Искусство слова
Поэтический космос Алексея Горобца

0 Участников и 1 гость просматривают эту тему.

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Обними этот мир…
(о гранях поэзии Алексея Горобца)


Живёт в станице Полтавской Краснодарского края, в маленьком домике, что примостился на самой её окраине, поэт. Несмотря на свои «далеко за 70», поэт упорно ходит на непослушных, негнущихся ногах на работу, ухаживает за 95-летней мамой и слушает…

Слушает ветер, шелест камышей, шёпот звёзд, слушает, как лопочут яблони  и груши, а потом из всего этого рождаются стихи…

Алексей Борисович Горобец родился 18 мая 1936 года в Краснодаре. В 1942-м в своём родном городе увидел, что такое война и немецко-румынская оккупация. По окончании средней школы поехал в Ленинград поступать в Ленинградскую военно-медицинскую академию имени С.М.Кирова и… поступил.

Об этом периоде жизни А.Горобца следует сказать особо. Так уж сложилось, что набор того года оказался в своём роде уникальным. Стольких докторов наук, профессоров, генералов и просто талантливых учёных, новаторов и первопроходцев во многих областях медицины дал этот выпуск! Назову лишь одного однокашника Алексея Борисовича, которого наверняка знают все – телеведущий Юрий Сенкевич.

«Сокурсники прозвали его за упитанность Толстым, некоторые именовали Сеней, а когда он оказался в Институте медико-биологических проблем, снисходительно звали Сенькой, хотя правильное его имя – Юрий, а фамилию он носил знаменитую по польской литературе – Сенкевич». (Фрагмент главы «Великий путешественник» из книги Викентия Пухова «Вечерняя перекличка» («Реноме», Санкт-Петербург, 2007).

А вот, что доктор медицины, профессор, член Союза писателей Москвы Викентий Пухов говорит в этой книге об Алексее Горобце. Говорит, как всегда, категорично и безапелляционно, но с непременной капелькой иронии для приятного послевкусия.

«Творят ныне в нашей стране несколько десятков стихотворцев примерно сходного уровня, а так же шестьдесят тысяч графоманов с электронной душой, чьи стихи запутались в липкой паутине Интернета. Но речь не о дивизиях изготовителей рифмованных строк, а о нашем однокашнике. Я почитаю его за большого поэта. Эка хватил! – скажут, - вот до чего дружба доводит. Только не стану я спорить. По мне, Алексей Горобец – настоящий, лучший поэт современности, и всё тут. «И не спорьте, - как говаривал один мой литературный герой, – я этого не люблю». (Фрагмент главы «Поэт» из этой же книги).

Теперь вы, наверное, понимаете, что к словам о научных достижениях выпускников академии 1960 года необходимо добавить и утверждение о том, что не бездарны они были и в проявлениях сугубо творческих.

Включившись в академическую жизнь, Алексей начал писать стихи и посещать литературное объединение «Нарвская застава», упоминание о котором можно встретить в книгах воспоминаний о Н.Рубцове. Были первые публикации, были даже первые положительные отклики.

Вот одно из стихотворений тех лет:


* * *
Её искал я три нелёгких дня.
Мы, наконец, друг друга повстречали.
И вот она взглянула на меня
Разбойными холодными очами.

Мы замерли.
И сразу, вразворот,
Она рванулась – выстрелу навстречу!..
И захрипев,
Свалилась на живот,
Под шерстью напрягая волчьи плечи.

Багрилась волчьей яростью земля,
На мёртвых травах слёзы замерзали.

И мир смотрел, ощеряясь, на меня
Моими
Опустевшими глазами.

1957-1958 гг.


Уже в этом стихотворении-перевёртыше, не совсем стройном по звучанию и ещё скупому на лексическое разнообразие, угадывается несомненный поэтический талант, который даже маленький эпизод возводит до явлений мирового порядка.

А вот ещё одно из стихотворений тех лет.

* * *
Уйдут ночные корабли,
Забыв простить, забыв проститься…

Нам никогда не повториться –
В чужих мирах, в чужой пыли.
Земное время раздробится
Без нас – и отзвучит вдали.
И будут бесконечно сниться
Ветра, холодные зарницы,

Дождей взыскательные лица
И одиночество
Земли.

Но с окончанием академии всё прекратилось…

Выпуск в полном составе был распределён в медицинские службы только создаваемых в тот год Ракетных войск стратегического назначения (РВСН). Получил своё распределение и Алексей Горобец. Кара-Калпакия, Алтай, Казахстан… Стихи ушли как-то сами.

По-разному сложились судьбы выпускников. Кто-то, как Ю.Сенкевич, очень быстро оказался в столице; кто-то, как В.Пухов, после многолетнего скитания по гарнизонам тоже оказался в столице, чтобы вернуться к осуществлению своей мечты – научной деятельности; кто-то до самой пенсии связал свою жизнь с гарнизонной службой. К числу последних принадлежал и  начмед ракетной дивизии подполковник медицинской службы Горобец, который вышел в отставку в самом конце 80-х в литовском Каунасе, где и осел, как он думал, навсегда.

Однако события не всегда развиваются сообразно нашим желаниям. Спустя несколько лет он покинул этот город, о котором до сих пор вспоминает с теплотой и любовью и оказался на родной Кубани, но не в Краснодаре, а в районной станице Полтавской. Почему? Так захотела жена. В людях, надолго оторванных от домашнего уюта, неистребимо живёт дух романтики, стремление к осуществлению идиллической картинки, хранимой в воображении скитальца в качестве незримого символа счастья, в которой – свежий воздух, сельская тишь и покой (как я храню в качестве вечного символа моей прекрасной мечты картинку с изображением крохотного старинного домика, что притулился на узенькой деревенской улочке, убегающей к качающему невдалеке утлые рыбацкие судёнышки синему ласковому морю).  Так и подумала супруга Тамара – едем в сельскую тишину, к природе.

Нет смысла рассказывать о том, как сложилась сельская жизнь супругов, но непременно стоит упомянуть о том, что энергетика в станице Полтавской особенная – творческая. И Алексей Горобец не мог её не впитать.

…Но сначала была встреча. Эта встреча очень хорошо описана во вступительной главе книги «Спасательный круг», составленной по материалам десятилетней переписки двух однокашников. Книги ещё нет. Она существует пока только  в виде компьютерной вёрстки. Виной всему кризис, поглотивший финансовую стабильность, а с ней и былые обещания меценатов. Но я верю, надеюсь, что эта остроумная и живая книга когда-нибудь обязательно увидит своего читателя.

Итак, сначала была встреча двух однокашников, которая состоялась на исходе 1997 года в Одинцовском госпитале, что под Москвой. Горобца, проходившего послеоперационный курс реабилитации, навестил Пухов.

– Вот, накатал… «Синий альбом». О нашей старой академической профессуре. Увы, почти забытой.

Гость показал больному книжку. Тот почитал и похвалил.

- Молодец, Викентий! Поздравляю.

– А вот ты, друг мой, Лексей, тоже, сколь помню, не чужд был перу и чернильнице. Стишки твои до сих пор люблю. Правда, ни одного не помню…

– Не огорчайся. Я и сам все позабыл.

–  А вот это ты брось!..

… Вернувшись в станицу, Алексей Горобец первым делом полез на горище и отыскал там среди прочего милого сердцу домашнего хлама, который мы бережно храним для Бог весть какого случая, порядком запылённую папку с пожелтевшими от времени листами.

* * *
Сегодня дождь.
Весна опять рыдает.
Весь вечер бестолково лезет в дом,
Стучит в окно и слезы утирает
Изодранным зеленым рукавом.

А я решаю прежнюю задачу,
Отгородившись напрочь от весны:
Я вывожу удачу-неудачу,
Логарифмирую несбыточные сны.

В окне туман
Раскуривает трубку:
Там перекур на несколько минут.
Приходит женщина,
Смеясь снимает юбку
И спрашивает, как меня зовут.

Я ей шепчу, что вот весна рыдает,
И голову на грудь кладу уснуть,
И по ладони мне она гадает
Свою любовь и беспечальный путь.

И губы ворожат и пахнут ливнем,
И губы настигает стон весны…
Рыдает дождь.
И тенью длинной-длинной
Уходят в ночь
Несбывшиеся сны.

Очень скоро стараниями работников районной газеты «Голос Правды» и местной типографии на свет появилась тоненькая книжица «Старые акварели».

А потом мощным, всё нарастающим в своей силе и красоте потоком на свет стали рождаться новые стихи. Это были стихи уже сложившегося и вполне самобытного, яркого поэта – будто все эти сорок лет поэтического молчания зрели в душе поэта стихи, как зреет пшеничный колос, как зреет и наливается спелостью яблоко на солнечном свете.

Один за другим появились девять поэтических сборников: «Зимние дожди», «Усталость лета», «Осень ветра», «Неброшенный камень», «Простудятся в траве босые осы», «А небо – уже в снегу…», «Не бывает случайных мгновений…», «Снег поздней любви», «И полыхал пожар дождя…».

В 2002 году А.Горобец принят в члены Союза писателей России.

Стихи Алексея Горобца безупречно красивы и мудры. Они мудры той мудростью, которую невозможно просто накопить с годами. Мудрость его стихов дарована поэту свыше. Как и весь его поэтический дар, она лишь опирается, чтоб быть понятной нам и до конца не слиться с небесными сферами, на жизненный опыт писателя, на его знания и чувство прекрасного, которые и подсказывают поэту нужные слова – иногда до невероятного простые и лёгкие, иногда – доступные пониманию лишь искушённого читателя.

Поэтическому слову Горобца подвластны и новояз, и привычная классика, и профессиональный язык технарей и военных. Жаргонизмы и бытовизмы в его стихах не выглядят чем-то грубым и пошлым, как нет-нет, да и заявит кто-либо из завистливых умников. В его стихах каждое слово на своём месте, потому что оно – единственно верное.

Каков он, поэт Алексей Горобец?

Мягкий и пушистый – это не про Горобца. Горобец многогранен, напорист, сложен и прост одновременно. Немного циник, как и все врачи, эрудит, труженик, великолепный рассказчик с прекрасным чувством юмора, замечательный товарищ, Поэт, тонко чувствующий слово и умеющий почувствовать Божию искру таланта в другом. А ещё он умеет быть благодарным и щедрым на помощь другим – редкие качества для писателя по сегодняшнему дню. Ну и ещё, что ценю в нём особенно – он всегда открыт для новых идей.

Поэзия Алексея Горобца грустна, но необычайно светла. Она мудра, всеобъемлюща и до предела искренна. Сила поэтического слова Горобца, в первую очередь, видится в том, что его стихи способны поднять сознание читателя до такого уровня, к которому сам едва ли придёшь.

* * *
Геометрия гор проявляет трёхмерность вблизи.
Запах камня созвучен с теплом и прохладой прибоя.
Тормозни наверху, поразмысли и соотнеси
Обездвиженность гор и подвижность прибоя –
С собою.

Камнепады застыли, как полчища каменных крыс,
Каменевших века и навеки оставшихся в камне.
И, обманет, повис над ущельем капризный карниз,
И текучий ручей растекается в плёсы и плавни.

Тормозни на ветру, если ветер просторен и тёпл,
Что само по себе – сочетанье тепла и простора –
Очищает нам душу от хлама, душевного сора,
И уводит к истоку, который ещё не истёк.

В горизонт, в одномерность
Уйдёт многомерный прибой,
Геометрия гор перейдёт в планиметрию моря.
Тормозни, обернись – обними!.. Не переча, не споря,

Обними этот мир,

Что всегда был тобой,
Лишь тобой.

А ещё читателя не перестаёт поражать богатая образность горобцовской поэзии, в которой слова пахнут, звёзды пучеглазы, лёд вспотел, а ветры измызганы дождями.

* * *
На запах слов,
На скрытое звучанье,
На тишину и на размах крыла
Судьба нас изучала, приручала,
Да, видно, так и недопоняла…

И мы пылим дорогами своими,
Не слишком в лес, но всё же по дрова,
В степную дымь,
В дождливый зной свой синий…

Трава, роса…
Счастливая Россия…
Спасительные русские слова…

Но, пожалуй, довольно скучной прозы, написанной о поэзии. Стихи сами за себя всё скажут.




поэт Алексей Горобец

Прим. ред.
Опубликовано в Библиотеке Замка

(там же можно скачать файлы всех сборников в формате pdf):

Поэзия Алексея Горобца

    Усталость лета (1999)
    Осень ветра (2000)
    Неброшенный камень (2001)
    Простудятся в траве босые осы (2002)
    А небо – уже в снегу (2004)
    Не бывает случайных мгновений (2005)
    Снег поздней любви (2007)
    И полыхал пожар дождя (2009)

Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 27 Октября 2013, 05:57:24, ВОЗ»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Все стихи публикуются с любезного согласия Алексея Борисовича Горобца

Из сборника  Усталость лета (1999)
 

* * *
А здесь природы нет.
Всё рукотворно.
Асфальт, кирпич, стекло,
Бетон, цемент…
Здесь правит бал
Бесстыдный и бесспорный
Цвет обречённости –
Бесцветный серый цвет.

Здесь, как и прежде,
Сумеречность снов.
И мысли отлипают от мозгов,
Пылят и лезут в небо, в высоту,
Никак не управляемы тобою…

И тянет гретым камнем и тоскою,
И небо размышляет над землёю,
Уйдя в свою цветную немоту.

* * *
Вернуться в прошлое,
В себя,
Где дышат тени
Благих намерений и кораблекрушений,
Падений и насмешливых надежд,
Где до сих пор неугасимо свеж
Весёлый ветер
Наших ранних странствий.

И мы спешим в наивном постоянстве
К себе, сюда,
Где, в общем, суета,
Но где за нарисованным забором
Крыльцо и дом, и печка, от которой,
Не торопясь, мы начинаем жить,
Где возвращаясь, можно задержаться,

Поскольку больше некуда податься,
А если есть, то незачем спешить…

* * *
Взмыть, взлететь, воспарить –
И разбиться,
Синевой переполнив глаза!
Только где они, синие птицы?
Где они, эти синие птицы,
Что зовут нас в свои небеса?

Тянет холодом. Ёжатся ели.
В небе – ветер с фонарной луной.
Улетели они, улетели.
Высота,
Пустота и покой.

А внизу –
Постаревшие листья
Индевелой седеют росой.
Как он краток, их век золотой!
Осень гибнет. И синие птицы
Оставляют нам холод пустой,
Высоту и сиянье густой
Тишины, –
Чтобы в ней раствориться
Ветром сорванной с неба слезой.

* * *
Высоких звёзд чужая красота.
Холодный звездопад, необозримость.
А сосчитать всего сто раз до ста –
И ночь уже клонит свои уста
К твоим глазам,
И бьёт крылом бескрылость,
И давняя изгнанница – мечта,
Надеясь дотянуться к лунным струнам,
Скользит меж звёзд,
По нотным знакам лунным,
Чтобы разлад свой с миром неразумным
Озвучить прямо с нотного листа.

* * *
И вот она, неведомо куда,
Уже летит – возвышенно и гордо.
Летит душа!
Светло, высокогорно, –
На свет изнемогающего льда.

Полёта неземная красота!..
Отсчёта неземная простота.

Хорошо и холодно.
Просторно.

Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 08:24:59, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Из сборника Усталость лета (1999)
 (окончание)

* * *
Ночных ветвей басовое звучанье.
Ночной двери скрипучая струна.
На мокрый снег осыпется луна.
Упрётся в ночь незрячий глаз окна.
Махнув рукой, уйдёт в себя отчаянье.
Затеплится печаль, вздохнёт молчанье…

И вспыхнет снег,
И где-то скрипнет ставня,
И заскулит, залает тишина…

*  * *
Так ветрено!..
Ноябрь, давно ненужный,
Уходит, посвящая нам с тобой
Квадратный метр своей небесной стужи
С её холодной, зимней чистотой.

И всё, что в нашей осени таилось,
Тебя найдёт, и ты принять готов
И стылую земную справедливость,
И неземную зимнюю любовь.

И, вспоминая жаркими губами
Осенний свой счастливый непокой,
Мы жжём листву,
И догорает с нами
Тоска рябин с прохладными глазами,
И светопад, и лето за спиной.

Ноябрь уходит – стынущий, неяркий.
Так ветрено!..
И воют где-то за
Станицей
На забытой старой свалке
Пустых жестянок злые голоса.

* * *
Тени сгущаются, ночь угасает.
Полудремота мне басню читает.
Грустная басня – ворона, лисица…
Что ещё может такого присниться?
Что ещё может такого случиться,
Чтобы вздохнуть и забыть,
И вернуться,
Сонно раздеться, счастливо уткнуться
Носом в подушку, лицом в облака,
И на свою неуклюжую память,
Что, не прощая, рыдает над нами,
Вдруг посмотреть –
С высоты,
Свысока…

* * *
Этот тихий весенний настрой
Февраля. Талых листьев настой.
Шевеленье оттаявших лип.
Мокрый воздух, дыхание, всхлип
Осторожной, счастливой воды.
У моста – узловатые льды
Затаённо внимают теплу.
И зима не противится злу
Солнцепада, коротких ветров.

А февраль –
Он, конечно, готов
Вместе с нами уверовать в смысл
Мимолётности, в тайную мысль
Холодов и, не зная пути,
Возрыдать,
И, рыдая – уйти,
И растаять, неведомо где,
Белым айсбергом в талой воде.


Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 08:28:07, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Из сборника Осень ветра (2000)

* * *
А где-то хмыкала незапертая дверь.
А где-то хлюпала оборванная ставня.
Нам прошлое понятно лишь теперь.
Но ты поверь, ты всё-таки поверь
В краплёную правдивость прорицанья!

Давно сюда не ходят поезда.
Здесь ходит жерех и куга не кошена.
Пылит полова крошевом из прошлого
И книжной пылью пахнет береста.

И всё путём.
А время – ерунда.
И пусть уходит.
И – всего хорошего…

* * *
Бьёт по снегу босыми ногами
Тихий дождь –
Тайный вестник весны.
Он приходит, конечно, за нами,
Чтоб вернуть
В те далёкие сны,
В те забытые синие дали,
До которых – всего долететь!..
Мы не верим.
Мы слишком устали.
И совсем не хотим молодеть.
Нас давно образумила осень.
Нас давно приручила зима.
Ничего у дождя мы не просим,
Запирая сырые дома.
И ленивые наши надежды –
Скучный груз в круговерти забот.
Но печалит нас дождь
И, как прежде,
Воспечалив, куда-то зовёт.
Он кладёт свои руки на плечи
Обомлевшим от счастья садам,
И готовит,
Готовит нам встречу,
О которой не ведает сам…

Ещё холод стоит у порога,
Ещё снегом овраги полны.
Но бредёт по раскисшим дорогам
Старый дождь,
Старый вестник весны.


* * *
Вопит козёл в сарае, строит рожи
Сквозь щели, явно хочет в огород.
Ему, козлу, солому жрать негоже.
Ему капуста больше подойдёт.

Или хотя бы эти вот газеты,
Что под дверями свалены теперь.
А в огороде – нету счастья, нету!
И зря козёл, взыскавшийся до свету,
Стучит рогами и молотит в дверь.

И зря он голосит и строит рожи,
Крушит и рушит хилый мой сарай.
Зачем козлу капуста, если можно
Газеты жрать,
Мечтать о невозможном

И ждать в хлеву,
Когда наступит рай.



* * *
Домушной крысой по карнизам
Крадется ночь.
И телевизор –
Неугасимый наш очаг –
Подъемлет свой победный стяг.

На стенах – бденье светотеней.
День отключился, день иссяк.
А времени – всего пустяк
Для обобщенья передряг
И постиженья обобщений.

Ну что, каких ещё побед?
Давно забыт, затоптан след
Глушилок, кухонных бесед,
Газет, призывов, партсобраний.

И хлещет клиповый сироп
Крутых реклам,
Попса нон-стоп…

И жизнь, как крыса в чемодане,
Визжит и расшибает лоб.


Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 08:33:59, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Из сборника Осень ветра (2000) (окончание)

* * *
Какие злые, муторные дни!

Мы устаём от шума, болтовни,
От телевизионных посиделок,
От голубых,
От красных и от белых,
От жажды проучить и замочить,
Засникерснить,
Зачистить, зачечнить,
Заобналожить,
Вырубить все краны,

И, вывернув дырявые карманы,
Жалеть себя,
Ивана-дурака…

Какие злые, жалкие века!

* * *
Кривые тени, мошек суетня,
От копоти свечной вылазят очи.
Свет вырублен опять – и злобу ночи
Преумножает эта злоба дня.

Нам возвращён (доехали, привет!)
Родной лучины несказанный свет.

А хитрый дед
Средневековых хайку,
Японский бог трёхстишия – Басё,
В чаду свечи опять тебя несёт
К пруду, под сакуры,

И всё бормочет байки
Об очаге остывшем, о сакэ,
О мерине, с куста сжевавшем розу,
О белой при луне Кубань-реке…

И, отгоняя копоть, сплюнув слёзы,
Захлопнуть книгу старого Басё,
Задуть свечу, закрыть глаза
И слушать

Адажио балдеющих лягушек,
Где о тебе –
И ничего, и всё.

* * *
Огрызок лета, осени осколок,
Обмылок недоверчивой сердечности,
Спит на прилавке, вытянув конечности,
Базарный день, уставший от торговок.

И два полубомжа у павильона,
Не очень поспешавшие домой,
Заканчивают день свой выходной,
Пивную пену сдобрив самогоном.

Мелькают мытари – считают миллионы
В пустых лотках у местной мелкоты.
И гадят одинокие вороны.
И курят утомлённые менты.

* * *
Сосед свою худую клячу
Отвёл на мясокомбинат.

С чего это коровы плачут?
О чём козлы в хлеву судачат
И куры – квохчут и молчат?..

Вздохнуло под ногами сено,
Упав с телеги на бетон.
К утру отголосил сквозь сон
Петух – дворовый баритон.
И снова бренно всё и тленно.

И гаснет лето постепенно.

А там и осень впопыхах
Промчится с ветром в рукавах
Над лесом – жёлтым оборванцем…

И ливни-вегетарианцы
Забьются в обморочном танце
Внизу,
На пойменных лугах.



Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 08:35:58, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.

* * *
Всё вдруг сковал мороз!
Суть естества
Нестойких агрегатных состояний
В стремленье обдурить, надуть…
Но я не
Зело умён, и я стою на том:
В округе всё сковало –
Вечным льдом!

Нас оглушил,
Опустошил мороз.
Нас холод обложил дурацкой данью,
И ни тепла, ни просто обещанья,
Ни вместе,
Ни, тем более, поврозь.

И вся любовь!.. Озноб и маята.

Лишь на стремнине чёрная вода
Ещё дымит, не ощущая льда…

* * *
Всё течёт,
Всё меняется к лучшему.
Или худшему? Разве поймёшь!..
Огрызаясь от случая к случаю,
Ты за пазухой камень несёшь.

Прёшь свой камень.
Он вздорен и странен,
И тяжёл,
Только кто ж его ждёт!
Всё течёт,
Всё меняется с нами:
Вечен
Кукиш в дырявом кармане,
Пыль забот
Да репей у ворот.

И скрипит, и пинает мослами
Нас судьба – недогляд, недород,
Недолёт, новых бед наворот…
Загружает нас время делами!
Всё течёт,
Всё меняется – с нами
И без нас.

И неброшенный камень
Возвращается в свой огород.


* * *
Заросший сад.
Господние задворки.
Вороны – крик, разборки и разбой.
Автомобиль отечественной сборки
Уткнулся в небо ржавой головой.
Кирпич, следы строений, запустенье.
Насилье времени над смыслом и собой.
Любое слово вносит разнобой
В обыденность,
Рождая вожделенье
В колодезном ведре поймать рукой
Хромую щуку,
Чтобы разночтенья
Любви неправедной, похожей на разбой,
Взошли волшбой
В саду, где пыль и зной, –

Где сгибли,
Потерялись мы с тобой
По твоему, по щучьему веленью…

* * *
История – неточная наука.
И в этом мнится некий недочёт.
Опять – скучна, глуха и близорука –
Рассудочность, брюзгливая старуха,
Меня по кочкам топким понесёт.

И обозначит светлое на тёмном,
И подмалюет тёмному рога,
Копыто или хвост, хотя рука
Уже творит движеньем потаённым
Знаменье крестное, сбиваясь…

И пока
Ещё есть время, всем неугомонным
Своим любовям, верам полусонным,
Надеждам, что заглядывают в рот,
Ты спешный учинишь переучёт.

И всё пройдёт.
И тихий снег пойдёт
Над безутешной скаредностью дней.
И явит нам погиблое столетье
Осколков слов, молчанье, междометья…

И сладость инея,
И белые соцветья
Рассветной изморози в кипени ветвей.


Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 08:40:03, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Из сборника Неброшенный камень (2001) (продолжение)

* * *
Мы дни листаем,
Не считая:
Всё ясно, бросово и просто.
Где надо – точка-запятая.
Где очень надо – знак вопроса.

А где не надо –
Мокрый вечер,
И ветер, тот, что только с юга,
И лето, и спешит подруга,
И – что ещё там? – чёт и нечет,
Случайность в океане истин
Житейских, где свинцовы брызги,
Где время расшибётся вдрызг и
Нас друг от друга не излечит.

И несть числа
Усталым стаям,
И чёрен
Вереск на откосах…

И зависает запятая,
И незаметен знак вопроса.


* * *
Над каждым – созвездие,
Мы это знаем, и вести
О замыслах ловим,
О помыслах наших созвездий.

И звёзды нам верят,
И нас они
Оберегают.
И тают снега,
И капель,
И вороны летают.

А лето – ну вот оно,
Слякоть осеннюю месит!
И вязнут дожди,
И позёмка вовсю куролесит…

И, круг замыкая,
Мы всё оставляем на месте,
Мы, слабые тени
Придуманных нами созвездий.


* * *
            Викентию Пухову

Нам известно заранее
Всё, что наоборот.
Утро, злое и раннее,
Отболит и уйдёт.

До утра нам искусные
Всё стонали сверчки.
Незадачливо хрустнули
Под ногою очки.

Зябко в банном халате, но
Терпелив наш рассвет.
Зашуршит выжидательно
Серый ворох газет.

И рекламой, кроссвордами,
Казино-шапито,
Кони с мерзкими мордами
Загарцуют в пальто.

И заполнив молчанием
Пустоту между строк,
Поскучаем за чаем мы
И вперёд, за порог –

За порог понимания,
За черту, за предел,
Где глумлив и так странен нам
Старых дел передел,

Где дождями измызганы
Веют ветры, вольны,
Где в окрестностях истины
Три известных сосны.

* * *
Немолодые и усталые,
Говяды спят, скосив рога.
Судьба нашла,
Судьба достала их…
Бьёт свирестель. Цветёт куга.
Сом колобродит. Все при деле.
На УКВ рыдает Брамс.

И совмещаются пределы
Земных орбит,
Земных пространств…

Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 08:42:36, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Из сборника Неброшенный камень (2001) (окончание)


* * *
Осенний сумрак. Рядом – никого.
Сырая пыль, холодная и злая.
Её-то грязью мы и называем.

Как далеко до тёплых берегов!

Как далеко заводит нас свобода
Кондовой нашей фени – тёмный лес!
Вон пень-трухляк – торчит, аки дантес…
Поди, прощенья просит у народа…

Но это боль уже иного рода.

А тени чуждых ныне берегов
Бегут к тебе и задевают краем,
Где ты так безнадёжно узнаваем
Своим «и-а» на чьё-то «и-го-го»…

И сохнет пыль.
И грязь.
И те, кого
Ты не забыл,
Уходят в темь, пора им…

И, отболев разором и раздраем,
Мы новые надежды обретаем,
И это очень,
Очень нелегко…


* * *
Сплошные дыры и прорехи!
Усевшись прямо над избой,
Вороны жрут мои орехи,
Швыряясь острой скорлупой.

Я их стращаю из рогатки,
Ору на них, но им плевать.
Весь белый свет – и взятки гладки! –
Они готовы обожрать.

Да что там сгибшие орехи!
Ещё досталась на орехи
Нам мелочь будничных утех,
Успех в латании прорех,
Большой залёт с постылой новью,
Вороньи чёрные гнездовья
Да этот грязный первый снег…

И за несбывшейся любовью
Твой долгий,
Горестный забег.

Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 08:44:57, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.

Пожалуй, прежде чем представлять стихи этого сборника, следует сказать несколько слов об одном забавном, но довольно характерном эпизоде. Когда Алексей Горобец приехал в типографию забирать тираж нового сборника, к нему подошли молодые рабочие типографии и по-секрету признались, что тайком от руководства типографии изготовили 50 лишних экземпляров сборника – для себя.

Вот такая забавная история. А теперь читаем.

* * *
Кричит кикимора. Агукает кукушка.
На плёсе веселится водяной.
Через забор собачка-потаскушка
Собачится вовсю, и пёс цепной
К ней тянется, рыдает сам не свой,
И про любовь агукает кукушка.

О, жрица земноводная – лягушка!
Вопи своё, и комарьё в тоске
Пусть пляшет с водяным накоротке,
И глаукомно щурится избушка,
И стынет чайник,
И прикрыта вьюшка,
И отдыхает пахнущая стружка,
И спит сверчок в углу на верстаке

И крадется с кувалдой в кулаке
По свежим стружкам
Тихий Буратино.

* * *
С оглядкой к делу приступай.
Паши не мелко. Сей не густо.
Всё жизнестойкое искусство
Своё яви – и прорастай.

Через фонирующий ров
Переберись на тот пригорок.
Там в бортях мёд не то, чтоб горек,
(Ты радиацию учёл),
Но страшны жала диких пчёл,
Живых и на тебя похожих.

Не торопись не лезь из кожи
Понять, что здесь произошло.
Ещё и века не прошло,
Как на кирпич, бетон безликий
Упал в объятья повилики
Твой искажённый криком рот

Нам впереди – веков семьсот
Свободы самовыраженья –
Полураспадного броженья
Цветов, лишайников, грибов

Ты выберись на тот пригорок.
Там медлен мёд и тёрен горек.
Там ожиданье первых слов.
И забывая мрак и морок,
И постигая мрак и морок,
Ты угадай, найди свой путь

Последний нелюдь,
Первый людь.


* * *
Богата вдосталь инженерами
Заблудших душ и блудных тел,
Объята страто-ноо-сферами,
В чаду своих житейских дел,

Земля – она, пожалуй, круглая.
Хотя, конечно, не везде.

Трава, горячая и смуглая,
Нас не узнала. Быть беде!..

И рухнув с шумами и гамами
В прокрустову её кровать,
Теряем почву под ногами мы,
Боясь друг друга потерять.

И о любви не смея речь вести,
О, как мы верим в чудеса,
Где постижимы бесконечности
И достижимы небеса!..


* * *
В утомлённой своей усталости,
Как волы у сухой реки,
Обеззубевшие от старости,
Отпущения ждут грехи.

Впол своей лошадиной силы
Напрягаясь держать ответ,
Жрут колючку и бересклет,
Вспоминая – а как там было?..

Только что им! – всё шито-крыто.
Тишь да гладь, благодать да тишь:
Невод рван, в драбадан – корыто,
Двери – гниль, да и крыша – сито,
И в клети голодует мышь.

И небес воровское быдло –
Вороньё – свой наземный след
Оставляет,
Как вторчермет
Вдоль дорог наших бед-побед, –

Уверяя,
Что так и было,
Уповая
На давность лет.


* * *
Взрывное напряженье тишины –
Итог ненормативного общенья:
На скорости предельной торможенье
Грозы,
Что принеслась со стороны
И врезалась
Плашмя, с разгона – в горы.

И что там наши ссоры-переборы,
Когда ей даже горы не нужны!

Она и так всё круто перепутала:
Движенье рек, беспутное и мутное,
Горячку ледниковой седины,
Совиные испуганные сны,

И ложь твою,
И сладкий хмель вины,
И глупость,
Что всегда мудрее мудрого

И этот гром,
Что тише тишины.


Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 08:49:05, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Из сборника Простудятся в траве босые осы (2002) (продолжение)


* * *
И снова торжествует – протоплазма!..
Ещё не зная слова, но уже
Сочувствуя невспыхнувшей душе,
Раскручиваясь жадно и непраздно,
Она надёжных ищет сторожей

Для будущих деяний,
Движений в предстоящем сонме лет,
Которым нет ни формы, ни названий,
Поскольку слова нет – и речи нет.

Но движима инстинктом и любовью
Бог весть кого неведомо к чему,
Своей сырой, прекрасной красной кровью
Она дорогу высветит уму.

И поклоняясь запахам и звукам,
Цветам во сне и цвету наяву,
Ты распахнёшь со скрежетом и стуком
Глухую дверь – и ступишь на траву

И удивишься: – Надо же! Живу.

* * *
Игра по-крупному –
Стаккато тяжких капель
По раскалённым кровлям.
Злость озона.
Кажденье туч обрисовало зону
Обвальных ливней,
И лиловый лист
В окно влепился в поисках укрытья.

И сотворён вслепую, по наитью,
Тот самый, без ветрил и без рулей,
Фрегат ночной взлетит со стапелей –
Воздушный твой фрегат!..
Его команду,
Слегка поддатую, готовую и вправду
Пропить компас, ты всё же пожалей

И всех прости,
И не гоняй по вантам
Ловить руками бесполезный бриз.
И осиянный умницей-луною,
Плыви себе над сирою Землёю,
Вернув и Кордильеры ей,
И Анды,

И тот, в окне,
Лиловый мокрый лист.


* * *
Коровий хвост вершит судьбу слепней
И оводов, и насекомой твари,
Что в кровоядном суетном угаре
Зудит, летит влепиться посильней.

Не всем дано ужраться и удрать.
Судьба проста – хвостом да и в лепёшку.
О, светлых мыслей неземные мошки!
Ну, дай ты им дозреть, корова мать!

Дай распознать
Счастливцев и злосчастных,
Взлелеять первых, а вторых – бежать,
Дай щедрости набраться
И признать,
Что – да, что всё бесценно и прекрасно,
И жизнь ясна,
И даже неопасна,
Особенно в безветрие, при красках
Волны (взрывной, допустим) если внять
Её резонам – и не замерять
Земли уже обугленную пядь,

Но грустно и застенчиво слинять,

Уверовав,
Что прожил не напрасно…


* * *
Мы слышали сову: встревоженные совы
До поздних петухов вносили свой протест.
Они пеняли нам, что не готовы
Мы, уходя, оставить всё, как есть.

И мы смогли понять высокогорность горя,
Совиную тоску и сообразье бед
Со множеством беды, когда доцвёл цикорий,
Сопрел пырей и высох бересклет.

Смогли понять – но не могли вернуться
К началу, где исход ещё не предрешён,
Где призрачность надежд, любви и веры усталь
Пока лишь впереди, всего лишь дальний звон.

Но было нам тревогу, несогласье,
Тоску и боль – с судьбой соотнести.
Земля в пути.
В пути и верит в счастье!

Не помешай
Себя ей обрести.

Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 08:51:45, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Из сборника Простудятся в траве босые осы (2002) (продолжение)

* * *
Нам изначально было всё дано,
Поднесено, считай, почти на блюдце.
Но ты, пройдя сквозь звёздное окно,
Назад и не подумал оглянуться.

И что теперь искать, кто виноват,
Солому стлать, допустим, или вату?
Тут небеса, конечно, виноваты,
А им тем боле незачем назад.

И насчитав семь бед в рассвете лет,
Ты, может, и вернёшься, но клевретом
Иных миров, забыв при всём при этом
И свой закат, и первый свой рассвет.

И совмещая плотные тела
С астральной там и прочей эфемерью,
Ты обратишься сам в свою потерю
Да и смиришься – родина взяла.

И в жажде забывая о еде,
И не внимая жажде вечной жизни,
Ты припадёшь к надгробию отчизны
И возопишь – о сущей ерунде:

О давнем несогласии с судьбой,
О бренности любви самозабвенной,

И этой, угасаньем убиенной,
Младенчески языческой вселенной,
Истоптанной межзвёздной голытьбой.


* * *
Простудятся в траве босые осы – и
Процесс пошёл – и за собой увёл
Наивное бахвальство, радость осени:
Полёт листвы и тягу сонных пчёл.

И постепенно, медленно, не сразу,
Сменяя сладкозвучье пчёл и ос,
Царапнет ногтем по стеклу мороз,
И музыку зимы воспримет разум
Смолистых слёз,
И всё опять вразброс:

И мысли о деревьях, и деревья,
Входящие то в ступор, то в озноб,
И голый гул дождей, где, онемев, я
Готов был стыть и гибнуть,
Только чтоб
Не утерять счастливого предела
В осеннем том соитье душ и тел,
Чего зима хотела, не хотела,
Страдала – и осталась не у дел…

Теперь ей зимовать над летней прелью
Сырых стогов, над серостью снегов,
Притоптанных дождём, над канителью
Подтаявших метелей, над капелью
С косых антенн, карнизов, проводов.

Теперь ей ждать – и отвергая помощь
Горячечных и сбивчивых ветров –
Ей ждать тебя –
Волнующей, как полночь,
Пугающе похожей на любовь.


* * *
Собаки не любят стихов и рычат подозрительно,
Хотя этот факт не проверен и мало о чём говорит.
Упряма собачья любовь и всегда удивительно
Созвучна с бездомьем, тоской и обидой,
И ритм
Рычанья, вытья, скулежа или честного лая
По форме докучлив, но по содержанью таков,
И попросту странен
Весь длинный набор твоих веских рифмованных слов.

И всё объясняя усталостью, спешкой, невзгодьем,
Засильем бессилья и переизбытком мозгов,
Мы всё-таки пашем бесплодные наши угодья…

Не веря в неверность
И веря –
В собачью любовь…

* * *
Сорняк выходит на заданье.

Он расторопен, жилист, крут.
В теченье нескольких минут
Он обеспечит отрицанье
Твоих попыток и надежд
Закрыть в хозяйстве брешь
И плешь
Прикрыть большим листом капусты.

И хоть пили его, хоть режь,
Хоть изводи крутой прополкой,
Он прёт на солнце –
Клейкий, колкий,
В цветной Брюссель,
В капустный Льеж,
В агроустои мирозданья –

В тот сад твой старый,
Что устал
Творить земное – и восстал,
И прежним – снежным,
Вьюжным стал,
Как будто нам с тобой
Отдал –

На боль, беду и стыд всезнанья –

Свой тайный пропуск в подсознанье
С открытым
Выходом в астрал.

Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 08:54:18, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Из сборника Простудятся в траве босые осы (2002) (окончание)

* * *
Фиксажные проплешины в альбоме.
Коричный запах выцветших страниц.
Ну, кто ещё о них расскажет, кроме
Пустых зеркал, в твоём живущих доме,
В которых отражалось столько лиц.

Вот это – дед, вот прадед, это внуки.
Вот это баба Настя в шёлковом платке.
А это кто – верхом на рюкзаке?
Вдвоём – и ни полслова о разлуке!..

И не было нам знать иной науки,
Чем вкус дождя да шорохи зарниц,
Привал в пути,
Да эту вспышку-блиц…

И даль весны,
И запахи,
И звуки
Оттуда нам протягивают руки –

Ни блок-постов не видя,
Ни границ…

* * *
Эка штука – скончанье века!
Подытожим: печали нет.
Остаются: фонарь, аптека
И бессмысленный тусклый свет.

Как и прежде – избыток абсурда,
И мура, как всегда, мудра.
И унылая кама-сутра
Всё мордуется до утра.

Стронут стронций – окалина века!
Попривыкнем – и всё, как встарь:
Траки танков у велотрека.
Гарь аптеки. Фонарь-калека.
Дискотека. И для разбега –
Даль за далью, за далью – даль.

* * *
Этим зёрнам не стать налитыми колосьями ржи.
Их сожрут озверевшие за зиму мыши и птицы.
Память вервие вьёт, память загодя точит ножи,
Чтобы время усечь и самой на дверях удавиться.
Время скрылось,
Увязло в брегетах, напольных часах,
И не в силах вернуть нам
Ну, самую малость…

Старый вяз, что над нами –
Он вскоре засох и зачах,
И от веры его
И любви
И следа не осталось…

Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 08:56:23, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.

* * *
Всё проходит. И это пройдёт –
Рёвы, рокоты, выхлопы, рыки,
Толчея и толкучие рынки,
И визгливый трамвай на Дубинке,
Устремлено ползущий вперёд.

Всё проходит. Я тоже пройду.
Я сойду, оторвусь от подножки,
И завихрится пыль по обложке
Там, на полке, в последнем ряду.

И остынут руины-слова,
И зальют их дождей послесловья…

И займётся трудом и любовью,
Прорастая сквозь камни трава.


* * *
Гармония рождается из хаоса.

Ну, мысль, положим, взята напрокат.
Однако внять ей надобны талант,
Сестра таланта краткость,
Ну, и брат –
Как некий, скажем, тормоз Вестингауза,

Как препинанье,
Твёрдый знак в конце,
Тот самый еръ, что мы подзагубили
И тащимся теперь в поту и мыле
Над тайным смыслом слов…

А на лице
Стихов твоих – заботы и смиренье,
И сонные дожди прикосновенья,
И мокрых фонарей ночное зренье,
И сполохов осенних озаренье,
И память о любви, и тишь –
Не тронь её…

И чайник на плите –
И вся гармония.


* * *
Дом постарел.
Он по ночам трещит.
Пугают эти шорохи и трески.
А ночь глуха.
Но аргументы вески:
Чердак простыл, балясина болит…

Он, как и ты, не спит,
Всё бродит где-то,
Всё больше там, где не было и нету
Ни радости, ни счастья,
Где заря
И зарево почти неотличимы,
Где разум трудно сопрягать с умом
И горе остаётся меньшим злом,
Поскольку иногда проходит мимо,
Не узнаёт, и лишь необходимо
Чуть упредить замах его руки…

И немощность сжимает кулаки,

И тычут пальцем в небо ветряки,
Приткнув к земле обтрёпанные крылья,
По большей части – траченные зря…

И пухом нам
Родимая земля.


* * *
Жизнь движется.
Всему черёд, всё в меру.
К утру – дожди, закат-восход светил.
А позже, днём – отряхиванье крыл
Счастливых птиц,
Но недостанет сил
Сверкнувший мир опять принять на веру!

И гонит хлад и смрад, и палит серу
Лукавый Щур с хвостом и при рогах,
И где оно, любви ночное «ах!..»,
И листья на измученных кустах
Чуть-чуть – и не удержат атмосферу…

А этот гад всё гонит, гонит серу…

* * *
Забыть и не вспомнить,
Что было единственным знать:
Сомненья дождей и тревоги травы
Неразумны.
Безумны цветы по ночам,
А дубы – многодумны
И, вросшие в вечность,
Не сдвинут себя ни на пядь.

Скупой разговор между кроной и падшей листвой.
Глухой разговор между небом и павшей водою.
И был он тобой, и остался тобой и с тобою –
Тот жёлудь в подзоле, тот выживший в зиму подвой.

И что нам страдать
О погибнувших тысячелетьях,
О гиблой и гибельной
В долготерпенье зиме…
Желаньям оставим предлоги,
Любви – междометья,
Тоске – тишину
И последнее слово –
Тебе.

* * *
Зацепиться за слово, движенье, случайную мысль,
За случайный клочок, отдождившей, иссякнувшей тучи,
Но остаться с тобой, рядом с небом, простудами, близь
Этих серых рассветов, Бог знает, куда нас несущих.

Засмотреться на ветер, на мокрое утро, на тень
Потерявших себя белых птиц у подножья прибоя.
Как случиться смогла эта синяя сень, эта звень
Непокоя воды и небес неземного покоя!

Нам довольно удалось – и упасть, и друг друга найти
В сенокосье лугов, где звенят свиристелей цевницы,
Где забыть – и не слушать,
Не слышать, как время стучится
И потерянным птицам стремится на помощь прийти…

Чтоб случилось,
Сбылось,
Всё, что с нами не может случиться…

Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 09:01:40, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Из сборника А небо – уже в снегу (2004) (окончание)

 * * *
Как же слякотен первый снег!
Вот он падает вниз, на землю…
Я приемлю её, подъемлю,
Эту осень, одну для всех.

Эту тёплую дымь, пургу,
Я давно перед ней в долгу –
Возлюблю я её, смогу
В толчее быть, в бедламе, в гаме,

Где кружится грязь под ногами,
Ну, а небо – уже в снегу…


* * *
Мне нечего сказать себе, пожалуй.
В пустых вощинах мёду не сыскать.
Душа стара – седа, ни дать, ни взять:
Скрипучий стол, горбатая кровать,
И навсегда здесь поселилась жалость.

И что с того, что было нам постигнуть
Дано любовь, восторженность… Увы!
Самообман – лишь версия судьбы,
Где и найти, и потерять не стыдно.

И нас несёт земное бытиё
Сквозь листопады, хляби там и вёдро,
И тянет к нам заплаканные морды
Лесное и дворовое зверьё.

И застят свет подсолнечные стебли,
И солнечных идей крутая рать
Спешит опять судьбу переиграть…

И любим мы,
И тихо губим Землю,
Самих себя отчаявшись понять…


* * *
О-о, зима-а-а… - сказал мне незнакомый
Озябший пёс, зевая у ворот.

В природе что-то сдвинулось,
И кроме
Снегов шальных,
Смятением влекомый
Вернулся этот стон, душе знакомый –
Как будто дел опять невпроворот,
Как будто снова и зима, и стужи,
И поздняя любовь в преддверии весны,
Как будто ты опять
И зван, и где-то нужен,

И беды впереди
Не определены…


* * *
Ты оглянись вперёд,
Устань смотреть назад.
Устань крутить кино о непрошедшем бывшем.
Там до сих пор кипит вендетта, газават
Любовей и надежд – несбывшихся, небывших.

Там чуть живой прибой
Припал к остаткам скал
И бьётся головой, моля о снисхожденье,
И высохшей реки пустое нисхожденье
Сменяют оползней ухмылка и оскал.

Устань смотреть назад.
Теперь тебе вздохнуть,
Чуть переждать, пока осядет муть вся,
Вперёд неторопливо оглянуться
И удивиться – он всё тот же, путь!..

И никого ему не обмануть,
И самому никак не обмануться…

Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 09:04:21, Сергей С.»

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.

* * *
Не бывает случайных мгновений,
Всё давно предопределено:

Древних мамонтов смутные тени,
Память зренья и в небо паденье,
И полёты на самое дно.

Что упало,
То, Бог с ним, пропало
И не стоит стараний, поверь.
Может, это как раз и спасало
От совсем неоглядных потерь.

И, смирясь,
Ну, хотя б на полстолько,
Нам всё плыть в свою дымку-печаль…

Что сбылось, то и ладно.
Вот только
Грустно очень.

И мамонтов жаль.


* * *
Язык твой – друг твой,
Если не болтать,
А, затаив дыханье, жадно слушать,
Как яблони в саду твоём и груши
Пытаются агукать, лопотать,
Чтоб вдруг заговорить –
На внятном, русском,
Загадочном и чистом языке…

И плавают туманы по реке,
И так светла слеза реки в руке,
И светляки сигналят вдалеке,
И понимать их – радостно и грустно.

И до рассвета длиться и страдать
Свирельной той, хрустальной русской речи,
Где свет и тень,
И светотень Предтечи,
И ожиданье неизбежной встречи…

И нет нужды фальшивить или лгать.


* * *
Дурная мысль ушла, но след останется
И будет ждать тебя – и крив, и крут…

Но что с тобой, с душой твоею станется,
Когда, взлетев, она опять обманется –
Ну пусть всего на несколько минут!..

Ещё недокалечена природа,
И мир живой пока не изведён,
И старая перечица – свобода,
Не углядев через полымя брода,
О бедствиях совсем иного рода
Трубит
С тобой почти что в унисон.

Но в синеве нетронутых отрогов,
В краю небес
Туман полуседой
Уже витает хмарью снеговой,

Встревоженный
Твоим согласьем с Богом

При вечном разногласии с собой…


* * *
И нет давно ни тайны, ни вопроса,
Ни тихой мглы, где затаился гром,
Нет ничего, что прямо или косо
Не выхвачено было б чьим-то острым
Или тупым, но въедливым пером.

Но ты всё бродишь там, в своём тумане,
Ломая строчки, рифмы теребя,
И странен,
И почти что иностранен –
Компьютероязычный графоманин…

И лист слетевший, и упавший камень
Счастливей и талантливей тебя.


Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 09 Октября 2013, 09:07:40, Сергей С.»


 
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика