Роза Мира — диалог культур и культура диалога

Женя!

Я более чем согласна.

За той опытностью, которую ты называешь "голливудской профессиональной добротностью" и которую освоили наши режиссёры, стоит продюсерские эстетические установки на агрессивную зрелищность. А агрессивная зрелищность всегда остаётся плоскостным изображением. Такое изображение не содержит  ни  прямых связей с реальностью, ни обратных связей - с историей. Связей, которые, собственно, и являются эстетикой, воздействующей на духовную сущность человека. Его перспектива чисто техническая - ЗD, а значит, непосредственное воздействие на чувственность и формы переживания времени.

Но фильм надо будет обязательно посмотреть и потом обсудить.

                        Ирина Николаева

Мне второй понравился.

Марат!

Я надеюсь, что мы продолжим эту тему. Она мне - чрезвычайно интересна. А её обсуждение - только вполне конкретное и верифицируемое, - поможет приложить творческий метод Даниила Андреева к анализу кинематографа, его акцентов и образности, пониманию режиссерских замыслов и путей их исполнения. А значит, будет способствовать не только пониманию особенностей его истории, но и поискам выхода из сегодняшнего кризиса.

Кино, как самое молодое из всех искусств, - и самое незащищённое в плане свободы нравственного поведения персонажей на экране, всепоглощающего стремления к самовыражению участников кинематографического действа, порой в ущерб поиску катарсиса и достижению главного значения искусства - просвещать. Кинематограф наиболее подвержен влиянию демонических сил.
Многие советские фильмы ценятся тем, что в них не было столько насилия и зла, но был ли в них во всех элемент просвещения, воспитания зрителя? Подчас в них воспевалось то, что было лишь пафосной стороной жизни общества и куда реже выражались аспекты бытия реальной действительности.
Если прилагать творческий метод анализа, свойственный Д.Андрееву, то следует признать, что кино, кинематограф - словно весы, на одной из чаш которых добро, а на другой проявления зла. Но есть и момент смешения, борьбы добра и зла в душе одного человека, как правило режиссёра, создателя фильма, что отображается в произведениях двойственного характера.

Сейчас собираю материалы о художниках - участниках войны. Собираю и их биографии, и их рисунки и зарисовки, которые публиковали в открытой печати.   Если наберётся добротный материал, то обязательно напишу об этом.

Ирина, это очень важное дело! А Вы слышали, что среди водружавших флаг над рейхстагом был человек, солдат по-имени Абдулхаким Исмаилов

Цитата из книги Расула Газиева «Укротитель тигров»:
"- Посмотри, Исмаил, на этот флаг. Будешь рассказывать после войны своим землякам в Дагестане, как мы водрузили его, и как ты сидел в кресле Гитлера. Я был удивлен и обрадован, что среди этих храбрецов находился и мой земляк из Дагестана. Мы поздоровались, потом обнялись и долго трясли друг друга. Его товарищи тоже были рады встрече земляков, в честь чего дали салют из автоматов! "

Повторю известное мнение, если скажу. что военная тема неисчерпаема. И она будет возникать, в том числе, в кинематографе, пока эра войн не изживёт себя, но и тогда о ней не забудут, только изменится отношение к ней, как к войнам вообще...

Добрый вечер, Марат!

 

Кино, как самое молодое из всех искусств, - и самое незащищённое в плане свободы нравственного поведения персонажей на экране, всепоглощающего стремления к самовыражению участников кинематографического действа, порой в ущерб поиску катарсиса и достижению главного значения искусства - просвещать.

Я думаю, Марат, что дело не в “незащищенности кино в плане свободы нравственного поведения».

Мне, кстати, не совсем понятна Ваша мысль. Что Вы имеете в виду, какую незащищённость кино?

Кино, – благодаря техническим возможностям воспроизведения на экране живой жизни, - по-разному, в разных эстетических, нравственных  ракурсах, с разной степенью исторической достоверности, - эту живую жизнь и воспроизводит.  Воспроизводит, - находя, выбирая и сортируя сюжеты и коллизии этой живой жизни.

Но воспроизводит её не абы как, а всё-таки прислушиваясь к открытому для режиссёрского чутья импульсу  искусства, его внутренней энергетике, которая – опять же благодаря техническим возможностям кино, - как будто переносит  её импульсы в «живую жизнь» экрана. Эта энергетика искусства и делает экранную жизнь условной, а не безусловной, какой она является для нас в каждодневной жизни.

И вот эта условность и есть тот самый свет, который способен преобразить наши представления и о жизни, и о самих себе. Здесь не в просвещении дело, или, по крайней мере, не только в нём.

Её, - этой условности искусства, сквозь которую брезжит свет иного начала жизни, - сейчас на экране катастрофически мало. Всё "искусство" сосредоточено вокруг технических возможностей компьютерной графики. А они, видимо, обостряют зрительское восприятие жизненной динамики, скорости ее самодвижения. Мы, поэтому находимся как бы в плену её возможностей. И пока еще - не освободились.

Очень любопытны в связи с этим некоторые интервью режиссёров.

Я вот внимательно читала два интервью Гринуэйя, который считает, что кино вообще умерло и решается называть даже дату смерти кино. Для него, - насколько я поняла, - это и есть первый фильм, где компьютерную графику применили по полной программе.

А с другой стороны, недавно читала интервью Сокурова, - так он прямо признаётся, что часами смотрит на картины старых мастеров живописи, чтобы понять их способ видения, их выбор сюжета картины,  приёмы его воплощения на холсте, т.д.

Что касается советского кино, то оно было – очень разным. Оно не столько просвещало,  сколько возвращало нас к разным историческим пластам нашей общей жизни. Оно творило нас, –  в меру своего понимания истории и судьбы страны, жизненного и творческого опыта  режиссёров и актёров, которые, благодаря кино, становились почти реальными персонажами нашего собственного, но уже жизненного опыта.  Я думаю, что сейчас такого уже нет, и вернуться к этому будет очень нелегко.

А вот Даниил Андреев – очень кинематографичен, как мне кажется. Я, конечно, далека от мысли, что можно снять «Розу Мира», но помечтать об этом нелишне. И очень может быть, что в таком фильме компьютерная графика как бы встанет на своё место. Но это - очень трудно, конечно. Трудно,  потому что мы почти утратили чувство меры в деле поисков художественной достоверности.

                                                                                                                 Ирина Николаева

                                                                                 

А Роза Мира разве не просвещает? Роза Мира - это искусство?

А солнце разве не светит? Солнце - это звезда? Цель звезды - светить людям? (Или это всё-таки следствие того, что звезда - звезда?)
Роза Мира - книга - синтез жанров, синтез религии, философии, науки, искусства - это первая ласточка нового, синтетического жанра-ансамбля.

Любое настоящее искусство - светит и поэтому просвещает.

Вопрос стоит просвещает или нет. Просвещает.

Но не это - его смысл и цель.

Чтобы светить искусству, ему надо стать искусством

Искусство - не солнце. Искусство - средоточие, выражение творческих сил творящих сущностей. Но не объект.

Вопрос стоит просвещает или нет.

Напомню, что вопрос стоял так: "главное назначение искусства - просвещать". Я уточнил, что это его не главное назначение, а следствие.

Искусство - не солнце. Искусство - средоточие, выражение творческих сил творящих сущностей. Но не объект.

Природа искусства и солнца - одна: и то и то плод творчества. Солнце тоже не объект (оно объект для человека, который только себя видит субъектом и целью, для него всё - объект: солнце, земля, искусство). Солнце - Субъект - средоточие и выражение творческих сил. К слову, энергия звезд - это аккумулированное время (творческая сила бытия).

Призванная просветить человечество, дабы спасти его, уменьшить количество жертв и подготовить человечество ко второму Эону.

Ты о книге? или о том Процессе, о котором в ней идёт речь?

Кино, как самое молодое из всех искусств, - и самое незащищённое в плане свободы нравственного поведения персонажей на экране, всепоглощающего стремления к самовыражению участников кинематографического действа

Здесь, мне думается, проблема лежит очень глубоко, она не в молодости кинематографа и не в присущих ему особенностях, а в природе искусства в целом. Во всяком случае, тех видов искусства, которые претендуют на жизнеподобие, где действуют человеческие характеры, разворачивается сюжет – это литература, театр, кино. Дело в том, что персонажи, хотя и кажутся подобными живым людям, в контексте этих искусств действуют по совершенно другим законам.

Например, если в жизни возникла какая-нибудь конфликтная ситуация, то наиболее верной, наиболее нравственной целью для человека будет способствовать разрешению этой ситуации. И чем безболезненнее пройдет этот процесс, тем лучше; стремиться нужно к минимуму эмоциональных издержек.

Внутри произведения искусства ориентиры оказываются другими. Если намечен конфликт, то перед тем, как его разрешить (если вообще художник намерен его разрешать в рамках данного произведения) нужно дать ему разрастись, выстроить напряженный сюжет, вскрыть все язвы, которые есть возможность вскрыть средствами данного сюжета, дать рассмотреть эти язвы крупным планом. И тогда необходимыми оказываются такие персонажи, усилиями которых всё это происходит – нагнетается конфликт, срываются маски и т. д. Именно они в контексте произведения зачастую оказываются наиболее яркими, обаятельными, через них выражается авторская позиция. И, значит, вольно или невольно автор проявляет к ним симпатию.

Так вот, много недоразумений происходит от непонимания этой разности природ – сюжетного искусства и реальной жизни. Люди иногда сознательно примеряют на себя облик литературных и кинематографических героев, а чаще делают это спонтанно, не задумываясь о контексте их поведения, перенося готовые поведенческие матрицы в жизнь. И то что выглядит эффектно в кино, в контексте жизни может оказываться нравственно ущербным.