением особенностей той или иной "шаввогенерации". Для этого на андреевских форумах и без меня военспецов полно. "Держава" для меня не объект, на который я навешиваю тот или иной "духовидческий" ярлычок, а историософское понятие. Про уицраоров и шавву - это не ко мне вопросы. Пусть наши "клумбы духа" инфу духовидят, но только не на этом ресурсе, je vous pris.
