Роза Мира — диалог культур и культура диалога

Автор: М. Шахманов


(Этот мифический сюжет – отголосок творчества Народного духа, выражающего себя посредством творчества разных людей.)



В горах Кавказа


В одном высокогорном росо (селе) близ Главного Кавказского хребта, чужестранцы, поклонявшиеся чёрному дракону, убили его жителей, а детей забрали в плен. Ни женщин, ни мужчин, ни детей не осталось. Дряхлые старики были брошены на произвол судьбы. Перед уходом убийцы обыскали все сакли в поисках уцелевших младенцев. Не обнаружив никого, с добычей они вернулись в свои края.

Наступила ночь. Росо погрузилось во мрак. Стоны и плач старых его жителей были слышны повсюду. Издалека был слышен вой шакалов, их разрозненные стаи мало-помалу проникали на обезлюдившие земли. Последние дни жизни стариков разорённого села приближались к концу. Их ждала, если не голодная смерть, то гибель от наступавшего холода и клыков хищников.

Вдруг раздался пронзительный крик, похожий на первородный крик ребёнка. Тысячекратным эхом повторялся он в горах, превращаясь в звуковую лавину. Внезапно из пещеры, откуда родился этот исполинский крик, вырвалось пламя огня, посыпались камни, срываясь вниз в пропасть, где текла бурная горная река.

Второй крик дитя сотряс ближайшие горы, от чего произошло землетрясение и обрушились разорённые сакли, превращаясь в прах и погребая под собой тела убитых. Способные ещё передвигаться старики в страхе вышли из своих полуразрушенных домов и упали на колени, моля Бечеда о спасении. Вдруг из пещеры вышла молодая женщина в длинном, изорванном по краям платье. В руках у неё был младенец. Глаза его были открыты, он смотрел на небо, туда, где на звёздных крыльях парила, подобно царственной птице, светлоликая Шагьри-МоцI. Её лучи падали на чело младенца, создавая вокруг него яркий ореол.

Мать, державшая ребёнка, опустилась на колени и произнесла слабеющим голосом: «Я умираю. Сохраните дитя. Я увидела во сне его судьбу…» Женщина протянула руки и передала мальчика древней старухе, после чего она опустилась на холодные камни и, издав последний вздох, умерла. И в третий раз вскричало осиротевшее дитя. Небо вздрогнуло и осыпало землю серебряным дождём из осколков далёких звёзд. Засверкала река, клокоча и пенясь, унося вдаль серебряное сияние полночных светил. В испуге кинулись прочь шакалы и другие хищники, сорвались с мест стервятники, попрятались в норы змеи-гадюки.

Мальчик рос быстро. Питали его молоком горных коз, мёдом лесных пчёл, плодами фруктовых деревьев. Ракь-Эбель укрепляла его рост и сердце. Горный дух овевал его тело и волю, превращая их в твердыню. Светлоликая Шагьри-МоцI ограждала разум мальчика от тёмных наваждений и ночных страхов. Старики учили его древним адатам и народной мудрости.

Великаны гор, которых не видели обычные люди, часто забирали его с собой на высокие скалы и в глубокие пещеры, там они, играя с ним в лабиринтах, на горных кручах, испытывали его смелость, выносливость и находчивость.

Когда он вырос и превратился в сильного, отважного и великодушного юношу, старики села, а их осталось совсем мало, отдали его на воспитание чабанам, тем, что были родом с этих земель, что пасли стада в соседних горах. Вместе с ним они передали им и его имя – ЦIадулав (Огненный). Но пастухи прозвали мальчика по-своему: Хъумур – волк, потому что он умел выть как волк, тем самым отгоняя хищников от пастбищ. Со временем жители окрестных сёл узнали, что молодой пастух надёжней всех пасёт скот, и стали приводить ему на выпас свои стада. За это каждый из хозяев платил ему ягнёнком или телёнком, всякий раз, когда наступал сезон отгона скота на пастбища. Со временем собственное стадо Хъумура достигло больших размеров. В нём были и овцы, и козы, и коровы.

Сердце его было мягким. Характер и воля тверды, как каменные скалы. В нём сохранились воспоминания о бедных стариках, взрастивших его в разорённом врагами селе; он решил заботиться обо всех старых людях, которые не могли уже позаботиться о себе сами. Мясо и молоко, что он получал со своего стада, он отдавал старикам всех сёл, что испокон веков возвышались в его родных горах. За это люди благодарили его, шили ему одежду, кузнецы ковали кинжалы, старики молились за него и ночью и днём.


Сила волка


В одну из вёсен, когда ЦIадулаву исполнилось девятнадцать, он с несколькими помощниками погнал отары за горный перевал, где были хорошие пастбища и много корма для овец. Пробыв там до Дня равноденствия, он решил возвращаться назад, но у самого перевала ему и его спутникам пришлось остановиться на ночлег, потому как ночная дорога изобиловала многими опасностями. Согнав стада на одну из полян, пастухи разожгли костёр и стали ждать наступления рассвета. Луна светила необычно ярко, и по сравнению с её светом огонь костра казался крохотным угольком. Один из чабанов запел. ЦIадулав, вглядываясь в сердцевину пламени, слушал трескучий голос костра, ощущая всем сердцем тепло, исходившее от него.

Сон одолевал его, как вдруг раздалось блеянье ягнёнка, который, казалось, в страхе звал на помощь. ЦIадулав вскочил на ноги и, перепрыгнув через костёр, побежал туда, откуда доносился жалобный вопль. Внизу в ущелье огромный волк держал в зубах полуживого ягнёнка. Отчаянный парень, не раздумывая, сбежал вниз и бросился на зверя, вцепившись в него. Волк в ярости метнулся в сторону, пытаясь сбросить с себя человека, но руки ЦIадулава крепко схватили его шею и глотку. Неожиданно зверь разжал челюсть, ягнёнок вырвался из зубастой пасти и помчался прочь. Между волком и юношей завязалась борьба. ЦIадулав уже одолевал хищника, душа его обеими руками, как тут в ущелье появилась целая волчья стая. Они смыкали кольцо вокруг дерущихся, скалили ужасные клыки, но не нападали, будто выжидая конца схватки. И вот наступила развязка; задушенный волк рухнул наземь. Вдруг один из стаи заговорил на языке бахарчи:
- «Ты победил одного из нас. Он был наш вожак. Если бы ты был рождён волком, ты бы стал нашим вожаком. Но волчий закон суров. Теперь ты владеешь силой убитого тобой и тебе не страшны враги, потому что этот волк был сильнейшим из нашего рода на всей земле! Отныне тебе не быть сломленным ни в одном сражении, а твои люди будут защищать тебя, как волки, свирепо и бесстрашно! Но многое зависит от тебя самого. Забери шкуру его и носи с собой, а мясо и кости сожги, чтоб не досталось нечистым гIангурам!» В один миг стая исчезла, оставив Хъумура наедине с мёртвым вожаком.

Встряхнув оцепенение, он поднял взор на небо и увидел взирающую на него луну. Шагьри-МоцI дарила ему улыбку и молвила в его сердце: - «Иди! Я покровительствую тебе. Сила волка с тобой. Исполнишь всё то, что должен. ЦIоб наверху – Ракь внизу – ты между ними. Иди дорогой прямой и ничего не бойся, кроме чувства, которое может затушить твой огонь!»

«Что это за чувство? – спрашивал он сам себя – Страх? Ненависть? Мне не знакомо ни то, ни другое. Наверное, это нечто иное. А что, предстоит мне узнать…»


Вера сильнее смерти


Пролетело время. Хъумур ещё трижды водил отары за перевал. За эти годы он прославился в округе, как искусный боец в схватках с лучшими багадурами гор. Он дрался всюду, где пандур и барабан созывали отважных бихинчи померяться друг с другом силой, и везде выходил победителем. Жители многих сёл говорили о нём, о его доброте, силе, умениях и волшебной игре на свирели и пандуре. Разные семьи хотели выдать за него своих девушек. Но сердце ЦIадулава было полно неизбывной печали. Рассказы стариков жили в его памяти. Он не мог забыть о разрушенном очаге, о разбитом врагом родном росо, об уведённых в плен детях, о матери, любовь к которой наполняла его сердце. Он посылал свои мольбы ЦIобу и просил столкнуть его с врагами, которые нанесли его земле незаживающую рану.

Он слышал, что те драконопоклонники продолжали совершать нападения на соседние земли, разрушать дома и захватывать в рабство жителей сёл. Их войско было очень сильно, а воины огромны и нечеловечески жестоки. Своих жертв они убивали без разбору. Единственно кого они не предавали смертельному мечу, так это детей, будущих своих рабов, их они использовали в собственных нуждах или по дозволению царя продавали чужим народам. Властителем этого воинства и всей страны был двухметровый рагухъан, настоящий великан по имени Асагерон (воин, раб Асага), которого горцы прозвали ццидахарав (яростный; злодей) или Аздахан. Он сам сражался во всех битвах и вёл своих воинов в кровавые походы, которые возносили его славу и знамя дракона выше всех слав и знамён земных. Не было ему равных и в бойцовских схватках между багадурами тех земель, куда он направлялся с войной. Побеждая противника в бою, он непременно убивал его, ломая ему шею или кости, а, спустя время, силой своих воинов захватывал побеждённую землю, топча её копытами многочисленной конницы. Насилие и зло не прекращалось на земле.

Пошли разговоры о том, что Аздахан пребудет на состязания в Танус-Росо, куда сбирались багадуры из всех окрестных селений. Это было предвестием скорой войны, истребления горских пастбищ, разрушения и кровопролития.

Ужас смерти приближался. Но люди, испытывая страх, не теряли надежду, полагаясь на своих сыновей и волю Бечеда.

Узнав о том, что сам Ццидахарав будет биться с ними, некоторые рагухъаны передумали ехать в это высокогорное село, но другие, наоборот поспешили туда, веря в свою непобедимую волю и надеясь на славу, если не при жизни, то в посмертии. Ведь в народе этом, из которого происходил ЦIадулав, главной победой считалась победа над своим страхом. Одолев его, можно было одолеть любого противника. В это верили бахарчи свято; и мало что было сильнее этой веры в них.

Наступил великий День открытого боя. Хъумур прибыл в Танус-Росо один, преодолев по пути три высоких горы и две широкие бурные реки, сразившись в лесу с голодным медведем и вызволив из капкана охотников отягощённую бременем волчицу. Люди, узнававшие Огненного Волка (так именовали его местные жители), приветствовали его и желали победы. К тому времени в село явился и Аздахан. Он шёл на Поляну битвы в окружении отряда вооружённых всадников. Пустые улицы встречали его. Люди боялись выходить из своих жилищ, а те, кто пожелал взглянуть смерти в лицо, ожидали его появления на месте сражения.

Толпа окружила Поляну. Воины ждали своего часа. Старейшины следили за происходящим.

В драке разрешалось всё, кроме намеренного убийства. Победителя выбирали сами люди после того, как догорит дотла, специально разжигавшийся костёр, пора горения которого и считалась временем поединка.

Первыми на бой вышли два молодца из соседних сёл. Багадуры дрались изо всех сил, не жалея себя. Руки и лица их были в крови, а спины изодраны от частых падений на каменистую землю. Костёр ещё горел, не собираясь затухать, а бой уже был закончен. Один из бойцов сломал при падении рёбра и не смог подняться на ноги, – победу получил его противник.

Следом состязались в силе и умении ещё несколько пар: показав чудеса мужества и терпения, они заслужили похвалу и приветствие зрителей. Хъатбай был в самом разгаре, когда на середину Поляны вышел царь драконопоклонников. Оглядев всех, он произнёс, ничуть не скрывая своих намерений:

– Я знаю, что здесь собрались храбрые воины, какие живут и жили в этих горах, и сражение между ними будет идти не один день и не одну ночь. За это время выгорят все леса иберян. Даю вам выбор: ставьте против меня любого, одного за другим, и я обещаю, что ни один из них не выйдет победителем. Один я – против всех тех, кто осмелится выйти на бой со мной! – Он указал жестом себе под ноги. – Хватит и одного костра, чтобы решился исход дела. Ну что? – Он посмотрел в сторону старейшин.

Пока они совещались, на Поляне появился молодой воин в волчьей шкуре, на которой был вырисован бегущий волк и луна. Люди застыли от удивления. Это был ЦIабацI – славный бахарчи, защитник стариков и надёжный пастух. Как говорили в народе, ему покровительствовала сама Шагьри-МоцI. Откуда они знали это, неизвестно, так как сам он об этом никому не рассказывал.

Встав напротив огромного, подобно каменному валуну Аздахана, он проговорил:

– Зачем испытывать судьбу, сражаясь со всеми этими храбрыми воинами, ведь все мы знаем, они не уступят тебе ни пяди земли и будут биться с тобой до конца поры летнего пастбища. Твоё умение и сила всегда были на высоте, но здесь, в этих горах, ни одна вершина не станет возвышать их. Сделай шаг и сразись с тем, кто между Небом и Землёй, с тем, кто родился в огне в день Великой Луны, когда твои воины уничтожали и истребляли всё вокруг!

Грозный царь вздрогнул, услышав речь молодого багадура. Лицо его побелело, глаза вспыхнули от изумления. Сжав кулаки, он воскликнул:

– Ты не умрёшь здесь! Я заберу тебя в свою страну, после того как одолею тебя! Я сделаю тебя своим рабом. Сразимся прямо сейчас, и все эти рагух1аны останутся невредимы – до тех пор, пока я вновь не приду на эту землю и не перебью их мечами моих воинов!

– Ты сказал много всего, что касаясь будущего, сделай один раз то, что обещаешь сейчас!

Всё было решено. Судьба привела героев туда, где она должна была свершиться. Аздахан свирепо ухмыльнулся и что-то сказал, обращаясь к своим воинам на их языке. Послышался стук множества рукоятей мечей о полы кольчуг, что знаменовало приближение боя. ЦIадулав снял себя волчью шкуру и повесил её на крючок канатного столба, так, что она приняла образ боевого знамени, подобно тому, что держал в руках всадник-знаменосец Асагерона, на котором был изображён двуглавый дракон (Аздагьо), изрыгающий дым из зубастых пастей.

Загремели барабаны, застучали бубны. Царь и пастух сошлись на середине Поляны, взглянули друг на друга, изогнулись в стойке и по взмаху руки смотрителя состязаний, начали борьбу. Первые мгновения боя Аздахан теснил Хъумура, нанося ему удары кулаками и ладонями, которые попадали вскользь и не причиняли серьёзного ущерба Огненному Волку. Но он подбирался ближе, стремясь захватить его тело в свои громадные ручищи, которые переламывали кости и шеи многих самых сильных бойцов. И вот после нескольких ударов, ему удалось схватить Хъумура и сцепить за его спиной свои стальные замки.

«Ваа!» – пронеслось в толпе.

Люди думали, что это конец, потому что никто ещё не выходил из этих адских объятий живым и невредимым. Вися в воздухе, Хъумур почувствовал, что его мугъзагьод (хребет, позвоночник) вот-вот переломится и, запрокинув голову назад, нанёс сильный удар лбом в нижнюю часть подбородка великана. «Кьабе! Кьабе!» – кричали люди, и Хъумур бил ещё и ещё раз в одну точку, пока ноги обезумевшего от гнева и бессилия каркалы не подкосились и он не ослабил объятий. Расцепив замок железных рук врага, Хъумур отскочил назад и со всей силы ударил его ногою в живот.

Ццидахарав взревел от боли и злости, но не отступил и продолжал идти вперёд, размахивая кулаками. В прыжке Хъумур бросился на него, сбил его с ног и стал наносить сверху тяжёлые удары. Он бил и бил чудовищного противника, не останавливаясь ни на миг, но тот не сдавался и, ухватив его за горло, принялся душить. Костёр догорал, а борьба всё продолжалась. Силы молодого горца иссякали, он уже не мог атаковать и, с трудом дыша, сопротивлялся безумной силе Асагерона. Наконец тому удалось сбросить отважного парня с себя и перекинуться на него сверху. Это был тяжёлый момент, где решалось всё, где борьба шла насмерть по закону безжалостного боя. Оказавшись в ловушке, он понял, что лишён сил, слишком силён был враг. Царь душил его двумя огромными лапами, надавив коленом на сердце. Свирепое лицо его искривилось от злобной ухмылки, которая выражала торжество над сломленным воином.

Взор парня был направлен в вечернее небо. Задыхаясь, он вспоминал, как сражался с волком в ущелье, как оказавшись в кольце волчьей стаи, услышал: - "Теперь ты владеешь силой убитого тобой и тебе не страшны враги, потому что этот волк был сильнейшим из нашего рода на всей земле! Отныне ты не будешь сломлен ни в одном сражении..."

Он искал очами Шагьри-МоцI и увидел её – она явилась на небе в окружении семи ранних звёзд, сияя и переливаясь в перламутровых лучах их света. Впереди её по лунной тропе мчался волк-вожак…

– Ну что ж, теперь выбирай, умрёшь здесь или пойдёшь со мной, привязанный к моему копью, туда, где твои братья и сёстры строят цитадель моего царства? Выбирай, или я придушу тебя, как волчонка! Подними руку, если сдаёшься! – Он сдавил горло Хъумура ещё сильнее, но тот решился терпеть до конца, пока ещё было живо сознание.

Оставалось недолго.
И вдруг над Поляной, подобно молнии, пронеслась гигантская тень таинственного зверя, взметнулась над силуэтами сражавшихся, разбрасывая на землю огненные искры, от которых вспыхнуло резкое пламя прямо в том месте, где лежал пригвождённый железною рукою Аздахана, ЦIадулав. Видя, что огонь перекинулся на него, ослеплённый ярким светом Ццидахарав, стал вопить от ярости:
 – Кто подпалил меня?

Почувствовав, что хватка ослаблена, Хъумур сделал неимоверное усилие и, вырвавшись из стальных клешней, отбежал в сторону.

Аздахан продолжал орать, хлопая себя по бокам. Но огня, как не бывало. Люди и воины дракона глядели на него в недоумении, считая, что в пылу схватки у грозного царя помутился рассудок.

– Ну, хорошо! Битва только начинается. Но знай, тебе не поможет больше волшебство твоих духов, теперь я убью тебя! Будем сражаться на мечах! Посмотрим, что сильнее – твой огонь или моя сталь!

Он выхватил из ножен оруженосца свой огромный меч и направил его на Хъумура.

– Вот твой галхи*! – крикнул кто-то из толпы. Молодой горец схватил поданный ему кинжал, который выковал столетний кузнец Маххулав из Кимри, и, изогнувшись хищным зверем, стал приближаться к врагу. Взмах, и меч занесён над головой. Прыжок в сторону, кувырок - и молодой воин снова на ногах. Вновь занесён и летит меч, и снова Огненный Волк уходит от удара. Ярости злодея не было предела; все удары безумной силы, летели мимо, в землю или по воздуху, но не в цель. Рассвирепев, он двинулся вперёд, пытаясь нанести встречный удар остриём и проткнуть измучившего его мальчишку насквозь. В этот момент ЦIадулав отступил влево и, оказавшись сбоку противника, вонзил кинжал ему в самую печень.

Вместе со стоном боли изо рта великана потекла кровь цвета чёрной смолы. В попытках защититься, он занёс свой меч, чтобы разрубить напополам горца, но тот, изловчившись, нырнул вправо и воткнул кинжал в селезёнку царя-злодея. С грохотом царь рухнул на оба колена – он смотрел на своего врага, не выпуская меча из дрожащих рук, готовясь в последний раз поднять его, но в эту секунду остриё кинжала пронзило его сердце…

Раздались удивлённые возгласы сотен людей, громоподобным эхом повторяясь в горах. Веки тирана навеки сомкнулись, жизнь покинула его сердце, а мёртвое тело лежало на земле, словно туша убитого буйвола, безжизненное и обречённое на вторую смерть в желудках шакалов и стервятников.

Хъумур стоял и смотрел на поверженного Аздахана, не в силах поверить, что день справедливой расплаты за причинённое зло настал, и ЦIоб испепелил своей карающей молнией пристанище и орудие этого зла. Он не замечал, как воодушевлённая его победой толпа громила стражу Асагерона. Перебивая ноги их коней, они сбрасывали солдат наземь и забивали их камнями, молотами, всем, что попалось им под руку. Вскоре, когда в живых осталось лишь несколько, старейшинам удалось остановить избиение и ненадолго усмирить людей.

– Стойте! – Воскликнул старец по имени ГIалбияв. – Не убивайте их! Мы решим, что с ними делать.

– Убить всех до последнего! – Кричали самые неуёмные. – Скольких погубили они, что ж их жалеть?!

– Бейте их! – Подхватили другие, продираясь к остаткам воинской рати поверженного царя-тирана. Схватив ножи, они уже были готовы разделаться и с ними, но голос, раздавшийся позади, заставил их обернуться и подчиниться:

– Остановитесь! Оставшиеся воины пригодятся нам. Они приведут нас в свою страну и покажут место, где пребывают наши братья и сёстры. С их помощью мы освободим их. Снимите с убитых воинов одежды, а их тела сожгите, чтобы не осквернять землю.

– А что будем делать с мёртвым владыкой г1ангуров?

– Предадим тело их царя в жертву падальщикам, они долго ждали этого часа!

– Нет. – Он предостерегающе поднял руку – Его тело мы доставим в его стан. Что будет дальше – узнаете.

В окружении ликующего народа ЦIабацI спустился в село. Перед глазами его промелькнуло минувшее сражение. На лице его виднелись ссадины, тело и шею ломило от боли, но мысли его были о другом.



http://maarulal.ru/poetry/321-ognennyj-volk.html

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

* * Кинжал в ЦIоре называют "галлъу" или "галлъи" (звучит, как галхи). Вероятно, исконно аварский архаизм, обозначающий кинжал.





Тайна

Раннее утро. Предрассветные лучи ещё не коснулись спящих вершин. Орлы не покинули своих гнёзд. По восходящей в горы тропе продвигалось внутрь к Кавказскому хребту небольшое конное войско. Впереди отряда на высоком чёрном коне ехал Хъумур. Широкие плечи его и спину покрывала волчья шкура, вокруг него в конном строю шли его багадуры, переодетые во вражескую одежду. Чуть поодаль, пленные и безоружные, шли, уцелевшие в недавней схватке воины свиты Асагерона, таща на деревянных носилках тело своего мёртвого царя. В самом конце замыкала шествие конница горцев, собранная со всех горных и равнинных сёл Края.

Люди, жители Танус-Росо, вышли из жилищ проводить взглядами и молитвами своих защитников, отправлявшихся в поход в чужую, страшную страну, ради того, чтобы освободить из плена братьев и сестёр, соплеменников, которых увёл в рабство погибший тиран и его жестокие слуги.

«Но как он освободит их?» – Вопрошали женщины друг у друга.
«Их же перебьют всех, как только они войдут в её пределы!»

Но Хъумур знал больше того, что знали простые люди. Однажды столетний старик Маххулав сын Гефата, который выковал ему кинжал, рассказал ему великую тайну о пророчестве Аждахалкъа (народа Дракона):
Старый волшебник, потомок славного Хозониха, обитавший в высокогорной пещере, защищал свой народ от нашествия врагов. Однажды он ослепил молнией вождей захватчиков, и остановил их поход на наши земли. Он поведал, что в будущем придёт в наши края чужеродный царь, он будет терзать наши жилища, убивать наших сыновей и забирать их в рабство. В стране этого царя есть книга, в которой написано, что царство его будет долгим, но настанет день, когда молодой воин, явившийся, как молния с неба, сразит его и явится к ним, чтобы освободить своих соплеменников и очистить их самих от гибельного поклонения злым силам. Все люди, которые узнают о нём, должны будут последовать его зову, как зову сил небесных. Но если они не послушаются, то будут погублены сначала огнём, потом водой.

ЦIадулав вспомнил это пророчество в час гибели Аздахана, тридцать лет наводившего ужас на окружавшую его страну племена, державшего в слепом страхе и поклонении свой народ. Дальнейший его замысел был прост: он шёл объявить людям, бывшим слугам Асагерона, что пророчество их книги свершилось. Для этого ему надо было добыть эту книгу, и открыто свидетельствовать перед падшим народом.

Он слышал от Маххулава, а тот от потомка того самого Хонзака, что книга находилась у трёх жрецов в пещерном храме, вход в который охраняли огромные драконоподобные собаки с острыми, как кинжалы, зубами и грубой, колючей как иголки, шерстью. Победить этих чудовищных собак мог только подобный волку вожак, превосходивший своих противников по духу, мудрости и силе. И только потом можно было приблизиться к жрецам, а через них, и к таинственной книге.

Он понял, что всё, о чём ему рассказывал мудрый кузнец, относится к нему. Тяжёлый долг лежал на его плечах, и он обязан был исполнить его, пройдя весь путь до конца.



В логове дракона

В глубокой пещере, скрытой в складках внутрискального лабиринта, пылал костёр. Огненная тень багровым заревом покрывала каменные стены, карабкаясь, словно стая летучих мышей к потолку пещерного храма. Вокруг костра сидели три старика, на них была длинная одежда из конской кожи, а на ногах сандалии из бычьих жил. Седые до желтизны волосы были распущены, напоминая косматые гривы степных коней. Глаза были широко раскрыты, а зрачки впали так глубоко, что казались гречишным зерном в миске молока. Глядя в самую сердцевину огня, жрецы бормотали какие-то заклинания и медленно вращали руками, рисуя странные магические фигуры в воздухе. На коленях у одного из них лежала большая книга в каменном переплёте-футляре. На ней были выбиты какие-то буквы и силуэт, напоминавший дракона. В той части силуэта, где должен был быть глаз крылатого существа, тускло мерцал чёрно-зелёный оливин.

Один из стариков, выйдя из оцепенения, произнёс, широко открывая рот:

– Они идут! Они победили! Молодой царь ведёт старого – и его войско с ним. Он идёт, чтобы взять книгу и предать наместника Аздагьо последнему суду.

Оба жреца встрепенулись. Один из них, по имени Корут, завопил:

– Пророчество свершилось! Пришёл конец нам и империи Асагерона! Никто уже не устоит!

Третий старик поднял руку и прошипел:

– Не спешите! Сначала они должны пробраться сквозь Последние Скалы и Зев Дракона, а затем один из них должен будет одолеть цербов. Третье же испытание, даже, если они преодолеют два предыдущих, непреодолимо. Молодой пришелец не знает заклинаний, с помощью которых можно открыть эту книгу. А, не открыв её, он не сможет прочесть тех слов, которые приведут народ под его власть. Но даже, если слова те будут услышаны людьми, мало кто из них оставит прежнюю жизнь и пойдёт за ним. Многие из них примут смерть и принесут себя в жертву своему повелителю.

– А как же мы, о верховный жрец? – с дрожью в голосе вопрошал первый старик.

– Не страшись, Палос. Если нам удастся повести за собой тех людей, которые выберут второй путь, то нам уготована лучшая доля в пасти дракона – нас не поглотит его чрево, , мы будем зубьями его в новом рождении. А это лучше чем прозябать в этом мире вместе с этими мерзкими людьми и животными. Мы станем его воинами, и первыми будем вкушать его пищу! Это вам не награда?

Войско ЦIадулава уже миновало Большой Кавказский хребет, обогнуло земли иберян и приближалось к Последним Скалам на пути к стану Аздахана и тому месту, где хранилась старинная книга. Им предстояло пройти сквозь две узкие скалы, прозванные Зевом Дракона из-за того, что сам каменный проход и острые выступы вдоль него напоминали разверзнутую драконью пасть и его зубья. Дело казалось не слишком сложным, но, проходя это место, воины услышали пронзительный крик, прорезающий слух, словно острой иглой.

-Что это? – Послышались голоса. Кони попятились назад, сбрасывая с себя растерявшихся всадников. Шум усиливался, люди кричали от боли и умопомрачения, затыкая руками уши. Лошади в ужасе ржали и бросались вспять, натыкаясь на каменные глыбы и тела раненных спутников ЦIадулава.

– Назад! – Прокричал он. – Отойдём назад!

Наконец, людям удалось совладать с безумием, охватившим их ряды и вырваться из этого заколдованного места, отступив в ущелье.

– Что это было? – Спросил он у пленных.

– Это Зёв дракона, его эхо, – ответил один из воинов поверженного царя.

– Как пройти нам его?

– Мы не знаем. Когда был жив он, – пленник указал на носилки, где лежал закутанный в плащ поверженный Асагерон, – мы проходили здесь без труда, но другие погибали в этом проклятом месте.

ЦIадулав задумался. «Как теперь быть? Пройти напролом не удастся. Сила и напор тут не помогут».

– Братья, – обратился он к своим бахарчи, – остановимся здесь на ночь, наберёмся сил и испросим благословения и помощи сил небесных, а утром попытаемся преодолеть эту ловушку!

Наступила ночь. Новая луна поднялась на небосвод так высоко, что далёкие звёзды оказались наравне с нею. Лучи её, словно копна стрел, долетая до земли, рассыпались в разные стороны и проникали в горные щели. Её свет освещал лица спящих воинов и проступал вглубь сквозь горлышко кувшина, сверкая в прозрачной воде.

ЦIадулав спал на траве укрытый волчьей шкурой, на которой был изображён, ставший тотемным символом его Бо, бегущий волк. Лунная тень в виде стрел превращалась в кружащийся в непрерывном движении круг. И он слышал во сне, казавшиеся ему знакомыми слова…

Вдруг он проснулся и, стащив с себя шкуру, стал разглядывать её. Над изображением волка сверкал вращавшийся круг. «Сверда…Сверун…» – прошептал он – Свердеро!... От этого звука всколыхнулась гора, высившаяся над ними. Вниз полетели камни. Вскричали в своих гнёздах орлы.

ЦIадулав омыл лицо и уши водой из кувшина и почувствовал, как прекрасное пенье наполняет его слух. «Лунный воск! – Воскликнул он, то ли вслух, то ли про себя. Он вспомнил, как оставляя в седьмую лунную ночь кувшин с водой, на утро обнаруживал в нём золотистую росу, лунный воск - нектар пения светлоликой Шагьри-МоцI, который исцелял от ран и защищал от шумовых лавин в горах, что были ничем иным, как громогласными вздохами великанов.

– Просыпайтесь! – Громким голосом воззвал он к своим воинам. – Окропите лицо и уши влагой из этого кувшина и готовьтесь в дорогу, повторяя за мной: "Свердеро"!

Вскоре всё войско было готово продолжать путь и повторяло за своим вождём одно лишь слово, эхом отзывавшееся во всех четырёх сторонах света:

– Свердеро! Свердеро! Свердеро!

Так миновали они гибельную пасть Дракона, покинули предел Последних Скал и вышли к пещере, где жрецы плели сеть своих чародейских обрядов, разбрасывая её невидимые концы у входов в людские жилища, у самых их порогов и очагов.

Остановившись в тридцати шагах от входа в пещеру, Хъумур слез с коня, и крикнул одному из псов, охранявшему храм:

– Эй вы, уходите! Дайте мне войти или нам придётся сразиться! Обращаюсь к вам обоим!

Церб покрутил огромной ужасной головой и загоготал:

– Он – это я, а я это он! – В этот момент оба чудовища слились в одно двуглавое существо с выпиравшими вверх и вниз кинжальными клыками и разрывавшими каменистую землю уродливыми когтями. – Ну, что, сразишься со мной?

Не дожидаясь ответа, церб бросился вперёд на стоявшего перед ним высокого, крепкого воина. Одним ударом тяжёлой лапы зверь-демон снёс ему голову и заревел из обеих пастей так, что слуги Ццидахарава попадали навзничь. Кровь окропила камни. В гневе бахарчи обнажили клинки и были готовы насмерть биться с чудовищем, но стремительная тень, сорвавшаяся с небес, силой оттолкнула их назад. Внезапно вспыхнуло пламя, горящей стеной окружая Хъумура и церба, – и отсекла их от остальных. Никто уже не видел, что происходило внутри огненного круга, который вращался подобно разделённому начетверо колесу.

– Свердеро! – протянул один из воинов по прозвищу Гудул. Он был давним, верным другом ЦIадулава и в прежние времена пас стада вместе с ним.

– Свердеро! – подхватили другие в надежде, что вождь услышит их голоса.

Тем временем, внутри кольца шла битва Волка и исполинского драконоподобного пса. Церб всё время наступал, но ЦIабацI умело изворачивался и уходил от резких атак, то в сторону, то в зарево огня, где враг уже не мог достать его. Четыре глаза чудовища разрывались от ярого пламени, не успевая углядеть за человеко-волком, который бежал по кругу, следуя движению огня. Забегая зверю за спину, он вонзал стальные кинжалы ему в хребет и вновь исчезал в огне. Раненный зверь, обезумев от боли и злобы, тряс мохнатыми головами. Был слышен лязг его страшных клыков, топот когтистых лап сотрясал землю.

– Я растопчу тебя! – Кричал он в ярости.

Но Хъумур был горяч, как пламя, и холоден, как лёд. Когда было надо разить, он бил, когда надо было отходить, он отступал. Церб не мог достать его и всё больше ослабевал в этой бесплодной погоне за призраком человека-волка. Наконец, он остановился и, задыхаясь, протянул хриплым голосом:

– Хорошо, я открою тебе в ворота в пещеру, но я зайду туда вслед за тобой, чтоб рассчитаться с моими мучителями.

– О ком ты говоришь, несчастное чудище? – Отозвался Хъумур.

– Жрецы, они заколдовали меня, принудив охранять их здесь до конца моих дней.

– Кем же ты был раньше, до того как тебя заколдовали?

– Я был волком, таким же, как и ты. Подойди ко мне, взгляни мне в глаза и сразу поймёшь всё.

– Никто не сможет освободить тебя от злых чар, если ты сам того не захочешь. Месть же колдунам тебя не спасёт. Если хочешь стать тем, кем был, следуй по пути этого огня и повторяй за мной…

– Я не могу…

– Значит, ты лжёшь, чтобы поймать меня в ловушку!

– Нет! – Жалобно выдохнул из себя зверь.

– Тогда бросайся в огонь!

В эту секунду церб сделал шаг и исчез в огне.

- Сверда-Сверун-Свердеро!
- Сверда-Сверун-Свердеро!

Пламя забурлило и понесло несчастного зверя в своём круговороте. Чёрный дым поднимался к небу, голос Огненного Волка звучал всё сильнее. Вскоре стихия начала утихать. В середине круга лежало тело старого волка. Глаза его были открыты, он смотрел на своего бывшего врага и что-то повторял про себя.

– Теперь ты свободен? – Спросил Хъумур, приближаясь к нему.

– Да, свободен. – С грустью ответил старый волк.

Он умирал, и сил его оставалось лишь на то, чтобы выдавить из себя прощальную волчью песнь:

– Я расколдован. Теперь мне не страшно умереть. Идите. Те, кто жаждет спасения, ждут вас. Идите и возьмите книгу, она у них. Им уже не удержать её…

– Нух битIаги! – Кинув прощальный взгляд на умирающего зверя, ЦIадулав приказал двум бахарчи и пленникам, несшим носилки с мертвецом, поспешить за ним.

Вслед им раздался глухой, протяжный волчий вой.


Во мраке лабиринта

ЦIадулав и его спутники скрылись в тёмном жерле пещеры. Впереди их ждала неизвестность, и первым её признаком стал лабиринт, в который они угодили уже в самом начале пути. Гудул и второй воин Хуррид, разожгли факелы. Перед их взором открывалось множество извилистых дорог, ведущих в противоположные друг другу стороны.

– У нас один выход, чтобы не заблудиться и не пропасть, – сказал ЦIадулав, – идти слева направо, по кругу, не сходя с дороги.

Кольцевой, спиралевидный путь был единственным, дававшим возможность не заблудиться в сложносплетённых путах лабиринта. И Хъумур рискнул, выбрав его.

Они шли долго. За это время потухли дважды оба факела.

– Следите, чтобы воск стекал вниз, – ЦIадулав жестом указал на факелы в руках у воинов, – это наш возвратный путь, если Богу будет угодно вывести нас...

Вдруг он прервался. Линия лабиринта привела их к центру пещеры, который представлял собой высеченное внутри скалы помещение, где сходились несколько разных дорог, упираясь в кромки жерла жертвенного костра.

Жрецы всё также сидели вокруг и что-то отвлечённо бормотали. Не поднимая глаз на Хъумура и его спутников, старший жрец сказал:

– Положите тело наместника Аздагьора на алтарь, – он указал на небольшой выступ стены, обтянутый коричневой кожей, – и уходите отсюда!

– Где книга? – Приближаясь к жрецам, произнёс ЦIадулав.

– Вначале положите тело, куда вам сказано.

Внезапно один из пленных воинов Асагерона закричал:

– Не отдавайте им мертвеца, они оживят его или сотворят из него мумию, идола для поклонения!

В тот же момент жрец по имени Корут, зачерпнув в ладонь горсть горящей золы, бросил её в воина. Несчастный вскрикнул, на глазах у всех превращаясь в дымящийся пепел.

Старший жрец указал костлявой рукой на алтарь:

– Отдайте нам нашего царя!

Не дрогнув перед страшной силой колдовства, Хъумур протягивая руку, повторил:

– Книгу! Мы пришли сюда не хоронить вашего владыку, а освободить свой народ, который по его и вашей вине прозябает в рабстве, терпя мучения и лишения каждый день.

– А-ха-ха! – взорвался смехом старик. – Ты глуп, молодой человек. Это кто мучается? Они, эти грешники, выбравшие удел наслаждений на этой земле?! Лишения терпят лишь те, кто отказался принять перст Асагерона своей путеводной звездой. Но их немного. Впрочем, увидишь сам. Забирай свою книгу и оставь нам нашего царя.

– А не то и тебя превратим в дым!

Взяв книгу из рук верховного жреца, Хъумур обернулся и посмотрел на старика, ехидно скалившегося в сторонке. Это был Палос. Он неожиданно осмелел. Но почувствовав на себе властный огненный взгляд молодого вождя чужестранцев, затрепетал и опустил голову.

– Иди! Тебе всё равно не удастся открыть эту книгу, а без неё не прочитать тех слов, которые могут спасти людей. Её опутал своими чарами сам Аздагьо. – Чародей усмехнулся и сплюнул в костёр, от чего пламя вспыхнуло сильнее прежнего.

– А вы не поможете нам? – Тут вмешался в разговор молодой воин Хуррид, брат которого погиб от лап церба при входе в пещеру. – Может, заставить вас, мерзкие колдуны?

– Молчи, глупый юноша! – Прорычал главный жрец. – Не лезь туда, откуда не знаешь выхода, а не то будет поздно.

– И что же будет? – Хуррид не хотел смиряться. Боль за брата мучила его.

– А то, что тебя постигнет участь твоего брата. – Зловещая улыбка колдуна ещё больше разозлила бахарчи, и он был уже готов взяться за оружие, но Хъумур одёрнул его:

– Абила не вернёшь. Оставим их, они всё равно не скажут нам ничего, потому что сами не знают. Убить же их мы не можем, так как им предназначена другая смерть... Более страшная и суровая, чем смерть от меча.

– О чём ты это? – Завопили другие жрецы. – Ты сам ещё не знаешь, выйдешь ли из этого лабиринта живым…

– Никто не знает, что с ним будет…Но ваша участь уже решена там, на Небесах...

Махнув рукой, ЦIадулав, а следом за ним два его воина, направились в обратный путь, оставляя в пещере остолбеневших от ужаса жрецов, тело их мёртвого царя и преданного ему слугу.

…………………………………………………………………………………..



=====================

С аварского:

* Кьабе! – бей, бить.

*МоцI – Луна.

*Ракь – Земля.

*ЦIоб – Небо.

*Бечед – Господь.

*ГIангур – шакал.

* Хъумур – волк.

*ЦIабац – Огненный волк.

*Свердеро – символ горского монотеизма.

*ЦIадулав – огненный.

*Гьудул – друг.

*бахарчи – храбрец.

*Нух битаги – счастливого пути!

Выйдя, наконец, из лабиринта, Хъумур и его спутники присоединились к остальным, поведав спутникам о том, что произошло в пещере. Самые нетерпеливые из горцев стали предлагать захватить вражеский город силой, другие призывали выведать заветные слова у жрецов, третьи молчали в ожидании помощи Свыше. Выслушав всех, Хъумур первым делом дал приказ похоронить убитого заколдованным зверем воина. Захоронили его у высокого старинного дуба вдали от зловещей пещеры, проведя над телом древний обряд. Попрощавшись с погибшим, он решил уединиться, и отправился в лес. Сидя под деревом с таинственной книгою в руках, он с болью в сердце думал о своих братьях и сёстрах, уведённых в плен много лет назад.

"Если слова из книги не будут ими услышаны, значит, они преданы законам царства, поработившего их. Как донести до них голос Родины, если они не сохранили ни языка, ни обычаев наших?"

Устав смотреть на книгу, он достал из дорожной сумки свою свирель из акаринского ореха и заиграл мелодию, которую ему напевала светлоликая ШагIри-МоцI в минуты душевной скорби и тоски по умершей матери. Он верил, что именно этот мотив напевала ему его Бабу, когда он рос в её утробе, питаясь жизненными силами её души и плоти. Неожиданно дверцы книги стали открываться у него на глазах. Шум многих вод послышался из неё, сливаясь с глухим треском костра и раскатами грома. Он увидел, как над страницами книги поднимается сиреневое облако-нимб, внутри которого высится золотой трон с сокровищницей.

-Тахидасар! - Он прочитал слово, написанные на вершине трона и, замерев, стал вглядываться в глубину видения, - Гьа! Хвасар Тахидасар, - продолжал он читать, -  Авараг! Авраам! Свердеро! Авараг! Ииса! Рухулла! Авараг! Муддесир! Суфия'н!

Внезапно шум вод и грохот грома стихли, костры перестали пылать, разноцветная радуга предстала его взору, восходя над плавно закрывавшейся в тишине книгой.

Вернувшись в Бо, Хъумур стал собираться в путь. О происшедшем он пока решил не рассказывать никому. Он ещё не знал точно, что будет делать, когда подойдёт к воротам города, представляя его себе логовом аждахи, мрачным и суровым пристанищем жестоких и коварных существ похожих на людей.

Обойдя лес и перейдя реку вброд, они вышли на открытую песчаную низменность, ограниченную линией горизонта, за которой скрывался тот самый неприступный город Аждахалка. Они шли полдня, пока не увидели огромные золотые ворота, распахнутые настежь. Стражи не было, не было никаких стен, если не считать естественных заградительных границ - густого леса с юга и быстрой реки с севера, закрывавшие город от внешнего мира. Остановившись перед воротами, Хъумур посовещался с самыми близкими из своего окружения, и решил не входить всем войском в город. Основным силам он приказал разбить лагерь по южную сторону от ворот, а сам с небольшим отрядом вошёл в ворота Аждахкалы.

Первым, что бросилось в глаза воинам-чужестранцам, это роскошные дома, разбросанные повсюду. Проезжих дорог не было, вместо них, узкие улочки, соединявшие дома и небольшие майданы. Нигде не было видно ни одного дерева. Не показывались и люди. Пройдя квартал, путники увидели другую картину: то же безлюдье, но уже на фоне крупных дворцов, окружённых змеевидными аллеями. Вдоль пустынных, извилистых аллей по обе стороны на постаментах высились бронзовые и каменные скульптуры каких-то полуобнажённых артистов, безруких воинов и мифических зверей. Из дворцов доносилась музыка, слабые женские голоса и странное пение, не то детей, не то птиц. Хъумур подал знак своим людям, указывая на самый роскошный из дворцов, располагавшийся посередине улицы.

- Я не ждал такого гостеприимства от хозяев. Войдём в эти хоромы, посмотрим, что творится у них. Может, там нас кто-нибудь встретит?
- Мы ждали боя, а тут, вот как, получается, - посетовал ГIалбац, рагъухъан из сотни ГIудула.
- Не спеши, всё ещё впереди, - поспешил успокоить его другой воин по-имени Бахар.
- Мечи в ножнах, кинжалы наготове! - Бросил Хъумур своим спутникам и взбежал по ступеням, ведущим наверх к дверям дворца.

Он ожидал увидеть всё, что угодно, только не то, что предстало его взору. Зал был полон людьми - мужчинами и женщинами, одетыми в разноцветные туники и сандалии из конских жил, какие были на ногах у жрецов. Они танцевали и пили из позолоченных кубков красное и белое вино. Натанцевавшись вдоволь, одни из них удалялись в соседнюю залу, откуда доносились смех и сладострастные стоны, другие шли на террасу, откуда разносились сладкие запахи кальянного дыма. На вошедших в зал гостей никто не обратил ни малейшего внимания, радушные хозяева были озабочены только собой, продолжая развлекать друг друга.
Состояние покоя и дурмана витало в воздухе, заражая присутствующих чувством лени и тягой к наслаждениям. Игравшая музыка навевала сладкую истому, она доносилась будто из ниоткуда, по крайней мере, музыкантов и инструментов нигде не было видно. Хъумур и его товарищи удивлённо рассматривали пирующих людей, теряясь в догадках, почему же на них не обращают внимания.
"Может, из-за этой одежды?" - Он взглянул на своих воинов и решил, что их приняли за городскую стражу. Но ведь он был одет не как они, к тому же на нём красовалась огромная волчья шкура, выдававшая его за дикаря-чужестранца.
"Что-то здесь не то", - подумал он и, встав перед дверьми, крикнул:
- Приветствую вас, люди этого города! Приветствую вас! - Повторил он на языке зохаков.

Ленивые взгляды, танцующих свой медленный нескончаемый танец, пар, обратились в сторону выхода, туда, где стояла кучка, потревоживших их покой, людей.

- Что вам надо? - Послышалось с другого конца залы. - Кто вы такие? - Из толпы выплыл мужчина пожилого возраста. На нём была туника серого цвета и венок из орхидей, окаймлявший его лысую голову. В руках он держал, пустую чашу из хризолита. - Проходите к нам, если вы пришли с миром! Уходите, если у вас дурные намерения, а иначе мы выгоним вас из нашего города!

Хъумур стряхнул с себя оцепенение и, пытаясь подавить тревогу, произнёс:
- Наши намерения чисты, как весенний ручей, стекающий с гор Тахиды, унёсший прочь зло чужих деяний.

В этот момент музыка стихла. Мужчины и женщины застыли в нелепых, случайных позах, нехотя вслушиваясь в слова незнакомца..
- Зачем вы у нас? - спросил, увенчанный орхидеями муж, остановившись в десяти шагах от Хъумура.
- Я пришёл за своими братьями и сёстрами, которых увёл в рабство, сражённый мной царь Асагерон.

Гул мужских голосов и женские вопли пронеслись по залу. Сотни ртов зашипели в гневном порыве, напоминая потревоженный гадюшник. Мужчина вздрогнул и, опрокинув чашу на пол, упал на колени.

- Уах, они ничего не знают ещё! - Изумлённо протянул Г1албац. - Надо быть готовыми ко всему, посмотрите только на их яростные взоры...

- Кто же ты? - вскричал мужчина. Венок слетел с его головы, обнажив намасленную лысину и пару бугровидных наростов по бокам, похожих на спиленные оленьи рога. - Кто ты?
- Я Огненный Волк.
- Горящий Горг сражает Дахаку! - Завопил он, скрестив руки на груди. - Предсказание свершилось!
...

Испуганные вестью люди разбежались по разным углам палат дворца. Самые любопытные наблюдали за происходящим с безопасного расстояния. Они напоминали, хоть и были молоды, дряхлых стариков, услышавших внезапно звуки трубы ангела смерти. В лицах их Хъумур заметил знакомые черты, а в глазах грусть, напоминавшую ему грусть в глазах его названных сестёр и братьев, потерявших своих отцов и матерей.

- Кто они? - Спросил он, стоявшего на коленях зохака, который пребывал в оцепенении и не сразу ответил.
- Они...они... многие из них родились здесь, другие были приведены пленниками из завоёванных Асагероном земель.
- Почему они не рабы? - Удивлённо спросил ГIалбац, глядя то на испуганного зохака, то на Хъумура.
- Они свободны, потому что выбрали наш образ жизни, стали похожими на нас. Рабами остались те, кто отверг предложение нашего царя служить ему и следовать нашим законам и обычаям.

Хъумур было дёрнулся в гневе, но остановился.
- А что делают рабы и где они?
- Работают на каменоломнях, на стройках, в кузницах, в подземелье и в лесу. Выполняют приказания, которые им дал Асагерон.
- А другие значит живут себе припеваючи, пьют, танцуют, лакомятся снедью и яствами, воскуривают кальяны и предаются утехам! - Не выдержал снова ГIалбац и сжав кулаки, добавил,
 - Перебьём их, Хъумур, освободим рабов и уйдём назад! Нечего здесь задерживаться.
- Правильно говоришь, - отозвался один из воинов, хватаясь за кинжал.
Горячих воинов одним жестом остановил ГIудул, слово которого в Бо было непререкаемым.

- Слушайте меня! - Громко. на весь зал произнёс Хъумур, - я смиренный воин - победитель Асагерона, пришёл из Страны Трона, меня зовут Огненный Волк! Выходите все к середине зала и слушайте меня: завтра весь народ зохаков и их пленники должны собраться на главной площади города, откуда всегда начинал свои походы ваш царь. Там вы услышите то, что вам суждено услышать... Такова воля Небес и моя воля - воля победителя Аздахана!

Из других комнат и с веранды с осторожностью спасшихся из пасти хищников животных, выглядывали мужчины и женщины, девицы и юноши в полупрозрачных туниках и в праздничных платьях. Они разглядывали Хъумура, в нерешительности приближаясь к середине огромного зала, где совсем недавно они безмятежно танцевали и предавались утехам.

- Будет исполнено! Всё будет исполнено! - Раздался голос главного зохака, уставшего бояться, стоя на коленях. Он подбежал к Хъумуру и подобострастно улыбаясь, заверещал, - я соберу всех, соберу всех, сделаю, как вы скажете! Меня зовут Ромотик, я глава праздных увеселительных и всех других публичных мероприятий в городе! Так что, можете на меня положиться, я всё устрою.

- Хорошо, - всматриваясь в его хитрые, немного раскосые глаза, сказал Хъумур, - и ты же проведёшь нас ко всем местам, где работают и содержатся пленники.
- Всенепременно. Только не покидайте нас, окажите нам честь и побудьте с нами, ведь вы наверняка устали с дороги, вам надо отдохнуть и поесть. У нас есть всё, что вам понадобится, вы ни в чём не будете нуждаться.
- Не беспокойся, зохак, - вмешался в разговор ГIудул, - мы итак ни в чём не нуждаемся, нам ничего не нужно от вас.
- Всё, что нам нужно, это свобода наших братьев, тех, кто в неволе у вас и тех, кто заблудился в лабиринтах вашего несчастного мира.
Оглядев ещё раз, стоявших вдоль стен людей, Хъумур сказал, обращаясь к ним:
 - Не бойтесь никого, приходите и приводите своих родных и близких, если ваши сердца нуждаются в том, чтобы услышать весть, которую я принёс!