Эзотерика глазами Д. Андреева
Потребительский спрос на «Розу Мира», обеспечивший ее высокий суммарный тираж, следует признать в значительной степени спекулятивным, спровоцированным модой на оккультно-мистическую атрибутику. Эта мода возникла в 1990-е годы, когда маятник от точки духовного опустошения, до которого довела царившая 70 лет в России марксистско-материалистическая идеология, пошел в обратную сторону. Но мода, как элемент масс-культуры, предпочитает пути наименьшего сопротивления, и писательские поделки быстро расплодившихся астрологов, гипнотизеров, экстрасенсов, нетрадиционных целителей и кармодиагностиков оказались куда доступнее и предпочтительнее, чем крепкий орешек, состоящий из 242 миров. Собственно, и сам Андреев знал, «насколько мало найдется людей, чья духовная потребность была бы достаточно сильна, чтобы заставить их преодолеть трудности этой книги». Так что можно смело предположить, что большинство бравших в руки «Розу Мира», не прочитало ее до конца.
Это подтверждается тем, что спрос на другие тома собрания сочинений Андреева, где опубликована его поэзия («Русские боги», «Железная мистерия» и др.), оказался на порядок ниже. Между тем сам духовидец отводил «Розе Мира» скорее служебную роль комментария к своей поэзии или, во всяком случае, роль компонента поэтическо-философского триптиха, созданного им и рассматриваемого как единое целое. Когда меня спрашивают – каков критерий верификации картины мира, нарисованной Андреевым, я отвечаю: главным образом то, что он гениальный поэт. Гениальность эта выразилась, прежде всего, в создании 83 новых, неслыханных в теории поэзии стихотворных размеров, в непринужденном владении ими, в изумляюще адекватном применении их в сюжетном и эмоциональном контексте поэтических произведений. Мало за кем из великих поэтов числится создание хотя бы одного нового размера. Необычайным богатством поражают используемые Андреевым лексические запасы, метафорическая система, приемы рифмовки, неожиданный и неистощимый юмор «Железной мистерии». У Шекспира, Гете, Пушкина и других поэтов с мировым именем нередко встречаются разработки и переработки сюжетов, заимствованных у других авторов или известных из фольклора. Этот материал предстает во всем блеске таланта его воссоздателей, но все же не полностью аутентичен. Поэзия же Андреева сверкает такими сюжетами, такими вербально отраженными объектами, каких до него мы не встречали ни у кого. Да и не могли встретить, ибо первым в мире он поведал о Шаданакаре и благодаря дару духовидения проник в некоторые его тайны.
Как немощны на этом фоне поэтические опусы Н.Ю. Ремизовой-Бабушкиной и Евдокии Марченко, тоже претендующих быть контактерами или, как теперь стали говорить, ченеллерами. Конечно, духовидение, если его понимать как созерцание целых панорам внефизической реальности, - это высшая степень ченнелинга, и в первом выпуске серии «Ченнелинг» Д. Андреев назван «самым знаменитым ”каналом”» Советского Союза.
О ченнелинге возвестил сам Андреев, разумеется, не употребляя термин, в его время еще не существовавший, но совершенно четко характеризуя сущность этого феномена:
«Роза Мира … появится только в результате совместного труда огромного числа людей. Я убежден, что не только в России, но и во многих других краях Земли – в первую очередь, кажется, в Индии и Америке, происходит тот же процесс: та же грандиозная потусторонняя реальность вторгается в человеческое сознание, сначала – сознание единиц, потом сотен, чтобы позднее стать достоянием миллионов. … в эту самую минуту, люди, еще ничего не знающие друг о друге, иногда разделенные огромными пространствами и рубежами государств, иногда лишь стенами нескольких домов, переживают потрясающие прорывы сознания, созерцают трансфизическую высь и трансфизическую глубь, и некоторые силятся – каждый сообразно личным способностям и складу души – выразить или хоть приближенно отобразить этот опыт в творениях слова, кисти и музыки. Не знаю сколько, но, по-видимому, уже немало людей стоят в этом потоке откровения» (2: 57-58).
К утверждению, что это откровение многократно заявляет о себе, Д.А. возвращается еще раз: «Голос звучит, откуда не ждали: из глубины повседневности, из безвестных квартир в гуще больших городов, из тюремных камер, из одиноких полночных комнат, из лесной глуши. Его глашатаи не рукоположены священниками Запада или Востока. И ни у православных патриархов, ни у римского первосвященника, ни у теологов протестантских церквей не получило признания то, что они говорят. Но будет день, и ими возвещенное станет тем средоточием, у которого сойдутся и теологи, и патриархи, и первосвященники всех религий и, забывая о древних разногласиях, скажут: да» (2: 549-550). Жизнь существует как во многих звездных системах Энрофа, так и в мирах иных измерений. Вселенная буквально кишит жизнью, и люди имеют возможность настраиваться на волну иных существ и устанавливать с ними телепатическую связь.
Таким образом, в двух местах «Розы Мира» Андреев подтверждает, что в его время и после него немало людей вступят в контакт с Высшей Реальностью, станут ее «каналом» И однако, может ли контактер, пусть гораздо меньшего уровня, чем Андреев, но все же систематически соприкасающийся с высшими разумами, с реальностью горнего мира, выдавать беспомощную поэтическую продукцию? Я еще с трудом могу допустить, что, возвращаясь из высокой запредельности, можно ухитриться не принести на своих крыльях ни капли поэтического таланта. Но не принести элементарного эстетического чутья, самокритичности, скромности, наконец,– то есть ничего, способного удержать автора от публикации недужных, графоманских стихов, да еще рекомендуемых в качестве мантр своим адептам (подобно «радастеям» Марченко)? Впору усомниться – да подлинно ли автору знакомо горнее? Напротив, явленная в Андрееве ипостась поэта милостию Божией лишь подтверждает его высочайший статус духовидца.
Ясное дело, масс-культура и поверхностная мода не могли востребовать всё это богатство. Действительный круг читателей Андреева точно очерчен С. Аверинцевым: «У русской интеллигенции имеет определенный успех утопия слияния всех религий, литературно разработанная Даниилом Андреевым». Стоя перед проблемой выживания человечества, чрезвычайно важно понять, – верна ли эта оценка андреевской концепции как утопии, или же интеррелигия может быть реализована в современной России?
Я работы таких авторов не включал даже в библиографию по ченнелингу в «Андреевской энциклопедии».
Тем не менее, эстетический критерий, которого придерживаюсь я в библиографии по ченеллингу и Ярослав в целом на нашем портале, еще не есть 100%-ная верификация того, действительно ли тот или иной автор общался с трансфизическими сущностями. Не будем сбрасывать со счетов указание Андреева на то, что авторы «силятся» выразить свой опыт «каждый сообразно личным способностям». А способности могут быть и весьма скромными. Не стоит, например, безапелляционно утверждать, что Г. Мир не контактировал с Богоматерью или с Богом.
Ведь известен документальный роман В.И. Щербакова «Встречи с Богоматерью», не имеющий аналогов и прецедентов. Он охватывает события, произошедшие в Москве в начале 1990-х гг., и написан по личному поручению Богоматери, назвавшей дату начала работы (2 июня 1991 г.). Мир богов и многомерное пространство – реальность Космоса. Боги бессмертны, они известны людям разных эпох под разными именами. Боги иногда сходят на Землю. Автор описывает свою встречу с Великой богиней, известной издревле как Исида, Афродита, Анахита, а в Малой Азии как Мать богов. Еще одно из ее воплощений – главная богиня у этрусков Уна, другое – Багбарту ванов-урартийцев. Но если это так, то Багбарту урартийцев – это русская Богородица, Дева Мария! Живая великая богиня впервые сама рассказала Щербакову о цивилизации богов, о городах в других пространствах (копию одного из них, Асгарда, Щербаков открыл на Земле (об Асгарде, в связи с Древнегерманской метакультурой, пишет и Д.А.), о будущем, о начавшейся эре Водолея. В книге раскрыт подлинный живой образ Богоматери. Она совсем не такая, какой ее изображают иконы. Она юна и прекрасна. Беседуя с людьми, она улыбается. Приводятся дневники бесед с Ней, приведены неизвестные исторические факты, подробности долгой истории русов и славян. По мнению автора, как бы ни были удивительны изложенные в книге факты, они не противоречат Православию, а поддерживают его. Даже после открытия Асгарда автору не сразу удавалось подыскать слова для происходившего – это было ослепительно.
Известны массовые контакты с Богоматерью – Фатимский и Зейтунский феномены. Вопрос о том, была ли это во всех случаях действительно Богоматерь или кто-то из андреевских Великих Иерархий, дискуссионен. Но ченнелеры восприняли ее именно как Богоматерь.
А что сказать про контакты с Богом? Здесь есть прецедент: мировой бестселлер-трилогия Н.Д. Уолша «Беседы с Богом: Необычный диалог». Чем является эта книга – новым божественным откровением нашего времени? Богохульством? Манией величия? Что этот Уолш возомнил о себе? Ведь всем известно, что истинный Бог разговаривает только с избранными пророками – может быть, раз в сто лет! Уолш отнюдь не претендует на роль Мессии. Он вовсе не собирался основывать новую религию – просто весной 1992 г., в момент крайнего разочарования жизнью, взял и написал «злобно-страстное письмо, полное недоумений, передергиваний и порицаний …. с кучей гневных вопросов» не кому-нибудь, а «самому главному мучителю». И тут же, к своему глубочайшему изумлению, получил ответ. Бог отвечал простым разговорным языком, водя записывающей рукой отчаявшегося неудачника. Эта «беседа» продолжалась три года. Уолш задавал Богу самые разные вопросы – от фундаментальных (почему люди страдают?) до сугубо личных (как улучшить свое финансовое положение?). Ответы далеко не всегда были предсказуемыми; многое заставляло Уолша изумляться, возражать, сопротивляться. В 1995 г. он решил опубликовать свои записи: «Мне кажется, что в них есть много ценного для людей – независимо от того, поверят они в сам факт такого диалога или нет». Представьте себе, что вам позволено задать самому Богу важнейшие вопросы о жизни и смерти, добре и зле, мирском успехе и конечной цели бытия. А теперь представьте, что Бог дал вам ясные, подробные ответы. Это случилось с Уолшем. Это может случиться с другими. Дело не столько в личности одного из участников этого диалога, сколько в глубине представленной философии. Такие вечные вопросы, как «Кто я? Кто такой Бог? Зачем я здесь? Почему мир именно таков? Могу ли я его изменить?», получают здесь исчерпывающие ответы, причем перед нами не очередные заповеди «Господа» своему «рабу», а беседа любящего старшего брата с младшим. Послание от Бога – своеобразная программа духовной революции, исчерпывающая большинство сфер познания и деятельности человека – от сугубо личной до планетарной. Эта книга беспокоит и тревожит, потому что в ней, как в зеркале, мы предстаем в весьма неприглядном свете. Она – обращенное к каждому требование стать лучше, стать выше привычного образа себя, сотканного из самосожалений и самооправданий: стать достойным того первородства, которое как залог жизни вечной Бог даровал человеку. Г. Мир тоже утверждает, что беседовал с Богом, но пишет, увы, не на уровне Уолша. Это не значит, что у Г. Мира не было контакта. Был ли в обоих случаях вторым собеседником Бог-Абсолют – вопрос тоже дискуссионный. Возможно, одна из высочайших иерархий восходящей лестницы. Но авторы их восприняли как Бога. Вообще, мы не знаем, как и кому открывается Бог.
Так что не будем судить. Ведь в той же «Розе Мира» указывается на наличие людей, переживших познание вселенское: «процессы, связанные со становлением Шаданакара, составляют метаисторию; связанные со становлением Вселенной – метаэволюцию; познание метаэволюции есть познание вселенское. Объекты метаисторического познания связаны с историей и культурой, трансфизического – с природой нашего слоя и других слоев Шаданакара, а вселенского – со Вселенной» (2: 71). А вселенское познание – тот уровень, когда и контакт с Богом-Абсолютом возможен.
