Держи-и-те Демагога, или на ловца и зверь бежит
Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым — но не красть,
конечно, если так возможно. Е. Евтушенко Я уже не удивляюсь совпадениям, по привычной логике кажущимся случайными. Когда такое случается с обращающей на себя внимание регулярностью, то поневоле заподозришь чьё-то неявное, но всемогущее целеполагающее влияние. Его результатом становится цепь событий, приводящих к тому, что «линии жизни» двух человек, разделенных пространством и, соответственно, действующих, казалось бы, независимо друг от друга сообразно собственным планам и устремлениям, пересекаются. Подразумевается пересечение в виртуальном пространстве, и не непосредственно самих субъектов, а их творческих «плодов», взаимосвязь между которыми, порой, не сразу заметна. В одних случаях невидимый «добрый ангел», как будто, хочет поспособствовать взаимному обогащению авторов, чтобы «плоды любимых дум» каждого из них получили другой, более высокий, уровень качества. В других случаях задача иная. И именно о таком случае пойдет речь. Незримая сила, наперед зная обуянные гордыней тайные помыслы очередного изобретателя очередного изма, «берет на карандаш» идеологического Кулибина. При этом, чтобы во всеоружии пригвождающего логоса быть готовым к появлению только задумываемого лихорадочным умом подобия критической теории, «указующим перстом» заблаговременно направляет разрабатываемую тему другого имярека соответствующим образом. Так, что тот обращается к анализу именно того варианта, среди множества возможных других, который и послужит через какое-то время беспристрастной обличительной конкретикой новоявленного идеолога. Сам же имярек, до поры, и не подозревает о роли, уготованной предмету его интереса.
Не буду далее говорить загадками. О рождении новой идеологии нам сообщает памфлет-манифест
"Родонизм между прошлым и будущим: состояние и перспективы" некоего
Наблюдателя, участника интернет-форума, актив которого претендует, не больше и не меньше, на самых «правоверных» апологетов Даниила Андреева и его трактата «Роза Мира». Даниилу Андрееву даже в страшном сне не могла привидеться такая метаморфоза, что какие-то, невесть откуда взявшиеся, «последователи» «подвергнут суженью» его произведение до уровня идеологемы.
Но в обычные рамки я всажен -
На спор вбили,
А косую неровную сажень -
Распрямили.
И ничтоже сумняшеся подобрали идеологеме обозначение –
родонизм. Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив "Ахиллес".
Похоже, Владимир Высоцкий интуицией поэта угадал эту тягу безблагодатных, но расторопных «последователей-идолопоклонников», к грекоязычным наименованиям, как символике подмены живого подлинника мумифицированным подобием.
Упоминаемый выше имярек, призванный «пересечься» с названным памфлетистом, – автор этих строк. Не обессудьте, так сошлись звезды. А источником содержательных претензий к манифесту Наблюдателя послужит собственноручный анализ конкретного психологического типажа, что является развитием начатого ранее исследования, устанавливающего взаимосвязь между прирожденными психическими установками определенного человека и его этико-характерологическими параметрами. Может показаться, что жанры, в которых раскрываются оба автора, далеки, как две галактики, но семантическая связь между ними, как будет показано ниже, всё же имеется. Впрочем, как и во всем, что наполняет нашу Вселенную. Прошу прощения, если несколько утомлю кого-то специфическим дискурсом. Хотя древо жизни и зеленеет само по себе, но и теория бывает полезной, несмотря на то, что она и суха. Смягчающим вину обстоятельством, надеюсь, является то, что наглядный «образец» типажа на момент публикации – фигура более чем известная. От которой зависит, в некотором смысле, жизнь каждого. А потому, всё, что имеет к ней отношение, будет небезынтересным, возможно, не только мне.
Типаж В.В. Путина. Психологические состояния:
неуверенность, чувство незащищённости, самомнение (красный – жёлтый - зелёный).
Эго-характеристики –
беспомощность, педантизм, высокомерие (гордыня). Социальные характеристики –
иждивенчество, консерватизм, деспотизм. Эго-характеристики
Возможные пары комбинаций эго-характеристик 1-го уровня:
беспомощность – педантизм;
беспомощность – высокомерие (гордыня);
педантизм – высокомерие (гордыня). Комбинации эго-характеристик 1-го уровня Беспомощность – педантизм. У педанта не развита способность к оригинальному мышлению, поэтому его решения обусловлены преимущественно чужим опытом, полученным в аналогичных обстоятельствах. Даже когда имеют место неординарные ситуации, требующие нестандартных поступков, его образ действий – не более чем компиляция шаблонных предписаний. Беспомощный индивидуум отличается отсутствием деятельного опыта, а потому он боится непосредственного действа и избегает его. Среди вещей, что его окружают и которыми он пользуется, практически нет ничего собственноручного. Его удел – лишь пользоваться готовым, а не создавать. Когда оба рассматриваемых качества присутствуют одновременно, то их взаимодействие приводит к взаимоусилению. В результате, когда беспомощный педант сталкивается, например, даже просто с проблемой выбора среди готовых вариантов, то он не может составить собственного мнения и, соответственно, определиться с предпочтениями. Поэтому он не в состоянии самостоятельно селектировать выполненное действительно со вкусом, или подходящее ему персонально. Он предпочитает «модное», то есть то, что навязано преобладающим «массовым» мнением. В итоге, у беспомощного педанта буквально всё заимствованное, заурядное, подражательное. Начиная от утилитарных предметов и кончая образом мыслей. Всё существование такого субъекта, вся его жизнь – сплошное
эпигонство. Беспомощность – высокомерие (гордыня). Сочетание настоящих свойств было дано ранее, при рассмотрении типажа И. Сталина. Результирующая характеристика –
подозрительность. Педантизм – высокомерие (гордыня). Гордец, как известно, априори уверен в значимости своей личности, её превосходстве над другими. Поэтому своё мнение он излагает безапелляционно. А у педанта не только вещи, но и мысли «разложены по полочкам». Любое суждение, в том числе о незнакомых явлениях, он формирует путём компиляции давно известных положений. То, что новая ситуация требует осмысления и творческой переработки фактов, в расчёт не принимается. Педант попросту не способен к истинно творческим актам. Поэтому поступки и декларации высокомерного педанта, уверенного в своей непогрешимости, нередко не соответствуют действительному положению вещей. И всегда являют собой повторение давно известных истин, наподобие такой: «Волга впадает в Каспийское море». То есть, для него характерна
банальность. Комбинации эго-характеристик 2-го уровня Для получения «пространственных» характерологических «граней», образующих «трехмерную» характерологическую «пирамиду», в качестве исходных пар параметров берем, во-первых, одну из «двумерных» характеристик
эпигонство, подозрительность, банальность. И, во-вторых, неучтенную при получении той или иной «плоской фигуры» характеристику 1-го уровня. Таким образом, исследуем следующие сочетания – пары комбинаций эго-характеристик 2-го уровня:
эпигонство – высокомерие (гордыня);
подозрительность – педантизм;
беспомощность – банальность. Эпигонство – высокомерие (гордыня). В глазах окружающих высокомерие всегда вызывает вопросы. Высокомерным амбициям необходимо обоснование. Но эпигону нечего предъявить, у него нет ничего своего, оригинального. Поэтому высокомерный эпигон окружает свое прошлое и настоящее тайной. Если он «раскроется», то все увидят, что «король-то голый». Лишь «сакральная» таинственность позволяет, так или иначе, поддерживать его претензию на исключительность. Вследствие этого он никогда не бывает искренним и откровенным, даже в мелочах. Неотъемлемым атрибутом поведения такого индивидуума является
скрытность. Подозрительность – педантизм. Постоянной заботой педанта является сохранение порядка и предсказуемости в окружающем его пространстве, начиная от обыденных сторон быта и кончая эмоциональным климатом общения с окружающими. Вторжение кого-то или чего-то в это пространство вносит элементы непрогнозируемости и хаоса, что воспринимается им как угроза. Будь его воля, он совершенно исключил бы такую возможность. Подозрительность, как квинтэссенция беспомощного высокомерия, актуализируется уже на дальних подступах. Незапланированное нарушение устоявшегося уклада даже в предметной действительности, т.е. второстепенных моментах, оценивается как покушение на личностную автономию. Поэтому подозрительного педанта настораживают всё и вся, вследствие чего он постоянно сохраняет бдительность в ожидании непредвиденной опасности. Для него характерна перманентная
настороженность. Беспомощность – банальность. Высокомерный педант способен изрекать только банальности. И делает это многозначительно и уверенно. Это немудрено, поскольку он не боится ошибиться. Банальность, сама по себе, всегда истинна. Но чтобы воспроизвести на практике даже известное и апробированное, т.е. банальное, требуется деятельный опыт, навыки. В данном же случае мы имеем еще и неуверенного в себе человека – беспомощного. Ему для непосредственных действий недостаточно просто знать, что представляет собой объект, с которым ему придется иметь дело. Ему необходима пошаговая инструкция. Только в этом случае, как ему представляется, можно достичь определенной цели. По этой причине беспомощная и способная изрекать только банальности персона, при постановке перед ней определенной задачи, требует детальных и однозначных разъяснений. Указанным наставлениям она следует неукоснительно. Иначе говоря, данному типу свойственен
формализм. Это качество дает в определенных случаях положительный эффект. Формалисту присуща исключительная аккуратность. Правильней будет сказать – он аккуратист. Так, если это студент, то в его конспекте лекций предельно точно зафиксированы слова лектора, наглядно выделены сделанные им акценты, почерк каллиграфичен. А его обзорные рефераты по какой-либо проблеме отличаются доскональностью. Поэтому в тех случаях, когда эта сторона дела существенна, формалист может быть полезен. Но когда проблема обозначена лишь концептуально, то буквалистское следование источнику без самостоятельной содержательной трактовки оборачивается, в большинстве случаев, абсурдностью результатов.
Имеем фигуру, характеризуемую комплексом качеств:
скрытность, настороженность, формализм. С одной стороны, это трусливое существо, которое из-за брони настороженности, скрытничая, с недоверием взирает на изменчивый и непредсказуемый окружающий мир, цепко ухватываясь за имеющиеся возможности и не позволяя себе непроверенных «фантазий». С другой стороны, оно с большим тщанием формалиста «пыжится» завоевать место под солнцем, утаивая ото всех и свои страхи, и свои амбициозные цели. При этом его важнейший жизненный приоритет – «не потерять свое лицо», точнее личину. Эта установка держит его в постоянном напряжении, заставляет скрупулёзно продумывать свои действия, подстраховываться от случайностей, проводить отвлекающие «манёвры», хитрить. Ему не ведома искренность, которая рассматривается как слабость. В результате исторического коммуникативного опыта для подобных типов выработалось идиоматическое определение – «себе на уме».
Интегральная эго-характеристика –
«себе на уме». Социальные характеристикиПары комбинаций социальных характеристик 1-го уровня:
иждивенчество – консерватизм;
иждивенчество – деспотизм;
консерватизм – деспотизм. Комбинации социальных характеристик 1-го уровня Комбинация Социальных характеристик:
иждивенчество – консерватизм. В случае долговременной стабильности сложившихся в обществе взаимосвязей для консерватора облегчается задача приспособления собственной линии поведения к общественно признанной. Приспособленчество рассматривается им как естественный способ минимизации угроз его личности со стороны безликого и подчиняющегося формальным правилам общества. Перемены же его дезориентируют, поэтому он их органически не приемлет.
Беспомощный и неуверенный в себе иждивенец не мыслит себя без институциональных общественных структур. Неспособность автономного существования он компенсирует подчинением себя правилам родовой стадности и, соответственно, потерей собственного личностного суверенитета. Консервативный иждивенец во главу угла ставит безопасное и вознаграждаемое материальными и статусными благами прозябание в строго регламентируемом общежитии. К содержательной же стороне этого общежития он не критичен и лоялен к любому режиму, обеспечивающему вознаграждение взамен на благонадежность. К декларациям норм добродетельного обывателя он относится как к общественно необходимому ритуалу, который требуется соблюдать ради получения желаемых дивидендов. Поэтому двуличие считается им нормой. Внутреннее – сокровенное, и внешнее, «на показ», – не пересекающиеся категории в представлении настоящего индивидуума. Что есть, не что иное, как
ханжество. Комбинация социальных характеристик:
иждивенчество – деспотизм. См. типаж Сталина.
Результирующая характеристика –
авторитарность. Комбинация социальных характеристик:
консерватизм – деспотизм. Деспот самовластен. Коммуникация с социумом ограничивается у него, по большей части, поучениями, непререкаемыми монологами и волюнтаристскими решениями. В данном случае мы имеем дело ещё и с консерватором, т.е. субъектом, доверяющим исключительно всему проверенному и сторонящимся всего нового. В итоге, компиляция банальностей преподносится им как глубокая истина многоопытного человека. И делается это непререкаемым, менторским тоном. Деспотический консерватизм сублимируется в таком свойстве как
менторность. Комбинации социальных характеристик 2-го уровня Исследуем следующие сочетания – пары комбинаций социальных характеристик 2-го уровня:
ханжество – деспотизм;
авторитарность – консерватизм;
иждивенчество – менторность. Ханжество – деспотизм. Деспот присваивает себе право распоряжаться чужими судьбами. Он не рефлексирует на этот счет. Такое положение вещей, когда кто-то один доминирует над другими, он считает естественным. Так почему бы не он? Ханжа, как известно, являет притворную добродетель, не имеющую ничего общего с его действительными наклонностями. В итоге, деспотичный ханжа свои эгоистичные и своевольные действия сопровождает и прикрывает филантропической, но фальшивой риторикой и показными поступками. Характерным атрибутом его публичного поведения является участие в традиционных ритуалах, например, таких как богослужения, хотя в действительности вера ему чужда. Или в массовых действах, призванных подтвердить якобы приверженность той или иной декларируемой человеколюбивой доктрине. Являя, таким образом, черту, которую принято обозначать как
лицемерие. Авторитарность – консерватизм. Нерегламентированность общественных отношений, перманентное свободное самоопределение в социуме консерватора пугают, так как обязывают постоянно подтверждать свой личностный статус, требуют усилий по поддержанию своего имиджа. Свобода консерватору не нужна, он не знает, как с ней обходиться, она его настораживает неопределенностью перспектив и, соответственно, большой долей ошибочных решений. Определенность, стабильность, предсказуемость, отсутствие неожиданных и случайных событий – таковы приоритеты охранительной натуры. Авторитарный стиль взаимодействия подразумевает постоянный и всесторонний контроль среды, жизненного пространства, чтобы исключить угрозы сложившимся иждивенческим схемам обеспечения комфортного прозябания. Так как в основе авторитарности – иждивенческая зависимость. Авторитарному консерватору в несанкционированных и спонтанных процессах, нарушающих привычный ход событий, видятся угрозы его положению. И чей-то злой умысел, в котором он подозревает любого и каждого. Виновникам указанных процессов, а к таковым потенциально причисляются все, он отвечает скрытой агрессией –
враждебностью. Иждивенчество – менторность. Ментор не способен вести диалог, его раздражают возражения. В любой ситуации, изначально не сомневаясь в верности своей точки зрения, как само собой разумеющейся очевидности, он предпочитает вещать. В свою очередь, участь иждивенца – тотальная зависимость от окружения. Он «прикован» к социуму, вынужден всегда и везде играть по его правилам. Даже если правила «игры» созданы не без его участия, они обусловлены внешними обстоятельствами. Иждивенец не может позволить себе быть аутентичным. В результате, ментор с иждивенческой зависимостью от общества вынужден скрывать свои затаённые устремления и мотивировать свои поступки измышлениями, которые компилируются из надуманных тезисов, что сопровождается передергиванием действительных фактов. Измышления, конечно же, транслируются соответствующим тоном. То есть, имеет место такое свойство, как
демагогичность. Итак,
лицемерие, враждебность, демагогичность – три этические структуры, характерные для нравственного портрета рассматриваемого типажа. Для которого враждебность, по сути, есть оборонительная реакция, обусловленная тщательно скрываемым страхом перед мистерией жизни, а лицемерие выступает дополнительным средством камуфляжа истинных движущих мотивов и призвано усилить «оборонительные редуты». Скрытая агрессия в умеренной форме выражается в иронии, сарказме, игнорировании собеседника или оппонента. Но, как известно из опыта, «лучшая оборона - это нападение». И здесь, как нельзя лучше, в качестве упреждающего оружия возмездия на помощь приходит «естественная» склонность к демагогии. Целью последней является представить всё «с точностью до наоборот», чтобы дезориентировать окружающих и предстать защитником их интересов. Лицемерный и враждебный демагог, в действительности опасливый и подозрительный, маскируется под героя-борца, отстаивающего «незыблемые ценности». Мимикрия под героя скрупулёзно обставляется показными атрибутами героизма. Распускание «павлиньего хвоста» героя служит как для запугивания оппонентов, так и для упрочения собственного подложного героического образа среди сторонников, выразителем идеалов которых он якобы является. Имидж героя необходимо постоянно актуализировать, поэтому непрекращающееся лицедейство становится проклятием псевдогероя, не даёт расслабиться ни на минуту, делает «галерным рабом» собственной роли.
Интегральная социальная характеристика –
подложный героизм.
Наблюдатель, в своих филиппиках, прозрачно намекая на конкретного человека, тщится убедить нас в его демонической одержимости, вредящей подпавшим, якобы, под его влияние, адекватно воспринимать творческое наследие Даниила Андреева. Апофеозом демонизации является навешивание ярлыка Демагога, с большой буквы, что, по-видимому, призвано восполнить отсутствие здравых аргументов эмоциональным накалом. Но как раз то, что должно было стать, по замыслу автора, краеугольным камнем пафосных доводов своей правоты, на поверку, если разобраться, есть камень преткновения, только ему и кажущейся убедительной, логики. А точнее, её отсутствия. Как раз, благодаря содержательному толкованию понятия
демагогия, производные словоформы которого присутствуют и в приведенной характеристике, и в памфлете, обнаруживается несостоятельность деклараций оппонента.
(продолжение следует)
