Кавказ: история, мифы, предания, эпос
Низами - поэт всех народов

0 Участников и 1 гость просматривают эту тему.

« #1 : 05 Ноября 2011, 01:49:56 »
"Поэт всех времён и народов"
                                                                                                                     
Имя гения восточной и мировой поэзии Низами известно многим почитателям литературного искусства. Самые знаменитые его произведения, такие как: «Сокровищница тайн», «Хосров и Ширин». «Лейли и Меджнун», «Семь красавиц», «Ис-кандер-наме», составляют сокровищницу всемирной культуры. Ильяс Низами (1141-1209) больше известен под именем Гянджеви, так как жил он и воспитывался в старинном городе Кавказской Албании ( не путать с современным балканским гос-вом Албания), до окончательного заселения восточной её части тюрками, Гяндже. Отец Низами — Юсуф Низами — выходец из лезгиноязычных (дагестанских, албанских) народов из с. Кум, мать из племени курдов.
Творил свои произведения Низами на персидском (фарси) языке, чей ареал охватывал территорию Ирана, части Индии и Афганистана, Малой, Средней Азии и Кавказа. Он дарил миру поэзию своей души на языке Дария, Хосрова и Заратустры (др.фарс.).

Сегодня отдельные общества признают его как азербайджанского поэта. В этой стране ему воздвигнуты памятники и мавзолей, где якобы покоятся мощи поэта. Нет, конечно, смысла доказывать, что Низами имеет такое же отношение к Азербайджану, как Пушкин к Эфиопии, хотя связь последнего более явственна, нежели родство этническое и культурное Низами и этой современной тюрко-шиитской страны прикаспийского района Закавказья; тем более что в свете истории последних десятилетий были сделаны поистине титанические усилия по азербайджанизации великого поэта. Сам вождь народов приложил к этому свою железную руку.

Вальтер Коларц отмечает, что официальный вердикт в пользу азербайджанской точки зрения на Низами был вынесен вмешательством в дискуссию Сталина[5]. Он характеризовал Низами как поэта братского Азербайджана и отмечал, что он не должен принадлежать персидской литературе, несмотря на язык его стихов. Согласно Сталину, Низами не имел права разговаривать со своим народом на родном языке и являлся жертвой персидского угнетения азербайджанцев, выступал против этого[20].

3 апреля 1939 года «Правда» вышла со статьёй украинского поэта Мыколы Бажана, в которой он рассказывал о встрече со Сталиным:
Товарищ Сталин говорил об азербайджанском поэте Низами, цитировал его произведения, чтобы словами этого поэта разбить безосновательность того утверждения, что, дескать, этого великого поэта нашего братского азербайджанского народа нужно отдать иранской литературе только потому, что он, мол, большинство своих поэм писал на иранском языке. Низами в своих поэмах сам утверждает, что он вынужден был прибегать к иранскому языку, ибо ему не разрешают обращаться к своему народу на родном языке. Вот именно это место и цитировал товарищ Сталин, гениальным размахом своей мысли и эрудиции охватывая все выдающееся, что создано историей человечества[34].

16 апреля «Правда» опубликовала стихотворное послание Сталину от интеллигенции Баку (авторы: Самед Вургун, Расул Рза, Сулейман Рустам), с благодарностью за «возврат» Низами Азербайджану:

Владели нашим Низами, певца присвоив, чужаки,
Но гнезда, свитые певцом в сердцах признательных, крепки.
Ты нам вернул его стихи, его величье возвратил.
Бессмертным словом ты о нем страницы мира озарил


О каком родном языке говорил Низами? О каких чужаках речь, если в то время не существовало национального образования под названием Азербайджан, а эту землю, известную как Арран, населяли народы другого этнического корня со своей самобытной культурой, наследницей государства Урарту и древне-хурритского царства, тесно переплетённой с языковой культурой Ирана?! Низами родился в семье совершенно другого народа, вырос и жил на территории, не входившей в то время в языковое пространство тюрков, впоследствии проникших на территории албаноязычных племён и подчинивших себе почти всю территорию современного Азербайджана. Да и, что самое главное, писал он на фарси, на языке, который центровые тюркские племена всегда считали соперником в своей культурно-идеологической экспансии в этом и других соседних регионах. Родным же его языком, логично предположить, был язык его отца, на котором говорил один из этносов К.Албании, древней части будущего Дагестана.

Вообще пользоваться наследием других, куда более древних цивилизаций, как своим собственным, - это черта турецкого государства, где самый показательный пример того — присвоение Турцией Византийского культурного наследия, умело использованного ею, как фундамент, на котором возникла Османская Империя. И обращение Константинополя в Истанбул произошло не столько под напором иной религиозной системы, сколько под натиском расширения жизненного пространства только что прикоснувшихся цивилизации, объединённых на принципах деспотии и идей национального превосходства тюркских племён.

На фоне этого фигура Низами как алмаз, даже не в чужой огранке, так как огранён этот албанский самородок был в лоне персидской культуры, а в искусственно смастерённом ему футляре, закрытом на замок решением политической воли щедрого на чужие сокровища руководства.

Однако, несмотря на всё это, никто не мешает Азербайджану считать Низами своим поэтом, как и Дагестану, и Ирану, и всему миру в целом, так как гений не принадлежит никому и принадлежит всем. Но ясность в вопросе происхождения этого деятеля открывает глаза на многочисленные факты, когда одна сторона пытается использовать чей-либо труд и творчество в своих политико-национальных интересах.

Тот станет един с Низами,
Кто сердцем стихи прочитает
Его — на его языке
И духом с ним породнится...

Marat Shahman

---------------------------------
За движением и полётом – вечная свобода!…
«Последнее редактирование: 24 Сентября 2015, 08:15:59, ВОЗ»

« #2 : 02 Марта 2012, 20:54:49 »
АЗЕРБАЙДЖАНИЗАЦИЯ НИЗАМИ
Автор: Гомоз В.В.
 Вестник Санкт-Петербургского университета  Сер.13. 2011.Вып.3



Цитировать
В Вестнике Санкт-Петербургского государственного университета (Сер. 13. 2010.Вып. 1) была опубликована статья Джаббара Мамедова «О некоторых спорных вопросах относительно родины и национальности Низами Гянджеви». Статья предоставляет хорошую возможность оценить аргументы сторонников считать поэта Низами Гянджеви азербайджанцем и представителем азербайджанской литературы.

Marat Shahman

---------------------------------
За движением и полётом – вечная свобода!…
«Последнее редактирование: 29 Ноября 2014, 23:58:27, ВОЗ»

ОффлайнMaginhard Avars

  • Krieger ohne Schlaf
« #3 : 20 Июня 2012, 18:11:28 »
Азербайджан - иранская провинция Атропатена (она же Мидия), которую в наши дни принято называть Иранским Азербайджаном, в отличие от Албании (Аррана и Ширвана). На эту тему есть также статья на английском языке Али Дустзаде (Ali Doostzadeh): Politicization of the background of Nizami Ganjavi: Attempted de-Iranization of a historical Iranian figure by the USSR - где всё подробно указано и разъяснено. Автор пишет, что мать Низами являлась курдиянкой и сам он никакого отношения к азербайджанским торкам (тюркам), а равно туркменам не имел. В статье хорошо описана языковая ситуация той эпохи. По мнению Али Дустзаде, в Ширване и Арране жили как ираноязычные, так и дагестаноязычные народы. Причём, курды, талыши и таты-мусульмане были гораздо более весомее представлены, по сравнению с тем, что мы видим на примере современного Азербайджана. На всей территории Апшеронского полуострова, включая Баку говорили по татски (об этом писали и  советские иранисты, об этом свидетельствовали и первые русские посетившие Баку), в том числе и несколько сёл туркмен, переселённых на апшеронский полуостров также говорили по татски, так как этот язык персидской группы был им понятен и они сами до своего перемещения в эти края проживали в Иране. 
Очень важным для нас моментом является аргументироваyное утверждение автора о господствующей роли хорасанского диалекта языка парси-дари на всей территории Ширвана и Аррана, включая Дербент. Али Дустзаде приводит свидетельства арабских авторов о том, что население Сасанидской державы от Дербента до Афганистана использовало в общении между собой не более четырёх близких другу другу персидских наречий, и что никаких проблем для взаимопонимания в "Аджаме" (Персии) не существовало. Вот, собственно говоря, в такой среде вырос и состоялся как поэт мирового уровня Низами Гянджеви. Вне тюрок и вне тюркского языка. Ещё раз напомним, что в ту эпоху, когда он жил основным языком межнационального общения жителей Ширвана и Аррана являлся хорасанский диалект парси-дари. Под этим термином следует понимать прежде всего "классический дари", собственно хорасанские диалекты персидского языка, которые сохранились до сих пор, а также т.н. язык дари (фарси-кабули) современного Афганистана, привнесённый в восточноиранскую языковую среду собственно из персидского Хорасана. Он понятен без переводчика как персам Ирана, так и таджикам. Отсюда отчасти становится ясным почему Дербент считался традиционно хорасанским "марзбанством" (т.е. маркграфством). То есть туда назначались на высшие должности выходцы из Хорасана. Именно с Дербентом связаны и сюжеты о "золотом троне Сасанидов", более того и сам Дербент нередкой назывался Bab us Sarir ("Воротами золотого трона"). Что же касается общедагестанского (и буферного для Ирана) Сарира с центром в Аварии, то эту страну следует рассматривать как пограничный рубеж хорасанцев в дагестанских горах, и вне всякого сомнения, всё, что касается, как "золотого трона", так и этнонима "авар", то здесь следует прежде всего учитывать хорасанский фактор, - типичный для хорасанцев военный титул sar-abraz и старое название г. Нишапур (а нередко и всего Хорасана) - Abarshahr.
 Дербент, Табасаран, Сарир-Ауаршахр являлись ключевыми стратегическими точками на карте северо-западных границ Сасанидского Ирана. Таким образом, тема Низами Гянджеви проливает свет и на одну из страниц прошлого Дагестана, - Дагестана - накануне арабских завоеваний. Иранство, как фактор культуры и языка, не утрачивало своего значения и в арабский период, хотя ему же всё же был нанесён серьёзный удар. Мы знаем, что арабские завоеватели чувствовали в мощном культурном потенциале угрозу для своего господства и ими проводилась политика максимально неблагоприятная для сохранения и развития персидского языка и исконно иранской культуры.

https://youtu.be/QQau1icGYTg

Politicization of the background of Nizami Ganjavi: Attempted de-Iranization of a historical Iranian figure by the USSR

Maginhard Avars - Krieger ohne Schlaf
«Последнее редактирование: 24 Сентября 2015, 08:17:21, ВОЗ»

« #4 : 20 Июня 2012, 22:35:31 »
Кинофильм "Лейла и Меджнун" (Индия)

http://www.youtube.com/watch?v=p6RPs6tUP1c

Marat Shahman

---------------------------------
За движением и полётом – вечная свобода!…
«Последнее редактирование: 30 Августа 2013, 18:04:59, Marat»

« #5 : 20 Июня 2012, 23:56:04 »
Дустзаде пишет в своей книге, что Низами принадлежал к шафиитскому мазхабу. А это тот самый мазхаб, который характерен для аварцев и чеченцев. В Юждаге основная часть табасаранов также исповедуют шафиитский масхаб, другая меньшая часть, как и лезгины принадлежат ханафитстскому масхабу. Также к ханафи относятся азербайджанцы-сунниты. Шафиитский масхаб в Азербайджане исторически исповедуют аварцы, лезгины, рутульцы, цахуры (дагестанские народы).

Marat Shahman

---------------------------------
За движением и полётом – вечная свобода!…
«Последнее редактирование: 06 Июня 2013, 13:24:22, Marat»

« #6 : 21 Июня 2012, 05:27:07 »
Мне хочется в этой ветке немного поговорить о поэзии Низами. Точнее, у меня возник один вопрос.

У Низами я пока читала только "Лейли и Меджнун". Завораживающее произведение, но к тому же очень наглядное "пособие" для читателя, своеобразный тест на читательское чутье. Чем-то напоминает "Домик в Коломне" Пушкина: обе поэмы невозможно прочесть, если не верить в силу Поэзии, потому что содержательная (намеренно с маленькой буквы, то есть в предельно узком смысле слова) сторона здесь незначительна, даже вызывающе нелепа. Читать подобные произведения - все равно, что ходить по воде. Явная нелепость, очевидная невозможность перекраивают рядовое событие в чудо. "Нелепое" содержание обнажает Содержание, представляет Истину в максимально возможной земной концентрации. Такой "прием" нельзя сымитировать, как, по словам Лихачева, нельзя сымитировать интеллигентность. Это встреча тет-а-тет с Поэзией, Истиной.

Если вернуться к Низами и его поэме. По сюжету не предполагалось никакой трагедии, все должно было сложиться хорошо и счастливо у влюбленных. Ни семейная вражда, ни бедность, ни различие в социальном положении не тревожили героев. Лейли и Меджнун с самого детства вместе, родители обеих сторон согласны на брак, хэппи-енд, цветочки-ягодки, караваны подарков, детишки в капусте, занавес... Однако почему все пошло не так? Почему из всего благополучия остался только занавес кровавого цвета, ниспадающий неумолимой гильотиной "от главы к главе"? Вот он, вопрос, терзающий читателя на протяжении поэмы.

Самое смешное, видимых причин нет. Вообще причин нет: в поэме нет ничего кроме любви. Почему тогда все рушится как по мановению волшебной палочки злой колдуньи? Нелепо, безумно, - уже начинает казаться, что недаром главного героя прозвали "меджнуном" - "безумцем". Именно из-за его "безумного" поведения родители невесты в последний момент отказывают ему. И тут нужно сделать выбор. Во что верить: в любовь Меджнуна или в его безумие? Если параллельно с одинаковой скоростью в одном направлении движутся два поезда, относительно друг друга они стоят на месте... Важна точка отсчета и состояние наблюдателя. Не безумие Меджнуна привело к трагедии, но безоговорочная вера окружающего мира в безумие, а не в любовь, - во что охотнее веришь, тем и станешь, к тому на самом деле и стремишься.

Любовь Лейли и Меджнуна оказалась слишком совершенной для привычек миропорядка, и в нее... не поверили! Все, что со-направлено с миром, движется вместе с ним к смерти, не замечая своего движения. Поэтому мир ненавидит тех, кто при жизни касается вечности, - ведь они выступают в роли "приговора", посмотрев на них, мир чувствует, что-то не так, и кричит: "Безумцы!" Но стоит "безумцам" умереть, мир успокаивается: удалось погрузить непокорных в свой поезд.

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран
«Последнее редактирование: 24 Сентября 2015, 08:18:01, ВОЗ»

« #7 : 21 Июня 2012, 18:19:22 »
Сюжет "Лейлы и Меджнуна" "проник" в литературу из реальной жизни.
Меджнуна я бы сравнил с суфием, чей путь непонятен большинству традиционно мыслящих верующих мирян, для них он, действительно, чужой, чьё мировоззрение, образ жизни не вписывается в их схему, стереотип поведения и порядки.

Marat Shahman

---------------------------------
За движением и полётом – вечная свобода!…

« #8 : 21 Июня 2012, 18:29:30 »
Но несмотря на критику попыток намеренной "тюркизации" литературного наследия Низами и истории его происхождения, следует отметить, что наряду с другими странами, Азербайджан делает немало для популяризации творчества великого поэта. Одним из примеров является создание композитором Узеиром Гаджибековым оперы «Лейли и Меджнун».

Помимо оперы, трагедия Низами вдохновила на создание одноимённых фильмов и спектаклей ряд других стран:
Лейли и Меджнун — иранский фильм 1936 года.
Лейли и Меджнун — советский таджикский фильм-балет 1960 года.
Лейли и Меджнун — советский азербайджанский фильм 1961 года.
Лейли и Меджнун — индийский фильм 1976 года.
Лейли и Меджнун — азербайджанский фильм-опера 1996 года.
«Лейли и Меджнун» — симфоническая поэма Кара Караева (1947)
Симфония № 24 («Меджнун»), Op. 273 (1973), для тенора соло, скрипки, хора и камерного оркестра — симфония Алана Хованесса
Лейли и Меджнун — балет в постановке Касьяна Голейзовского (1964 г.) на музыку Сергея Баласаняна.

Marat Shahman

---------------------------------
За движением и полётом – вечная свобода!…

ОффлайнMaginhard Avars

  • Krieger ohne Schlaf
« #9 : 28 Июня 2012, 13:26:59 »
Дустзаде пишет в своей книге, что Низами принадлежал к шафиитскому мазхабу. А это тот самый мазхаб, который характерен для аварцев и чеченцев. В Юждаге основная часть табасаранов также исповедуют шафиитский масхаб, другая меньшая часть, как и лезгины принадлежат ханафитстскому масхабу. Также к ханафи относятся азербайджанцы-сунниты. Шафиитский масхаб в Азербайджане исторически исповедуют аварцы, лезгины, рутульцы, цахуры (дагестанские народы).

Кстати, ещё одна деталь. Так называемый. "легендарный Абумуслим-шейх", которому в Дагестане приписывается утверждение "ислама в Аварии", и чьё имя окутано легендами и преданиями, - вспомним хотя бы халат и саблю Абу-Муслима, хранящиеся в Хунхахе, был, как ни странно, арабским ставленником в провинции Хорасан. Напомним, что имя Абу-Муслима было особо ненавистно советским исторкам-дагестанцам. Они повторяли почти в каждом издании: "Абу-Муслима не было, а был кровожадный Маслама" и т.д. и т.п. Мы не желаем участвовать в этих дискуссиях о Масламе, но факт налицо - и здесь исторические предания аварского народа увязывают распространение ислама на своей родине с правителем Хорасана. И совсем уж из разряда курьёзных совпадений - моему роду по матери народная молва приписывает происхождение от "ставленников Абу-Муслима"

Abu Muslim , c. 728 - 755, Persian leader of the Abbasid revolution. By political and religious agitation he raised (747) the black banners of the Abbasids against the ruling Umayyad family. In 749 he established Abu al-Abbas as-Saffah, the head of the Abbasid family, as caliph of Islam. Abu Muslim became governor of Khorasan, but the caliph al-Mansur feared his power and treacherously murdered him.
(http://www.afghanchamber.com/history/abu_muslim.htm)

И вот почему чёрные стяги аббасидов стали мессианскими "чёрными знамёнами Хорасана"

Maginhard Avars - Krieger ohne Schlaf
«Последнее редактирование: 06 Июня 2013, 13:24:52, Marat»

« #10 : 28 Июня 2012, 14:53:22 »
Выходит, многие линии судьбы Аварского народа пересекаются с Хорасаном.

И совсем уж из разряда курьёзных совпадений - моему роду по матери народная молва приписывает происхождение от "ставленников Абу-Муслима"
Я слышал, род Османовых ведёт своё происхождение от Абу-Муслима.

Marat Shahman

---------------------------------
За движением и полётом – вечная свобода!…

ОффлайнMaginhard Avars

  • Krieger ohne Schlaf
« #11 : 17 Сентября 2012, 19:40:40 »
Интересно, что Низами был крайне замкнутым человеком. Насколько мне известно, он то ли 1 раз, то ли 2 покидал свою Гянджу. И вместе с тем такой богатый язык и грандиозный круг поднятых им тем.

Maginhard Avars - Krieger ohne Schlaf

« #12 : 12 Февраля 2013, 16:47:35 »
В своей статье "Второе Албанское царство и его роль в истории аварского народа" Тимур Айтберов пишет, что языком многочисленных кумских «лезгин» (даже в конце XIX в. ) был аварский. Как уже известно, великий {персидский} поэт Низами вел свое происхождение из маленького предгорного «городка» Кум.

Marat Shahman

---------------------------------
За движением и полётом – вечная свобода!…

« #13 : 12 Февраля 2013, 17:49:09 »
Низами

Двинул войско оттуда к престолу Сарира,
Чтоб узреть того, кто восседал на том престоле.
Правитель Сарира узнал, что тот венценосец
Прибудет к тому тронному месту...
...От радости за два перехода поспешил он навстречу,
На целые фарсахи разостлал шелковые ковры.
Из приношений, которые (были у него под рукой,
(Добыл) столько, что предела им не знал никто.
Всякого рода мехов, ярких как цветы,
Драгоценных свыше всякой меры,
Черных соболей, лисиц с красным мехом,
Также горностаев и куниц без сожаления.
Шубы из вашака, словно весенние цветы,
Фиалок просыпалось на них сотни тысяч.
Рабов с горделиво поднятыми шеями,
Каждый из них готов для любого боя.
Когда такие прекрасные и изукрашенные приношения
Отправил он и с ними еще много богатств...
Вошел он в тронную залу царя мира,
Вдвое согнув стан, как опытные мужи.

Поставили перед ним дарственный золотой стол,
А также кушанья, подобавшие ему.
Периликие обитательницы дворца, словно луны,
Построились рядами вокруг шаха.
Изумился он этому блеску и красоте,
Ибо облик мощи чарует сердце.
Когда шах поел той пищи и испробовал питья,
Поднял он голову на престол Кей-Хосрова,
Склонив голову и сняв венец,
Подошел он к подножию того трона...
Глава венценосцев взошел на трон,
Словно Симург (феникс) на ветвь золотого дерева...
Посидел он на том троне лишь миг, не долго,
Поцеловал трон и сошел.
Из самоцветов целый клад высыпал на тот трон,
Которому изумилась и сокровищница.
Повелел, чтобы поставили золотое кресло,
Перед ним поставили ту самую благодатную чашу.
Когда кресло поставили и царь сел,
Потянул руку к чаше, отражающей мир...
Когда Искандер увидел тот престол и ту чашу,
Увидел престол, на котором не подобало покоиться...
Он подозвал мудрого Булинаса
И усадил его возле чаши, отражающей мир.
Он потребовал, чтобы тот взглянул на устройство чаши.
Дабы полностью выяснить ее тайны.
Когда мудрец погрузился взором в чашу,
Прочитал он ее начертания от слова до слова...
В этой чаше там, где были соединения,
Вязью было написано несколько строк.
Долго рассматривали они эти строки,
В них был скрытый расчет, они познали его...
Когда царь мира нашел доступ к той чаше,
На том престоле отдохнул некоторое время,
Он оказал ученому: "На царском престоле
Не хочу я, чтобы кто-либо делал себе место отдохновения".
Укрепил он талисман на этом благодатном престоле,
Такой, что кто бы ни уселся на этот престол,
Если промедлит хоть дольше мига,
Сбросит его престол яхонтового цвета...

Позвал он Сарира мелика на пир
Усадил на лучшее место...
Дарением занялась рука правителя...

Отрывок из Икандер-наме

Marat Shahman

---------------------------------
За движением и полётом – вечная свобода!…
«Последнее редактирование: 24 Сентября 2015, 08:19:14, ВОЗ»

"Лейли и Меджнун в исторических судьбах и в творчестве.
Узеир Гаджибеков"

Утверждать однозначно, какому народу принадлежит творец, в чьей жизни кровь одного народа и земля другого стали одним целым, всё равно, что тянуть множеством рук в разные стороны лоскутное одеяло, - каждому непременно достанется по лоскутку. Дагестанец по происхождению, азербайджанец по Родине - Узеир Гаджибеков - известный композитор, общественный деятель стал создателем оперы «Лейли и Меджнун».  Творение Низами обрело новое рождение в музыке.

«Являясь аварцем, Гаджибеков в своем творчестве широко использовал татарские, армянские, персидские и дагестанские народные мелодии.» - пишет армянский автор Б.Карапетян.

По одной из версий Гаджибеков аварец, по другой лезгин, а, в общем, дагестанский азербайджанец; он сумел перенести потоки многонационального дагестанского фольклорного искусства на почву азербайджанской культуры.

Из огоньков вдохновения создавалась азербайджанская культура, немыслимая без этих многообразных этнокультурных граней целого, которое творили такие авторы, как Узеир Гаджибеков, его брат композитор Зульфукар Гаджибеков, выдающийся дирижёр и композитор Ниязи Тагизаде Гаджибеков, сын Зульфукара Гаджибекова. Эти люди создали целый пласт в музыкальной культуре Азербайджана и всего Кавказа.

Смешение этно-стилей явно проглядывается в этой композиции автора. Бой горских барабанов, беспокойное звучание зурны, переливающиеся восточные мугамы гармонично сплетены в одну музыкальную палитру.

В течение 6 лет с 1909 по 1915 У. Гаджибеков создает мугамные оперы — «Шейх Санан» (1909), «Рустам и Зохраб» (1910), «Асли и Керем» (1912),  «Шах Аббас и Хуршуд Бану» (1912), «Гарун и Лейла» (1915).

В его творчестве неразрывна связь с Востоком. В опере «Лейли и Меджнун» он не отказывается от мугамного стиля, несмотря на сопротивление тогдашнего «культруководства» новоиспеченной республики. Гаджибеков стал основоположником жанра мугамной оперы, которая сочетает в себе, цитата: нотную запись музыки с сольной вокальной импровизацией (мугамом).

Как пишет историк (Б.К.) :  Предки Узеира Абдулгусейновича Гаджибекова переселились из Дагестана в Шуши вместе с 12-летней сестрой вождя Умма-хана Бахтак, которую силой выдали замуж за правившего в Шуши Ибрагим-хана. В аварском фольклоре до сих пор сохранился плач Бахтак о ненавистном Ибрагим-хане, который был "непригляден и уродлив, и если бы жив был мой отец Мохамед Нуцул, никто не осмелился бы отдать меня в жены Ибрагиму".

«Я косы чесала гребнем золотым,
И вдруг сообщили, что новость пришла из Шуши»
.

Начинается песнь Бахтики о внезапной вести.

Мухаммад-Нуцалу наследовал его сын Умма-хан V, по прозвищу Бешеный или Великий[36]. Уммахан был известен на всем Кавказе, в Турции и Иране своими военными подвигами, активным вмешательством во многие политические и военные конфликты на Кавказе и Закавказье.("Аварское ханство". мат. СЭ).

Уммахан оказывал боевую поддержку Ибрагимхану, который владел всем Карабахом, откуда вели своё древнее происхождение отдельные  дагестанские феодалы. Он вёл свою политику в Закавказье. Сам Уммахан был преисполнен достоинств, при всей своей храбрости и силе, он был мягок и сострадателен к людям, был красив и говорил на чистом литературном языке, не позволяя себе употреблять гневных речей и сквернословия.
В период его правления в казну его государства платили налог: дербентский,  шекинский, бакинский, кубинский, ширванский ханы, царь Картли-Кахетинского царства Ираклий II и вассал Турции — паша Ахалцихский.

А Бахтак (Бахтика), несмотря на своё недовольство решением брата, имела немалое влияние при ханском дворе. Её дочь, жена иранского шаха Фетх-Али  Ага-Баджи или Агабеим также имела большое влияние в государстве. И самое интересное, она обладала поэтическим талантом и писала вдохновенные, красивые стихи, взращивая те ростки творческого духа, которые передались ей от матери и от Природы.

Шах Фетх-Али, воевавший с ханом Ибрахимом, желая заключить с ним перемирие, высказал мысль, что не прочь породниться с прежним противником, чтобы сделать мир между ними более прочным. Он также обещал, что сделает Ага-Баджи своей старшей женой и не обидит ее ни поступком, ни словом.
Ибрахим принял это предложение и выдал Ага-Баджи за иранского шаха, сверх того, послал на его службу одного из своих сыновей от другой жены. Шах сдержал данное слово и подчинил всех своих жен и наложниц карабахско-аварской княжне. Ага-Баджи оказалась на редкость умной и распорядительной хозяйкой. Ее полюбили за кроткий нрав и доброе сердце, а также за то, что она была поэтессой, не лишенной природного таланта.


Любопытная история, связанная с пребыванием дочери Бахтики и Ибрахимхалил-хана в шахском гареме. -

Жёны Фетхали-шаха, когда вступали в его гарем, имели право выбирать себе любое платье из богатого шахского салона. Агабеим-ага знала, что и платье матери шаха находится там. Поэтому, как только её привели в салон, она направилась к этому платью и надела его. Увидев Агабеим в платье своей матери, Фетхали-шах был поражён и никогда к ней не прикасался.
(«Агабеим» мат. СЭ)


Судьбы людей по воле правителей удивительным образом переплелись.  Мать Бахтики Баху, жена аварского хана Мухаммеднуцала , была дочерью Ханмухаммада, бывшего из рода кайтагских уцмиев.
Местность, где по некоторым данным могли жить какое-то время предки Гаджибекова, южнодагестанское село Маза (араб.) в древние времена входило во владение корейшитских правителей, а в дальнейшем перешло под управление их наследников - кайтагских уцмиев.

В посольстве Бахтак в Шуши, - продолжает Б.Карапетян, - был и суннитский молла Хаджи Мохамед. Его потомки, как правило, получали образование в армянских школах, предпочитая учиться там, а не в шиитских медресе. К одной из ветвей потомков Хаджи восходит и композитор Узеир Гаджибеков.

Он родился в 1885 году в селе Агджабад неподалеку от Шуши, куда вскоре переместилась семья. В 1899 году окончив городскую школу в армянской части города, Гаджибеков продолжает образование в педагогической семинарии Гори. Завершив ее, работает в армянской школе села Арут (Арцах). В 1908г. пишет оперу "Лейли и Меджнун". Затем получает музыкальное образование в Москве и Санкт-Петербурге.
Узеир долгое время подвергался преследованиям из-за переезда в Париж и национальной принадлежности своего брата Джейхан-бека Дагестанли. Он был недоволен дискриминационной политикой бакинских властей в отношении народов-аборигенов - аварцев, лезгинов, армян, лакцев и других. Особые притеснения исходили от руководителя Азербайджанской ССР Мирджафара Багирова. Однако огромный успех в 1940г. в Москве оперы "Кероглы" с вручением Сталинской премии спас композитора от обычной в те годы расправы.


Вероятно, отсюда следует версия, что Гаджибеков был близок к роду, а то и принадлежал по крови - к аварским ханам.

Полноты картины ради, следует отметить, что памятник Узеиру Гаджибекову в Шуше был демонтирован армянскими властями Н.Карабаха.
Но всё же, нам неинтересно во всём этом выискивать идеологическое и политическое противостояние армянской, азербайджанской и иных сторон, в данном случае наш творческий интерес сосредоточен вокруг личности Узеира Гаджибекова и его оперы, его духовной связи с поэтом Низами, а также с прекрасной Бахтикой и вдохновенной принцессой Ага-Баджи.

Моя любовь - Карабах,
       Шеки, Ширван, Карабах,
            Если даже Тебриз станет раем,
                      Не забудется мне Карабах…
*     

Писала Агабеим в невыразимой тоске по родине. В минуты радости, она озорничала, слагая и такие «вирши»:
«Когда наступило время путешествовать, я позвонила верблюду моего сердца. Ведь так приятно: помимо голосов, по-разному звучат даже колокольчики, привязанные к их шеям».

Поэтическая лесенка не прервалась на принцессе, она протянулась дальше, утончаясь и закручиваясь спиралью, устремляющейся в высь поэтического парнаса. Хуршидбан Натаван – следующее имя в ожерелье имён поэтически одарённых женщин этого рода. Натаван (1832-1897) – азербайджанская поэтесса, родная племянница Агабаджи.

Когда-то юноша Меджнун Лейли свою искал,
Так ищет и тебя моя безумная тоска.
Она, мечтая о тебе и о твоём лице,
Бредёт по остриям камней, по водам и пескам.
И слава о твоей красе не сходит с уст моих,
Как не смолкает плеск волны
у прибережных скал.
**   

Тосковала она в стихотворении о сыне, с которым её разлучила его трагическая смерть.

И снова мы встречаем, переживаем «Мейджнунову любовь» и тоску по близкому человеку. Если у Натаван она выражается к любимому сыну, у Бахтики к очагу предков – к родной Аварии, к близким людям, то у Агабаджи к родине – Карабаху, к её природе , к любимому саду, к цветам, которые специально для неё привезли в Тебриз и рассадили в её новом саду. В молодости же она была влюблена в своего двоюродного брата Мухаммед-бека, благородного бахадура, возглавлявшего войско хана. Эту любовь она пронесла по жизни, сохранив самые светлые воспоминания о ней. Ведь неслучайно Агабеим, явившись в гареме шаха, словно весеннее утро в мягких нарядах ранних лучей, надела платье его матери, возможно, именно это её поступок определил дальнейшее отношение к ней повелителя, сделал её объектом его платонической любви.

Ага-Баджи дочь Ибрагимхана и Бахтики умерла в 1832 году в иранском городе Кум. Там же, как известно, родился Низами, откуда его семья со временем переехала в Гянджу.

Тень великого поэта неотступно следовала за судьбами людей, связанных с ним творческой судьбой и невидимыми нитями духовного и этнического родства. Как автор нуждается в читателе, также и он, великий поэт прошлого и в настоящее время нуждается в продолжателях сюжетных линий и форм его произведений. В этом нуждается и любая зарождающаяся культура, обогащающаяся творческим духом различных народов, принадлежащих общей культурной ойцкумене Великого Востока. Низами Гянджеви раскрыл Узеиру Гаджибекову свой мир высочайшей человеческой любви, вдохновил его на написание оперы, - первой на мусульманском Востоке.

Узеир Гаджибеков признавался:

Примерно в 1897 — 1898 годах... я видел впервые в родном городе Шуше на любительском спектакле сценку «Меджнун на могиле Лейли»; картина эта так глубоко взволновала меня, что... я решил написать нечто вроде оперы.



-------------------
прим.
 *Подстрочный перевод М.Шах.
**«Сыну моему», пер. М. Алигер.
Цитаты в тексте выделены курсивом и шрифтом courier.
В клипе использованы отрывки из поэмы "Лейли и Меджнун", из одноимённой оперы У.Гаджибекова и кинофильма ("Лейли и Меджнун" 1976 г.).
Clip's by M-Shah.

Marat Shahman

---------------------------------
За движением и полётом – вечная свобода!…
«Последнее редактирование: 24 Сентября 2015, 08:20:19, ВОЗ»


 
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика