ГАЛЕРЕЯ «ВЕЛЛУМ»
(венок сонетов)
Л. Агафоновой
Магистрал
Чем дорога мне эта галерея?
Здесь выставляют сказочные сны,
О связи с дальним будущим радея
Во имя неизбывной новизны.
Отсюда ль ощущенье Эмпирея?
Земные атрибуты не нужны –
Мы взяли выше, к небу тяготея;
Мы не боимся этой крутизны,
Прекрасной галерейщице внимая!
Возносится к Пегасу колесница –
В упряжке вижу белых лебедей.
Кто пишет твой портрет на фоне мая –
Неужто Зверев? Он отнюдь не мнится.
Что этой нервной линии верней?
1
Чем дорога мне эта галерея?
Отменный вкус! Блистательный изыск!
Мной для тебя задумана камея.
Но вместо халцедона лунный диск
Пускаю в дело, замысел имея
Начать игру. Ты вся порыв и риск –
Ты воспаряешь! Вот Кассиопея –
Вот Волопас! Всё больше искр и брызг –
Всё фееричней мир! И всё блескучей.
Он весь как есть – каприз и своеволье.
В нём чудеса тобой разрешены –
Не потому ли мчим на звон созвучий?
И видим Веллум в звёздном ореоле!
Здесь выставляют сказочные сны.
2
Здесь выставляют сказочные сны.
Что говорить? Изящно оформленье –
Пейзажи хрусталём застеклены!
Такое создаётся впечатленье,
Что явлен в красках образ тишины.
Смирнов-Русецкий! Это преломленье
Надмирных сфер? В них эйдосы видны –
Хотя и бесконечно удаленье.
Ведь что по сути этот ряд картин?
Система линз! С волшебным телескопом
Я сравниваю Веллум. Клич Цефея
Художник слышал. С космосом един,
Всю жизнь он проработал небокопом,
О связи с дальним будущим радея.
3
О связи с дальним будущим радея,
Кого Любовь зовёт на вернисаж?
В её крови мерцает Иудея!
Ах, как же юн славянский опыт наш –
Как мал покуда! Пью, благоговея,
Вино экстаза из античных чаш.
И пальма ты, и роза, и лилея!
В метафоре хоть как-то передашь
Всю яркость твоего очарованья!
Ты просто обожаешь окруженье
Картин чудесных. Мастера сильны –
Нетривиальнейшие дарованья!
Они мирам сулят Преображенье
Во имя неизбывной новизны.
4
Во имя неизбывной новизны
Творил Барто. Люблю его горянок,
Чьи трепетные лики так нежны!
Работу начиная спозаранок,
Кто краски брал у стыдезной весны?
Сафронова! Она из китежанок –
Не покидала тайной глубины.
А поверху метался век-подранок!
Кого сейчас выводят на расстрел?
Как не узнать: конечно, это Древин!
Но жизнь идёт, мечты свои лелея –
Ах, кто в зенит с наездницей взлетел?
Артур Фонвизин! Лёгок мир, безгневен.
Отсюда ль ощущенье Эмпирея?
5
Отсюда ль ощущенье Эмпирея?
Пусть это цирк. Но в куполе его
Исчезла тяжесть. Невесомо рея
Над Витебском, провижу торжество
Не только Марка, звёздного еврея,
Но и Абрама – красок ведовство
Являет Моносзон. А кат, зверея,
Желанья не скрывает своего
Гуртом загнать в кладбищенскую яму
Всех вольнолюбцев! Но крыла Дарана
Сильней когтистой лапы! Хоть бы хны –
Все притесненья! В генную программу
Азарт заложен – близ Альдебарана
Земные атрибуты не нужны.
6
Земные атрибуты не нужны –
Ведь Саша Коновалова к иному
Влечётся с детства! Слышишь дробь желны?
Опять апрель неясную истому
Наводит на неё. Что свет Луны
С душой содеял? Ты себя сквозь дрёму
Увидишь птицей – кличут кликуны!
Ты их царевна. Горю и надлому
В пространстве мифа места не нашлось –
Всё занято лишь добротой и лаской!
С художницей дружна лесная фея –
Их никогда мы не видали врозь.
Зачем глядеть на дольнее с опаской?
Мы взяли выше, к небу тяготея.
7
Мы взяли выше, к небу тяготея.
Не Юрий ли Васильев – он же MON –
Мольберт вздымает к альфе Водолея?
Размешивает краски Орион.
Кто слушал и Давида, и Орфея?
В ком встретились Исайя и Платон?
Широк Быховский! Чтишь ты корифея
И в Кропивницком – он ли обделён
Мытарствами? Но чистотой свирельной
Отметил мастер каждую картину –
Они бессмертной детскостью полны.
Пируем в лианозовской котельной –
Нас андеграунд вынес на вершину!
Мы не боимся этой крутизны.
8
Мы не боимся этой крутизны;
Мы выросли из утлых окоёмов –
Они для дерзновения тесны!
И вот великий Николай Вечтомов
Их раздвигает – чтоб со стороны
Увидеть Гею! Фикций и фантомов
Достало нам – мы явь творить вольны,
Умея без ракет и космодромов
В релятивистский космос уходить.
Кто здесь особо преуспел? Инфанте!
Евклид пасует – почему прямая
Даёт прогиб? Он упускает нить!
В стихах о каждом выскажусь таланте,
Прекрасной галерейщице внимая.
9
Прекрасной галерейщице внимая,
Задумчиво сажусь на табурет –
Не Кабаков ли сбил его у края,
Где смысл существования на нет
Готов сойти? Манера здесь такая,
Что признаков привычных и примет
Не сыщешь в стиле! Нам не потакая,
Художник вывел истину на свет.
Вас поразил её убогий вид?
Однако Любе нравятся контрасты –
Меж полюсами творчество искрится!
Какую грань Фатеев норовит
Переступить? Поблекли все фантасты –
Возносится к Пегасу колесница.
10
Возносится к Пегасу колесница –
Возничий кто? Конечно же, Любовь!
Ну как теперь и мне не соблазниться
Банальной рифмой? Суламифи кровь
Течёт в тебе – и русская столица
Дивуется! Нам дар предуготовь,
Прекрасный Веллум! Не в него ли влиться
И старина возжаждала, и новь?
Рисует балерин Татьяна Бруни;
А вот Илья Табенкин формы лепит,
Чудесно проявляя мир идей.
Бери всё круче! Трудишься не втуне.
Как много звёзд! Ты вся порыв и трепет.
В упряжке вижу белых лебедей.
11
В упряжке вижу белых лебедей –
Летим на Север вместе с Аполлоном!
Я иудей? Я русский? Я ромей?
Нам красота единым станет лоном –
Ты это понимаешь всех точней.
Считать ли исключительным каноном
Свой собственный? Не надо толмачей,
Чтоб знание о высшем и исконном
Посредством красок людям передать.
Вот Лебедев: он ламповую копоть
Использует, блестяще воплощая
Тел белизну. О, гения печать!
Тут схвачен миг – нельзя его прохлопать.
Кто пишет твой портрет на фоне мая?
12
Кто пишет твой портрет на фоне мая?
Могу легко представить, что Шагал
В тебя влюбился, образ претворяя –
Библейской красоты он возалкал.
А Нисенбаум? Он тебя из Рая
Не раз в своих мечтаньях умыкал.
Лукавя, хохоча, дразня, играя,
Ты пряталась на дне ночных зеркал –
И выходила коридором снов
В прославленные мастерские мира.
Тебе открылись и Париж, и Ницца –
Ты в Лондоне украсила альков.
А это кто похожий на сатира –
Неужто Зверев? Он отнюдь не мнится.
13
Неужто Зверев? Он отнюдь не мнится!
Стремительно он входит в ЦДХ –
И Веллум ищет. Это бобр, куница?
Когда-то нищий, в броские меха
Одет художник. Он раскошелиться
Готов немедля. Перед ним тиха
Изнеженная наша чаровница,
Достойная высокого стиха.
Фантазия? Есть правда в ней. Бессмертье –
Удел высоких. Гляньте: Анатолий
И впрямь стоит ментально у дверей.
В его погибель полную не верьте!
Он духом бодр. И новых ждёт застолий.
Что этой нервной линии верней?
14
Что этой нервной линии верней?
В художнике спонтанную свободу
Вновь поддержи! И душу мне согрей,
Зазвав на чай к Меиру Аксельроду.
А Яковлев? Считали: дуралей –
Держали взаперти. Но нынче в моду
Владимир входит. Прямо из корней
Умел он брать – и тем являл породу –
Энергию для точного мазка.
Я вспомню и Шевченко, и Каплана,
Для пониманья истинного зрея.
Здесь мера вкуса крайне высока –
Здесь каждая оценка безобманна!
Чем дорога мне эта галерея?
31.01. – 4.02.2010
