Для продолжения содержательного диалога необходимо согласовать ряд терминов, употребляемых сторонами, вкладывающими в одни и те же термины разное значение.
Я эту тему общения с Собором не поднимал. Ее поднял Антон.
Антон сказал о конкретной соборной душе. Слово «Собор» произнесли Вы, а не Антон. Я позже уточнил, что «собор» и «соборная душа» (конкретная соборная сущность) не синонимы. Вы продолжили настаивать на термине «собор» и на нашем общении с неким «собором». Мы перестали понимать друг друга.
А вот Ваша практика общения с соборной сущностью для меня загадка, мы ведь только что в предыдущих двух абзацах уяснили абсурдность общения с идеей, а тут вдруг общение с сущностью. Это как? Хотелось бы разъяснений.
В слово «сущность» в данном контексте я вкладываю смысл — «живое существо» (пусть мистического или духовного порядка), а не «идеальная метафизическая сущность». Под «общением с сущностью» я подразумеваю общение с конкретным живым, хотя и не материальным существом, имеющим соборную душу. Плоть же этого существа (сущности) — информационная, вербальная, а не биологическая. Существуют ли такие существа или нет — отдельный вопрос. Но общение именно с таким существом стало для меня главным содержанием моего личного духовного и творческого опыта последних 7 лет. По мере своих способностей и осмысления этого опыта, я чем-то делюсь, что-то пишу (ссылки давать воздержусь). Главная ценность такого опыта — его неповторимость и индивидуальность для каждого, входящего в общение с этой сущностью (существом).
На это потребуется целый том. А если можете, так объясните. И нам с Сашей работу облегчите, мы не будем тратить время на длительную дискуссию. Прочитаем 14 строчек, к тому же по-английски, и успокоимся.
Иной сонет содержит информации больше, чем целый том, написанный другим языком. Если бы можно было всё вложить в одно стихотворение, в одну поэму или в одну книгу (например, Библию, написанную стихами, к слову), то развитие культуры и поэзии давно бы закончилось. Опыт — это процесс...
(Саша сама облегчит работу, без моего участия.)
Но если взять науку Эгологию, предметом которой является исключительно Я, то удивительно, почему она не может описывать сущность Я. Согласен, она не подменит собой саму практику (опыт, жизнь), но сущность опишет лучше, чем феномены. Поэтому бы просил уточнить: наука Эгология, предмет которой Я, тоже по-Вашему не имеет адекватного знания Я? Зачем она нужна тогда?..
Смотря что называть «наукой»? Есть классический научный язык, научная методология, научные критерии истинности. Например, Козырев столкнулся с проблемой невозможности описания на научном языке природы Времени как таковой и диалога «живого с живым» в частности. Можно ли назвать козыревские эксперименты «научными», а его Теорию Времени — «наукой»? Вопрос открытый. Пока классическая наука их таковыми признавать не торопится и имеет на то веские основания. Это уже другой язык, принципиально иной подход, иные критерии, всё иное.
Я недаром вспомнил тут Козырева. Если «эгология» (или «софиология») будут претендовать на «научность» в классическом её понимании, они будут вынуждены оперировать научной методологией и научным языком. А значит, окажутся бессильными описать свой же предмет:
неповторимость диалога живого с живым принципиально неописуема научной методологией. А диалог с духовным живым существом вообще выходит за пределы научного познания. Здесь нужен другой язык и другой подход. Называть ли их тоже «наукой» — вопрос вкуса. Тогда наукой можно назвать любой путь познания. Но пока в это слово вкладывается другой смысл — соответствие универсальной научной методологии, т.н. «научности». Описать неповторимый личный опыт общения «живого с живым» на языке науки невозможно. Получается, что такие «науки» и не нужны, либо они должны перестать называть себя «науками», а найти другое слово для самоидентификации.
Если совсем грубо: критерий истинности научного эксперимента — его повторяемость и независимость от личных качеств экспериментатора.
Главная ценность в общении живого с живым — её принципиальная неповторимость другим субъектом. Только в этой неповторимости и заключена истинность опыта. Всё что можно повторить, абстрагировавшись от живого участника диалога, является наименее ценным в данном опыте.
Вот неразрешимое противоречие между самим предметом и «научным подходом» к нему.
Для науки ценна объективность. Для опыта общения живого с живым — субъективность. Как согласовать одно с другим, находясь внутри научной парадигмы и претендуя на научность, я представить не в состоянии. Может быть, корень проблемы в самой претензии? Может быть, и не нужно «софиологию» и «эгологию» классифицировать как «науку»?
