И борьба за честные выборы может превратить безразличных к судьбам общества людей в активных граждан (так это и происходит сегодня).
А кто это вообще решил (и где?), что воля большинства (количественно подсчитанная: один человек – один голос) направлена к благу? Где сказано, что борьба за "честные выборы" – за приоритет количеств – есть борьба праведная, богоугодная? Что "безразличие к судьбам общества" есть прямая функция участия или неучастия в митингах, причём исключительно на стороне определённых политических взглядов? Где это вообще решено, что количества должны решать, куда идти обществу? что голос гения и голос обывателя равны? Где и когда в истории диктат большинства приводил к благу? (Прошу не расценивать мои вопросы как защиту "режима". Я не охранник и не заключённый.)
Что-то тут не то – в самом фундаменте этой "демократической веры" в абсолютное благо количеств. Такое впечатление, что надо только научиться честно подсчитывать голоса – и мы автоматически начнём двигаться в нужном направлении (у меня есть подозрение, что наоборот – начнём деградировать ещё скорее). Что-то есть мертвенно формалистическое в таком подходе. Сам количественный подход к людям какой-то нечестный, бесчеловечный в своей основе: "человек-галочка". Это какой-то игвианский, цифровой подход к обществу. Что-то жестокое, скотоводческое в нём даже есть...
Может быть, пока нас окончательно не загнали в количества и цифры – не научились считать с машинной честностью – есть шанс не превратиться в безликие галочки, не уверовать в торжество количеств над качеством? Может быть, даже шулерские фальсификации (вопреки воле за ними стоящих) каким-то непостижимым образом уберегают нас от победы общественной энтропии? Всё-таки даже в подтасовках есть что-то живое (хоть и извращённое), в отличие от "машинной честности".
Не превратит ли "борьба за честные выборы" нас окончательно в идолопоклонников, поклонившихся Идолу безликих количеств? Может быть, "активные граждане" есть самые "неактивные": отдал голос, поставил галочку, выполнил долг – вот и вся активность? Может быть, это вообще какая-то жуткая подмена, рядящаяся в очевидную до схематичности правильность? Может быть, эта озабоченность "честными выборами" лишь отвлекающий маневр, попытка перенаправить творческую энергию людей в ложное русло? Может, эта маниакальная борьба с внешними проявлениями зла (всякими «красными чумами») лишь погружает в какую-то беспросветную суету и тщету, уводит от подлинного бытия? Раздувает мыльный пузырь собственной однозначной правоты и правильности – ценою внутренней пустоты?
Борьба со страстями – это тоже ведь смотря как её понимать: страсть – лишь энергия, зло страсти – в ложном направлении этой энергии, а не в самой энергии. Лишён страстей лишь труп. Не бороться надо со страстями, а перенаправлять их: страсть – это лошадь, которой правит дух. Не бороться надо с лошадью, а уметь ею править. И знать – куда и зачем. То же и с борьбой против разных диктатур и подтасовок, тут можно подменить живое мёртвым и начать бороться с любыми проявлениями жизни, никогда не укладывающимися ни в какие рассудочные схемы (будь они трижды правильны!).
Живое всегда неправильно, всегда с какими-то отклонениями… Сделать из общества хорошо отлаженный самодостаточный мёртвый механизм – идеал секулярных демократий. И основной регулятор в таком механизме – «деньги»: именно они есть торжество внешнего, количественного подхода: «деньги» выстраивают социальную иерархию и управляют количественным мнением большинства. Может быть, это и есть самое большое социальное зло, какое только возможно представить? Может быть, любая диктатура всё-таки хоть больной, но живой организм? А идеальная секулярная демократия, поклонившаяся Закону и Мамоне, уже мертвец? Может быть, вектор секулярных демократий – как раз вектор от жизни к смерти, воля к небытию?
Не потому ли в тех обществах, где эта схема устроения социума наиболее проявила себя уже, вылезли из людей такие пороки (сексуальные извращения скучающего электората), которые не снились даже маркизу Де Саду? Что-то не случайное есть в этом – какая-то чёткая взаимосвязь тут прослеживается: между стерильностью и рафинированностью демократических светских обществ и разнузданностью сексуальной стихии. Налицо неразрывная связь торжества демократии и разврата (разложения внутреннего – во всех сферах, не только в сексуальной). Не видеть этой связи нельзя. Отмахиваться – преступно, надо осмыслять. И односторонность тут самый дурной советчик.
Такое впечатление, что чем правильнее, формалистичнее, устойчивее внешняя оболочка социума, тем больше гнили внутри. Какое-то торжество духа фарисейского («гроба повапленного») в этом всём чувствуется. И чем правильнее, благостнее внешняя упаковка, тем меньше шансов добраться до её содержимого и увидеть её внутреннюю суть: ни иголки не просунешь – так плотна, так очевидно правильна, так беспроигрышна «маска». Как будто специально эта внешняя сладкая оболочка подмораживает и скрывает от нас до поры подлинные духовные процессы, очень напоминающие разложение организма и угашение духа. Невольно вспомнишь предупреждения Даниила Андреева о том, что именно ТАК и приходит Ад (антихрист). Ведь ПЛОДЫ всех этих "вёсен" – всегда разрушительны, всегда страдание, всегда противоположны заявленным целям. Плоды и есть функция содержания, сокрытого под внешней "маской". Именно в плодах проявляется внутренняя суть, а не в декларациях и внешних схемах. Потому и судить надо обо всём только по плодам. (Кстати, именно по плодам я сужу и нынешнюю власть в России, и плоды эти отвратительны: нас медленно, но упорно превращают в быдло, в баранов: главные удары наносятся по образованию, по культуре, по нравственному климату, по корням – по крестьянству. А ещё нас убивают физически.)
Это всего лишь вопросы, но они существуют.
Любая однозначная правота меня (с детства так было!) всегда повергает в точно такое же чувство, как вид покойника на столе в морге (один в один чувство: а чувству не прикажешь). Я вообще думаю, что глубинное различие между добром и злом не в правильности или неправильности взглядов на мир и на людей находится, а в принципиальном различии Живого и Мёртвого (у трупа нет никаких страстей и никаких отклонений от нормы; и все клетки трупа абсолютно равны: никакой диктатуры, сплошная демократия – снизу доверху, вернее – с ног до головы – по горизонтали уже)…
Эх, Александр Сергеевич...
Не слышат Вас люди русские (или слышат? и потому хитрят, и не хотят окончательно подчиняться мертвенному формализму "количественного подсчёта их свободной воли"?)...
Есть у меня подозрение, что в России вообще этот номер с железной верой в демократию не пройдёт, что наша вера в другом – на другой глубине вообще, более живая и непосредственная, не такая заформализованная, не от мира сего...
Демократия и град Китеж – есть ли что-то более несовместимое по духу?
А ведь наша вера – это вера в Китеж, а не в Закон: в суть, а не в форму…
Ну да повторенье – мать ученья:
С изумлением увидели демократию в её отвратительном цинизме, в её жестоких предрассудках, в её нетерпимом тиранстве. Всё благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую -- подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort); большинство, нагло притесняющее общество...
...со стороны избирателей алчность и зависть; со стороны управляющих робость и подобострастие; талант, из уважения к равенству, принужденный к добровольному остракизму...
...Конечно: должны ещё произойти великие перемены; но не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества.
Хотя я всегда голосую за «Яблоко»… Парадокс.
Жизнь вообще парадоксальное явление, противоречащее всем законам физики. От неё одна морока и неудобство. Без неё всё гораздо и проще и понятнее. Физика, да любой закон, вообще не понимает свободы. В принципе не понимает – даже о чём речь. И менее всего понимают свободу – творческую волю – «демократические принципы», построенные на усреднениях, законничестве и количествах, на формальном и внешнем понимании свободы. Что-то глубоко, на последней глубине духа я чувствую враждебное христианству и вообще культуре в торжествующем «демократическом пафосе». Не исключаю, что эта формальная свобода и есть "обезьяна Свободы", как дьявол есть "обезьяна Бога".
Достоевский,
«Записки из подполья»:«Ведь я, например, нисколько не удивлюсь, если вдруг ни с того ни с сего среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливою физиономией, упрет руки в боки и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с тою целью, чтоб все эти логарифмы отправились к черту и чтоб нам опять по своей глупой воле пожить! Это бы еще ничего, но обидно то, что ведь непременно последователей найдет: так человек устроен. И все это от самой пустейшей причины, об которой бы, кажется, и упоминать не стоит: именно оттого, что человек, всегда и везде, кто бы он ни был, любил действовать так, как хотел, а вовсе не так, как повелевали ему разум и выгода; хотеть же можно и против собственной выгоды, а иногда и
положительно должно (это уж моя идея). Свое собственное, вольное и свободное хотенье, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хоть бы даже до сумасшествия, – вот это-то все и есть та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту. И с чего это взяли все эти мудрецы, что человеку надо какого-то нормального, какого-то добродетельного хотения? С чего это непременно вообразили они, что человеку надо непременно благоразумно выгодного хотенья? Человеку надо – одного только
самостоятельного хотенья, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы ни привела...»
Но я всё равно голосую за «Яблоко»…
Антиномия.
