Искусство слова
Читатели тоже пишут (или не зря зря в корень!)

0 Участников и 1 гость просматривают эту тему.

                                                       Знакомство с Кафкой


Произошла эта встреча давно, но не по существу, а в процессе чтения Довлатова. Анекдот запомнился навсегда, переродиться проще, чем его забыть:

С.Довлатов

«Прихожу я на работу. Останавливает меня коллега Барабанов.
— Вчера, — говорит, — перечитывал Кафку. А вы читали Кафку?
— К сожалению, нет, — говорю.
— Вы не читали Кафку?
— Признаться, не читал.
Целый день Барабанов косился на меня. А в обеденный перерыв заходит ко мне лаборантка Нинуля и спрашивает:
— Говорят, вы не читали Кафку. Это правда? Только откровенно. Все останется между нами.
— Не читал, — говорю.
Нинуля вздрогнула и пошла обедать с коллегой Барабановым...
Возвращаясь с работы, я повстречал геолога Тищенко. Тищенко был, по обыкновению, с некрасивой девушкой.
— В Ханты-Мансийске свободно продается Кафка! — издали закричал он.
— Чудесно, — сказал я и, не оглядываясь, поспешил дальше.
— Ты куда? — обиженно спросил геолог.— В Ханты-Мансийск, — говорю. Через минуту я был дома. В коридоре на меня обрушился сосед-дошкольник Рома. Рома обнял меня за ногу и сказал:
— А мы с бабуленькой Кафку читали!
Я закричал и бросился прочь. Однако Рома крепко держал меня за ногу.
— Тебе понравилось? — спросил я.
— Более или менее, — ответил Рома.
— Может, ты что-нибудь путаешь, старик?
Тогда дошкольник вынес большую рваную книгу и прочел:— РУФКИЕ НАРОДНЫЕ КАФКИ!
— Ты умный мальчик, — сказал я ему, — но чуточку шепелявый. Не подарить ли тебе ружье? Так я и сделал...»


На том краткая встреча не по адресу подошла к концу, но недавно она возобновилась - после очередной лекции по мировой литературе, которых у нас было постыдно мало, и факта этого мне не осознать: почему какие-то абсолютно неадекватные предметы, сродни базам данных и Ко, у нас были в изобилии, а тут всего одна пара в неделю в течение года? На последнем-то курсе, самое время на скорую руку замаскировать необъятную безграмотность будущих дипломированных специалистов-филологов...

Воодушевившись рассказами преподавательницы по литературе и ее комментарием к рассказу Кафки "В исправительной колонии", что это даже не 18+, а вообще людям, заботящимся о психике, читать не следует, я весь вечер читала Кафку. "Исправительная колония" ожидаемого эффекта не произвела. Думаю, это к лучшему.

Очень сильные моменты с надгробием в кафетерии, "мимика" офицера, расписывавшего "аппарат", и нездорово заинтересованная реакция вдруг избегнувшего казни человека на казнь другого. Особенно последний момент отличился. Именно на таких инстинктах людей и смогли удержаться жуткие авторитарные режимы ХХ-ого века. Именно благодаря таким инстинктам заливаются позором очередные страницы истории человечества. Лазейка в человеческой психике - наслаждение жестокостью, любопытство к жестокости, - разврат жестокости. Важно еще, чтобы кто-нибудь позволил. Чтобы какая-нибудь идея вдруг оправдала. Разврат наиболее приятен и наиболее развратен, если разрешен. Тогда уже точно не вылезти.

Интересна перекличка мыслей, потому что эти впечатления от знакомства с Кафкой я сейчас только редактирую, а писала их раньше, чем две недели назад (27-ого апреля, если быть занудой).


Затем нашла на каком-то сайте афоризмы Кафки и его маленькие зарисовки, почти стихотворения в прозе. Сделала небольшую подборку, настолько удивилась созвучию некоторых мыслей с текущими печальными и жуткими событиями. Везде, где Кафка говорит о природе зла, - в самую совесть попадает. Словно всю свою жизнь только и делал, что целился.

Кафка в чем-то похож на сатирика, который растратил свой смех. Он не может больше смеяться, но и глаза закрыть не может, - время не пришло. Стоит и смотрит, безоружный. Грегор Замза из "Превращения" - и есть такой сатирик, который не смог отразить, и потому собрал на свой облик все несварение, все равнодушие мира. Зеркало, заросшее отражениями. Зеркало, которое не отмыть.


Франц Кафка

***

Все человеческие ошибки суть нетерпение, преждевременный отказ от методичности, мнимая сосредоточенность на мнимом деле.

***

Один из самых действенных соблазнов зла — призыв к борьбе.

***

А верное объяснение состоит в том, что в него вселился большой бес и прибежала тьма маленьких, чтобы служить большому.

***

Клетка пошла искать птицу.

***

Если бы возможно было построить Вавилонскую башню, не взбираясь на нее, это было бы позволено.

***

Не позволяй злу уверить тебя, что у тебя могут быть тайны от него.

***

Ты — это задача. Ни одного ученика кругом.

***

При настоящем противнике в тебя вселяется безграничное мужество.

***

Стоит лишь впустить в себя зло, как оно уже не требует, чтобы ему верили.

***

Задние мысли, с которыми ты впускаешь в себя зло, — это не твои мысли, а зла.

***

Животное отнимает плетку у хозяина и стегает себя, чтобы стать хозяином, но оно не знает, что это — только фантазия, вызванная новым узлом на плетке хозяина.

***

Раньше я не понимал, почему не получаю ответа на свой вопрос, сегодня не понимаю, как мог я думать, что можно спрашивать. Но я ведь и не думал, я только спрашивал.

***

Злу нельзя платить в рассрочку — а непрестанно пытаются.

***

Проверь себя на человечестве. Сомневающегося оно заставляет сомневаться, верящего — верить.

***

Общение с людьми совращает к самоанализу.

***

Может быть знание о дьявольщине, но не может быть веры в нее, ибо больше дьявольщины, чем налицо, не бывает.

***

Тебе не надо выходить из дому. Оставайся за своим столом и слушай. Даже не слушай, только жди. Даже не жди, просто молчи и будь в одиночестве. Вселенная сама начнет напрашиваться на разоблачение, она не может иначе, она будет упоенно корчиться перед тобой.

***

 — Ты делаешь из своей нужды добродетель.

***

Сила для отрицания, для этого естественнейшего проявления непрестанно меняющегося, обновляющегося, отмирающего, оживающего в борьбе человеческого организма, есть у нас всегда, но нет мужества, а ведь жить — это отрицать, и значит, отрицание — это утверждение.

***

Он нашел архимедову точку опоры, но использовал ее против себя, лишь с этим условием, видимо, ему и было дано найти ее.


 
Прометей

О Прометее существует четыре предания. По первому, он предал богов людям и был за это прикован к скале на Кавказе, а орлы, которых посылали боги, пожирали его печень, по мере того как она росла.

По второму, истерзанный Прометей, спасаясь от орлов, все глубже втискивался в скалу, покуда не слился с ней вовсе.

По третьему, прошли тысячи лет, и об его измене забыли — боги забыли, орлы забыли, забыл он сам.

По четвертому, все устали от такой беспричинности. Боги устали, устали орлы, устало закрылась рана.

Остались необъяснимые скалы... Предание пытается объяснить необъяснимое. Имея своей основой правду, предание поневоле возвращается к необъяснимому.




Посейдон


Посейдон сидел за рабочим столом и подсчитывал. Управление всеми водами стоило бесконечных трудов. Он мог бы иметь сколько угодно вспомогательной рабочей силы, у него и было множество сотрудников, но, полагая, что его место очень ответственное, он сам вторично проверял все расчеты, и тут сотрудники мало чем могли ему помочь. Нельзя сказать, чтобы работа доставляла ему радость, он выполнял ее, по правде говоря, только потому, что она была возложена на него, и, нужно признаться, частенько старался получить, как он выражался, более веселую должность; но всякий раз, когда ему предлагали другую, оказывалось, что именно теперешнее место ему подходит больше всего. Да и очень трудно было подыскать что-нибудь другое, нельзя же прикрепить его к одному определенному морю; помимо того, счетная работа была бы здесь не меньше, а только мизернее, да и к тому же великий Посейдон мог занимать лишь руководящий пост. А если ему предлагали место не в воде, то от одной мысли об этом его начинало тошнить, божественное дыхание становилось неровным, бронзовая грудная клетка порывисто вздымалась. Впрочем, к его недугам относились не очень серьезно; когда вас изводит сильный мира сего, нужно даже в самом безнадежном случае притвориться, будто уступаешь ему; разумеется, о действительном снятии Посейдона с его поста никто и не помышлял, спокон веков его предназначили быть богом морей, и тут уже ничего не поделаешь.

Больше всего он сердился — и в этом крылась главная причина его недовольства своей должностью, — когда слышал, каким его себе представляют люди: будто он непрерывно разъезжает со своим трезубцем между морскими валами. А на самом деле он сидит здесь, в глубине мирового океана, и занимается расчетами; время от времени он ездит в гости к Юпитеру, и это — единственное развлечение в его однообразной жизни, хотя чаще всего он возвращается из таких поездок взбешенный. Таким образом, он морей почти не видел, разве только во время поспешного восхождения на Олимп, и никогда по-настоящему не разъезжал по ним. Обычно он заявляет, что подождет с этим до конца света; тогда, вероятно, найдется спокойная минутка, и уже перед самым-самым концом, после проверки последнего расчета, можно будет быстренько проехаться вокруг света.

 
Ночью

Погрузиться в ночь, как порою, опустив голову, погружаешься в мысли, — вот так быть всем существом погруженным в ночь. Вокруг тебя спят люди. Маленькая комедия, невинный самообман, будто они спят в домах, на прочных кроватях, под прочной крышей, вытянувшись или поджав колени на матрацах, под простынями, под одеялами; а на самом деле все они оказались вместе, как были некогда вместе, и потом опять, в пустынной местности, в лагере под открытым небом, неисчислимое множество людей, целая армия, целый народ,— над ними холодное небо, под ними холодная земля, они спят там, где стояли, ничком, положив голову на локоть, спокойно дыша. А ты бодрствуешь, ты один из стражей и, чтобы увидеть другого, размахиваешь горящей головешкой, взятой из кучи хвороста рядом с тобой. Отчего же ты бодрствуешь? Но ведь сказано, что кто-то должен быть на страже. Бодрствовать кто-то должен.

 
Комментарий (не надейся!)

О притчах


Затем я прочитала "Превращение". На самом деле, на сайт я забрела как раз в процессе чтения "Превращения", искала в более вменяемом для глаз варианте. Замечательная вещь: художественность, ненавязчивость, абсолютно спокойное описание настолько ненормальных образов. А эта серая жизнь, это насекомое с липкими лапами, серая кухня, пыль и летающие красные яблоки. Реальный сюрреализм, - на мой взгляд, самая страшная из манер письма. То есть когда нереальное, пугающее стечение предметов и обстоятельств вдруг оказывается частью реальности, ее привычным, несомненным обиходом. Таков Неизвестный у Лермонтова. Таковы реалистичные (в смысле, без пыток и Ко) рассказы Стивена Кинга, имею в виду: "Чувство, которое словами можно выразить только по-французски" и "Все, что ты любил когда-то, ветром унесет". Очень сильные рассказы, до сих пор пугает, что они вообще существуют.

А в "Превращении" тот момент, когда от него сестра отказалась, когда от него решили избавиться? Когда он умирал (лапки, особенно лапки доводят), и как потом сестра заметила, что он похудел? Сама возможность того, что в семье при подобных, мягко говоря, чрезвычайных обстоятельствах людей по-прежнему в первую очередь заботят бытовые вопросы, именно они вызывают бурю эмоций, а не состояние Грегора... Как будто люди сразу отгородились от того, что с ним произошло. Абсолютное равнодушие к вещам, выходящим за рамки привычного круговорота. И насколько это знакомо. Почти никого суть вещей, на самом деле, не интересует. Нет попыток разобраться, понять, активно поучаствовать. Потребности нет. Зато бесконечно копаться в каких-то бытовых деталях, перекладывать кастрюльки с одной полки на другую, ссориться из-за того, что кто-то взял не тот пакет, купил не те конфеты, сказал что-то не тем тоном... вот что действительно занимает, вот от чего появляется блеск в глазах. Это ведь настоящий сюрреализм - когда вдруг предметы меняются ролями. Неважное становится важным, а из плеч уже растут не руки, а ветки, железки или лапки насекомого.

Вещи Кафки напомнили немного фильмы Стенли Кубрика. То есть наоборот. Я почти каждую строчку думала, что это ведь должно быть похоже, скажем, на "Заводной апельсин".  Та же серая гамма окружающей обстановки, то же упоминание о классической музыке, тот же эпатаж отвратительного. Тот же абсурд семейных идиллий. Однако "Заводной апельсин" я не могу смотреть. Стенли Кубрик меня укачивает, наверное почти так же, как экзистенциальный физиологизм довел Сартра до "Тошноты". Может, это и есть цель режиссера, но мне кажется, искусство может ставить себе более захватывающие цели или не ставить их вовсе.

"Превращение" создало совершенно обратный эффект. Когда смотрела "Заводной апельсин", несмотря на все изощрения, бранную лексику, сексуальные сцены и намеки, было абсолютно и просто скучно. Словно искать больше нечего, все и так на поверхности, причем на такой, в которую я не верю, потому что она однобока и я заранее знаю, как ее опровергнуть. Все, что однобоко, и опровергать скучно.

В "Превращение", напротив, хотелось вчитываться. Удивляться, разбираться. И сердце не оставалось равнодушным. Общее послевкусие - чувство надежды, неожиданно светлое, окрыляющее чувство. Как будто выход из "жути" найден. Как будто "жуть" загнали в вольер и одомашнили. Как будто не то оказалось жутким, что планировало им казаться. В итоге получилось, что ставший отвратительным насекомым Грегор гораздо живее повседневной рутины его семьи, отношений, которые воцарились в его семье. Насекомое-Грегор живее Грегора, когда он был человеком. Насекомое-Грегор живее всех людей в рассказе. На фоне трупа Грегора вся окружающая обстановка кажется еще более манекенной, безжизненной. Вот оно, "все познается в сравнении". "Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты," - ты и становишься тем, с чем тебя можно сравнить. Само сравнение обладает магическим свойством переноса. Уже не Грегор насекомое, а люди вокруг. Он единственный, кто выглядит живым персонажем, единственный, кого хоть иногда волнуют сущностные, настоящие вещи и чувства. Чтобы понять "Превращение", нужно прибегнуть к инверсии, то есть подвергнуть превращению свои глаза и сознание.

После чтения рассказа остается непредвиденное чувство легкости. Наверное, это чувство благодарности автору за удачное сравнение, за выявление, которое освобождает от иллюзий равнодушного благополучия, потому что показывает его настоящий портрет.

Та же "страшная история" Саши Чёрного:

  Страшная история

                   1
Окруженный кучей бланков,
Пожилой конторщик Банков
Мрачно курит и косится
На соседний страшный стол.

На занятиях вечерних
Он вчера к девице Керних,
Как всегда, пошел за справкой
О варшавских накладных.

И, склонясь к ее затылку,
Неожиданно и пылко
Под лихие завитушки
Вдруг ее поцеловал.

Комбинируя событья,
Дева Керних с вялой прытью
Кое-как облобызала
Галстук, баки и усы.

Не нашелся бедный Банков,
Отошел к охапкам бланков
И, куря, сводил балансы
До ухода, как немой.

                 2
Ах, вчера не сладко было!
Но сегодня как могила
Мрачен Банков и косится
На соседний страшный стол.

Но спокойна дева Керних:
На занятиях вечерних
Под лихие завитушки
Не ее ль он целовал?

Подошла как по наитью
И, муссируя событье,
Села рядом и солидно
Зашептала не спеша:

«Мой оклад полсотни в месяц,
Ваш оклад полсотни в месяц,
На сто в месяц в Петербурге
Можно очень мило жить.

Наградные и прибавки,
Я считаю, на булавки,
На Народный дом и пиво.
На прислугу и табак».
 
Улыбнулся мрачный Банков —
На одном из старых бланков
Быстро свел бюджет их общий
И невесту ущипнул.

Так Петр Банков с Кларой Керних
На занятиях вечерних,
Экономией прельстившись,
Обручились в добрый час.

               3
Проползло четыре года.
Три у Банковых урода
Родилось за это время
Неизвестно для чего.

Недоношенный четвертый
Стал добычею аборта,
Так как муж прибавки новой
К Рождеству не получил.

Время шло. В углу гостиной
Завелось уже пьянино
И в большом недоуменье
Мирно спало под ключом.

На стенах висел сам Банков,
Достоевский и испанка.
Две искусственные пальмы
Скучно сохли по углам.

Сотни лиц различной масти
Называли это счастьем...
Сотни с завистью открытой
Повторяли это вслух!

Это ново? Так же ново,
Как фамилия Попова,
Как холера и проказа,
Как чума и плач детей.
 
Для чего же повесть эту
Рассказал ты снова свету?
Оттого лишь, что на свете
Нет страшнее ничего...



И напоследок, еще Довлатов и снова о Кафке:

ЗАПИСКИ ЧИНОВНИКА

В конце шестидесятых годов художник Вагрич Бахчанян, в ту пору сотрудничавший в «Литературной газете», произнес ядовитую шутку, которая с быстротой молнии (а точнее — с быстротой удачной шутки) облетела всю страну. Перефразируя слова известной песни, Бахчанян воскликнул:
        — Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью!
        В основе этой крылатой фразы лежит необъяснимый парадокс: как удалось Францу Кафке, еврею по крови, чеху по рождению и месту жительства, немцу по языку и культуре, как удалось ему в своих мрачных, сюрреалистических романах и новеллах с такой художественной прозорливостью различить черты грядущего реального социализма? Как он сумел в своих пророчествах так верно изобразить социальные механизмы тоталитарного государства задолго до его возникновения?
        Я позволю себе воспроизвести небольшой отрывок из романа Франца Кафки «Процесс», написанного в 1918 году, — фрагмент из речи на суде центрального героя, а вы, дорогие читатели, задумайтесь: разве не мог бы подписаться под этими словами едва ли не каждый правозащитник, репрессированный в Советском Союзе за последние годы.
        «Нет сомнения, — говорит Йозеф К., — что за всем судопроизводством, то есть в моем случае за этим арестом и за сегодняшним разбирательством, стоит огромная организация. Организация эта имеет в своем распоряжении не только продажных стражей, бестолковых инспекторов и следователей, проявляющих в лучшем случае похвальную скромность, но в нее входят также и судьи высокого и наивысшего ранга с бесчисленным, неизбежным в таких случаях штатом служителей, писцов, жандармов и других помощников, а может быть даже и палачей — я этого слова не боюсь. А в чем смысл этой организации, господа? В том, чтобы арестовывать невинных людей и затевать против них бессмысленный и по большей части — как, например, в моем случае — безрезультатный процесс. Как же тут, при абсолютной бессмысленности всей системы в целом, избежать самой страшной коррупции чиновников?.. »
        И так далее.
        Согласитесь, что такая речь могла быть произнесена и Юрием Орловым, и Александром Гинзбургом, и Анатолием Щаранским.
        Франц Кафка, по мнению многих, — одна из трех величайших фигур в мировой литературе двадцатого столетия, но если два других титана — Джойс и Пруст — произвели революцию, главным образом, в области формы, эстетики, то проза Франца Кафки, суховатая, почти бесцветная, лишенная малейших признаков эстетического гурманства, интересует нас прежде всего своим трагическим содержанием, причем, именно в нас она вызывает столь болезненный отклик, ведь именно для нас фантасмагорические видения Кафки обернулись каждодневной будничной реальностью...
        «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью!..»
        Биография Франца Кафки не богата внешними событиями. Родился он 3 июля 1883 года в Праге, окончил немецкую гимназию, затем изучал право и слушал лекции по истории искусств и германистике. Затем два года проходил стажировку в адвокатской конторе и в Пражском окружном суде. В 1908 году слушал лекции по производственному страхованию и скоро поступил на службу в полугосударственную организацию, занимающуюся страхованием производственных травм. Невзирая на степень доктора юриспруденции и старательность в исполнении служебных обязанностей, Кафка до конца занимал там лишь скромные и низкооплачиваемые должности. В 1917 году он заболел туберкулезом и в дальнейшем работал с перерывами, а в 1922 году был вынужден уйти на пенсию. Еще через год Кафка предпринял давно уже задуманное «бегство» в Берлин, где намерен был существовать в качестве свободного художника, но резко ухудшившееся состояние здоровья заставило его вернуться в Прагу. 3 июня 1924 года в санатории Кирлинг под Веной Франц Кафка скончался.
        Разумеется, Кафка не выдумал и не выбрал для себя такую скромную биографию, но если бы она была иной, то и Кафка был бы совершенно другим явлением — ведь писатель и его биография нерасторжимы. Отсутствие внешних потрясений в личной жизни Франца Кафки с избытком возмещается неослабевающим напряжением «приключений» внутренних.
        Наиболее ясное представление о глубокой и мучительной внутренней жизни писателя дают нам, в первую очередь, не его художественные творения, а вещи, приближающиеся к форме документа, — «Дневники» и пространное «Письмо к отцу», не вошедшие в знаменитый советский однотомник и выпущенные недавно под одной обложкой нью-йоркским издательством «Аргус».
        Всякий писательский дневник — это рассказ о себе и о людях, рассказ художника о встречах с окружающим миром, комментарий к этим встречам, их разъяснение, истолкование. Дневник Франца Кафки — преимущественно рассказ о встречах с самим собой. Там содержится множество литературных набросков или вариантов позднее написанных вещей, подробно пересказываются сны или даже видения наяву. Целые страницы посвящены жалобам на состояние здоровья, на терзающие писателя неясные чувства беспокойства и вины, на невозможность или неспособность творить. С особым волнением мы читаем о том, какого мучительного напряжения и труда стоило писателю каждое слово и какие олимпийские требования предъявлял он к собственному творчеству, что и привело к трагическому пункту в его завещании. Согласно этому условию, душеприказчик и друг Кафки, писатель Макс Брод, должен был после его смерти уничтожить архивы, письма, дневники и все неопубликованные при жизни произведения, составляющие большую часть литературного наследства Кафки. Достаточно cказать, что к этому аутодафе был приговорен и лучший роман писателя «Процесс». К счастью, Макс Брод нарушил волю покойного, взял на себя этот грех, но зато обогатил мировую литературу несколькими признанными шедеврами.
        Франц Кафка умер 60 лет назад, задолго до Маутхаузенов, Треблинок, Дубровлагов и показательных процессов, задолго до возникновения гестапо и КГБ, но его гениальная прозорливость, невероятная интуиция помогли создать такие картины и образы, вглядываясь в которые, нам только и остается, что повторять зловещую шутку Вагрича Бахчаняна:
        «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью... »

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран
«Последнее редактирование: 27 Ноября 2014, 06:05:21, ВОЗ»

Вчера была первая пара итальянского. Еще нам рассказали, что письменный итальянский язык практически не менялся со времен Данте, и если научиться разбирать тексты на итальянском, совершенно неважно, какой эпохе эти тексты будут принадлежать, понять их не составит трудности, а дополнительных знаний не требуется. Оказывается, в Европе тоже был свой "санскрит"... Но удивительнее всего другое. В итальянском чтобы уважительно обратиться к одному человеку, то есть на "Вы", нужно обратиться к нему через местоимение 3-го лица единственного числа женского рода. "Вы" = "она": "- Что Вы делаете? - Читаю." <=> " - Что она делает? - Читаю." Чтобы спросить "Как Вас зовут?", говорят: "Как ее зовут?"

Отголосок рыцарского отношения к Прекрасной Даме? У нас мужчину женщиной назови - обидится, а в Италии все наоборот.

В непальском с женщинами и местоимениями тоже интересная история, но не такая удивительная. Там есть отдельная категория местоимений третьего лица, их употребляют, когда речь идет о женщинах. И еще одна категория, с новым уровнем вежливости, если тот, о ком говорят, может слышать разговор.

В Южной Азии до сих пор есть штаты, где господствует матриархат. Главным образом речь идет о штатах Мегхалая (название штата, кстати, переводится как "обитель облаков": мегха - облако, алая - обитель, отсюда же Гималаи - hima-alaya - "обитель снегов") и Ассам, на горных склонах которых издавна селились матриархальные племена гаро и кхаси. Племена сохраняют свои традиции, хотя большинство людей приняли христианство. Мужчина, когда женится, берет фамилию жены, и вообще его положение после брака печально. Зато у них веселый процесс помолвки. Женщина должна бегать за понравившимся ей мужчиной, а он убегает от нее три раза. Если он убежал и в четвертый, значит, на брак он не согласен. Или есть другой вариант. Женщина пишет письма потенциальному жениху. По этикету мужчина должен три раза отказать ей. Решающим будет его четвертый ответ.

Я периодически выгуливаю индийцев по городу, подрабатываю гидом-любителем и сопровождающим со знанием хинди-английского. Однажды мне пришлось выгуливать пару из Ассама. Это был мой первый опыт такой работы и, надо признаться, не совсем приятный. В последний момент узнаю, что хинди они не знают, и после года жизни в Индии пришлось мгновенно разбудить убаюканный нашими путешествиями английский. Смотрела я на этих ассамцев и думала, что же в них такого странного, помимо страсти показать, какие они богатые, современные, без предрассудков и как они мечтают поесть говядины, о чем упоминали чуть ли не каждый час водителю. Если индиец не-вегетарианец, часто он любит похвастаться своей смелостью. Скажем, купит колбасу и несколько раз покажет ее тебе, как бы подтверждая, что он действительно мясо ест. Карикатура, словно дорвавшиеся до алкоголя школьники-отличники на выпускном.
 
Вдруг я при случае роняю фразу: "А у нас в России вообще женщин больше, чем мужчин. В Индии как раз обратная ситуация". На что мне муж (жены не было рядом в тот момент) отвечает: "А у нас в Ассаме тоже женщин больше, женщин там очень уважают и ценят. Наверное, у вас такая же ситуация." Я его разочаровала, а про себя подумала: "Точно! Это ведь в Ассаме были матриархальные племена, - вот она, неожиданная практическая этнография, я и думать не думала, что когда-нибудь встречусь с живыми современными представителями матриархата..." Опасно общаться с человеком, который изучает культуру и языки твоей страны, он нечаянно может про тебя узнать больше, чем ты намеревался ему позволить узнать.

И дальше в разговоре, в поведении этой пары я не раз замечала, что муж чаще промолчит, что все финальные решения принимает жена. В общем, странным в них был именно этот обмен привычных для индийского общества социальных ролей.

В Индии прослеживается прямая пропорциональная зависимость от высоты над уровнем моря и хорошим отношением к женщине. В непальских сказках, например, часто центральная героиня - женщина, и мы даже читали сказку, где обряд помолвки сказочных персонажей напоминал обряды матриархальных племен. Героиня божественного происхождения увидела издали существо мужского пола, которое спустилось с неба на землю, и поняла, что хочет за него замуж. Отправила к нему "посольство" из птиц. Он радостно согласился, потому что на лицо оказался уродлив, а героиня этого не знала, она сквозь заросли джунглей видела только его тело. Но раз его позвали и он пришел, пришлось и ей исполнить то, за чем она его звала. Правда, сделала она это не сразу. В первый раз она его прогнала, и, оскорбленный, он осушил всю воду в лесу, кроме одной капли. Эту каплю потом выпивает героиня и заболевает. Пришлось ей еще раз позвать своего "жениха", чтобы он ее расколдовал. Герой лечит героиню, и теперь она добровольно-принудительно выходит за него замуж.

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран
«Последнее редактирование: 14 Сентября 2014, 12:22:11, Саша»

Предлагаю небольшую подборку цитат Камю, для медитации над повседневностью:

"Поначалу он тяжело переносил одиночество и тишину этого неблагодарного края, населенного разве лишь камнями. Кое-где, правда, встречались борозды, на первый взгляд напоминавшие пашню, но прорыты они были для того, чтобы извлечь на свет камень, пригодный для строительства. Здесь пахали только затем, чтобы собирать булыжники. Иногда еще по крохам выскребали землю, скопившуюся в углублениях, и подкармливали ею чахлые сады в деревнях. Камни и только камни на три четверти покрывал этот край. Тут рождались города, расцветали, потом исчезали; люди селились тут, любили друг друга, вцеплялись друг дружке в глотку, потом умирали. В этой пустыне все - и он, и его сегодняшний постоялец - были ничем. Но Дарю прекрасно понимал, что вне ее ни тот, ни другой не смогли бы жить полнокровно." - "Гость"

"В жизни должна быть любовь — одна великая любовь за всю жизнь, это оправдывает беспричинные приступы отчаяния, которым мы подвержены". - "Записки абсурдиста"

"Не ждите Страшного суда. Он происходит каждый день". - "Посторонний"

"Однажды я нашёл на нарах под соломенным тюфяком прилипший к нему обрывок старой газеты — пожелтевший, почти прозрачный. Это был кусок уголовной хроники, начала не хватало, но, по-видимому, дело происходило в Чехословакии. Какой-то человек пустился из родной деревни в дальние края попытать счастья. Через двадцать пять лет, разбогатев, с женой и ребенком он возвратился на родину. Его мать и сестра содержали маленькую деревенскую гостиницу. Он решил их удивить, оставил жену и ребенка где-то в другом месте, пришел к матери — и та его не узнала. Шутки ради он притворился, будто ему нужна комната. Мать и сестра увидели, что у него много денег. Они молотком убили его, ограбили, а труп бросили в реку. Наутро явилась его жена и, ничего не подозревая, открыла, кто был приезжий. Мать повесилась. Сестра бросилась в колодец. Я перечитал эту историю, наверно, тысячу раз. С одной стороны, она была неправдоподобна. С другой — вполне естественна. По-моему, этот человек в какой-то мере заслужил свою участь. Никогда не надо притворяться". - "Посторонний"

"Всем людям в жизни дается хотя бы немного ласки. Это помогает им жить. И именно ласки ожидают они, когда чувствуют, что устали". - "Калигула"

"Самым страшным пороком является неведение, считающее, что ему все ведомо". - "Чума"

"Привычка к отчаянию куда хуже, чем само отчаяние". - "Чума"

"Самый удобный способ познакомиться с городом – это попытаться узнать, как здесь работают, как здесь любят и как здесь умирают". - "Чума"

"Когда разражается война, люди обычно говорят: "Ну, это не может продлиться долго, слишком это глупо". И действительно, война - это и впрямь слишком глупо, что, впрочем, не мешает ей длиться долго". - "Чума"

"Не может человек по-настоящему разделить чужое горе, которое не видит собственными глазами". - "Чума"

"Стыдно быть счастливым одному". - "Чума"

"Право, у наших возлюбленных есть кое-что общее с Бонапартом: они всегда думают одержать победу там, где все терпели поражение". - "Падение"

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран

Когда искала эти цитаты, собрала небольшую, но, мне кажется, наглядную "историческую справку" о том, как складывалась судьба писателя.

Альбер Камю родился в Алжире, во франко-алжирской семье (в 1913 году). Серьезно занимался футболом, однако когда Камю было 17 лет, у него нашли туберкулез, и от спортивной карьеры пришлось отказаться, но любовь к футболу он сохранял всю жизнь, говорил, что игра в команде воспитала в нем чувство долга и совести. Камю, кстати, называли "совесть Запада", и ему присудили Нобелевскую премию по литературе. Он выздоровел, но из-за последствий болезни Камю не разрешили продолжить образование в университете (имеется в виду аспирантура и дальше, магистратуру он закончил), а также не взяли в армию во время Второй Мировой, так что у всего есть свои "плюсы". В 47 лет писатель погибает в автокатастрофе, потом в кармане его пиджака нашли билет на поезд: он планировал ехать на поезде, но в последний момент передумал.

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран

Татьяна (КАРР) опосредованно поднимала тему английского юмора. И мне пришел на ум один экземпляр этого феномена. Но без предисловия было бы слишком просто. Вообще, в книгах нужны предисловия (неслучайно, наверное, слова "нужный" и "нудный" напоминают друг о друге), чтобы сама книга на контрасте показалась в несколько раз интереснее.

Итак, в начале сентября я случайно побывала в Кёльне, на международной выставке фото и видео аппаратуры в качестве переводчика на английский язык. Выставка оказалась невероятно огромной, действительно, как мне и говорили, крупнейшая в Европе. Даже в путеводителе о ней повествуют, но обратила на это внимание уже на месте. Народ съехался со всего мира, поэтому английский стал далеко не самым важным языком общения. Лично мне удалось поговорить почти на всех языках, которые когда-либо учила (если учесть то, что моя подборка не включает немецкий), кроме разве лишь непальского. Зато как-то раз к нашему стенду подошли сингальцы! Жаль, что я из сингальского помнила только слово "рабочий", которое на страницах советского самоучителя было самым главным стабильным примером на все грамматические правила.

Один раз было очень весело. Я, по своей любимой традиции, потерялась. Видимо, это мой обряд инициации в любом новом городе: в Париже мы с подругой опоздали на метро и шли пешком через Елисейские поля, площадь Согласия, бульвар Капуцинок, а потом еще искали чудесную улицу, где мы жили. Чудесная она потому, что постоянно от нас пряталась. Каждый раз, когда возвращались, казалось, будто собираем кубик-рубик, а улицы здесь по нескольку раз в день меняют свое настроение: захотелось - выгнулась сюда, расхотелось - повернула обратно. Конечно, это не так, но зато это так кажется, что чаще важнее. И в Индии я терялась, и в своем городе теряюсь постоянно. А в Кёльне  получилось, что я осталась одна в Кельнском соборе, а потом неожиданно вспомнила, что у меня нет адреса нашего отеля, а как туда идти, помню приблизительно. Телефонов моих "напарников" тоже не было. В общем, бродила по стемневшим переулкам часа три, каталась на трамвайчике-метро, ругалась с тенями и со своей памятью. Несколько раз добросердечные прохожие пытались мне помочь, на что я им отвечала, что у них вряд ли это получится, потому что я ищу свой отель, но даже улицы, где он находится, не знаю. Прогулка по вечернему Кёльну продолжалась, пока мне не позвонили ребята из нашей компании и не поделились ценной информацией. Зато спросила на хинди дальнейшую дорогу у официанта-пакистанца. И на выставке индийцев очень много, почти полдня говорила не на английском, а на хинди, и индийцев с одного взгляда научилась распознавать в толпе. В итоге один индиец с другого стенда носил нам еду, другие индийцы угощали конфетами и пытались найти в интернете деталь, которая была нам нужна, третьи просто приходили поболтать о погоде, своей семье и о родном городе, куда, чаще всего, я ездила. Пришлось и на французском сказать пару фраз. Однажды вовсе комичная ситуация вышла: попался индиец, который ни английского, ни хинди не знает, а говорит только по-французски! Выдающийся экземпляр. И фарси напомнил о себе. Например, как-то на улице прочитала вывеску: "Иранский магазин", зашла, удивилась, что у них нет книг на фарси, на что мне объяснили, где поблизости персидский книжный магазин. Вполне ожидаемая реакция, но на языке, который ты плохо знаешь, почему-то все приобретает ореол приключения.

Когда каждый день сталкиваешься с людьми в большом количестве, только и делаешь, что разговариваешь и разглядываешь лица разных народов, сложно придумать лучшей книги для чтения в свободное время, чем книга английского юмора - сборник рассказов и новелл. Хочу здесь привести одну новеллу. С трудом еще в Кёльне отыскала ее перевод на русский язык. Перевод кое-где хромает, и не везде точно подобраны слова, из-за чего неизгладимое впечатление может стереться. Однако все равно, мне кажется, эта новелла во многом и есть ответ на вопрос: "Что же такое английский юмор." Только англичанин мог создать этот бред, и самое невероятное, что такое там, и вправду, возможно. Но сначала вмешались две фразы, выписала их как-то себе, это из цветаевской прозы. Первая, как я поняла, цитата позднего, больного Рильке: "И тело - всего лишь из галантности, чтобы не испугать невидимое." Вторая, по словам Цветаевой, из протестантской проповеди: "Кто твой ближний? Кому ты нужнее всего?"


Гектор Хью Манро (псевдоним - Саки)

                                                         МОЛЧАНИЕ  ЛЕДИ  ЭНН

Эгберт вошел в большую, тускло освещенную гостиную с видом человека, который не уверен, окажется ли он сейчас на голубятне или на заводе по производству бомб, и потому был готов ко всяким неожиданностям. Мелкая семейная ссора за завтраком ничем не завершилась, и вопрос теперь состоял в том, намерена ли леди Энн возобновить враждебные отношения или же положит им конец. В тусклом свете декабрьского дня казалось, будто она приняла продуманно неестественную позу. Пенсне Эгберта не могло ему сколько-нибудь помочь разглядеть выражение ее лица.

Чтобы хоть как-то нарушить молчание, он что-то сказал насчет тусклого, как в церкви, освещения. Они с леди Энн имели обыкновение высказывать свое мнение по этому поводу между половиной пятого и шестью часами вечера зимой и поздней осенью. Это было частью их супружеской жизни. Привычного возражения на сей раз не последовало, леди Энн промолчала.

Дон Тарквинио лежал, вытянувшись на ковре и наслаждаясь теплом, исходившим от камина. Он обнаруживал полнейшее равнодушие к возможным проявлениям дурного настроения со стороны леди Энн. Родословная его была столь же безупречной, как и происхождение персидского ковра, а кольцо шерсти вокруг шеи указывало на то, что он вступил во вторую зиму своего земного существования. Мальчик-слуга, склонный к выдумке, окрестил его доном Тарквинио. Будь их воля, Эгберт и леди Энн непременно назвали бы его Пушком, но они не настаивали на этом.

Эгберт налил себе немного чаю. Поскольку со стороны леди Энн не последовало попыток нарушить молчание, он отважился еще на одно усилие в духе Ермака.

– Мое замечание за завтраком носило чисто академический характер, – заявил он. – Мне кажется, ты совершенно напрасно принимаешь его на свой счет.

Леди Энн по-прежнему занимала оборонительный рубеж молчания. Снегирь заполнил паузу ленивым насвистыванием арии из «Ифигении в Тавриде». Эгберт тотчас узнал ее, поскольку это была единственная ария, которую высвистывал снегирь, да и попал он к ним с репутацией мастера исполнять ее. И Эгберт, и леди Энн предпочли бы что-нибудь из «Королевского дворцового стража» – своей любимой оперы. В вопросах искусства их взгляды совпадали. Их привлекало все честное и ясное, например, им понятна была картина, из названия которой становится ясно ее содержание. Картина, названная «Плохие вести» и изображающая боевого коня без всадника, с беспорядочно сбитой сбруей, который, шатаясь, входит во двор, где толпятся бледные, готовые упасть в обморок женщины, представлялась им доступной восприятию интерпретацией какой-то катастрофы, случившейся в военное время. Они понимали, что картина должна была выражать, и объясняли ее смысл друзьям с более низким интеллектом.

Молчание продолжалось. Как правило, после четырехминутной вступительной немоты недовольство леди Энн становилось членораздельным и весьма многословным. Эгберт взял кувшин и налил немного молока в блюдце дона Тарквинио. Когда блюдце уже наполнилось, случилось нечто неприятное – молоко перелилось через край. Дон Тарквинио смотрел на происходящее с удивлением, которое уступило место тонко рассчитанному равнодушию, когда Эгберт окликнул его и попросил вылизать пролитое молоко. Дон Тарквинио привык ко многим ролям в жизни, но роль пылесоса среди них не значилась.

– Не кажется ли тебе, что мы ведем себя довольно глупо? – бодрым голосом спросил Эгберт.

Может, леди Энн думала так же, но она этого не сказала.

– Думаю, отчасти и я виноват, – продолжал Эгберт, и бодрости в его голосе поубавилось. – В конце концов, ты же понимаешь – я всего лишь человек. По-моему, иногда ты это забываешь.

Он настаивал на этом обстоятельстве, будто безосновательно высказывалось предположение, что он похож на сатира.

Снегирь снова затянул арию из «Ифигении в Тавриде». Эгбертом овладело подавленное состояние. Леди Энн так и не притронулась к чаю. Быть может, она нехорошо себя чувствует? Однако когда леди Энн нехорошо себя чувствовала, она не имела обыкновения скрывать это. «Никто не знает, как я страдаю от несварения», – одно из ее любимых замечаний, однако незнание этого факта могло быть лишь следствием того, что ее плохо слушали. Количества имеющейся на сей счет информации хватило бы для монографии.

Нет, наверное, леди Энн не чувствовала себя нехорошо.

Эгберт начал склоняться к тому, что с ним обращаются несправедливо. Естественно, он пошел на уступки.

– Пожалуй, – заметил он, заняв позицию в центре ковра перед камином, которую дон Тарквинио после уговоров уступил ему, – я и в самом деле был не прав. Я готов, если получится, направить жизнь в более счастливое русло, попытаться стать другим.

Он смутно представлял себе, как это может быть осуществлено. Искушения являлись ему, в его среднем возрасте, ненавязчиво, исподволь, словно к забытому всеми мальчишке из мясной лавки, который в феврале выпрашивает рождественский подарок, потому что не получил его в декабре. Как поддаваться искушениям, он знал не более, чем о том, как покупают ножи для чистки рыбы или меховые боа, которые женщины принуждены целый год продавать в убыток себе, помещая объявления в газетах. И все же было что-то привлекательное в том, что никто не заставлял его отказываться от несуществующих тайных пороков.

Леди Энн не выказывала ни малейших признаков заинтересованности.

Эгберт обеспокоенно глядел на нее сквозь очки. Потерпеть жестокое поражение в споре с ней – не новость. Потерпеть жестокое поражение в монологе – это что-то новое и унизительное.

– Пойду переоденусь к обеду, – объявил он голосом, в который, как он того и хотел, вкрались нотки суровости.

Когда он подошел к двери, приступ слабости заставил его еще раз обратиться к жене:

– Не слишком ли глупо мы себя ведем?

«Дурак», – мысленно произнес дон Тарквинио, когда за Эгбертом закрылась дверь. После чего поднял бархатные передние лапы и легко вскочил на книжную полку, находившуюся под самой клеткой со снегирем. Казалось, он впервые обратил внимание на птицу, на самом же деле давно вынашивал теорию, в соответствии с которой действовать нужно тогда, когда замысел окончательно созрел. Снегирь, воображавший себя недоступным, неожиданно съежился, превратившись в птицу нормальных размеров, а затем принялся бить крыльями и пронзительно кричать. Без клетки он стоил двадцать семь шиллингов, однако леди Энн не сделала никаких попыток, чтобы вмешаться.

Она была мертва уже два часа.

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран
«Последнее редактирование: 21 Декабря 2014, 01:50:53, Саша»

В отношении к поэзии люди делятся на два типа. Для одних это роскошь красивой выдумки, для других - прожиточный минимум истины.

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран

прожиточный минимум истины
Интересное определение воздуха (не встречал).

__________________________________________
Преображение хаоса в космос – это и есть культура.
"Дикой Америке" интернета нужны свои пионеры, свои безумные мечтатели.
Ярослав Таран

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
Вчера сделал для себя удивительное и довольно запоздалое открытие - читать язык движения тела может быть так же интересно и увлекательно, как читать язык слова.

Впервые побывал на балете. "Дон Кихот" Минкуса в постановке Григоровича. Оказался в зале совершенно случайно. К тому же это был не собственно спектакль, а генеральный прогон перед ним.

Удовольствие, которое получил, трудно с чем-то сравнить.

А ещё я понял для себя универсальность этого языка: в зале присутствовали люди практически всех возрастов и социальных групп. Поодиночке и группами, с друзьями или с семьями. Многие - такие же случайные, как я. За 3 акта балета я не увидел ни одного равнодушного человека. Ни одного скучающего лица.

Признаться, раньше я не понимал знакомого милиционера, который говорил мне, что в числе прочих театральных видов искусств любит балет и не пропускает с женой ни одной премьеры. Я думал, что он какой-то особенный и понимает то, что я не в состоянии понять. Оказалось, что надо было просто увидеть самому |\|-

Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 03 Июня 2015, 08:09:51, ВОЗ»

В китайском языке иероглиф для слова "грусть" складывается из иероглифа "осень" и иероглифа "сердце". Получается, что грусть - это осень сердца.

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран

Первый блин комом.

На самом деле, у этой поговорки история сходная с тем, что произошло с выражением "растекаться МЫСЬЮ по древу". Именно мысью, а не мыслью. Растекаться - от "текать", то есть бегать. Мысь - древнее название грызуна, какого-то родственника белки, а может быть и самой белки. Выражение в оригинальном своем виде встречается в "Слове о полку Игореве".

Так вот и тут. Первый блин не комом, а комАМ. Ком - это одно из старорусских слов для медведя, тотемного животного славян-язычников. Во многих языках названия тотемных животных становились табуированными словами, потому что поминать их зря - это ругательство или проклятие. Интересно, что часто в европейских языках слова "клясться" и "ругаться", "клятва" и "ругательство" смыкают свои значения в одном слове, как это происходит в английском (и swear, и oath одновременно несут оба значения), потому что клянутся божественным именем, а европейские ругательные слова в основном тоже связаны с этой сферой, от поминовения Имени Господа всуе, до отправлений собеседника погреться в преисподней.

Русский - индоевропейский язык, и среди наиболее архаичной, а значит неизменной лексики, конечно же, должен фигурировать медведь - как сопровождавшая наших предков реалия. Однако само слово "медведь" - описательное (и вовсе не расшифровывается, как тот, кто ведает, где мёд, но все гораздо прозаичнее: медведь = меду-ед, просто произошло типичное чередование губных и похожих "в" и "у") и не содержит индоевропейского корня для медведя "бер". В русском языке этот корень существует, достаточно вспомнить слово "берлога", но поскольку медведь был тотемным животным, ему придумали еще одно название, чтобы не произносить слово, находящееся под святым запретом.

Первый блин комам - это ссылка на распространенный у древних славян обряд: прежде чем приступать к трапезе, нужно поблагодарить покровителя племени и поднести ему первому пищу.

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран

Когда в России только что прогремел Пушкин, датский философ Сёрен Кьеркегор писал в модной ныне стилистике розановских "Опавших листьев". Открываю для себя потихоньку этого философа. Но чтобы понять философа, самому тоже нужно немного заболеть. Пришла сегодня ко мне в голову мысль и приглянулась. Чтобы запомнить - лучший способ запоминать для меня - нужно заманить мысль-жар-птицу в клетку контекста, то есть поместить в удачное соседство, пусть и несколько лестное для птицы, которую никто никогда не видел.

Сёрен Кьеркегор, "Афоризмы эстетика":

*   *   *

Несоразмерность в построении моего тела состоит в том, что у меня, как у новоголландского зайца, слишком короткие передние ноги и слишком длинные задние. На месте я вообще сижу спокойно, но чуть двинусь с места, движение это проявляется громадным прыжком к ужасу всех, кто связан со мной узами родства или дружбы.


*   *   *

Моя печаль — моя крепость; она расположена на вершине горного хребта среди облаков, как гнездо орла; никто не может овладеть ею.

Оттуда я делаю набеги в действительную жизнь, хватаю добычу, приношу домой и тку из нее картину для украшения стен моей башни. Я живу там отшельником. Все пережитое я погружаю в купель забвения вечных воспоминаний; всё конечное забыто и стёрто. Я, как седой старец, сижу здесь в глубокой задумчивости и тихо, почти шепотом, объясняю себе картины. Меня слушает ребёнок, хотя он и помнит всё сам без моих рассказов.


*   *   *

Я, по-видимому, осужден пережить всевозможные душевные настроения, чтобы набраться опыта. И вот я ежеминутно попадаю в положение ребенка, которого учат искусству плавания посреди океана. Я кричу (этому меня научили греки, у которых вообще можно научиться всему чисто человеческому), хотя на меня и наложен пояс, - я не вижу палки, за которую меня поддерживают над водой. Приобретать опыт таким образом - страшно.

________________________________


А мысль-норушка мимо бежала, хвостиком махнула...

Восхождение - это и есть, на самом деле, масштаб провала, который ты можешь себе простить. Гора со всех сторон окружена чудовищными провалами. И именно это делает ее горой, а не равниной.

Простить провал - в смысле не побояться рискнуть всем достигнутым. Низменность боится провалов, и потому она внизу, она не рискует упасть. Рухнуть может только гора. Именно этой готовностью рухнуть она и вознеслась к небесам.


_________________________________

Марина Цветаева


Говорят, тягою к пропасти измеряют уровень гор.

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран
«Последнее редактирование: 01 Сентября 2016, 02:00:44, Саша»

Начала читать "Бытие и время" Хайдеггера. Вообще интересно, моя манера чтения: начинать многие книги и долго-долго читать эту коммуналку, подселять в нее новых жителей и редко дочитывать до конца, имеет ряд хороших последствий. Выработалась привычка - устойчивая метафора, которой питается психика, - увязывать книгу и чтение с переживанием, ощущением начала. Таким образом, книга превращается в надежду, в символ возрождающейся жажды жить.

Кстати, отступление, какими весьма и весьма чревата жизнь в подобной коммуналке. Еще Блаженный Августин писал про то, что в каждом событии содержится не только его причина, но и следствие. Именно на этом, опираясь на учения Платона, а точнее, на течение неоплатонизма, Блаженный Августин выстраивает гениальную догадку-прозрение. Если Платон писал, что мышление возможно благодаря воспоминанию и когда человек мыслит, он вспоминает, то Блаженный Августин отдельно говорит о том, что в большинстве своем люди вспоминают прошлое. Но есть некоторые люди, способные вспоминать будущее.

Но вернемся в комнату к Хайдеггеру, а пока, на самом деле, даже не к самому Хайдеггеру, а к вступительной статье к его книге. Автор статьи - И. В. Минаков. И даже не к целой вступительной статье, а к отрывку, буквально в пару абзацев, собственно этим, на мой взгляд, поэтичным (по ёмкости=качеству слова) отрывком я и хотела поделиться.

"Подмена возможна только для того и по отношению к тому, что само имеет отношение к бытию, бытийно подлинно и бытийно необходимо. Подменить: укрыть, засорить, исказить, опошлить, "псевдолизировать" - можно только настоящее. И подмена принадлежит этому настоящему.

Мартин Хайдеггер был знаком со множеством из них. Именно в контексте темы "подмен" стоит знаменитый хайдеггеровский ход - деструкция традиционной онтологии. В слове "деструкция" слышатся агрессивность и разрушительность. Но Хайдеггер - не разрушитель. Его задача, сопутствующая главной задаче вопрошания о смысле бытия, рассеивать "подменные" структуры, структуры, выросшие в ходе той или иной подмены. Это задача (и мастерство) рассеивать не в пыль, не в "кучу мусора", но используя мощный потенциал классических учений, дисциплин, мотивов и перспектив мысли, собеседовать с традицией. Хайдеггер пристально вопрошает античность; Хайдеггер обращается к науке, тонко понимая стиль и основания ее действия, чувствуя ее горизонт, исходя из этого и точно зная, что (и как) наука может и чего не может дать; Хайдеггер виртуозно работает со средневековой христианской теологией, вообще с традицией христианства..."

А еще в одном учебнике по философии вычитала сильное словосочетание о том, что античное воспитание развивало гармонию в человеке, "диктовало поступок". Диктовать поступок - в этих двух словах суть отличия учителя от предметника и специалиста. Учитель всегда немного бог, образ и подобие, наставник, воспитатель, живой человек, вскрывающий душу свою перед учениками, как в анатомическом театре. Но при этом он не умирает, не отстраняется и не навязывает себя; живет прямо здесь и сейчас, без шанса уйти за кулисы и отдышаться, без шанса снять грим опыта. Опыт и открытость - главное оружие (которое, на самом деле, в его бескомпромиссной безоружности) учителя, черты, наполняющие тишину рядом с ним смыслом.

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран
«Последнее редактирование: 10 Сентября 2016, 00:48:30, Саша»

Почитываю персидские сказки, и среди типичных для фольклора повторяющихся формульных выражений моё внимание особенно привлекли эти "двое из ларца":

"dast az del-am bardar" - "сними руку с моего сердца", то есть не тревожь меня, а в контексте - не расспрашивай лишний раз о том, что мне больно.

"yek del na sad del asheq-ash shod" - "влюбился/влюбилась в кого-то не одним сердцем, а в сто сердец".

Можно сказать, что это обратные = реализованные = наглядные метафоры. Возвращение от абстракции к тактильному миру, попытка объяснить невидимое через придуманный механизм, посредством которого это невидимое действует.

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран

И еще одно только что нашла:

"del be darya zadan" - "разбивать сердце о море, бросить сердце в море", то есть сделать решительный шаг, рискнуть.

___________________________________
Красота – это память о лице Бога.
Александра Таран

ОффлайнСергей С.

  • Небеса наполнены музыкой так же, как океан водой.
датский философ Сёрен Кьеркегор

Обращаясь памятью в прошлое, удивляюсь нашему молодому нахальству и самоуверенности. Самое удивительное - это сходило нам с рук, работало, помогало.

1994 год. Группа слушателей-заочников одного из силовых ВУЗов готовится к сдаче экзамена по философии. Приглашенный преподаватель из Института иностранных языков, молодой, увлеченный предметом и жизнью мужчина, не так давно вернувшийся из поездки по Индии, раздаёт заранее приготовленные темы для подготовки реферата. Форма сдачи экзамена - написание и защита реферата по теме на выбор. Темы, разумеется, самые щадящие, со скидкой на твёрдолобую дремучесть аудитории, продиктованную профессией. Между делом преподаватель честно и бесхитростно, как это делает всякий закоренелый интеллигент, поясняет, что до недавнего времени относился с предубеждением относительно эрудиции слушателей данного ВУЗа, но случившееся в одной из групп заставило его чуточку изменить своё мнение.

- Что такое? - Зашевелилась аудитория.

- Один из слушателей, - поясняет преподаватель, проходя по рядам и раздавая задание, - настоял на самостоятельном выборе темы и затем блестяще защитил работу о государстве Платона.

Через пару секунд преподаватель оказался перед молоденьким старлеем и протянул ему листок со списком - выбирайте.

Старлей нахально заявил:

- Я буду брать свою тему.

- Какую? - Удивлённо и заинтересованно вскинул брови преподаватель.

- "Общество и асоциальные проявления личности". - В голосе старлея были слышны нотки самодовольства и гордости.

- Вы справитесь? - С сомнением произнёс преподаватель.

- Справлюсь. - Отсёк себе пути к отступлению старлей.

* * *

Спустя два дня случился экзамен. Дошла очередь до нахального старлея. Сев за стол перед преподавателем, он достал мелко исписанный неровным почерком двойной тетрадный листок.

Преподаватель внимательно слушает.

- ... Кьеркегор... - Доносится до его слуха знакомое и, видимо, дорогое для него слово.

- Вы читали Кьеркегора?! - Восторженно воскликнул преподаватель, вот-вот готовый обнять экзаменуемого.

- Читал. - Гордо заявил нахальный старлей.

Через минуту экзамен закончился пятеркой.

Читал ли старлей Кьеркегора? Разумеется, читал что-то. Но едва ли его знаний хватило бы на то, чтобы сложить стройное представление о системе взглядов философа. Просто через Кьеркегора он впервые в жизни с удивлением узнал о существовании экзистенциальности и экзистенциальной философии, которая разительно отличалась от преподававшегося совсем недавно повсеместно марксистско-ленинского диалектического материализма.

* * *

Давно получен диплом, давно остались позади годы учёбы. Казалось бы, не о чем беспокоиться. Но что-то неясное, но связанное с учёбой, не давало покоя капитану...

Что?..

Кьеркегор! Та самая злосчастная пятёрка! Ведь это был аванс ему, аванс на будущую жизнь!

Он не любил оставаться в долгу, поэтому не раздумывая, засел за компьютер, включил интернет и набрал в поисковике: "Сёрен Кьеркегор, "Страх и трепет".

Читаем...

Зажги во мгле свою звезду!
___________________________
Сергей Сычёв
«Последнее редактирование: 18 Сентября 2016, 16:58:19, КАРР»


 
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика